Сатанист

                Тёплая весенняя грязь жидкими брызгами вылетала из-под колёс старенькой машины отца Петра Цветкова, нёсшейся по узким улицам посёлка. Сияющее солнце нестерпимым блеском своих лучей отражалось, преломляясь, в нерастаявших массах снега и льда по обочинам дороги. Через раскрытое окно доносился весёлый посвист скворцов и степенно-басовитый галдёж грачей. Доехав до высокого бетонного забора, отец Пётр сделал последний крутой поворот и вскоре остановился на площадке перед массивными раздвижными железными воротами КПП воинской части внутренних войск. Дежурный солдат из новобранцев, с коротко остриженной  круглой головой на тонкой мальчишечьей шее, заморгал белёсыми ресницами, глядя на чудо: живого священника в рясе с крестом и в скуфье. «Как о вас доложить?» - чуть запинаясь, вопросил он. «Скажи полковнику, что отец Пётр приехал». Новобранец набрал номер телефона: » Товарищ полковник! К вам поп приехал». У-у, салага! Не поп, а священнослужитель!» - поправил дежурного подошедший ефрейтор, очевидно уже встречавший здесь ранее отца Петра. «Проходите батюшка». Священник прошёл через вертушку и поднялся на второй этаж длинного низкого здания, примыкавшего боком к КПП. В полутёмном пустом коридоре он нашёл дверь с надписью «Командир части» и постучал в неё. В ответ дверь распахнулась, и на пороге предстал богатырь-русак, одетый в полковничью форму. Казалось, китель лопается на этих широченных плечах. Весёлое румяное лицо командира лучилось добродушной приветливой улыбкой, серые глаза глядели ласково и безмятежно и даже широкий розовый шрам, поднимавшийся от скулы к виску и теряющийся в густых, коротко подстриженных волосах, не безобразил это открытое русское лицо выражением свирепости или хотя бы воинственности, свойственной, так называемым «качкам» или «быкам». В который раз при встрече с ним отцу Петру подумалось, что нигде он не встречал столь совершенного образца русского добра-молодца, как Герой России полковник Андрей Семенихин.
 Они троекратно облобызались и  прошли к монументальному письменному столу командира, окружённому строем простых, но весьма надёжных с виду казённых стульев, в то время, как офицерский басок рокотал: «А я уж вам звонить собирался. Ведь через неделю в Чечню выступаем». При этом известии лицо священника омрачилось и приняло озабоченное выражение. «Вы уж, батюшка, отслужите нам молебен, как в прошлом году!»
«Конечно. Непременно. А сейчас я хотел попросить у вас солдат для уборки территории храма перед Пасхой».
«Сколько вам?»
«Да думаю, человек десять. Мусора много».
«Отделение? Хорошо. Я распоряжусь».
Через полчаса отделение солдат под командой сержанта, вооружённое граблями и лопатами, выступило в направлении Воскресенской церкви, где служил отец Пётр. Рядом с храмом находилось действующее кладбище, в выходные дни усердно посещаемое родственниками и друзьями почивших. Плодами этих посещений были, среди прочего, и груды разного мусора, который почему-то все считали своим долгом снести к церковному забору. Последний, не выдержав такой незапланированной нагрузки, в конце концов, рухнул. Таким образом, мусор оказался на храмовой территории. Напрасно настоятель вывешивал грозные объявления, взывающие к совести посетителей. Мусор продолжали складывать, пока груда его не стала соперничать по высоте если не с Эверестом, то с Казбеком или Эльбрусом. Вот тогда-то отец Пётр и призвал солдат, чтобы к празднику по возможности очистить территорию и восстановить забор.
                Старенький самосвал «ЗИЛ» не менее шести раз пролагал путь между приходом и ближайшей свалкой, а мусора всё ещё было много. Солдаты вопреки обыкновению, работали дружно и весело. В однообразной армейской жизни даже двухкилометровый поход в деревню и ликвидация свалки на гражданской территории – развлечение. К тому же, звон посуды и запахи щей и тёплого хлеба, доносившиеся из приходской столовой, сулили заманчивые перспективы, ибо все знают: ёлка создание вечнозелёное, а солдат – вечноголодное.
