Увертюра одиночества

 В нашей Питерской коммуналке жили мы с мамой, Рива Аркадьевна и старый моряк дядя Степа. Был еще Семен Германович, двоюродный дядя Ривы Аркадьевны, но он скончался и почти год его комната стояла закрытой. А под новый 1976 год в комнату бедного дедушки Cемы въехали его внучка из города Херсона и ее сын Марик. Рива Аркадьевна очень радовалась приезду дальних родственников, ведь это она похлопотала перед нужными людьми, чтобы комнату не передали "людям со стороны" и настаивала на переезде внучатой племянницы и ее "юного дарования".
Как только они въехали наша квартира наполнилась музыкой, новыми запахами необычных блюд и легким напряжением.  Марику было одиннадцать лет и мне в свои шесть он казался недосягаемо взрослым и к тому же он учился музыке по классу скрипки. Мама Марика тетя Тата сразу, по приезде, начала работать в метро, сутки через двое. В тот день, когда тети Таты дома не было Мариком занималась Рива Аркадьевна. Она считала своим долгом наставлять и поучать всех и каждого, а тем более внука Марика. Она звала его Мэрком и за любые оплошности громко ругала, употребляя в своей речи слова, смысл которых дошел до меня много лет спустя. А уж если Марик не дай Бог, провинился серьезно, то в ход шли разные средства воздействия. Рива Аркадьевна хлестала его мухобойкой, могла надавать пощечин. А если она считала что Марик был "совершенно несносным", то просила дядю Степу, он уводил Марика на кухню и порол там своим страшным офицерским ремнем, всегда приговаривая "терпи жиденок, терпи".  Марик очень стеснялся если при этом я или моя мама оказывались на кухне, а дядя Степа наоборот просил остаться "чтоб помнил. жиденок, что плохо себя вести очень плохо". Моя мама ругалась с дядей Степой и даже поспорила с Ривой Аркадьевной, но результата не достигла. Мама сама всегда выходила и мне не позволяла присутствовать при этих "акциях воспитания". Мы сначала думали, что тетя Тата не знает, как наказывают ее сына без нее. Но оказалось, что это она сама попросила свою тетю быть по строже и даже покупает дяде Степе пол-литра, после каждого раза.
-Но как ты можешь?! Он ведь маленький - возмущалась мама, споря с тетей Татой на кухне
-Леночка, милая, не надо меня стыдить. Он должен стать человеком. Я не спущу ему безобразий. В Херсоне мой брат, Зизя, очень помогал мне с ним, а теперь тут, я одна конечно, с ним не справлюсь. Переехали, чтоб у Марка карьера могла состояться и лениться я ему не позволю.

      Однажды мама выбежала в магазин, а меня оставила у тети Таты и я попала прямо на урок музыки. Хотя это было не удивительно. Марик занимался по пять-шесть часов. Но как происходит сам процесс, даже представить себе не могла. Марк стоял около пюпитра и внимательно всматриваясь в ноты, играл.  Тетя Тата же прохаживалась у него за спиной со смычком в руке. Вдруг Марк запнулся и тут же смычок, бывший в руке у матери, со свистом опустился на его худенькую спину. "А-ай" вскрикнул Марик и продолжил играть и сново ошибка и вновь смычок прошелся по спине мальчика.
-Мамочка, не надо - тихо попросил Марик.
-Играй, бездельник! - закричала тетя Тата.
Я просидела у них почти полчаса и за это время Марику досталось раз десять. После каждого последующего удара тетя Тата обзывала сына разными словами. Он побывал "дрянью, бездарем, негодяем, несчастьем и шлимазлом". Марик каждый раз ссутуливался и тихо просил "не надо, мамочка".
Когда наконец вернулась мама тетя Тата пожаловалась ей, что Марик очень разленился и его придется "поучить как следует". Я оглянулась и увидела бледного Марика с красными от слез глазами.  Минут через пять после моего ухода от них мы услышали протяжный плач и стоны.
"Бедный ребенок" - сказала мама - "детство отняли у мальчишки".
Через два года после переезда к нам Фейдманов, к ним приехал брат тети Таты-дядя Зизя. За день до его приезда я, вернувшись из школы, слышала, как Марк говорил матери:
-Я умоляю не говори дяде Зизи ничего. Я буду, буду, хорошо заниматься. Ма-а-а-ама! А-а-ай, не надо мамочка, прошу, не надо-о-о!
      
       Дядя Зизя оказался довольно крепко сложенным молодым мужчиной и переступив порог квартиры громко поздоровался со всеми и потрепав племянника за щеку вошел в комнату. Следом за ним вошли Рива Аркадьевна и тетя Тата, а Марик убежал в туалет находящийся в конце коридора. Но побыть там подольше ему не удалось. Дяде Степе понадобилось войти и Марик вышел, тяжело вздохнул и понурившись пошел в свою комнату. Я красила свой велосипед и оказалась свидетельницей того, как Рива Аркадьевна, что-то громко говорила на незнакомом языке и тетя Тата тоже почти кричала. И того как, через какое-то время, дядя Зизя вывел, тихо плачущего, Марика держа за ухо и повел на кухню. Мне стало интересно, что они там будут делать и я пошла следом. Дядя Зизя достал из их шкафчика гречку и насыпал немного в углу, возле окна, затем опять на непонятном языке сказал что-то Марику, а тот ответил по-русски:
-Я буду стараться, прошу Вас дядя Зизя - при этом он закатывал брючины выше колен.
Дядя не ответил племяннику ни слова, несильно подтолкнул его к углу и опустил на колени. Марик вскрикнул, опустил голову и остался стоять. Дядя вышел бросив на ходу фразу:
-Вернусь через полчаса, ой на тебя если дернишься!
Когда он выходил, то увидел меня.
-Девочка, пожалуйста проследи чтобы он вел себя хорошо. Можешь?
-Могу - пролепетала я и села на стул рядом с Мариком - за что он тебя?
Марик молчал. Я попробовала заговорить с ним еще раз, но он опять не ответил и только ладошкой вытер глаза. Он стоял и плакал. Через полчаса вернулся дядя Зизя и подняв племянника за ухо увел в комнату.
Пока Зизя жил у них, Марика наказывали почти каждый день. Дядя порол племянника тоненьким ремнем от Татиного жакета и Марик протяжно выл и даже пару раз кричал в голос. И в угол на гречку его ставили часто. Даже после отъезда дяди, сама тетя Тата, могла крикнуть сыну "ну-ка ступай на кухню, мерзавец" и Марик покорно шел в угол.

 Единственным взрослым человеком, который никогда даже не ругала Марика была моя мама. Она пекла очень вкусные булочки и всегда звала Марика к нам на чай, но он никогда не заходил. Тогда мама выносила пару булочек ему в коридор.

       Коммунальные квартиры давно вышли из моды.

 Тетя Тата уехала в Израиль. Рива Аркадьевна умерла много лет назад. Остались только мы со Степой, а известный скрипач Марк Фейдман, лауреат многих престижных премий, живет сейчас в Нью-Йорке.         
Один!   Жены никогда не имел. С соседями не общается.
Звонит раз в год, на мамин день рождения. Дядя Степа всегда очень возмущается "неблагодарным жиденком" он для него "столько сделал", а тот "добра не помнит".