Небесный лесничий

Оживает сразу всего миллион... А что миллиард? Да ничего миллиард!..
    А ведь всего-то поехал знакомой дорогой. Но и там подстерегало меня неведомое. А сколько нам еще открытий чудных навяжется на нашу всё ещё молодую голову, с которой, всё равно всё ещё ничего не делается. Всё равно молодая она, сколько ломом по ней не стучи. Всё равно молодая, потому что. ..  действительно, молодая ещё, и иной причины здесь нет. Мало. Всё ещё мало мне лет. Отчего ничто не сломит меня, наконец? Оттого что мало, мало мне лет...
  
     А потом Миллион написал Миллиарду письмо:
 
"Здравствуй, это я,
твой маленький брат Миллион.

Отчего я так мал? Отчего так мал?
Как я живу? Как поживаю? Да всё бы и ничего, если бы не то-то и то-то.
Моя вожделенная Тысяча где-то затерялась среди прочих чисел и циферок. Я тут подумал: не иначе, как число – это Суть,  Душа, можно сказать,  а циферка – это одежда: пальто там, костюмы, скафандр, если угодно.
Как твоя старая Сотенка? Удивительно! Вот она жизнь-то!  Уж действительно старая стала, а сто первой так не стала!..
Но.., впрочем, всё это – чушь!
За сим, до свиданки."

 И, неладное  заподозрив,  Миллиард пошёл на железнодорожный вокзал,  обменял свою младшую дочку Десяточку на эсвэшный билет и поехал братишку свою из беды выручать.
Поезд тронулся. Миллиард закурил. Его сосед по купе попросил прекратить.
– Но почему это? Да кто вы такой есть, милостивый вы мой государь? – вспылил Миллиард.
– Вам, конечно, известно, мой юный друг, – начал издалека сосед, – что в ходе Великой Отечественной войны советский народ потерял более двадцати миллионов человек?
Миллиард нехотя кивнул.
– Так вот, – продолжал его неслучайный попутчик – это я и есть. Имя мне Легион. Аз есмь Число. Или, как выражается ваша братишка, аз есмь Пальто или Скафандр, если угодно.
– Ну знаете! – воскликнул взбешённый Миллиард.
– А что тут знать-то, милейший? Всё очень просто. Вообще, думается мне, не стоит искать в тёмной комнате отсутствующего там чёрного кота. Вам, конечно, знаком этот афоризм? Так вот, всё, доложу я вам, очень просто: аз есмь Скафандр, а вот вы, дружище,  уж и не знаю, как это помягче сказать...

А Миллион жил в тайге. Фамилия его была Кубометров.
Он очень любит тепло. Плохо ему теперь. И вот к нему едет его брат Миллиард.
Оба они – безотцовщина. Всю жизнь с ними поблизости какая-то беда и... смерть.
И бочка мёда. И бочка мёда со склона огромной горы катится на бедного Миллиона. И ему страшно. Едва ли он брата дождётся.
Игрушечные зверьки живут внутри циферок. Потому что цифра – это пальто, пиджак, рукавичка, теремок.
Они живут там, в своей звериной тайге. Они докучают нашему Миллиону своими бесконечными дурацкими просьбами. Он одинок, грустен, вряд ли брата дождется, да ещё и уже смутно догадывается о новой подстерегающей его гадости.
О, да! Теперь он понял вполне, вполне осознал, что весьма его существованье сомнительно. Он, Миллион – не более чем двадцатая часть Легиона, вечного спутника Миллиарда, а тот, в свою очередь, вмещает в себя около пятидесяти Легионов. Поэтому Легиона тоже не существует.
Существует только один Миллиард! Так вот в чём тайна тайн! Миллиард – отец всему! И всему голова! И Миллиону – отец!
Вдруг кто-то тронул юношу за плечо. Миллион обернулся и увидел ровно двадцать точных копий себя самого, которые тоже в этот момент обернулись, и каждый из них увидел ещё по двадцать копий себя самого. Это был Легион.
Вдруг раздался радостный крик Миллиарда: «Здравствуй, братишка! Я спасу тебя!» И каждый Миллион, обернувшись на голос, увидел сразу тысячу собственных копий. А поскольку этих копий была целая Тысяча, то каждый из Миллионов заплакал навзрыд, внезапно, осознав, что их единственная и одноименная возлюбленная Тысяча – не более чем число, которым всего лишь обозначается количество влюблённых в неё миллионов.
И следующая ужасная догадка пронзила мозг Копии. 
Сомнений не было: любой миллион – это всего лишь его Возлюбленная, помноженная на себя же саму!
Миллион упал ничком на, извините, сырую траву и закрыл глаза. «Я спасу тебя!» – кричал в нём его брат Миллиард. «Я люблю тебя!» – кричала в нем его тысячеголовая Тысяча...
Тогда, откуда ни возьмись, появился Небесный Лесничий и громогласно объявил: «Каково бы ни было число открытий – все они поддаются каталогизации! И какова бы ни была степень их чудесности – приходит миг,  когда всё это перестаёт иметь какое-либо значение! Этим, собственно, и объясняются известные строки из письма Миллиона своему брату: «...Как я живу? Да всё бы и ничего, если бы не то-то и то-то...» 
  
                                         Октябрь 1996