Пермский этап. Деревянные боги

    
      По весне,  первой в Перми освобождалась от снега и подсыхала обширная площадка -- паперть перед входом в  Спасо-Преображенский кафедральный собор. Конечно, собор был прежде. Теперь в его здании (с 1933 года) функционировала Пермская художественная галерея.

          Еще вокруг простирались  грязные снега и сугробы, а у собора уже зеленела травка. На этой соборной  паперти, обласканной весенним солнцем, скапливались мамаши со своими малышами.  На эту паперть пришел с дочуркой и Барсуков. +

       Девочка достала из кармана мел и стала сосредоточенно вычерчивать квадраты. Вычерчивание десяти прямоугольных фигур было завершено изображением большой дуги. После чего  она пронумеровала квадраты, написала в пространстве, ограниченном дугой, слово «огонь», достала из кармана осколок керамической плитки и начала прыгать по квадратам.   Тут же к ней присоединились другие  девочки и началась шумная игра в классики. 

     Барсуков заметил, что, когда его дочь начала писать цифры, на неё с удивлением уставились женщины, а когда она написала слово «огонь», одна из мамаш не выдержала и обратилась к Барсукову:

     -- Извините, сколько вашей девочке лет?

     -- Три с половиной.

     -- С ума сойти! Моей скоро пять, а она еще не все буквы знает.

     -- Ничего страшного. К школе подтянется.

     -- Как же вы сумели научить такого маленького ребенка грамоте?

     -- Ей очень захотелось научится читать. Брат читает интересные книжки с картинками., а она не может. Обидно!

     Иногда сквозь детский цветник проходили задумчивые субъекты. Они отворяли солидную дверь собора и исчезали в нём.  Девочка заметила это и обратилась к отцу с вопросом:

     -- Папа, куда идут эти дяди и тёти?

     -- Они идут в музей.

     -- А, что такое музей?

    -- Это место, где собраны разные интересные вещи. Здесь, например, собраны и развешены по стенам красивые картинки.

     -- А, нам можно их посмотреть?

     -- Можно.

     -- Папа, давай посмотрим!

     «И верно, -- подумал Барсуков, -- почему бы и не посмотреть?»

     Он уже несколько месяцев был жителем Перми, но посетить Галерею так и не удосужился. Да особенно и не стремился. Действительно, чем после Эрмитажа и Русского может поразить коренного ленинградца  провинциальный художественный музей. Так он думал. И в чем-то был прав.


       В царское время в провинциальных городах (за исключением разве Твери и Саратова) художественных музеев не было. Они появились после революции. Например: Смоленский – в 1920, Тульский – в 1919, Ярославский – в 1920, Орловский – в 1919, Свердловский --  в 1936 и т.д.  Музейные экспонаты были добыты путём национализации коллекций, собранных князьями, графьями и вообще  -- дворянами и богатеями.

      И если в столицах этого сорта людей было навалом,  да и околостоличные местности не страдали отсутствием благородных персон (так основу Тульского художественного музея составили усадебные собрания Олсуфьевых, Бобринских, Гагариных, Урусовых, Оболенских и др.), то в Перми  графья отсутствовали, а соляные купцы и горнозаводчики были не ахти какими ценителями прекрасного.

    Но одного не учел Барсуков. Перми помогли и Москва, и Ленинград. Они подбросили уральскому городу часть своих художественных излишков. Поэтому пермское собрание выглядело довольно прилично.  Конечно ни Рафаэля, ни Эль Греко там не было, но русские художники имели хорошее представительство.

     А еще музей имел то, чего не было в других подобных музеях: большое собрание икон строгановского письма, старинное шитьё, деревянные культовые скульптуры, так называемые «пермские боги».
Таким образом в музее было на что посмотреть.

      Девчушка выстаивала почти у каждой картины минуту другую. По всему было видно, что живопись ей очень нравится. А. когда добрались до "деревянных богов", то её трудно было оттащить от них. Особенно потрясали её резные Распятия. Она вглядывалась в лица Христа и все время спрашивала отца: "За что его так мучают?"

     Папа отделывался общими словами: ребёнок же, что он понимает. Да и сам-то папа не понимал, как мог всесильный отец допустить, чтобы его сына кроваво мучали. Для Барсукова это было самым тёмным местом в христианском учении.

     Картины и  скульптуры произвели на девочку сильное впечатление. Поэтому,  после посещения музея Барсуков накупил дочке различных красок, цветных карандашей, мелков, и девочка стала с упоением покрывать яркими цветными пятнами листы ватмана. Мама радовалась: «Вот отдадим её в художественную школу и станет она вдруг великим художником.».

      Папа не радовался. Он знал, что великих женщин-художников не бывает.  Выдающийся, современный  художник Георг Бозелиц отметил: « Женщины рисуют и пишут не очень хорошо. Это факт». Он утверждал, что женщина не имеет фундаментального характера, чтобы быть великим художником.

         Не только великих женщин-художников. не бывает, но не бывает  и великих женщин-писателей, великих женщин-ученых.  Да и правильно. У женщин совсем другая функция. Согласитесь, что женщина-Помпадур, намного предпочтительнее женщины-Эйнштейна.

      Когда однажды Барсуков изложил свою "теорию"  жене, та воскликнула:
    
     -- Ну и врешь ты, муженёк! По крайней мере, знаменитых женщин-ученых было много.

     -- Ага, сейчас ты вспомнишь Склодовску-Кюри.
   
     -- И не только Кюри, но и  Софью Ковалевскую.

     -- Ну-ка скажи мне какой научный подвиг свершила Ковалевская?

     Женщина задумалась...
 
     -- Вот видишь. Не знаешь. Ковалевская была очень хорошим математиком. Только и всего. А Склодовска -- это исключение из правил.

      -- Ай, ну тебя! На все то у тебя есть отговорки.

      Барсуков не стал пререкаться с женой, понимая, что он не совсем прав, а относительно дочки подумал:    

      "Если девочка научится рисовать, то это очень хорошо. В жизни пригодится".

     Когда дочка училась в пятом классе, папа определил её в Пермскую художественную школу. Видать в школе трудились хорошие специалисты. Вскоре юная художница стала радовать маму красивыми натюрмортами.
 
     Дочка доучилась до десятого класса и нужно было решать трудную проблему: на кого девочке учится? Мама и дочка (с маминой подачи) решили -- на архитектора.  Папа сомневался: "Ну какая нынче архитектура? Параллелепипед ставится либо торчком, либо на бок, либо плашмя. Вот и вся современная орхитектура".

     Однако женщины переубедили Барсукова, показав, что профессия архитектора намного благороднее резных там бухгалтеров, судей, аптекарей. Тем более девочка хорошо рисует. И послали родители свое чадо в Ленинград учится на архитектора.
И очень правильно сделали.

     Очень скоро поспели олигархи и прочие нувориши со своими желаниями строить дворцы, замки, палаццо, и профессия архитектора сделалась очень востребованной и денежной. Среди этой публики большой известностью стала пользоваться, благодаря своему несколько архаичному, но очень солидному пермскому стилю, архитектор Ирина Барсукова.+

     Молодцами оказались мама с дочкой. Не промахнулись. Это надо же! Вот вам и женщины!