                Повариха Мария Васильевна подошла к настоятелю и попросила принести со склада сахару. Запасшись трёхлитровой банкой и половником, отец Петр пустился в долгое странствование между разнообразными ящиками, бочками и коробками, уставлявшими добротный кирпичный сарай и создающими в нём некое подобие переулков и лабиринтов, в которых заплутал бы человек со стороны. После некоторого колебания, он обнаружил искомый мешок под стопкой каких-то коробок и уже собирался запустить в него руку с половником, как чей-то голос за спиной настоятеля возвестил: » Батюшка! Там жмурика нашли!» Вздрогнув, отчасти от неожиданности, отчасти поражённый сутью этого сообщения, отец Петр обернулся и увидел стоящего в дверях низкорослого солдата, на которого он сразу после появления воинского отделения обратил особое внимание. Ни для кого не секрет, что наша армия в настоящее время чисто рабоче-крестьянская. Не исключение и внутренние войска, которые, можно сказать, не вылезают из так называемых «горячих точек», где военнослужащие гибнут постоянно. Основу этого рода войск составляют молодые русские парни – провинциалы из многодетных семей или наоборот – дети матерей-одиночек, которых не смогли «отмазать» от армии. Помощники отца Петра представляли именно такой контингент. Происходя из мест, где религиозная жизнь только ещё налаживается, а может и совсем отсутствует, эти ребята, он чувствовал, несколько стеснялись его и чуть-чуть робели от незнакомой обстановки. Этот же коротышка держался более раскованно и, пожалуй, развязно, говорил нарочито громко и покрикивал на товарищей. Сейчас он стоял перед настоятелем и ухмылялся, как будто страшная находка была ему нипочём.
                Прибыв на место, священник обнаружил, что мусорная куча исчезла почти до основания и именно в этой её части, на жирной, удобренной перегноем почве, лежали череп и разрозненные части человеческого скелета, судя по величине, женского. Скорей всего, кому-то не хватило места для захоронения «свежего» покойника и он, ничтоже сумняся, выбросил чьи-то старые останки, чтобы освободить могилу и не нашёл для них лучшего места, чем куча мусора на территории храма. Зато не понадобилось покупать новый участок на кладбище – экономия весьма существенная. Отец Пётр вытащил из багажника своих старых «Жигулей» кусок ветхого брезента, расстелил его рядом с находкой и аккуратно перекатил пожелтевший череп на выцветшую материю. За черепом перенёс остальные фрагменты скелета. Солдаты в смущении топтались вокруг, видимо удручённые происходящим и только низкорослый насвистывал с деланным безразличием, изредка поглядывая на священника.
                Непосредственно вокруг храма тут и там возвышались холмики заброшенных старых могил с покосившимися крестами и треснутыми каменными плитами, на некоторых из которых всё ещё можно было прочесть что-нибудь в роде:»Мир праху твоему» или «В руце Твои, Господи, предаю дух мой». В одной из таких могил, почти сровнявшейся с землёй, отец Пётр сделал неглубокую ямку, куда высыпал найденные кости, после чего уборка мусора продолжилась.
                Но вот самосвал сделал последний рейс и многострадальный забор восстановлен. Белой масляной краской на листе железа сержант сделал издалека заметную надпись: »мусор не бросать! Участок принадлежит храму» и водрузил её на задней стене сарая, обращённой к забору. Усталые воины сели за стол и воздали должное кулинарным талантам Марии Васильевны. Вёдерная кастрюля щей, четыре буханки чёрного хлеба и три батона исчезли в солдатских желудках в мгновение ока. После обеда настоятель пригласил  ребят в храм, собираясь наделить их иконками и нательными крестиками. Все охотно приняли приглашение. Некоторые, сняв шапки, даже крестились торопливо и неумело. Только маленький солдат остановился у дверей и в нерешительности замер на месте.
«Почему ты не входишь?» - спросил отец Пётр.
«Я не крещёный».
«Это не препятствие. Некрещёный человек не может войти в главную часть храма – в алтарь, но в притвор в наше время дозволяется входить и иноверцам и язычникам».
«Я…Я не имею права».
«Но почему?»
«Я, я…» - солдат замялся, голос его упал до шёпота - »я – сатанист. Вернее, бывший сатанист».
