Обгрызенная школой суббота

                «Человек есть мера всех вещей существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют»
Протагор


  Дышать было приятно. Каменный запах веял теплом. На пару секунд закрыв глаза, я чуть было не упала под тяжелыми взглядами людей. Непрерывно текущая масса людей с угрюмыми лицами напоминала о сегодняшнем дне. Не о том, на котором в колбе собирается осадок. И не о том дне, вблизи которого живут страшные до мурашек создания. Даже не о том дне, на котором лежат ночные кошмары каждого существующего человека.
  По своему обыкновению, дождь не стеснялся и моросил на полную катушку. Я заполняла уши кассиров жевательной резинкой, планируя как можно дольше насладиться запахом здешнего кофе, а может и не только запахом.
-- Сколько? За один стакан? Один малюсенький бумажный стакан? -- возмущался мой старый бережливый друг.
-- Мы сегодня на дне Города -- заступился за меня второй.
-- Дайте, пожалуйста, один стакан вон того и еще вот это заверните, -- слова в меню слишком сложные. И модные. Не понятно, куда ударять. Я бы лучше ударилась в крайность. Это всегда интересно, но вместо этого… «Ваш заказ готов, спасибо!»
  Дождь почти перестал. Может он пытался смыть недовольные мины с лиц окружающих? Если это и правда так, ему не удалось, даже наоборот. А я вот ничего против дождя не имею. Мне нравится, как он кудрявит мои волосы и как будто ускоряет пешеходов. Только последняя миссия ему сегодня не удалась. Многие из бродящих по городу вообще не из Москвы. Их выдает привычка громко кричать и мания всё фотографировать.  Нам с друзьями очень нравится придумывать истории жизни проходящих мимо людей, которые, вероятно, никогда не были и не будут правдой.
  Кроме жизненных нитей, мы приплетаем им имена. Скучно? Совсем нет. Вон, например, идет типичный Олег. Высокий, худощавый, с длинной шеей и недоумевающим лицом. За ним плетется его дочь, её точно зовут Соня. Выдают голубые глаза и белоснежные волосы. Только что попросила мороженое. А сейчас воздушный шарик. А теперь бульдога-болванчика, нежно прикрытого газетой. Сзади всех идет Марина. Спокойная, усталая, любимая Витей, который спит у неё на руках.
  А громче всех тут рассуждает самая настоящая баба Клава. Держу пари, именно так её и зовут. Повысить голос ее принудили цены на носки. «И не стыдно вам? Я такое за один вечер!» -- а Варвара отвечает, что шерсть-то не подмосковная совсем, а греческая.
  Суждение мое было основано исключительно на собственном опыте общения с людьми с такими именами.
  Недалеко от Никитского бульвара я стала думать о своём. Наверное, сейчас я не отличалась от тех самых угрюмых из метро. Хотя нет. В их одежде не было духа подгоревших пирожков из школьной столовой. Если я хотела что-то купить, я представляла, что делаю это. Отдавала деньги. Клала покупку в рюкзак. Наслаждалась и радовалась. Пять минут. Бесполезная трата.
  ИТАР-ТАСС смотрел на Тимирязева своими мягкими глазами. Учёному немного не хватило дистанции, чтобы каждый день читать еще не остывшие новости по бегущей строке и отвечать зданию мудрым и осмысленным взглядом. Представьте только, восемьдесят лет вы находитесь рядом с интересной личностью, а из-за промаха скульптора не можете взаимодействовать.
  Не стоит тратить время на прошлое, которого не существует. Подумайте! Прошлого не существует. И эта мысль пришла ко мне именно после прохода между старым зданием и ещё более старинным памятником. Тогда меня и моих друзей озарило. Всё стало понятно. Всё стало ярче. Облака в моей голове рассеялись, а от луж грусти не осталось даже влажного чёрного следа. Я была рада. Я поняла, наконец, бессмысленность и глубину фразы «Живи настоящим!»
По сути своей, она бессмысленна, потому как мы и так им живем, каждое мгновение непрестанно обновляется, отодвигая предыдущее в нашу память. Но глубина ее в том, что эта безобидная фраза отрицает существование времени. Оно есть только у человека разумного. Часы, секунды – все это придумано нами для удобства.
 Закончилось. Естественнонаучный бульвар прекратился. Друзья звали отвлечься, посмотреть на то, как в зеленой палатке десятки старичков синхронно нажимали на шахматные часы, я их и послушала, почему нет?
  Незаметно пролетели оставшиеся до Чистопрудного бульвара улицы, еще незаметнее кончились деньги и село солнце. Да, это правда, я ничего не покупала, но я вкладывалась в уличных музыкантов, поющих славные песни. И эта трата была коварнее всего. Но я не жалею. И даже мой старый добрый бережливый друг молчал, внимая музыканту.
  Какие-то люди с огненными шарами устроили представление. Такое мне не нравится. Откуда-то взялась девушка с шапкой, полных купюр (я-то знаю, что это деньги труппы). Очень назойливая. «Дайте, сколько не жалко! Мы молодые…» -- дальше я не слушала. Прикинулась иностранкой. Друзья начали вспоминать все известные немецкие слова, а я попыталась объяснить на ломаном русском, что у нас нет ни денег, ни совести.
  Это, по правде говоря, тоже занятно, практиковать актерское мастерство на улицах мегаполиса.
  В трамвае было лучше, чем там, рядом с керосиновыми сферами на подозрительных веревочках. Уютно. Все серое, кроме поручней и моего зелёного свитера, пропитанного уличной музыкой и дождем. Людей, помимо непонятного Виталика тут не было. Я осталась наедине с шумным трамваем и теми своими… Друзьями. Что может быть лучше общения с самим собой?

               
                (Индрикова Е.)