Лесной старик. Часть 4, глава 3

3

     Тщеславная страсть дворецкого к Алёне быстро и неукротимо росла. Ему мучительно хотелось блеснуть перед строгой, но пленительной госпожой мощью своего интеллекта. Ведь не зря же Тимофей старательно и вдохновенно написал в конторской тетради с чёрным переплётом оригинальный философско-психологический трактат. И теперь дворецкому беспрерывно и ярко мечталось об интимных уроках своей прелестной и барственной любовнице о его методике и теории внушений. И решил он обязательно найти благоприятный случай, чтобы наедине поделиться с Алёной своими научными и практическими достиженьями и этим заслужить её похвалу.
     Желанный Тимофею случай подвернулся удивительно быстро: в традиционное время послеобеденного отдыха господ и гостей. Алёна, тщательно одетая в стильный серый костюм из двубортного жакета с лацканами и узкой юбки с классическим разрезом, поднялась в зеркальную галерею. Модные туфли госпожи были на высоких каблуках и под тон её одежды, а бирюзовая блузка из шифона чудесно гармонировала с ниткой из мелких жемчужин. Причёска Алёны была гладкой и аристократически неброской. Чулки и лёгкий макияж не разрушали безупречное единство стиля…
     Алёна, отражаясь во многих зеркалах, медленно прошлась по сумрачной, хорошо проветренной, но в меру тёплой галерее. И вдруг непроизвольно и красочно в рассудок хлынули старательно и долго подавляемые мечты. И мечталось ей, что она после дорогих и пышных похорон своего мужа начнёт разумно и успешно управлять несметными активами, которые чрезвычайно удачно приобрела его оборотистая сестра. «А ведь мой муженёк почти не менял офисный персонал, – с невольной улыбкой размышляла Алёна, – и в конторах ещё помнят свою бывшую хозяйку. И вдруг появится её полновластный и мудрый двойник…»
     Неожиданно Алёне подумалось о муже:
     «А ведь мой благоверный сам виноват. Он пылко пожелал, чтобы я стала ходячей копией единокровной его сестры. И я покорно превратилась в её почти безупречную копию. Но оказалось, что новое существо с моей плотью готово до смерти извести не в меру капризного супруга. Что ж, каждый человек выбирает свою долю сам…»   
     Вскоре мысли Алены из-за непонятного ей, но быстро растущего гнева начали бурно метаться и путаться, пока не сосредоточились на образе умершей сестры Серова:
     «А разве моя великолепная начальница была психически нормальной особой? Мне однажды доводилось читать в солидной энциклопедии, что фанатичные безумцы способны чрезвычайно сильно влиять на других людей, заражая их сумасшествием. Я, пожалуй, теперь не сомневаюсь, что моя прежняя хозяйка обладала врождённым даром внушать. Неужели мне – ради её завидного дара – бессознательно захотелось уподобиться ей?..»
     Затем Алёна, обуздав загадочный гнев, размышляла о самой себе:
     «Но разве я не хотела сохранить свою прежнюю сущность? Нет, я упорно боролась… И всё-таки я уступила страстному натиску и сдалась… Но я сейчас не могу полностью исключить вероятность того, что я видимостью благородного сопротивленья просто обманула, перехитрила самоё себя. Неосознанно себя обжулила. И предала свои врождённые качества и свойства. Я тщеславно изменила самой себе ради банальной и пошлой корысти… в обмен на моё финансовое благополучие… Моя любовь не была основной причиной роковой моей метаморфозы…»
     Однако после этих искренних и честных признаний Алёна невольно попыталась мысленно оправдать самоё себя:
     «Но разве мне нельзя допустить, что действую и меняюсь по Божьему соизволенью? Несомненно, что моя прежняя сущность не допустила бы намеренья умертвить вдохновенного созидателя и творца. Но чем же именно он теперь вдохновлён?.. А если лукавым бесом?.. И неужели сочетанье во мне различных человеческих сущностей не обогащает мой духовный мир?.. Наверное, обогащает… Пожалуй, дворецкий может подтвердить мою невиновность... Я желаю, чтобы он без малейшего промедленья очутился здесь…»
     И она вдруг заметила, что осанистый дворецкий в чёрном и дорогом одеянии пристально созерцает её. Ничего лакейского в Тимофее уже не осталось... Он своевременно оказался в зеркальной галерее, ибо ретивые слуги точно доложили своему начальнику, куда именно удалилась их госпожа…
     Он стремительно и бесшумно приблизился к ней, и оба разом решили, что полностью довериться они могут отныне только друг другу. Он откровенно ею залюбовался, и она глубоко задумалась о причинах своей неожиданной привязанности к нему. Ведь законный супруг Алёны, будучи и безмерно богаче, и одарённей от природы, и внешне привлекательней, нежели усадебный дворецкий, имел – в придачу – и бесспорные заслуги перед отечеством. Но Алёна так и не смогла избавиться от загадочной и нервной напряжённости, которая теперь постоянно у неё возникала при невольных раздумьях о муже. Мысли о дворецком подобных ощущений у неё не вызывали… 
     - Не скрою, – тихо и доверительно призналась она, – едва успела я захотеть, чтобы ты появился здесь, как ты уже пришёл.      
