Работа над ошибками Из сборника Вид из окна

Отец женился неожиданно. Я догадывался об их связи, но предположить, что моя классная руководитель захочет стать моей мачехой, не мог даже в страшном сне.
Вечер начинался обыденно. Отец принес ветчину, и мы ужинали, когда в дверь позвонили. Он почему-то вздрогнул, заволновался и послал меня открыть. На пороге стояла Зинаида Васильевна. Я застыл на месте. В голове пронеслись все проделки и оценки за последнее время. Она, не дожидаясь приглашения, переступила порог, поцеловала меня в щеку и подала свою синюю сумочку. Приняв от гостьи мерзкий аксессуар, я совершенно обалдевший смотрел ей в след. Прошла на кухню. Я поплелся следом, лихорадочно обрабатывая все «грехи», и ждал потока упреков и последующего разговора с отцом. Но произошло совсем другое. Мой папочка посадил Зинаиду Васильевну рядом с собой и, не дав мне присесть, представил ее в новом качестве
– Стас, это твоя новая мама! Мы сегодня расписались. Прошу любить и жаловать!
Я не знал, как реагировать. Понятное дело, что радости от перспективы быть сыночком училки испытывать я не мог. Стоял как чурбан и хлопал глазами. Вдруг заговорила она
– Ты, Славик! – она всегда называла меня Славиком, хотя много раз была одернута мною. Говорил ей что зовут меня Станиславом, – не должен реагировать негативно на наше решение. Папа будет заботиться о тебе, как и раньше, только теперь у тебя будут блаты в школе – она говорила своим противным тоненьким голосом, считая, что искрометно пошутила, стала смеяться, и папаша мой туда же. Мне захотелось ударить его или убежать подальше от этих улыбающихся рож. Но я прекрасно понимал, что ни одно действие не изменит положения вещей. Молча сел на стул и продолжил пить чай. Перед глазами проплывали виденные когда-то фотографии мамы. Она погибла, когда мне было три месяца. Ее сбила маршрутка. Хотя я и не знал своей матери и понимал, что отец молодой мужчина, мне было противно сознавать, что именно она – эта противная Зинка – будет с ним. Они познакомились благодаря моему плохому поведению. С первого класса папа старался игнорировать школу, и моим образованием и поведением занималась бабушка – папина мама. Но прошлым летом она скончалась, и мы остались одни. Вернее, один, как выясняется, остался я, а папа совсем не одинок. В этом году – восьмой класс – я по своему обыкновению начал с баловства и подтрунивания над педагогами. Сидел я всегда за первой партой. Самое удобное для шалостей место. Весь класс на тебя смотрит, и ты как на сцене. Но в этом году Зинаида Васильевна заявила, что терпение ее кончилось, и она немедлено вызывает отца в школу. Кроме него, пойти было некому, и он, отпросившись на работе, предстал пред ясные очи строгой учительницы. Как я мог предположить, что очередной сорваный урок так круто изменит мою жизнь. Мы оба выслушали Зинкину нотацию о воспитании и послушании. Посреди лекции она решила поговорить «без детей». И я с радостью побежал играть в футбол, а папа остался для продолжения разговора. Он вышел, наверно, часа через полтора хмурый, злой, и, вклинившись на поле, вырвал меня из ворот, крепко сжимая руку, вытянул со школьного двора, и не произнося ни слова зашвырнул в ожидавшее такси. Ехали тоже молча. В тот вечер отец орал на меня, как никогда прежде, упрекнул в эгоизме и лишил ужина. Я обалдел и даже не стал отвечать или извиняться. Обычно процедура моего «наказания» была такова: отец выговаривал за проступок, потом соглашался, что все учителя сволочи, и мы мирно смотрели фильм или ели мороженое. А тут такое! Весь вечер просидел в интернете, искал ответ, как справляться с неожидано сбрендившим родителем. Дальше больше. Он стал регулярно наведываться в школу, интересоваться оценками. Каждый его приход венчался криком и лишением меня ужина или сладкого, а то и компьютера. Он просто уносил лэптоп на работу. Я понимал, что это Зинка на него так влияет, подучает так со мной поступать, но откровенно поговорить с отцом не решался, а тем более, с ней. Ее я стеснялся. Месяца через три ребята стали шушукаться, а потом Коля Мальцев прямо сказал мне, что видел моего папу с Зинкой в кино. Я замечал, что отец довольно часто произносит ее любимые фразочки и выражения типа: «ну ну поглядим» или «деточка моя». Меня это бесило, но я молчал. Не мог же я делать отцу замечания. В классе, да и во всей школе стали замечать, как похорошела Зинаида Васильевна. Стала одеваться более молодежно. Ей всего 27 лет, но одевалась она как бабулька. В декабре она явилась на контрольную в обтягивающих джинсах, и девчонки-одноклассницы попросили узнать, у папочки, сколько стояли моднячие штанишки. Мой авторитет в классе, который я нарабатывал годами, неуклонно падал. Буквально таял на глазах. Запретить отношения двух взрослых людей я был не в состоянии, а просить отца оставить женщину, которая ему явно нравилась, ради моего спокойствия, было подло. Я думал, что отец понимает мое снисходительное и благородное отношение и никогда не переступит черты, но вышло иначе. Зинаида Васильевна Шишкина – педагог русского языка и литературы средней школы № 1153 – моя «мама»!!!
