О братстве

За долгие годы развития цивилизации человечество создало много различных норм и правил поведения в обществе и между собой. Параллельно шло и осмысление отношений на уровне семьи, клановой принадлежности, и общества в целом.
Мне кажется, что с закреплением института семьи, пришло и понятие того, что члены единой семьи более близки друг другу, чем остальные члены сообщества.
Видимо в этот период люди осознали, что лица, рожденные одной матерью, даже генетически тесно связаны между собой, и призваны сформировать наиболее спаянную ячейку.
Вероятно, отсюда и начали развиваться особые родственные отношения между людьми этих групп.
Мне хотелось бы из всей этой группы выделить братские отношения. Отношения между мужчинами всегда носят несколько особый характер, в особенности, если они близкие родственники, тем более братья. Здесь есть большой простор для рассуждений. Но мне, подобно Монтеню, которому я без стеснения подражаю в форме изложения материала, больше хотелось бы привести некоторые локальные примеры, которые мне лично известны, либо участником которых мне довелось быть.
У меня был брат, старше меня на 4 года. В минувшем году он скончался. Царство ему Небесное! Так вот вся моя жизнь, жизнь моей семьи, была тесно связана с ним. Мы очень рано лишились отца. Скоро грянула война. И вот, по сути дела, безусый пацан принимает на себя функции руководителя семьи. Вечно больная и не совсем молодая мать принимает это, как само собой подразумевающееся действие. Обо мне и говорить нечего. У старшего брата в семье был несколько особый статус. Он с раннего детства отличался довольно яркими способностями, и в семье привыкли с уважением относиться к любым его поступкам. К счастью, они никогда не выходили за пределы разумного. До войны мы не особенно общались, у него был свой круг постарше, у меня свой круг более младших. С началом войны все изменилось. Скоро пришлось эвакуироваться с минимальным домашним скарбом. На новом месте, где нас поселили, людей буквально начали косить голод и малярия. Люди вымирали семьями. Из 620 человек, приехавших туда, через год осталось человек 30. Вот здесь-то и проявился талант моего брата. Он объяснил матери и мне, что люди вымирают потому, что друг друга не поддерживают. Кто что нашел, там же и съел, как животное, никогда не поделившись со своими близкими. Он ввел жесточайшее правило - любой член семьи, найдя что-нибудь съестное, не имеет право его самостоятельно съесть, а обязан принести домой. Он работал в колхозе. Их на обед кормили. Он съедал пустой суп, а пайку хлеба, которую там давали, приносил домой. У мамы в школе, где она работала, иногда пропускал занятия какой-нибудь ученик. В таких случаях, положенные ему 50 гр. хлеба, становились «добычей» учителя. Помню, что мама плакала от голода, но доставшиеся ей в школе два или три кусочка хлеба, не посмела съесть. Она сказала мне, что в этом случае ее Бог накажет, поскольку она нарушит установку собственного сына, которому передала управление семьей.
По рекомендации матери, я «натаскивал» по математике одного мальчика, который был младше меня всего на один год. Они были местными жителями и, конечно же, гораздо лучше обеспечены, чем мы, эвакуированные. С его родителями было обговорено, что за это они меня должны покормить. Поскольку генеральная линия была в том, что любую еду надо нести домой, я хорошо понимал, что съев у них что-нибудь, я автоматически становлюсь нарушителем конвенции, которую и брат и мать свято выполняли. Я всегда просил хозяйку не кормить меня у них, а давать что-либо такое, что я смогу унести домой.
Помню, что однажды она дала мне кусок вареной тыквы. Она так вкусно пахла, что я просто слюной изошелся. Но все-таки домой донес, а жили мы в другой деревне, примерно в 3-х км. Так что слюну надо было глотать довольно долго.
Вечером семья собиралась, рассматривала дневную добычу, и решала, что делать. Горячую пищу надо хоть раз в сутки есть? Надо. А из чего ее варить? Ведь ничего же нет. Так вот кусочки хлеба, принесенные братом и матерью, дробили на крошки и варили из этого похлебку типа «затирки», коронного блюда всех эвакуированных того периода. Все остальное, в том числе и мои скромные трофеи, шли на закуску.
Боже! Какое это было блаженство! Причем, даже не столько от еды, сколько от сознания того, что мы - достойные люди, свято выполняющие добровольно взятые на себя обязательства. Что мы - маленькая ячейка, где каждый своей жизнью готов закрыть другого. Я был мал, и, вероятно, еще не мог бы именно так сформулировать свои ощущения, но даже я понимал, что нашим поведением и принятым образом жизни, мы как-то вырываемся из окружающего нас беспросветного мрака, что повышает наши шансы на выживание.
