Заметки о цыганах

Интересный народ цыгане, самобытный и во многом загадочный. До сих пор не совсем понятно его происхождение. Во всех европейских странах есть цыгане, надо думать, что и 
других  регионах планеты они имеются. Но конечно, скорее всего чаще их можно встретить там, где им легче прожить, где проще обмануть, одурачить местных жителей. Они не стремятся к образованию и нередко в двенадцать-тринадцать лет становятся родителями. Возможно, кое-кому покажется, что это народ - сорняк. С этим нельзя согласиться, ведь Бог и их создал для чего-то. Это народ более приближенный к природе, в нем больше дикой, вольной крови. Они для нас как та щука из озера для карасей. Столкнувшись с ними и будучи облапошен разок-другой, человек более трезво и рассудительно смотрит на мир, приобретая необходимый скептицизм в нужных дозах. Их и винить-то шибко нельзя — они так воспитаны и это их сложившийся образ жизни. У них это в крови.

Есть ряд занятий, соответствующий духу цыган и в которых они мастера. Это табунщики, кузнецы, наездники. Сейчас это мастерство, к сожалению, котируется все меньше и меньше, но они еще великолепные певцы и танцоры, музыканты и артисты.

Будь осторожен в общении с ними и ты ничего не потеряешь, а иной раз стоит расстаться с небольшой суммой, чтобы полюбоваться на их хитрости и ухватки. Между собой они честны, а чтобы они и к тебе относились должным образом, нужно оказать серьезную услугу.

Один мой знакомый, врач-хирург, приехал на поезде с приятелем из гостей. Рядом со станцией был небольшой огороженный сквер и там стояло несколько палаток, в которых расположились цыгане. Как раз перед этим девочка-цыганка лет десяти неудачно оступилась и вывернула ступню. Ее занесли в палатку, сгрудились вокруг и не знали, что делать. Врач в это время стоял на дороге с цыганом, попросившим у него прикурить и спросил, что это за крики.
- Да девчонка ногу подвернула, - равнодушно ответил цыган.
-Так ведь делать что-то надо.
-Да есть у нас бабка, не пришла ещё.

Ваня, так звали врача, бросил сигарету и пошел к палатке, где кричала эта девчонка. Хмель еще не выветрился и он был настроен отважно. Растолкав старух, он наклонился к девочке, осмотрел поврежденное место и взялся за ступню. Девочка отчаянно вскрикнула и Ваня почувствовал, как стоявший сзади цыган приставил к его спине нож и слегка нажал. Ваня нисколько не испугался, он обернулся разозленный, вырвал нож из руки цыгана и воткнул его в землю.
 -Уходите все отсюда, - закричал он, - сейчас я ее вылечу. - Убедительность в голосе была неподдельной и все отступили. Ваня взялся за ногу, умело дернул, девочка вскрикнула
цыган схватил его за плечо, но дело было уже сделано.

Через несколько секунд девочка успокоилась и заулыбалась.
- Вай, - закричал цыган, старухи и девочка убрались. Ваня и его приятель были посажены в угол и перед ними навалили столько разного угощения, вина и закусок, что не в каждом магазине увидишь. Цыгане их напоили, накормили и даже давали стопку купюр. Ваня отказался, чем, конечно, сильно уронил себя в их глазах.
 - Приходите в любое время, пока мы здесь, - говорил цыган, но Ваня больше там не показывался.


***

Временами станцию, где я жил, наводняли цыгане. Озабоченные мужчины растворялись в поселке и их редко было видно. Зато женщины были шустры и назойливы, они таскались с картами, просились войти в дом заговорить, избавить от сглаза, воровали белье, кур, огородную зелень и все, что плохо лежит. Как-то раз я попытался повнимательнее за ними понаблюдать. Одно время после армии я работал осмотрщиком вагонов и ходил по перрону со специальным крючком в руке, которым открывал и закрывал буксы. Навстречу шли две молоденькие цыганки, их можно было назвать приятными дурнушками. Я постарался пройти поближе от них и они откровенно засмеялись, открыв белозубые улыбки на смуглых лицах. Резко пахнуло запахом пота и немытого тела и все подобие очарования тут же исчезло.

