Азы

1. Белый шум

   Илья Ильич, чиновник средней руки, шёл как-то с работы к метро. По пути он обгонял таких же спешащих домой людей. Они говорили. Их голоса сливались в шум. Ты понимаешь. Я говорила. Так бывает. Шесть тридцать.
   Ничего нельзя было разобрать, да и не хотелось. Илья Ильич задумался. В этом состоянии он подошёл к турникету и не мог идти дальше, потому что забыл достать магнитный билет. Первый раз в жизни.
   Илья Ильич не придал этому значения. Спустившись по эскалатору, он сел во второй поезд (первый – пропустил).
   Поезд шёл как обычно, но в середине перегона что-то случилось, вагоны сошли с рельс, и многие пассажиры пострадали, а кто-то даже погиб. Кажется, в их числе был и Илья Ильич. А ещё за минуту до этого у него вся жизнь была впереди.

2. Сила слова

   Петров вздохнул и подумал. Кругом одна пошлость. Даже женщины потеряли чутьё и одеваются во что попало. Безумные цвета, бездарные покрои. Хотя почему – даже? Они никогда не отличались хорошим вкусом, только притворялись, что он у них есть, а на самом деле всего лишь носили то, что нравится мужчинам, и этого было достаточно.
   Да, женщины притворщицы, это основное качество их уклончивой натуры. Неспроста во многих религиях женщины – презренный пол. Их лунное существование – ошибка природы. Будь моя воля, я раздавил бы их, как тараканов...
   Было очень тихо. Петров стоял посреди толпы женщин. Толпа смыкала ряды. Петров уже не мог дышать. Тьма сгрудившихся бюстов закрыла небо. Он исчез в этой туче и больше не появлялся.

3. Тень

   Иван спускался в метро и следил за тенью. Она убегала от него. Всё дальше и дальше, пока совсем не исчезла из виду. Иван закрыл глаза.
   Потом, на суде, он тоже закрывал глаза. Не мог поверить, что это правда. И только тупо повторял. Я не мог этого сделать, не мог. Я любил её. Ему не поверили. Все улики были против него. И отпечатки пальцев на ноже и на пиле, пусть и какие-то неясные, но определённо принадлежали ему. Чего же ещё. Учитывая исключительную жестокость и тяжесть преступления, его приговорили к пожизненному заключению. Он не плакал, не умолял, не подавал апелляций.
   Он не делал ничего. На третий день после оглашения приговора к нему пришла тень. Вместо приветствия он спросил её: зачем ты это сделал? – Она была с другим. Но это неважно. – Да. Уходи. – Не гони меня. Ты бы поступил так же. – Да. Уходи. Уходи! Иван закричал. Другой Иван пожал плечами и ушёл.
   Стало тихо. Иван смотрел на стену, к которой, как неживая, прилипла его тень. Он закрыл глаза.

4. Чёрная кошка

   Он не мог пошевелиться. Даже не мог как следует понять, что не может пошевелиться, потому что кругом было темно. Совершенно темно. Он висел в пустоте, его почти что не было, если не считать страха. Страх обозначал его жизнь. Боюсь, то есть существую.
   И вдруг перед ним возникли глаза. Кошачьи глаза, огромные как блюдца. Они приближались и становились всё больше и больше. С каждым мгновением страх усиливался. Это был уже не страх, а ужас, мучительный, холодный.
   Он не отрываясь следил за глазами. Нет, это они вперились в него, а он просто не мог отвести взгляда. Он видел, как приближаются эти глаза, и ничего не мог поделать, даже закричать – у него не было рта.
   Глаза осветили его, но он не хотел видеть своего тела, он вообще не хотел видеть, но глаза было невозможно закрыть. И когда они стали им, когда они охватили весь мир, и мир стал свет, он испытал облегчение: больше он не увидит этих глаз. Не увидит никогда.

5. Полёт

   Коленов сидел на крыше пятиэтажного дома, свесив ноги с карниза, и смотрел на проходящих мимо людей. Люди спешили, Коленов – не очень. Хотелось запомнить этот мир. В нём не находилось ничего особенного, но было немного грустно расставаться с ним.
   Странно, столько глупости и пошлости, намеренной подлости и бездумного ****ства. Вон та девушка в красном платье, к чему она? А тот человек, что глазами поедает её ноги, но, конечно, никогда не подойдёт и не выскажет своё желание вслух? Или тот, кто высказал, и теперь – её рогатый муж, он-то к чему? Ни к чему.
   Коленов вздохнул, оттолкнулся и полетел. Красиво и легко. Жаль, никто не увидел, как сияли на солнце его распахнутые белые крылья.

6. Смерть

   Ивлу хотелось кого-нибудь убить, но под рукой не было никого, кроме себя, и он решил не торопиться. В часе заключено 60 минут, в сутках 24 часа, будет день, будет надежда, подумалось ему.
   Сам не зная как, Ивл очутился в метро. Мимо бежали люди, старые, средние и молодые, мужские и женские, симпатичные и не очень. Ивл смотрел на них и выбирал. Как понять, кому сегодня умирать? Трудный вопрос, Ивл не мог найти на него ответа.
   Должна быть какая-то печаль в глазах? Печать на лице? Особая пластика движений? А может, это всё от лукавого, и умереть должен каждый?
   Ивл замер. Вот он! Тебе конец, конец, конец... Шаг, другой, третий, и всё. Нога поехала и понесла за собой растерянное тело. Прямо под поезд.
   ..как по маслу... подсолнечному... не успев улыбнуться, вспомнил Ивл, проваливаясь в пустоту.

7. Сны

   Вечной жизни не обещаю, но вечную смерть гарантировать могу!
   Трубин проснулся весь в поту. У, чёрт! Что значит – не обещаю? Уговор был другой. Неужели душа – недостаточная плата? Что бы ты там ни говорил, я собираюсь жить вечно.
   Трубин вспомнил вчерашний день. Было жарко, он скрывался от солнца в тени липовой аллеи, к нему подошёл какой-то человек, спросил время, и как-то так само собой получилось, что они разговорились, словно старые друзья. О чём говорили, Трубин не помнил. Трубин пожаловался на то, что смерть – худшее изобретение природы. О да, несомненно, поддержал человек. А не желаете жить вечно? Это очень просто. Как? – спросил Трубин. Продав душу, разумеется. Отдам с потрохами, лишь бы... Вы серьёзно? Абсолютно. Тогда по рукам. Они пожали друг другу руки, и не успела грубая улыбка расцвести на губах Трубина, как незнакомец исчез, растворился в воздухе.
   Трубин проснулся. На этот раз он летел. Непонятно куда, потому что вокруг было темно. Нет, всё-таки, куда? – забеспокоился он. Над головой засветились огни, они приближались. Вверх, это уже хорошо. Верх лучше низа. Или нет? Огни вдруг резко приблизились. Один протянулся вперёд, лизнул Трубина и тот растворился в красном пламени.