     Она искоса посмотрела на него, и он медленно проговорил:
     - А я вдруг почувствовал твоё очень сильное, хотя и безмолвное желанье… – И сразу после этих вкрадчиво произнесённых слов он глубоко поверил в их совершенную правдивость…
     Она согласно кивнула головой, и он задумчиво молвил:
     - Тебя можно поздравить. Довольно скоро твой сломленный супруг совершит всё то, что ты искусно и упорно домогаешься от него. Я это понимаю наитием…
     - Поведай мне подробней о своих впечатленьях, – деловито попросила она.
     И он, чувствуя, что все его попытки обмана не будут сейчас удачны, высказался с предельной искренностью:
     - Ты заметно изменилась, и уже невозможно противостоять тебе. Чрезвычайно быстро ты погрузила своего супруга в глубочайшую депрессию. Он теперь еле ноги таскает. Он весь поник и беспрерывно дёргается. Он частенько озирается с робостью. А совсем недавно он был горделивым и бодрым… Мне интересно: какие мысли ты внушаешь ему? Как программируешь его?.. А ведь и я достаточно упорно занимался гипнозом наяву и даже разработал собственные приёмы. Всё оказалось удивительно просто. Но разве истинная простота не требует огромных усилий? Я готов щедро поделиться с тобой опытом… если ты найдёшь время и место…
     И она, искусительно улыбаясь, посмотрела в его узкие и чёрные глаза. Неожиданно ей померещилось, что азиатская темнота его зениц обрела сладострастное и колдовское мерцанье. Чувственное влеченье Алёны к преображённому дворецкому стало почти явным. И вдруг ей подумалось о том, что её страстная и порочная близость со своим лакеем, который не отличается ни свежестью, ни красотой, полностью доказывает неодолимую силу его скрытых, потаённых внушений. Пылкая страсть быстро превратилась в неопровержимое доказательство успешного колдовства, и Алёна твёрдо решила, что она непременно узнает от своего дворецкого все наследственные секреты древних чародеев…   
     И Алёна задорно произнесла:
     - Ты искусно подстрекаешь меня. Но разве я против древней и таинственной парадигмы? Ты начинай свой лекционный курс прямо сейчас. Я нынче была намерена слоняться здесь около часа. Нам хватит времени на полноценный урок. Что же именно я должна предпринять? 
     И он охотно заговорил чёткими фразами из своей пухлой конторской тетради, куда он старательно вписывал свежие идеи и сужденья для психологического трактата:
     - Заставь вместо своего разума трудиться то мистическое существо, которое постоянно обитает внутри тебя. Этот загадочный зверёк сильнее любого рассудка. Но мирно поладить со своим внутренним хищником – ох, как нелегко!.. Он – жаден, привередлив, и мстителен. Однако его можно превратить в могучего и верного союзника… 
     Она внезапно содрогнулась, ибо нервно предположила, что он постиг её самую сокровенную и постыдную тайну. Но одновременно Алёна звериным наитием поняла, что именно сейчас он способен распознать её самую изощрённую ложь. И он радостно, хотя и тревожно внимал полной правде и ничуть не сомневался в ней…
     - В моём загадочном супруге, – высказывалась предельно искренняя Алёна, – уже имеется такое существо. Иногда он подробно толковал мне об этом. Своего обитателя он донельзя почтительно называет «мистическим зверем». А намедни такого странного жильца муж не только почувствовал в моём нутре, но даже непроизвольно пробурчал имя для моей полезной и милой зверушки: «волшебная кошка». Я быстро научилась отдавать мысленные приказы моей новой ипостаси. Затем я полностью отключаю свой рассудок, и внутренний зверёк поразительно эффективно управляет моим поведеньем… Но способна ли волшебная кошка подвигнуть моего мужа на уничтоженье самого себя? Я сильно сомневаюсь в этом… Погрузить мужа в жесточайшую депрессию… да, способна!.. Но окончательно победить в нём инстинкт самосохраненья… пожалуй, нет… Моего внутреннего зверька нужно поскорее напитать изрядной порцией дополнительной энергии! Я буду благодарна тебе, если ты научишь меня, как совершать эту важную процедуру… Готов ли ты реально мне помочь? 