На миг священник замер. Да, конечно он слышал о слугах диавола. В последнее время они сильно размножились и активизировались. Некоторые тревожные сообщения промелькнули даже и в светской прессе, а на епархиальных собраниях докладывали о возмутительных деяниях сатанистов, по наглости и жестокости не уступающих злодействам их средневековых единомышленников. Однажды, в московском метро отец Петр увидел парня, на шее которого висел крест вверх ногами (атрибут этой античеловеческой секты), но впервые ему пришлось непосредственно столкнуться с сатанистом. Выяснилось, что парень (его звали Вадимом) проживает в подмосковном К. Там он и вступил в общество служителей диавола, связав себя, как водится, страшной клятвой, подписанной кровью. Он активно участвовал в жизни секты, но то, что довелось увидеть, не на шутку его напугало. Однако, обратного хода (как полагает Вадим) для сатаниста нет. Подписавшись кровью, он связан с сектой до смерти. Год назад его призвали в армию и таким образом он временно со слугами диавола разлучён, но что будет после демобилизации?
               Отец Петр задумался. Он уже твёрдо уверился в том, что не случайно именно этот парень попал к нему из четырёхсот других военнослужащих, бывших под началом Семенихина. Поговорив с сержантом, он условился, что рядовой Вадим Кротов останется в церкви на пару часов, а затем он лично доставит его в расположение части. Остальные солдаты строем двинулись в обратный путь. Целый час священник и солдат беседовали в опустевшей столовой. Мрачная и грозная картина вырисовывалась из рассказа молодого человека, накрепко запутавшегося в бесовских сетях. Хотя были тут и глупость, и желание острых ощущений, и поиск развлечений от повседневной скуки, и юношеская бравада, и сладкая возможность внушать страх окружающим, нечто сродни уважению… Но за всем этим вздором просматривалась неистовая злоба и жестокость, свойственная «человекоубийце искони» (Иоан.8,44). «Вы – христиане» - рассказывал Вадим, »стараетесь каждый день совершать добрые дела. Сатанисты же, точно так же, стараются совершать дела злые. Им это даже вменяется. Какие дела? Да какие по плечу: хотя бы обругать, напугать, смутить кого-нибудь. Тебя спросили, как пройти куда-то, а ты показываешь в противоположную сторону и тому подобное».
«Это всё довольно противно, но не очень страшно. Участвовал ли ты в каких-нибудь серьёзных акциях?»
«Да, участвовал. Однажды на воротах одной деревенской церкви мы распяли собаку. У вас это, кажется, называется кощунством?»
В конце разговора священник понял, что его собеседник сознаёт тяжесть своего греха. Совесть его мучила уже давно, и только страх пред сотоварищами мешал Вадиму оставить секту. Он твердил, что сатанисты страшные люди и его непременно убьют, если он осмелится креститься, во всяком случае, назад – домой в К. ему дороги не будет. В ответ отец Пётр рисовал своему собеседнику мрачную перспективу будущей судьбы нераскаянного сатаниста, говорил о нравственных мучениях здесь, на земле и, в особенности, о муках загробных.
«Ты ведь уже испытал, что такое нечистая совесть, а ведь тебя пока не подвели к самому главному сатанинскому деянию – принесению в жертву человека, к убийству, но это только вопрос времени. Тебя обязательно постараются связать кровью, и тогда ты от них никуда не денешься, будешь «на крючке» и выполнишь любое распоряжение секты. Что тогда будет с твоей душой? В лучшем случае ты покончишь с собой! Так вот, лучше тебе погибнуть христианином, пусть даже в этой злополучной Чечне, чем жить сатанистом и медленно сгорать в муках собственного раскаяния на этом свете и в ещё более страшных мучениях за гробом!»
 В конце концов Вадим согласился креститься. При других обстоятельствах отец Петр ни за что бы не стал совершать таинство немедленно. Следовало бы ещё долго работать над подготовкой – оглашением Такого кандидата, но времени не было: отправление в Чечню нарушало все планы. К тому же, как ни странно, Вадим имел совершенно чёткие понятия о христианстве и о таинстве крещения в частности. Видимо желание стать христианином зрело в нём уже давно и встреча со священником подтолкнула его. Особенно поразили солдата слова отца Петра о том, что Крещение, словно баня духовная, смывает и очищает все грехи прошлой жизни и даёт заряд для нового жительства – во Христе.
                По совершении таинства Вадим, как положено, был воцерковлён и даже причащён Запасными Дарами, поскольку было очевидно: до отправки на Кавказ в храм он уже не попадёт. Вадим трогательно благодарил священника, а отец Петр обещал, что будет молиться за новообращённого. На этом они расстались. Произошло это пред Пасхой, а через полгода отец Петр получил известие, что отряд полковника Семенихина потерял в Чечне шесть человек убитыми. Среди них погиб и рядовой Вадим Кротов. Его БТР подорвался на фугасе.
               

                Март 2004.