Всю свою жизнь, и по сей день, я считал и считаю, что необычная мудрость и стойкость моего брата помогли нам выжить. Но дело не только в этом. Я тогда получил суровый морально-этический урок, который и впоследствии неоднократно, пусть в другой форме, но оказывался востребованным.
Кода брату исполнилось 17 лет, его забрали в Армию, на фронт. Мы с матерью реэвакуировались. Первые послевоенные годы. Повсеместная разруха и голод. Мой брат тогда служил в Армии в г. Тбилиси. Он договорился с командиром части, где служил, приехал в Крым, где мы жили, и сорвал мать и меня с работы, с какого-то уже обжитого места, и перевез нас в Тбилиси. Там действительно тогда не было такого жуткого голода. В военной части нам дали комнату, и началась новая страница жизни.
На новом месте жительства мы так и остались навсегда.
В последующем я много раз удивлялся, как мог сержант, которому всего 21 год, взять на себя такую ответственность, сорвать людей с места и везти их за три девять земель.
С нашим приездом жизнь брата очень усложнилась. Он прибегал с казармы, заботился о том, как нам легче прокормиться, как утеплить комнату в бараке, как завести какое-нибудь хозяйство и решал множество других вопросов, связанных с организацией быта на пустом месте. Надо сказать, что я тогда не был приучен к решению подобного рода вопросов, и, вероятно, самое сложное было натаскивать меня на роль самостоятельного человека. Думаю, что ему очень во многом удалось «перековать» мой характер, взгляды, и жизненную позицию в целом. Вскоре подошло и мое время готовиться в Армию. Брат видел, что я совершенно не готов. Ни физически, ни морально. Вот тут-то и началась настоящая дрессировка. Меня заставляли научиться обязательному комплексу ГТО. По сигналу вставать. Одеваться менее, чем за минуту.
И самое главное - правильно наматывать портянки. Вот это уже действительно была высшая школа верховой езды. Но, так или иначе, я в Армию пришел хорошо подготовленным, и у меня не было тех неприятностей, которые были у всех маменькиных сынков.
Поскольку брат прослужил в Армии 8 лет, он досконально знал и многие неписанные правила армейского быта. Разумеется, он преподал эту науку и мне, что помогало избегать ошибок на службе. Брат дал мне штук 30 конвертов с заранее проставленными датами, когда я должен писать письма домой. В каждый конверт вложил либо записку с каким-то советом, либо какую-то шутку, либо небольшую денежную купюру.
Я конверты разом не открывал, и каждую неделю меня ожидало живое дыхание дома.
Вскоре он добился, чтобы меня вернули в ту войсковую часть, где я работал до Армии. Так что я, фактически, стал служить около дома. Таким образом, можно без преувеличения сказать, что брат, гораздо больше любого отца, буквально меня вынянчил и выпестовал, проведя невредимым через Сциллу и Харибду главных жизненных дорог. Я чувствовал себя чрезмерно обязанным брату, и его авторитет в моих глазах навсегда остался очень высок.
После Армии я пошел учиться в систему заочного обучения, стал работать на заводе, и начал свой сравнительно самостоятельный курс. Но влияние брата для меня еще очень долго сохранялось неизменным. Он навсегда оставался для меня единственным человеком, которому я полностью доверял, в том числе и все личные вопросы. Я не считаю нужным подчеркивать степень личной привязанности друг к другу, которая во многом скрашивала нашу жизнь.
Дальнейшая наша жизнь сложилась по-разному. Я окончил институт, получил звание инженера и стал продвигаться по службе. Брат в это время занимал более скромное положение. Считая себя перед ним в большом жизненном долгу, я стал стараться все, что мог, делать для повышения его жизненного уровня. Содействовал переезду на постоянное место жительства в приморский город, приобретению жилища, обустройству и налаживанию нормальной жизни, и решению других жизненных проблем.
Мне очень хотелось, чтобы между уровнем жизни моей и его семей не было очень заметной разницы. В какой-то мере это удавалось.
Тем не менее, постепенно мера социальных различий, все же, возрастала, несмотря на мои попытки ее нивелировать, и управление общесемейными делами как-то очень незаметно перешло ко мне. Однако, я всегда старался не решать серьезных вопросов, не обговорив их с братом.
Наши взаимоотношения для очень многих, в том числе и для некоторых членов нашей семьи, оставались не совсем понятными. У нас всегда находились бесчисленные темы для взаимного обсуждения, и глубокое взаимное доверие служило хорошим стимулятором для этого. Когда мы были вдвоем, нам, по сути дела, никто больше не был нужен.
Мне и не хочется, и неловко даже приводить примеры взаимных знаков внимания, украшавших нашу жизнь.
Чтобы закончить этот отрывок своего повествования, я хотел бы добавить один эпизод. Однажды, в минуту жизни трудную, когда решался, как мне кажется, вопрос жизни и будущего моей семьи, я, который никогда не был в церкви, неожиданно для себя самого, вознес к Богу горячую молитву, которая тут же пришла мне на ум. Смысл ее был в том, что я просил Бога позаботиться о моих детях и моем брате.