Поездов не было, я подошел к кучке мужиков, окруживших маленького, лет пяти, грязного цыганенка. Из одежды у него на теле были задубевшие от грязи трусишки и на шее шнурок с большой пуговицей.
- А ну-ка спляши, - говорили ему.
- Дай копеечку.
- Покажи хвостик
- Дай копеечку.  Даваемые монетки он совал в рот. Наполнив его, он подбегал к цыганке,
стоявшей поодаль, сплевывал заработок ей в ладонь и отбегал, выглядывая другую кучку любопытных.-Ну этот не пропадет,-смеялись мужики,-ишь как наплясывает.

Две-три цыганки с картами бродили по привокзальной площади. Прекрасные физиономистки, они подходили к тем женщинам, которые соглашались воспользоваться их услугами. Еще несколько цыганок предлагали пуховые шали сомнительного вида.
Рядом на маленьком пустыре стоял небольшой переносный горн. Дюжий цыган с блестевшей от пота спиной, качал меха, а его напарник, картинно-красивый кузнец с кудрявой головой и бородой, он ловко ковал небольшие клинки и топорики и тут же продавал их.

День  клонился к вечеру. Осмотрев несколько поездов, я пришел на вокзал и сел у дверей, где раньше был еще один зал ожидания. До смены оставалось с полчаса, я сидел и видел, как ихний атаман или вожак принимал добычу. Он сидел в углу на нескольких свернутых коврах, перед ним был расстелен еще один ковер. Это был старый цыган, очень смуглый и с совершенно седой шевелюрой. Женщины и молодые цыганята выстроились в очередь и проходили перед ним, выкладывая на ковер свою добычу - деньги, мелкие неразличимые штучки, какие-то тряпки. Некоторые проходили безо всего, но говорили что-то, пригнувшись. Можно предположить, что вот мол, я, добыла две курицы, так они там-то. Прошел цыганенок, он и тут приплясывал, высыпал на ковер целую пригоршню мелочи, старый цыган одобрительно что-то пробурчал.

Вот против вожака встала девочка лет восьми или около. Она, дрожа, развела руками и жалобно что-то пискнула. Вожак вскочил, крикнул коротко и гневно и наотмашь ударил девочку. Та упала на ковер и не шевелилась. Стоявшая в очереди цыганка средних лет так и дернулась к ней, но осталась на месте. Вожак сердито произнес еще пару фраз и сел на место.   Мать бросила в кучу свою добычу - платок, сколько-то денег, подняла девочку и отошла с ней.
- Во как, - сказал подсевший рядом напарник, - хоть что-нибудь, но принеси, выпроси там
или своруй, а пустой не смей приходить.


***

- Батюшки-светы, - жаловалась бабка Фрося Игнатова, по-уличному Игрушиха, -вечор загоняю я корову, она у меня, пропастина такая,все мимо двора норовит. Вот я от соседей ее заворачиваю и тут цыганка в ограду заходит, узел большой под мышкой.
 - Хозяйка, - говорит,- не купишь у меня вот это, - и идет в дом.
 - Стой, - кричу, - не заходи, сейчас я. Загнала корову, калитку закрыла, бегу в избу, дома то, как на грех, никого нет. Смотрю - цыганка сразу в дверях
стоит, слава богу, думаю, быстро я за ней обернулась. Цыганка говорит, - ковер купишь, хозяйка?
- Какой ковер, иди-ка ты отсюда да поскорее и аж толкаю ее. Ну ушла она, я сразу-то не спохватилась, задвинула калитку, корову подоила, а в горницу зашла — ковра - то на стене нет, а на полу коробка мятая картонная валяется. Ну где ты ее найдешь, о горе ты мое.