– Думаю ты мог бы сказать нам что-нибудь, деточка моя! – обратилась ко мне Зина.
– Да оторвись ты от своего чая! – раздражился отец . Я поднял на них глаза. Оба светились от счастья.
– Будьте счастливы! Совет да любовь! – постным голосом буркнул я и вышел к себе. Лег надев наушники. Хотелось уснуть, а проснувшись обнаружить, что Зина растаяла как туман.
Утром стало ясно – сказок не бывает! Завтрак готовила она, что-то напевая себе под нос, а счастливый молодожен пригласил меня к столу, и после мы с «мамочкой» поехали в школу. Я пытался делать вид, что мы мало знакомы, но прямо у школы Зина крепко взяла меня под руку. Вырываться было глупо и вышло бы по-детски. Так и вошли в здание. Все видели мой позор! Хотелось одного – сдохнуть! На первой же перемене всем в школе стало известно о Зинкином замужестве. Мои одноклассники отреагировали по-разному, некоторые искренне сочувствовали, а некоторые ехидно улыбались. Урок русского начался с поздравления педагога. Зинаида Васильевна поблагодарила детей и продолжила урок. Теперь она считала возможным обращаться ко мне по поводу и без. Раз пять сделала замечание, поправила тетрадь, лежащую криво, и потрепала меня по волосам. Ужас! Стерва! Она сделала это специально. Я был неформальным лидером класса, хулиганом , а она за 45 минут превратила меня в «маменькиного сынка». После уроков помчался к отцу на работу в надежде поговорить с ним с глазу на глаз, но он, оказывается, взял отгул. Вернувшись домой, обнаружил супругов целующихся на диване перед теликом.
– Извините!- буркнул я и пошел к себе. Вряд ли меня заметили. Слышал, как они ушли. Весь вечер провел один, сделал уроки и собирался ложиться, когда явились «молодые». Как вошли, отец вызвал меня в зал, с первых же слов я понял, что они были в гостях у ее подруги – нашей математички. Та нажаловалась на меня за срыв самостоятельной. Отец, по своему обыкновению, заорал, а Зина попросила разрешения поучить «уму-разуму» меня самой. Отец вышел предоставивь новой мамочке право воспитания дитяти. Я стоял и нагло улыбался, как делал всегда в школе, когда она пыталась урезонить хулигана. Однако Зинка поступила совсем не как в школе. Она улыбнулась мне в ответ. Сняла плетеный ремешок и с размаху ударила меня по заду. От неожиданности я отпрянул и заорал:
– С ума сошла?!
Зинаида Васильевна подошла ко мне вплотную, схватила за волосы и пригнула к своим коленям. Вырваться оказалось практически невозможно. Хлестала меня ремнем и приговаривала, что если я не пойму с первого раза ее урок, то будут следующие.
– Папа-а-а! – надрывался я – Она меня бьет! Помоги!
Отец не отозвался, как выяснилось позже, он вообще ушел из дома. Зинка порола меня пока я не попросил прощения и не пообещал быть паинькой. Отпустив, она совершенно спокойным голосом, пообещала в случае не исполнения мною обещания пороть меня уже «по взрослому».
– Это как? – страшась услышать подробности, все же спросил я, утирая сопли и непроизвольно выступившие подлые слезы.
– А это, детка моя, голого и розгами. Понятно?
– Отец не позволит. Он меня никогда не бил.
– Позволит. Он согласен с тем, что ты дурно воспитан и избалован. Но еще не поздно все исправить. Я займусь тобой, и все будет хорошо – улыбаясь говорила эта гадюка.
Я вышел к себе, специально сильно хлопнув дверью, и тут же следом вошла Зина и сообщила что «так себя вести неприлично. И дома тоже не позволяется». Отец вернулся поздно, и без стука вошел ко мне.
– Спишь?
– Сплю
– Я хотел тебе сказать, чтоб ты не думал...
Сердце заколотилось от радости. Он с нею не согласен. Он ее за это выгонит! Ура! Ура!
…что я с Зиночкой не согласен. Она права, таких, как ты, оторв надо драть. В случае неповиновения или двойки буду пороть сам. Так что думай, сынок. Спокойной ночи.
Я – 14-летний юноша, имеющий два привода в полицию, прорыдал всю ночь, а на утро мы с «воспитательницей» пошли в школу. Ежедневно она «нагибала» меня публично, но дерзить я уже не смел. Следующий раз меня действительно порол отец. Ремнем по голому заду. За банальную двойку по биологии, а «мамочка» стояла рядом и отсчитывала удары назначеные ею. Всего 40. Сидеть нормально не мог несколько часов, но двойку исправил. Пороть стали частенько. В учебе подтянулся, дерзить учителям прекратил. Дома разговаривал тихо и гулять ходил только с разрешения родителей. Сейчас мне 19 лет, я студент филфака МГУ. С тех пор, как появилась мама – Зина, жизнь моя стала систематичней, насыщенной и даже более интересней, что ли.
У меня есть брат Вася 4-х лет от роду. Назван он в честь дедушки, прекрасного человека и моего лучшего друга Василия Зиновьевича Шишкина.