     И лицо её неожиданно стало вдохновенным и мрачным. А он потрясённо подумал: «С такими необычными лицами русские раскольники фанатично начинали самосожженье в таёжных скитах…» Затем он потаённо смутился, ибо его внезапно и сильно затруднил ясный ответ на её вопрос…
     Тимофей рассеянно поглядел на её экстатическое лицо, и она прямо и настойчиво спросила:    
     - Каким именно способом я смогла бы резко увеличить мистическую силу моей волшебной кошки?
     И он удручённо и безответно потупился, и она принялась тревожно созерцать свои многочисленные отраженья в череде галерейных зеркал. Вскоре он судорожно закрыл глаза, и вдруг ему вообразились таинственные очертанья, мерцающие в непостижимой и безмерной бездне. А затем его благоговейная молитва к этой загадочной и тёмной бездне начала непроизвольно сочиняться в его сознании…
     «Всемогущая бездна, пошли мне удачу. Если тебе потребуется моя душа, то возьми её. Но даруй мне силы для моих свершений. И милостиво меня вразуми…»
     И воображённые им очертанья превратились в невыразимое женское лицо; большие и мудрые глаза иллюзорной красавицы смотрели выжидательно, лукаво и пытливо. Внезапно в подсознании Тимофея появились вопросительные, суровые и почти невнятные фразы, и почудилось дворецкому, что иллюзорная красавица начала с ним беззвучную беседу. Ему сейчас предстояло быстро решить: примет ли он роковую помощь от всемогущей и мистической бездны или нет? И Тимофей вдруг почувствовал, что если он всё-таки примет от бездны её кощунственную помощь, то с ним обязательно случится необратимая и жутковатая метаморфоза. Но было ему отчаянно стыдно не ответить с полной уверенностью на все вопросы Алёны, и он мысленно согласился на греховное и даже святотатственное покровительство над собой…
     А вскоре он тревожно и радостно почувствовал, что нужные фразы стремительно зарождаются в его сознании. Внезапно Алёна – нервозно и неожиданно даже для самой себя – встрепенулась и с робкой надеждой посмотрела на его слегка искривлённые губы, а он горделиво усмехнулся и сказал: 
     - Нужно ясно и твёрдо приказать своему внутреннему зверю, чтобы он отныне получал свою мистическую силу не из твоей дурманящей плоти и не из твоего подсознания, но из небесной и непостижимой бездны. И эта вечная бездна, которая поглощает всё сущее, не только щедро возместит внутреннему зверю все понесённые им затраты, но даже вдохновит и научит его к вящей твоей пользе… Если человек непроизвольно и искренне уверился в том, что самые важные идеи, сужденья и мысли появляются у него извне, то весь окружающий мир обретает для него таинственную многозначительность и воистину дивную прелесть. Тогда реальный мир наполняют мистические знаменья, приметы и намёки; возникает в воздухе загадочный и трепетный флёр…
     - Наверное, ты прав, мой дорогой, во многом, – благодарно и взволнованно прошептала она, – с удовольствием я слушаю разумные речи…
     И на её серьёзном и озабоченном лице вдруг мелькнула слабая поощрительная улыбка, и он вдохновенно, хотя и тихо произнёс: 
     - Я больше не сомневаюсь, что ты мастерски умеешь прерывать потоки своего сознанья. Ты, вероятно, научилась этому у своей ныне покойной госпожи… 
     И Алёна с готовностью подтвердила его догадку:
     - Я довольно легко освоила полную остановку моих назойливых мыслей, и моя незабвенная начальница, действительно, служила мне ярким примером. Однако этот полезный навык она обретала на курсах нашего маститого наставника гораздо дольше, нежели я… Способностей у неё оказалось всё-таки меньше…
     И не смог он удержаться от похвальбы: 