Спустя неделю цыгане уехали, вспоминали их еще долго. Интересен был рассказ одного слесаря, недавно устроившегося на работу, бывшего шофера, пропившего права:
- Хитрые они, но раз со мной чуть не пролетели. Правда, то пацаны были, лет по пятнадцать. Мода еще была тогда—узкие брюки носить. Я тогда шоферил еще, а тут пришел на вокзал и вижу — трое подростков-цыган и все в узких брюках. Подошли ко мне, попросили закурить, разговорились, я и спросил,
- Вы ведь все мастера под гитару петь?
-Тащи, говорят, гитару, мы тебе споем. Ну я рядом живу, принес семи струнку. Я как купил и совсем не играл на ней, так, в армии показали пяток аккордов, гоп со смыком да Ванинский порт, ничего я и не умею больше. Ну парни эти цыганские взяли ее, поднастроили, попели, правда, хорошо.
По переглядывались, потом один говорит, - дай я ее сзади ключом подтяну и понес, вон там у них палатки стояли, потом выходит и говорит,
- Слушай, мы на нее наступили невзначай, так сколько она стоит, деньги отдадим.
- На хрена, кричу, мне ваши деньги, гитару брал, так отдавай. Пошел он в палатку и несет какую-то рухлядь, подает мне. Смотрю — гитара старая потертая, плоская такая и по шире моей. А моя-то новенькая, лак и краска так и блестят. Ну что делать, взял я ту. Трещин вроде нет, парни те убрались, а мне так жалко свою, хоть плачь.
Надо идти, а я все стою да переживаю.

Тут идет пожилой цыган, как увидел у меня эту гитару, так аж в лице переменился.
 - Откуда она у тебя, - спрашивает, а сам глаз не спускает. Ну говорю ему, так мол и так, он эту гитару у меня выхватил и бегом в палатку, слышу - закричал там по-своему. А потом выходит и несет мою гитару, целую. Взял я ее, радуюсь, а цыган этот еще больше.
 - Этой гитаре цены нет, ее еще до войны делал какой-то мастер знаменитый, вроде как Зноский-Бороский. Кто играл на ней, умер с полгода назад, а щенки эти чуть не променяли золото на дерьмо. Хочешь, я тебе сыграю, как звучит бесподобно
- Нет, - говорю, - наслушался я. Пришел домой и заметил, что первой, самой тонкой струны нет. Вот ведь гады, и когда только снять успели.


***

Давно уже как-то проходил я в Тюмени мимо центрального универмага. Цыган было полно, вернее, цыганок. Шел я медленно, от кучки товарок отделилась цыганка с грудным младенцем на руках и направилась ко мне.
- Хрен тебе, - думал я про себя, - ничего тут не отломится, - и продолжал идти. Цыганка подстроилась под мой шаг.
- Слушай, - сказала она, - дай пятнадцать копеек. - Не мне, - тут же дополнила она, - ему дай,- и ткнула пальцем в малыша.

Сбитый с толку новой уловкой, я остановился и потянул монету из кармана. Оказался полтинник, цыганка схватила его и тут же ушла.

Крепко недовольный собой, я продолжал путь и перед выходом на центральную улицу,
в стороне от киоска Союзпечати, увидел другую цыганку. Она облапошивала молодую девушку и поблизости никого не было. Загороженные с улицы разросшимися кустами, они не привлекали излишнего внимания, и только я видел, приостановившись — цыганка напялила на девушку огромное безобразное пальто-балахон размером не меньше шестидесятого серо-чугунного цвета и не давала его снимать.
- Ах, красавица, - приговаривала цыганка, - как на тебя пошито, в самый раз. И всего-то за пятьдесят рублей. - Девушка путалась в балахоне, на ступала на полы, оглядывалась беспомощно и слезы дрожали на ее глазах. Накопившаяся досада искала выхода и решение возникло мгновенно.
- Галька,-заорал я,-где тебя черти носят? Я тебя ищу-ищу, а ты тут ерундой занимаешься - с этими словами я подошел ближе, сорвал с девушки тяжелое пальто и бросил его на цыганку. Потом взял девушку за руку и повел к автобусной остановке, говоря сердито,
-И чего ты связалась с ней?
- Да не связывалась я, - жалобно говорила девушка. - Сама не знаю, шла-шла и вдруг стою тут и пальто на мне, и денег у меня как раз пятьдесят рублей, если б не вы, купила бы. Ой, она сзади идет, не отстает, боюсь я…

Цыганка и в самом деле шла сзади, неся на руке сложенное пальто. Она выкрикивала проклятья и ругательства вперемешку на двух языках и тыкала в нашу сторону свободной рукой.

Подошли к автобусной остановке, где как раз распахнул задние двери автобус. Не дожидаясь благодарности, я подтолкнул девушку туда.
- Садись, проедь пару остановок, я задержу ее. Автобус отошел, я повернулся к цыганке. Та была разъярена не на шутку и проклинала меня изо всех сил.
- Вот, - достал я из левого кармана сложенный в дулю кулак, - Мне твои ругачки - тьфу. А теперь помолчи, а то все, о чем ты говоришь, на тебя перейдет.

