Рождество

Рассказ эмигрантки

В детстве моим самым любимым праздником было Рождество Христово.  Готовились к нему заранее.  Папочка приносил елку,  всегда высокую,  до потолка.  Снег с пушистых веток быстро таял,  и  комнаты  наполнялись ароматом  хвои,  напоминавшим  мне поросшие лесом лиловые склоны гор,окружающих наше Сараево.  Грубый массивный стол, стоящий посреди комнаты  и  бабушкину кровать,  составленную из больших вьючных ящиков и постеленного сверху матраса,  накрывали двумя покрывалами.  Покрывала были синие с желтой каймой.  По углам свисали пышные желтые же кисти.Синий с желтым - цвета кавалерийского полка,  где служили раньше  папочка,  дедушка и наши дядюшки. Квартира прибиралась, все чистилось и мылось.  В самом раннем возрасте я смутно помню, как это делала мама, но  впоследствии,  когда она уже была прикована к кровати неизлечимым недугом,  уборкой занимался папа,  а мы с сестрой ему  помогали,  как умели.  Самое  же интересное начиналось вечером в сочельник.  Бабушка надевала одно из своих парадных платьев. Их сохранилось только два от прежнего великолепия. Одно было малинового бархата с золотым позументом, на плечах буфы, а воротник, высокий и негнущийся, подпирал затылок. Другое было зеленое, так же с золотом, со шлейфом и в талии стянуто узким поясом. Свои густые седые волосы бабушка укладывала в роскошную прическу и становилась похожей на королеву.  Нам с сестрой надевали белые платьица, распускали волосы и обували в черные башмачки, до блеска начищенные ваксой. Для поездки в церковь ко всенощной нанимали извозчика - недоступная в будние дни роскошь.  Бывало,  сидишь у окна и ждешь. Уже совсем темно. Вдалеке, на склонах гор мигают огоньки Башчаршии - мусульманского района Сараево,  а в  небе  ярко  горят звезды,  которые к нам ближе, чем к обычным людям по словам папы, потому что мы живем намного выше уровня моря.  И вот раздается звон колокольчика. "Извозчик приехал!" - бегу я с криком в комнаты. Нас одевают в шубейки.  Мама слабым голосом кричит из своей комнаты, чтобы я не забыла кофточку и муфту (я часто простужаюсь и поэтому меня всегда кутают). Эти кофточки и муфточки почти всегда теряются или забываются в экипаже,  а потом возница специально доставляет их. Но вот мы с Соней готовы.  Последней выходит бабушка в стареньком пальто и мы с нетерпением ерзаем,  пока она на своем ломаном сербско-хорватском языке торгуется с кучером. "Я жона небогатая..." Наконец усаживаемся. Лошади  нетерпеливо переминаются с ноги на ногу.  Их гнедые крупы покрыты сиреневой сеткой.  Ямщик щелкает кнутом, сани трогаются, колокольчики заводят  веселую  песню  и дух радостно замирает от быстрой езды,  от ветра, несущего в лицо снежную крупу и от предчувствия Праздника. Мы подъезжаем н нашей крошечной скромной церковке.  Она помещается  в обычном каменном доме и так мала,  что еле вмещает прихожан, в основном тех русских,  кто обосновался в Сараево. Пробираемся вперед к самому алтарю.  Отец Александр в скромном белом облачении, мальчики-алтарники,  певчие - все сияют праздничной радостью, начинается служба. Звонкому,  сочному голосу священника вторит наш скромный хор.  На вечернем входе отца Александра сопровождают мальчики с зажженными  свечами.  Это Жора Богатырев, Боря Лозинский, Миша Скворцов. Они одеты вбелые стихарики и преисполнены величия и важности. Как же! Все на них смотрят!  Я  таращу глаза и завидую,  изо всех сил завидую,  что я не мальчишка,  тогда бы я тоже помогала отцу Александру.  Перед уходом в алтарь  Борька Лозинский косит глаз в мою сторону и быстро высовывает мне язык.  Он явно чувствует свое превосходство.  В другое время и  в
другом  месте  я  бы живо поставила его на место,  ну хотя бы пропела что-нибудь вроде:

"Борис - на веревочке повис.

Веревочка качается,

А Борис кривляется".

Но сейчас нельзя.  Я смотрю на сестрицу Соню.  Она истово крестится и кланяется  и мне становится стыдно за свои суетные мысли.  "Рождество Твое Христе Боже наш..." - раздается торжественно и радостно.  Служба кончается.  Мы на извозчике же возвращаемся домой. Там скромный постный ужин.  Затем короткий и сладостный сон в предвкушении завтрашнего радостного пробуждения.  Утром,  чуть свет, мы бежим с Соней к елке и находим под ней два сверточка,  завернутых в разноцветную бумагу. Там всегда что-нибудь очень хорошенькое и приятное, не дорогое, но желанное.  Наши родители, как ни бедно жили, свято соблюдали это обыкновение  -  чем-нибудь порадовать детей.  Теперь эти воспоминания – самое драгоценное, что осталось у меня от жизни.
Однажды наше материальное положение ухудшилось. Мы - малыши это смутно чувствовали, хотя взрослые старались не показывать нам свою тревогу.  Бедный папочка! Он работал за троих: у себя в конторе, по дому и еще рисовал поздравительные открытки, которые удавалось иногда продавать, но в тот год не на что было нанять извозчика для поездки в церковь, даже в доме стало холодно - нечем было топить. Как обычно я сидела у окошка и смотрела на улицу.  Все эти  досадные  обстоятельства все  же  не  могли испортить мое радостное настроение.  К нашему дому подъехала лошадка,  запряженная в большущий воз.  Что это? Папа вышел из дома. Вот бежит обратно. Удивленно разводит руками: "Привезли дрова! Но я их не заказывал. Может ошибка какая-то?" Ошибки нет. Возница
показывает квитанцию с нашим адресом. Все оплачено. Дрова выгружаются и скоро яркий огонь трещит и пылает в камине.  После праздников  папа наводит справки,  кто оплатил.  Ему говорят, что оплатил русский священник.
У отца Александра талант появляться там,  где он больше всего  нужен. Он помогает всем изподтишка,  многие облагодетельствуемые и не подозревают об источнике излиянных на них благ. Карманы его всегда оттопыриваются  от  леденцов  и вокруг него всегда увиваются ребятишки всех наций и конфессий. Жизнь его нелегка. В далекой России он оставил жену и сына - мальчика чуть постарше нас.  Судьба их разлучила. Батюшка преподает в русской школе Закон Божий, обслуживает больницу и тюрьму. Всякого  приходящего он встречает улыбкой,  всегда ободрит и поможет. Воспоминаниями о нем согрето мое детство.



1996 г.