Для меня, с точки зрения привязанности, между ними не было разницы. И вот уж более 40 лет я повторяю те же слова молитвы, которые озарили меня в трудный час. И мне совершенно неважна мера моей веры в Бога, или религиозности. Просто я знаю, что самый большой подарок, который мне был дарован Всевышним, это мой брат, и совместно прожитые с ним годы. Да и вообще, если я в обществе был нормально принят, это далеко не только моя заслуга, но и в не меньшей степени моего старшего брата!
Отдав честь своему брату, хотя я уже неоднократно писал об этом, и не смог удержаться от некотого повтора, я позволю себе остановиться на некоторых других известных мне примерах. Надо сказать, что отдавая вопросам братства всю свою душу, я всегда невольно, и даже ревниво, присматривался, - а как у других обстоят эти вопросы.
Говорят, что у одного восточного мудреца спросили: «Что лучше, брат, или друг?» Он ответил: « Брат, если он как друг!». Я полностью разделяю эту оценку. Потому, что по-настоящему братская близость возникает не только на основе кровного родства и взаимной поддержки, но и при духовной близости, при наличии общих взглядов на основные жизненные ценности, при выраженной потребности в общении друг с другом.
Мне плохо понятна система взаимоотношений братьев, занятых в бизнесе. Они дают друг другу деньги взаймы под такой же процент, как и Банк. Если один из них попал в трудное положение, брат придет к нему на помощь, при условии переуступки части бизнеса. Я никогда не был в бизнесе, поэтому, вероятно, многого и недопонимаю. Во всяком случае, для меня это на дух неприемлемо, когда деловые отношения с братом строятся на тех же принципах, что и с прочими деловыми партнерами.
Есть много примеров, когда уровень жизни братьев кардинально отличается, потому что один из них стал удачливым бизнесменом, и ни за что не берет своего брата в этот бизнес. Мотивируется это тем, что брат недостаточно ответственен, малоинициативен, и вообще не обладает нужными для бизнесмена качествами. Допустим, что все это действительно так. Но кому, кроме брата следовало бы позаботиться о том, чтобы самый родной человек избавился от своих минусов, и занял подобающее ему достойное место?
К счастью есть и обратные примеры.
У одного из моих друзей два сына. Младший пошел в бизнес, а старший в науку. Когда бизнес сложился успешно, младший поехал за рубеж, где трудился его брат, и, располагая большими возможностями, помог ему решить все организационные вопросы. Жилищные, служебные, бытовые и т.д. Строя здесь для себя дом, построил и для брата. Аналогично решил и вопросы квартиры, на случай, если брат вернется. Причем все делал настолько тактично и не броско, что даже отец не сразу увидел и понял меру братства между своими сыновьями.
У меня тоже два сына. Они уже давно взрослые люди. Самой большой мечтой моей жизни всегда было одно. Я хотел, чтобы отношения между ними складывались подобно тем, что были у меня с моим братом. Что-то удалось, что-то, вероятно, не совсем. Они живут в разных странах, и расстояние между ними очень велико. Несмотря на это, они все же двигаются навстречу друг другу. Мне очень хочется надеяться, что может уже и после меня, выполнение отцовских заветов будет продолжено.
Я помню, как много лет назад, у одного близкого мне человека родился сын. При всех наших встречах он выказывал страстное желание, чтобы и второй ребенок, которого они уже ожидали, обязательно был сын. Я высказал некоторое недоумение, ведь один сын уже есть, что плохого в том, что второй ребенок будет девочка?
Он очень удивился моему непониманию и объяснил, что хочет, чтобы оба его ребенка изведали святое чувство братства.
Ведь если родится девочка, то она, конечно же, познает чувства братства. А сын уже будет лишен этого, поскольку отношения к сестре носят иной характер. Бог внял его мольбам и послал ему второго сына. И он воспитывал обоих в соответствии с доставшимися ему от предков, твердыми понятиями о боевом, кровном братстве.
Я всегда испытывал чувства глубочайшего уважения к горским народам. Эти люди смогли через века пронести в неизменности систему воспитания мужественных и верных своему долгу сыновей.
Думая над темой братства, я вновь и вновь прихожу к твердому убеждению, что это чувство, как и многие другие принципы и взгляды, должны с раннего детства в семье прививаться подрастающим сыновьям и дочерям, чтобы они на всю жизнь усвоили, что братство надо беречь, развивать, если надо, служить ему.
Ведь братство - это далеко не только моральная категория, украшающая наше бытие, но зачастую реальная опора, защита и взаимная поддержка друг друга, что позволяет более успешно идти по жизни.
Дай то Бог, чтобы было так!