И пошел вдоль улицы. Цыганка осталась на месте, продолжала свои крики, но уже без прежнего запала.



***

Первая встреча с цыганкой завершилась для меня большой неприятностью. Не то, чтобы стыдно, а как-то неловко об этом говорить. Недавно я поступил учиться, второй или третий раз получил стипендию. Тогдашний рубль равнялся примерно семидесяти или ста нынешним  (2012). Платили нам 36 рублей, а в тот раз выдали пятерками. За квартал от дома, где я снимал койку, издалека узрев мою простецкую харю, ко мне подошла старая, порядком уже седая цыганка. До этого близко я их не видел и не разговаривал с ними. Не помню, что она мне говорила, только вскоре я проникся ее вселенской скорбью, рассказал ей, сколько у меня  денег и убедился в том, что только данные пять рублей могут спасти  ее  от чего-то страшного, непоправимого. Я подал ей пятерку и пошел было, она нагнала меня, заговорила и ситуация повторилась. Понимал я, что это плохо для меня, как-то жить надо и на помощь рассчитывать не очень-то приходится. Догнала она меня еще раз и подал я ей третью пятерку.

 Какой-то прохожий отогнал ее и проводил меня. Нет сомнения, что она меня как-то околдовывала, возможно, даже гипнотизировала. Больше такого не повторялось, я им ничего не давал или давал немного. Наверно, у меня располагающий вид, не раз ко мне подходили цыганки и я иногда играл на этом.

***

Один раз за мной увязалась молодая цыганка, едва ли ей было семнадцать лет. Она попросила у меня денег, причем сделала это грубо, как-то даже властно, и напрасно совершенно. Я хотел дать ей рубль за молодость и некоторую симпатичность,  а тут передумал, посмотрел на нее, глуповато приоткрыл рот, похлопал рукой по карману и пошел. Цыганка шла следом и время от времени укоряла меня за жадность. Я шел пешком от универмага до вокзала и она не отставала. Подошел я к мосту через железную дорогу, стал на первую ступеньку, про тянул ей пять копеек и сказал,
- На-ка, милочка, езжай обратно, это тебе на автобус.

 Эх, как она разорялась, жалко, что не было с собой магнитофона. Как она несла меня по кочкам, вспоминала родню с таких позиций, что я раньше и не представлял, а особенно прошлась насчет моих мужских способностей и всего, с этим связанного. Собралась небольшая толпа, слушали с большим интересом.
- Вот здорово, молодец, - произнес какой-то мужик и хотел похлопать ее по плечу. Цыганка резко наклонилась и мужик еле-еле успел убрать руку. Так что дразнить их не стоит.

***

В летние каникулы после окончания восьмого класса, уже ближе к началу следующего учебного года, дружок мой Толя предложил подзаработать. На завод ЖБИ пришел вагон с цементом и надо было его разгрузить. День был выходной, штатные грузчики находились на покосе, разгрузить надо было срочно, чтобы не держать вагон, железная дорога за простой брала очень дорого, и в таких случаях  завод платил за разгрузку вдвойне. Разгружать брались, как правило, вчетвером. Я согласился, нашли еще одного приятеля, Володю, а четвертым стал случайно оказавшийся рядом цыганский подросток. Цыганский табор уже целый месяц отирался в поселке, женщины занимались известным ремеслом, а от мужчин пользы было больше. Их можно было увидеть с топором на стройке, что смотрелось как-то необычно, кому-то они выкопали погреб, а парни с девушками и мужики по моложе по вечерам выступали в клубе, где очень хорошо пели и плясали. Клуб набивался битком, что в это время года бывало редко. Было среди них и несколько наших  ровесников, пареньков лет четырнадцати-пятнадцати. Таким и был наш четвертый компаньон.

Подошли к месту работы, на разгрузочную площадку, где стоял крытый вагон с открыты
ми дверями. К нему был прилажен помост, к которому подъезжали машины с открытыми
задними бортами, туда на тачке из вагона вывозили цемент.

Залезли в вагон. Прямо у дверей цемента было до колена, а ближе к торцам груда цемента доходила до середины, причем в одной половине она была заметно ниже.
- Во, - заорал цыганенок, - вот эту половину будем мы разгружать. А вот ваша, - показал он нам с Толькой.
Я завозникал, но Толька успокаивающе прикоснулся ко мне:
- Да ладно, черт с ними, что мы, не справимся, что ли.