     - А я довольно быстро написал настоящий трактат о потаённом программировании людей. Психологический трактат я составил из писем, обращённых к тебе. Хотя эпистолярный жанр уже давно не в моде, но сужденья мои – оригинальны. Я всегда чурался плагиата…
     Она лукаво и насмешливо предположила:
     - Наверное, ты, вдохновенно корпя над своими письмами, воображал нашу любовную близость. И часто грезились тебе пикантные позы. – Внезапно ей почудилось, что правильные догадки ей подсказывает непостижимая волшебная кошка, и Алёна, щурясь от радости, проворковала: – Я вдруг научилась почти безошибочно прорицать…
     Он с явной иронией усмехнулся и молвил:
     - Ты сейчас оказалась права: я невольно воображал именно тебя. Но всё было в меру и только ради моих творческих озарений. В эротическому бреду ничего путного не напишешь. А моя психологическая работа не осрамит меня!.. Конечно, в официальных научных сферах не запоют в пароксизме восторга хвалебные оды в мою честь, и академическими лаврами меня отнюдь не увенчают. Моё имя не вознесут – из косной вредности – на почётные скрижали, и вовеки на солидную премию я не буду номинирован. Такова моя тусклая судьба, уже предрешённая свыше… В отличие от вероятной – и ослепительно яркой – судьбы твоего мужа с его романом. Я не сомневаюсь, что отставной генерал сумеет ловко «раскрутить» свои пространные тексты. Однако я уверен, что со временем и мой достаточно полезный, хотя и короткий трактат скромные подвижники обязательно введут в научный оборот…   
     Дворецкий замолк и выжидательно посмотрел на её лицо, и вдруг ей почудилось, что в её расслабленное тело из космической бездны устремились незримые, но густые и бурные потоки загадочной энергии; Алёне даже померещилась их нежная вибрация, от которой внутри плоти довольно и сыто заурчала волшебная кошка. Однако таинственная тварь внутри Алёны вовсе не стала от неги и сытости добрее. Наоборот, волшебная кошка заметно и быстро ожесточилась, но ярость её не туманила рассудок, а была расчётливой, холодной и учтивой. И Алёна уже без сантиментов решила, что она обязательно выманит у дворецкого написанный им трактат. Но у неё довольно быстро появилось ясное понимание того, что ей без практических уроков всё-таки не обойтись, ибо даже самые подробные циркуляры вовеки не смогут заменить указаний, подсказок и непосредственной помощи истинного мастера.
     А вскоре мысли Алёны начали сливаться с её воображеньем. Она думала и одновременно воображала то, к чему могут её побудить собственные мысли. И почудилось ей, что она способна жить с мистической бездной, как со своей прихотливой любовницей. А затем потрясённая Алёна с дурманной сладостью оторопела от своего поистине безумного предположенья, что её покойная начальница и была воплощеньем этой космической и непостижимой бездны… На мгновенье Алёна всё-таки подумала о Христе… Но ей традиционная религия не сулила той безмерной власти, которую может даровать бездна… И наконец, Алёна наяву поверила в то, что она способна по собственной воле впадать в состояние сновидений, где окажется неуязвимой…
     Но Алёна быстро запуталась в своих новых ощущеньях и озабоченно спросила: 
     - Намерен ли ты без промедленья начать свой урок?
     И дворецкий с готовностью произнёс слегка изменённые фразы из своего трактата:   
     - Для начала тебе нужно обрести насущную привычку думать о собственных мыслях, будто они – сужденья постороннего человека. Ничего трудного в этом нет. Но это позволит тебе явственно чувствовать полезную отстранённость от собственной личности. Надо оценивать свои раздумья на основании либо личной морали, либо нравственных устоев религии, которую теперь искренне исповедуешь.
