Глава 4. Сов Сем Немагия

   Я уже не один раз упоминал академию, куда поступил Максим, однако ни разу не давал сколь-либо подробного описания и комментария по окружающей обстановке. Что ж, придётся исправлять оплошность…
   Советская Семиступенчатая Научно Естественная Межрегиональная Академия Глобального Изучения Языков, кратко НЕМА находилась в довольно живописном месте, правда, за чертой города. С одной стороны это меньше оказывало влияние на жизнь студентов, а с другой… представьте, если в своём небольшом магазинчике недоставало каких-то продуктов или материалов, приходилось преодолевать пару километров до ближайшей остановки. А уже оттуда добираться до места назначения на автобусе или маршрутке, а не повезёт, так на попутке.
   Сразу же за зданием раскинулся сосновый лес. Широко известно, что в хвойном лесу очень полезно гулять, да и к тому же смолистые ароматы навевают разные приятные мысли. Вообще, сосны – деревья особые. Замечаешь, что, когда гуляешь по сосновой роще,  поднимается настроение и жизнь кажется великолепной, особенно если гуляешь не один?..
   Неподалёку, буквально в ста метрах от академии, находилось студенческое общежитие. Как я уже говорил, академия напоминала средневековый замок, что-то подобное представляло собой и общежитие, но только снаружи, внутри же это был вполне современный «многоквартирный дом».
   Очень красиво здесь летом и особенно весной. Распускаются эдельвейсы, ландыши, подснежники и другие редкие цветы – гордость ректората. Мохнатые ели, красавицы пихты и приплюснутые туи вечно зеленеют перед окошками академии, а в кроне деревьев слышен неумолчный птичий пересвист.
   Метрах в двадцати от общежития – автостоянка для преподавателей и студентов, подъезд к которой охраняется Борисом Николаевичем. Говорили, что некогда он побывал в самых горячих точках, с тех пор закалка и мудрость дяди Бори, так называли его между собой студенты, не позволяли проникнуть на территорию академии ни одному злоумышленнику. Один лишь вид строгого человека в форме и собакой на цепи, причём не маленькой и пушистой, а огромной злобной овчаркой, отпугивал не то что воришек и хулиганов, а даже людей с более серьёзными намерениями; хотя студенты знали, что Борис Николаевич в душе очень добрый, мягкий и даже ранимый человек. Только собака его была со странностями – кости не брала и порой облаивала туман, а во время грозы рычала на вспышки молний. А однажды ребята с филфака заметили, как она катила к будке мордой что-то круглое и грязное – похоже, откопала где-то ежа. Хотя они клялись, что в тот момент собака благодушно фырчала, а "ёж" мерцал желтоватым светом. Но кто им поверил - подняли на смех.
   Перед академией с другой стороны площади высились какие-то постройки непонятного назначения, не то сараи, не то кладовые, причём их вид напоминал сценку из картины военного времени, настолько напоминали они блиндажи. На самом же деле это была просто старенькая котельная.
   В центре площади располагался великолепный фонтан, сделанный в виде большой чаши, причём со дна этой чаши на струях воды поднимался превосходно выполненный земной шар. Всё это сооружение покоилось на плечах скульптурных изображений представителей некоторых стран Западной Европы.
   Остальное пространство было аккуратно вымощено плиткой, напоминающей более камни мостовой, чем современные площади. Кое-где плитки были положены неаккуратно, образовывая неправильные фигуры и могущиеся казаться странными линии, пересекающиеся друг с другом или же идущие параллельно.
   Дорога к академии проходила через лесок, в котором студенты, бывало, собирали подберёзовики, подосиновики и грузди, а ещё орехи, ягоды и даже кедровые шишки, хотя кедры были в малом количестве, и, если быть точным, не являлись частью леса - они были посажены лет двадцать пять назад студентами-старшекурсниками, теперь уже взрослыми людьми.
   Многие из этих студентов остались в стенах «альма-матер». Вот, например, декан факультета физики и механики Андрей Петрович Невзоров, опытный специалист в области радиотехники да и просто хороший человек, с которым можно запросто поболтать за чашкой чая на вечере, посвящённом очередному юбилею. А вот и сам Виталий Павлович Терентьев, бессменный председатель профсоюзного движения студентов вот уже пятнадцать лет, но с ними мы ещё познакомимся, а вот их одногруппники и однокурсники разъехались по всей нашей необъятной стране, кто-то уехал за границу и, обзаведясь семьёй, остался там жить, кто-то занял высокие посты. Все они оставили о себе частичку памяти в образе величественных красавцев-кедров.
   Общежитие, как я уже говорил, мало чем отличалась от академии. В одной из «квартир» на шестом этаже и жил наш герой на пятнадцати квадратных метрах. Несмотря на то что, по идее, эта комната предназначалась для проживания в ней троих человек, Максим жил там почему-то вдвоём с Вовкой, нашим старым знакомым. Двушка вообще пустовала, хотя мальчишкам изредка мерещилось, что там кто-то ходит и протяжно стонет. Потом они узнали, что там якобы разбита форточка, стекло вставить некому, ветер задувает, и появляются такие звуки.
   В комнате было две кровати, массивный дубовый шкаф и не менее массивный и не менее дубовый стол. К тому же Вовка достал где-то пару цветков неизвестного семейства, и комната приобрела некий домашний уют. Максим повесил на стену календарь да пару карт – Франции и Англии, хотя, собственно, они были ему совершенно не нужны, так как ехать он ни в одну, ни в другую страну не собирался. Люстра напоминала средневековую, только вместо огромного количества свечек в ней горели лампочки, поэтому на освещение в комнате нельзя было пожаловаться. Небольшое овальное зеркало над тумбочкой, мохнатый ковёр да шторы на окнах придавали блоку общежития абсолютное сходство с обычной комнаткой, такой по-домашнему уютной.