Певчий Гад. Шорох листьев

Шорох листьев

«…и везде-то он побывал, и всё-то он повидал!..» – так и хочется воскликнуть   знаменитую фразу из анекдота, перелистывая  страницы жизни Великого. Счастье, что всё… ну, почти всё… ну, очень многое увиденное и услышанное в этом нашем измерении записывал, словно готовил своё драгоценное Я, неудавшееся, не полностью проявившееся  на земле – во временном континиуме – перенести в вечное. Туда, где во всей полноте поймут и оценят подвиг бренной его жизни на горестной этой земле…

***

«Шорох листьев не е…т!..»…
«Шорох листьев не е…т!..»…
«Шорох листьев не е…т!..»…

Откуда это, из осени? Как бы ни так, – из весны!

***
В 70-х годках двадцатого века Великий после школы решил помотаться по стране, попробовать профессии, потрогать своими руками, как говорится, «жись».
Лет пять мотало по стране, по стройкам. Поработал сварщиком, экскаваторщиком, в проводниках побыл… много чего перепробовал.
И вот занесло в бригаду асфальтировщиков.

Об этом периоде жизни Великого остались разрозненные записи, воспоминания. Наиболее внятные куски хотелось бы зафиксировать. К примеру, «Шорох листьев»:

«…жили бригадой за городом, в бараке. Май выдался тёплый, асфальтировали  громадный, только что выстроенный птичник, сулящий завалить страну высококачественной индейкой. Куда  потом девалась эта чудесная плица (птичник-то был готов к сдаче)? Вопросец…
Работка  горячая, с раннего утра, по десять часов – асфальту нельзя дать застыть. Вот и уламывались, пока шли машины. Молодые, здоровые…
В бригаде семеро. Ребята из рабочих слободок, книг почти не читали.
Выискался, однако, «интеллигент» – Витя. Недавно откинулся из зоны, но был удивительно гладок, упитан. Кругломордый, добродушный, юморной мужичок, уже женатый, в отличие от всех нас.
Непохоже, что сидел на одних казённых харчах, рожу отъел – на воле не каждый отъест.  Да, пожалуй, и не сидел. И в зоне умудрялся жрать от пуза. Земляк-начальник не только приладил каким-то образом к пищеблоку, ещё и заведовать тюремной библиотекой усадил. Витя пристрастился…

***
…после смены, бывало, развалимся всей бригадой на койках, и айда травить байки. А Витя – нет. Он  КНИГУ  читал. И нас, дураков, между прочим поучал. Как старший и прошедший лагерь. И нас поучал, и заветы будущему сыну заготавливал – жена была на сносях.
«Вот, к примеру, – многозначительно начинал Витя – понесет мой сыночек бревно на субботнике, а я ему подскажу – первым под бревно не становись.  И средним не становись…
Становись последним.
Двое понесут бревно, а ты на нем повиснешь… даже и на халяву ещё прокатишься. Передние не заметят, а тебе – прибыток. Обманул. Проехался задарма…
И в трамвае места не уступай.
Твоей матери, когда брюхатая была, много уступали? Си-идит себе здоровенная старушенция, а мать твоя, считай, уже на третьем месяце была!… Думаешь, уступили?..
Вот и ты не уступай.
И на лирику всякую плюнь. Дуй  по главной линии, в лес не сворачивай…»
Ну и много чего в том же роде проповедовал Витя, толстые пятки задрав на спинку железной койки.
Классика, блин, –  философ.  Пусть и домашний.

А уж как он КНИГУ читал, как читал – песня!.. Пузатая, без обложки и заглавия, но со штемпелем библиотеки спецучреждения книга.
Как он её читал, как читал!..
Слюнявил загодя палец, и начинал «процесс». Читает, читает, внимательно читает… а потом как пойдёт слюнявым пальцем отхлестывать страницы, только свист – не шорох даже...
Отхлестнёт с десяток страниц, и снова притихнет. – Читает.
А потом опять вдруг заслюнявит палец, и – пошло!…
А сам приговаривает при этом: «Шорох листьев не…колышет (другой,  конечно, глагол), шорох листьев не колышет… шорох листьев не колышет…»…
Шорохом листьев называл всё, что не относится к сюжету, к активному действию книги. Шорох листьев – любовные переживания, раздумья героев, переливы душевных волнений, лирический трепет… и, конечно, описания природы.
Шорох листьев, короче.

А коли вдуматься, шорох листьев – почти всё, из чего и состоит великая  литература. Без «шороха листьев» русская классика немыслима. Может, иная где и мыслима, русская – нет. Русский Лес, однако...

Укоряю Витю? Паси Бог. У Вити «понятия». На клеточном уровне, по понятиям жил…  и вообще,  давно это было.
Так давно, когда читатель «шорох листьев» ещё  не выметал из книг, из жизни. Когда была жизнь…
 Прошли десятилетия, ось времени повернулась, «зона» вышла на волю. И – пошла диктовать «понятия». Воля оказалась на зоне. В политику-экономику пришли «интеллигентные вити». Осталось голимое действие. Фабула. Сюжет.  Жизнь?
Какая, на фиг, жизнь!.. – «Шорох листьев».

И чуть ниже отрывочек в стишках:

      « …цена человеческой жизни  – копейка.
     А ты из копейки поди-ка, сумей-ка,
     Сложив, перемножив ли, вырастить Рубль!
     Тем паче – валютный... а люди...
     Что люди?
     Ротатор в работе, истера на уде,
     Покрутится «матрица», свертится дубль...»