     - Умный, но коварный совет, – досадливо проговорила она и слегка насупилась.
     Он удивлённо поинтересовался:
     - Но что же именно показалось тебе подвохом?
     И она старательно и удручённо разъяснила:
     - Критерием нравственности моих мыслей нельзя считать нормы моей личной морали. Особенно теперь. И я не знаю, в чём отныне заключается моя религия. Раньше я не сомневалась в догматах об Иисусе Христе. Но неожиданно я поверила во всемогущество бездны, которая окружает нас. Невольно поверила в благость безмерной пустоты. И сейчас резкая перемена моей веры тревожит меня достаточно сильно… 
     Он с едва заметным недоуменьем пожал плечами и назидательно произнёс:
     - О раздумьях над своими мыслями писали ещё в древности многие христианские подвижники. Однако святые отцы не имели подобных проблем…
     Она раздражённо и строптиво возразила:
     - Но я – отнюдь не святая!.. Небось, и сам это хорошо знаешь…
     Он вожделённо усмехнулся и согласно кивнул головой. Алёна вдруг решила, что ей необходимо смягчить интонации своего голоса, и она вкрадчиво сказала:
     - Ты нынче со мной изъяснялся хоть и коротко, но ёмко. Сегодня ты откровенно мне поведал о важных вещах. Пожалуйста, не грузи мой рассудок больше. Но завтра мы обязательно в это время встретимся здесь… и всё продолжим…
     Она внезапно умолкла, но через мгновенье он изумлённо услышал её душевные излиянья, в которых он не смог различить даже намёка на фальшь:
     - Сегодня ты несказанно поразил меня! Даже сердце у меня ёкнуло. Я заранее восхищаюсь твоим трактатом. Я предвкушаю в нём найти неисчерпаемое богатство мыслей. И я безмерно горжусь тем, что он был написан по моей просьбе. Мне уже не терпится  благоговейно схватить его в руки и с пылкой нежностью, хотя и жадно перелистать…
     Сначала он явно обрадовался её похвалам, но вскоре тревожно подумал: 
     «Я чересчур падок на утончённую лесть. Если я сейчас послушно вручу ей рукописный текст моего трактата, то её неподдельный интерес ко мне стремительно угаснет. Она в искусстве внушенья – отнюдь не новичок. Она, вероятно, брала уроки у даровитого и мудрого мастера. И она правильно истолкует все мои нарочитые недомолвки… Я быстро стану ей бесполезен, и она не будет со мной миндальничать... Необходимо лукаво ей отказать... Но я не смогу отговориться банальной ссылкой на мой неразборчивый, скверный подчерк. Мне нужны более изощрённые доводы…»
     И он почти сразу почувствовал полную уверенность в том, что нужные доводы он сейчас непременно найдёт. Затем появилась у него абсолютная убеждённость в ясности и бесспорности тех – ещё неизвестных ему – аргументов, которые он через мгновенье выскажет. И он решительно, хотя и предельно вежливо произнёс:
     - Мой психологический трактат нельзя прочесть, как обычную книгу: нужна умелая подготовка. Иначе получится невосполнимый вред. Твоя личность будет окончательно и мерзко исковеркана, а разум быстро свихнётся, ища оправданий для твоих непрезентабельных поступков. Твою совесть нужно переделать на новый лад, но удача такой метаморфозы невозможна без квалифицированной помощи опытного и прозорливого наставника. Моими строгими пестунами были отец и дед. А навыки внушений я отрабатывал и шлифовал на безропотных церковных прихожанах…   
     Она встрепенулась от обиды, но почти мгновенно решив, что он всецело прав, подавила это неприятное чувство. Затем Алёна доброжелательно и учтиво сказала:
     - Нам любые конфликты совершенно излишни, и я сейчас не буду с тобою спорить. Мне действительно потребуются для опытов члены твоей паствы. Я согласна и впредь не перечить тебе по мелочам. Я во многом полагаюсь на тебя…
     «Какая рациональная шельма, – подумалось ему, – для неё, оказывается, неприемлемы бестолковые дрязги…» 
     - До завтра, – бодро проговорила она и с нарочитой сердечностью улыбнулась. Он согласно кивнул головой, и они вместе покинули сумрачную галерею. В коридоре они бессловесно и задумчиво разошлись…

4