После мамы

Было мне 12 лет, а сестре моей Соне - 15, когда от чахотки скончалась
наша  мама.  Остались мы с папой и бабушкой - маминой мамой,  которой
после многих тяжких ударов судьбы довелось еще  пережить  трех  своих
дочерей.  Семья наша жила очень и очень скромно. Папа работал бухгал-
тером,  получал мало.  Работа эта была ему совершенно чужда и неинте-
ресна. Когда-то он готовился стать искусствоведом, но жизнь мастерица
на всякого рода сюрпризы - любимым делом эаняться  было  не  суждено.
Зато  у  нас  была  довольно  большая квартира - несколько просторных
светлых изолированных комнат.  Чтобы как-то улучшить финансовое поло-
жение,  в  свое время,  еще при жизни мамы,  в одну из комнат пустили
квартирантку - моложавую,  довольно красивую женщину лет сорока, "ве-
селую вдову". Держалась она любезно и просто, любила общество, хорошо
одевалась, вероятно были у нее и поклонники. С оплатой никаких ослож-
нений не возникало.  Моя сестра Соня быстро сблизилась с жилицей: хо-
дила, к ней в гости, болтала, советовалась о каких-то своих своих де-
лах. Я же была дикаркой и сторонилась чужих.

Месяца через  два после маминой смерти бабушку посетила одна знакомая
дама, большая любительница посплетничать. Не находя ничего интересно-
го  в  обществе  этой  особы,  я направилась из комнаты и уже открыла
дверь, как вдруг слова гостьи поразили мой слух: "А Иван-то Сергеевич
наверное  женится?"  Иван  Сергеевич - это наш папа.  Я закрыла дверь
сознавая, что разговор этот не для моих ушей, но не в силах была уйти
и хотя сознавала,  что подслушивать грешно,  прильнула ухом к дверной
щели.Я не расслышала,  что ответила бабушка,  но вероятно высказанное
предположение  нашло  отклик в ее душе (ведь папе она приходилась те-
щей).  Из дальнейшего разговора я поняла,  что "кандидаткой"  а  жены
считают нашу квартирантку...  Я отпрянула от двери.  Так вот оно что!
То-то эта жилица мне сразу безотчетно не понравилась. Чужая тетка бу-
дет на месте моей мамочки?!  А отец?  Ему было 45 лет. Что за возраст
для мужчины! Он почти сохранил былую красоту и привлекательность. Был
высоким,  голубоглазым, остроумным, веселым. В этот момент я не сооб-
разила,  что во-первых,  папа уже давно являлся фактическим  вдовцом,
так  как  несколько  лет  мама была лежачей больной и весь дом был на
нем.  Помимо основной работы отец делал домашние дела и  подрабатывал
рисованием открыток. Он всегда был усталым в последнее время. Его ру-
ки были грубы и мозолисты, они царапали мою щеку, когда я прижималась
к  ним.  Ему  конечно же было не до любовных утех.  Он всегда был так
ласков с нами и предупредителен и терпелив к теще.  Во-вторых, не по-
нимала я, что вряд ли отец был завидной партией для какой-нибудь осо-
бы из-за нас с сестрой - двух "хвостиков",  как он нас  называл.  Эти
очевидные  вещи не приходили мне в голову.  Я только устрашилась заи-
меть мачеху.  К тому же я только что прочла "Дэвида Копперфилда" Дик-
кенса.  Заливаясь слезами, я убежала в свою комнату. Надо же было та-
кому случиться! Наша квартирантка в сопровождении моей сестры как раз
возвращалась домой.  Я их увидела в окно. Они ходили в кино, и теперь
весело о чем-то щебетали,  должно быть обсуждали увиденное. Вот, Соня
с ней смеется,  а не подозревает,  что будет.  Эта картина совершенно
расстроила меня и слезы полились еще сильнее.

С этого дня я возненавидела жилицу.  Я стала держать себя вызывающе и
несколько раз нагрубила ей.  Та пожаловалась отцу. Он очень удивился,
так как я слыла тихоней, и стал выговаривать мне, а также настаивать,
чтобы  я извинилась.  На все папины укоризны я ничего не отвечала,  а
только сказала,  что женщину эту я не люблю и извиняться перед ней не
стану. Разговор состоялся перед сном. Обычно папа всегда меня крестил
 
и целовал на ночь,  но в этот раз он  вспылил  и  сказал,  что  такую
вздорную  и злую девочку он благословлять не будет и выставил меня из
своей комнаты.  Я осталась в темном коридоре и твердо решила не  ухо-
дить  отсюда,  пока  не получу папино благословение.  Я стояла и тихо
плакала.  Прошло не меньше часа.  Дверь открылась и папа в  удивлении
замер. Он-то думал, что я давно в постели. "Что с тобой, Оленька?" Он
обхватил меня за плечи и прижал к себе.  В его глазах были такие бес-
покойство,  тревога  и нежность,  что я разрыдалась в голос и все ему
рассказала.

Утром папа отправился к квартирантке и категорически  потребовал  без
объяснения причин,  чтобы она съехала с квартиры. Та, конечно, сильно
разобиделась, но отец был непреклонен.

Он и не помышлял о браке с кем бы то ни было.  Он слишком любил  нашу
маму. Жил он не очень долго и умер на моих руках. Перебирая его пись-
ма после смерти,  я нашла его ответ,  написанный в свойственной  отцу
ироничной манере, на предложение одной нашей родственницы съездить на
теплоходе по Волге:  "Дорогая Маша!  Охота тебе тащить в этакую  даль
такую старую жабу,  как я! Кроме того, я уже говорил тебе: с 1926 го-
да,  когда родилась Соня,  жизнь моя сосредоточена в детях,  а теперь
еще и во внуке. Я не могу их оставить даже и на короткое время. С тех
самых пор я ничего не делаю для себя и  ради  себя,  все  только  для
них."