Взялись за работу. Мы закатили в свою половину две тачки и пока я одну вывозил в кузов автомашины и опрокидывал, Толька успевал наполнить вторую. Определился ритм и мы спокойно работали, даже пыли было немного. В другой же половине как-то сразу все пошло наперекосяк, одну тачку возили по очереди, пылили просто немилосердно.

Наступило время обеда. Мы с Толькой взяли перекусить с собой и минут через десять
вновь принялись за работу. Минут через двадцать подошел Володя, в одиночку чего-то ко
пошился. Еще через полчаса появился цыганенок, я буду называть его Керей.
Керя залез в вагон, посмотрел в нашу сторону. Мы с Толькой выгрузили, пожалуй, со своей части вагона более половины и приблизились к боковой стенке. Половина же соседей немного отличалась от первоначального положения.
- Вот хорошо, - сказал Керя, - сейчас вы  добьете у себя и дружненько закончим здесь все вместе.
 Я просто задохнулся от такой наглости.
 - Это ты молодец, хорошо придумал. Ты тут дурака валяешь, а мы за тебя работать должны. И так у нас здесь тонн на пять больше было. Бери лопату и не вякай такие глупости.
 - Ты это как? Ты это что говоришь, - он подошел и толкнул меня в грудь. - Давай поменяемся, идите на нашу половину, а если нет, то пошли за вагон.
 - Пошли, - я оттолкнул его и спрыгнул с вагона. Видно было, что Керя замешкался. Парни смотрели на него, шофер стоял около машины, наконец, Керя тоже спрыгнул.

 Я стоял у вагона сбоку, хотел что-то придумать к обоюдному удовольствию, и тут Керя
ударил меня по скуле. Все лишние мысли выскочили из головы, я разозлился и удачно ответил Кере – кулаком прямо в нос. Он навалился на меня, забрызгал кровью, я оттолкнул его и еще раз ударил. Керя упал, а соскочивший Толька принялся меня успокаивать. Все дрожало во мне, сдержаться было трудно, усилие над собой пришлось сделать. Мы выгрузили свою половину, ушли, но часа через полтора вернулись и помогли выгрузить вагон.

Через несколько дней вечером в клубе ко мне подбежали друзья:
- Сашка, тебя цыган какой-то здоровый ищет.
- Какой цыган? Я только с Керей и перемолвился тогда. Вышли из клуба, там и вправду стоял здоровенный дядя с бородой в колечках.
-Ты будешь такой-то, вагон выгружал тогда-то?
- Да, выгружал, - произнес я робко. Это оказался отец Кери. Он пожал мне руку, - молодец, проучил моего хвастуна.

***

Давно, еще в советские времена, приятель мой с женой отдыхали в Крыму. В курортном городе вышли они на остановке, которая была ближе к пляжу и сразу наткнулись на цыган ку, она стояла и в руках у ней, за воротом и за поясом торчали очки, на вид вполне приличные. Темные очки на пляже, в южном городе вещь необходимая и вышедшие пассажиры в момент их раскупили. Продавала она их по 6 рублей. К пляжу надо было спускаться, на следующем углу после спуска стоял киоск Союзпечати, там точно такие же очки продавались по 3 рубля 80 копеек.
- А мы и по десятке взяли бы, - говорил приятель.

 Горбачев, указ, очереди за водкой. Некоторое время цыгане использовали такой способ наживы. Вытянулась очередь на многие десятки метров, подъезжает легковушка, из нее вылазит цыган, выдергивает оттуда цыганку и кричит:
- На хрена ты одной водки купила, мне коньяк был нужен, теперь девай, куда хочешь.
Открывает багажник, выкладывает на асфальт два, а когда и четыре ящика с запечатанными бутылками, еще раз кричит на цыганку и уезжает.
Цыганка стоит с убитым видом, грустно смотрит на ящики. Проходит не так уж много времени, из очереди выходит один жаждущий, другой, платят, сдачи не берут. Цыганка быстро все распродает и тут же сматывается. Купившие без очереди радуются недолго, садятся на брошенные ящики, срывают пробку и присасываются:
- Тьфу, бля, вода! - ну и дальше настоящий концерт.