Самарянка

                Ветхий домишко Анастасии стоял в трёхстах метров от храма, где я в то время служил. Собственно, всего лишь треть этого жалкого сооружения принадлежала Анастасии. За дощатой перегородкой жили другие люди, а её часть помещения состояла из одной комнаты, сеней и покосившегося подгнившего крылечка. В комнате стояли кровать, обеденный стол, шкаф и пара стульев – всё старое, обшарпанное и ветхое. Еда готовилась тут же на электрической плитке или в голландской печке, занимавшей большую часть комнаты. Сени были довольно просторными. Здесь хранились дрова и валялся всякий хлам. Земельный участок Анастасии был узким и сжатым с обеих сторон глухими соседскими заборами. Площадь его не превышала 4-х соток. На этом пространстве размещались: маленький дощатый гараж под «Запорожец», прогнивший сарай и несколько грядок с зеленью и огурцами.
                И вот на этой территории Анастасия – пенсионерка в возрасте около 60 лет, ухитрялась устроить настоящий приют для двуногих и четвероногих бомжей. Я часто видел её в храме. Одетая, как почти все наши пожилые женщины из народа, в какое-то старьё, она скромно стояла у большой иконы Иоанна Крестителя и сосредоточенно молилась. У Анастасии было спокойное открытое доброе лицо, седые волосы и большие зелёные глаза. Наверное, в молодости она была красивой. Родом эта наша прихожанка была из деревни, откуда-то из-под Владимира или Ярославля, так как она говорила на о, но «окала» Анастасия не душераздирающе, как тамошние жители, а слегка, как человек, давно живущий среди «акающих» москвичей. Уж и не помню, зачем я впервые зашёл к ней. Кажется, меня пригласил один из Анастасьиных постояльцев – бомж Алексей. Он хотел подарить мне какие-то книги исторического содержания, Бог знает, каким образом попавшие ему в руки. Этот Алексей питал ко мне дружеские чувства, потому что я иногда подкидывал ему какую-нибудь работу. Кроме того, наши сердобольные церковные уборщицы подкармливали Алексея остатками с приходского стола.
                В первое моё посещение в доме Анастасии помимо Алексея я застал Ваньку – дефективного парня лет 17 –и, которого она подобрала в кустах около Троице-Сергиевой лавры, где он собирался устроиться на ночлег, и восьмидесятилетнюю старуху Василиссу, которую обманом выселили из принадлежащего ей дома. На стук калитки из сеней выскочила маленькая криволапая дворняжка и закатилась пронзительным и звонким истерическим лаем. Вдруг лапы собачки подогнулись, и она с воплем перевернулась на спину, стала биться и хрипеть. Из пасти потекла пена. «Припадочная она» - объяснил Алексей, - «кто-то побил палкой, а Настя подобрала». На крыльце сидели две кошки: одна вполне обычная, другая облезлая. Видно, в этом доме концентрировались все, обиженные судьбой. Вскарабкавшись по скрипучим ступенькам, Алексей на минуту зашёл в домик, чтобы вручить Анастасии дневную «добычу» - большой полиэтиленовый пакет с картошкой. Его резиденция находилась в сарае, но готовили на всё общество в комнате у Анастасии. После осмотра книг нас пригласили в дом на чай. На покрытой старенькой клеёнкой столе красовались разнокалиберные чашки и стеклянная баночка с вареньем. Свежий белый хлеб – «кирпичик», нарезанный толстыми ломтями, возвышался на большой тарелке с отбитыми краями. Всё «семейство» было в сборе и даже для меня-гостя нашлось место. Впоследствии, бывая в этом доме, я всегда заставал ту же картину: постояльцы время от времени менялись, но всегда это были несчастные люди, обиженные жизнью и обделённые судьбой, и животные тоже были «униженные и оскорблённые» и всем им помогала Анастасия по мере своих слабых сил. А ведь она получала только минимальную пенсию. У Анастасии был взрослый сын, живший на соседней улице в бараке со своей второй женой. Его скромной зарплаты шофёра не хватало, чтобы помогать матери, так как он, имея ребёнка от первого брака, платил алименты. Так объяснила мне ситуацию Анастасия, когда я поинтересовался, почему сын не помогает матери. «Я привыкла полагаться на Господа, да на саму себя, с тех пор, как тридцать лет назад мой муж попал под поезд» - добавила она.
                Уже давно я служу на другом приходе, но часто вспоминаю эту женщину, которую с полным правом можно назвать «рабой Божьей». Приходская жизнь сводит меня с разными людьми. Есть среди них и весьма состоятельные. Они появились в нашем обществе за последние 15 лет. Некоторые из них пытаются благотворить, но как же им далеко до бедной вдовы Анастасии, близко к сердцу воспринявшей так часто читаемую в храме притчу о милосердном самарянине и согревающей любовью всех приближающихся к ней!

                Август 2005.