Случай в горах

     Я тогда работал на Крайнем Севере в Новом Уренгое на Всесоюзном строительстве газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. Стройка, можно сказать, была масштабная. Народу туда съехалось со всей страны со всех союзных республик. Работал я сантехником, а поскольку был избран секретарём парторганизации автобазы, мне приходилось контактировать со всеми людьми, работающими на стройке.

     Меня обхаживал Тахир Мамедов. Работал он водителем грузовика уже более десяти лет на севере. И ему хотелось получить чёрную волгу, машину которую распределяли как награду за прилежную работу. Надо сказать, что он был настойчив. Это вызывало уважение к нему как к мужику, который настойчиво добивался своей цели, потому что он обхаживал всех, от кого хоть мало-мальски зависело получение машины, парторга, начальника автобазы, дошёл даже до руководства стройки. Строительством тогда руководил Черномырдин. Не знаю удалось ли ему поговорить с самим Черномырдиным, но говорят, что там он бывал тоже. А когда Черномырдина забрали в Москву на работу министром, Тахир начал обхаживать новое руководство стройкой. Чтоб он был каким-то заметным работником не скажешь. Единственным его достоинством был большой стаж работы на севере. Работал он на водовозке, даже не на грузовике, который производил основную работу по отсыпке трассы газопровода, тут надо пояснить, что местность, где производилась стройка была болотистая тундра и основная работа водителей автобазы была по отсыпке грунта на трассе газопровода.
 
     Тахир понимал, что он ничем не выделялся среди основного состава водителей и он брал, как говорится, не умением, а настойчивостью. Стаж работы на севере давал ему преимущества, это тогда была одна из достоинств работников.

     Ко мне он заходил частенько. Знаете, поговорить рабочему с  рабочим,  ничего не стоило но, от партбюро тоже зависело кому выделить машину, а кому нет, вот он и мелькал перед моими глазами, приучая меня к тому, что он заслуживает такого подарка как чёрная волга. Наверное, там у него на родине в Азербайджане чёрная волга определяла статус всеми уважаемого человека, потому что он добивался именно выделения ему чёрной волги, а не жигулей или москвича.

     Зашёл он ко мне и в тот раз. Слово - за слово и он поведал мне интересную историю, которая случилась с ним в горах, когда он был в очередном отпуске «на земле», такой слэнг был у жителей Нового Уренгоя, сразу подчёркивающий дальность стройки от основной цивилизации страны.
 
     Тахир был себе на уме. Рассказывая свою историю, он хитровато щурился, очевидно проверяя меня, как я, как парторг отнесусь к мистике, которую он мне поведал.

     Я слушал с интересом, потому что уже давно интересовался всеми непознанными или необъяснёнными наукой явлениями. По - русски Тахир говорил сносно, некоторые обороты речи приходилось переспрашивать, чтобы понять, что он хотел сказать, но основной рассказ был понятен.

     Вот что он мне рассказал… Был я в очередном отпуске на родине, а северный отпуск был тогда длинным, особенно, когда брался за три года работы подряд. Как-то я решил пойти на охоту в горы. Взял ружьё, боеприпасы, сообщил домочадцам и пошёл. Родные горы я знал хорошо, мальчишкой бывало облазил все окрестности. Мы пацанами часто пропадали в горах, знали чуть ли не каждый камешек на тропинках. Я отошёл от аула довольно далеко, высматривая хоть какие-нибудь следы дичи. Так прошло какое-то время, я уже устал, прислонился к скале отдохнуть немного, снял ружьё с плеча, поставил его рядом и вдруг слышу за спиной: «Тут ты ничего не найдёшь, пойдём с нами мы тебе кое-что покажем». Я даже вздрогнул от неожиданности. Оглянувшись, увидел двух мужчин. Один был высокий и худой, а другой ростом пониже, но крепкого телосложения.
 
     - Ребята, - говорю, - ступайте своей дорогой, я вас не знаю, с чего бы это я шёл куда-то с незнакомыми людьми. Говоря это, я потянулся к ружью, но Высокий молниеносно опередил меня, схватил ружьё и направил его на меня. Я аж опешил от такой прыти. Не успел я прийти в себя, как Низкий схватил меня за руку и сжал с такой силой, что казалось руку он зажал в тиски, я чуть не вскрикнул от боли.
     - Пойдём, тебе будет интересно, ты увидишь то, что не каждому дано видеть.

     Я хотел, было, возразить что-нибудь, но боль сжатой руки, направленное на меня ружьё, шок от неожиданного происшествия, отобрало у меня язык, помню, я только что-то промычал и Низкий меня потащил по тропинке вверх в гору. Высокий шёл сзади держа направленное мне в спину моё же ружьё. Я не мог не то что, что-нибудь сказать, а даже сопротивляться. От низкого исходила какая-то дьявольская сила. От страха у меня сердце сжалось и бешено колотилось, в висках что-то стучало. Страх был такой, что мой ум был парализован, я просто не мог ничего соображать. Мы долго шли гуськом друг за дружкой. Впереди Низкий, который тащил меня за руку, сдавливая её так, как-будто хотел выдавить из неё сок, а за мной Высокий, направляя на меня ружьё. Я не знаю сколько времени прошло, я был как в трансе. Шли мы очень долго, цепляясь за кусты, которые нет-нет, да попадались по дороге, обдирали плечи, руки, ноги. Я уже ничего не соображал, отдаваясь на волю случая и уже безропотно волочился за неимоверной силой в образе Низкого, который, казалось, был бодрым и совсем не уставшим в отличие от меня.

     Не знаю сколько прошло времени, уже стемнело. Я уже ничего не соображал, шёл как пьяный, которого тащит неведомо кто и я не видел и не запоминал дорогу. Мы шли то поднимаясь в гору, то спускаясь вниз безостановочно и довольно быстро.
 
     Впереди показалась небольшая поляна среди скал. Посреди поляны был расстелен большой ковёр, вокруг которого сидели люди. На ковре была расставлена посуда с едой всякие угощения. Поскольку уже было достаточно темно,  то сверху конусом горел свет, причём лампочки я не заметил. Откуда исходил свет было не понятно. Свет был какой-то неестественный, призрачный с голубоватым оттенком, но освещал происходящее довольно хорошо, хотя во всём ощущалось что-то потустороннее, необычное. Откуда-то звучала музыка, хотя ни музыкантов, ни радио, или магнитофонов не было видно. Вокруг танцевали красивые восточные девушки, двигаясь в такт музыке. Их движения притягивали и завораживали, трудно было оторвать взгляд от их плавных изгибов тела.

     Низкий грубо усадил меня на ковёр, отпустив, наконец-то, мою онемевшую от боли руку, пододвинул ко мне пиалу с пловом и сказал: «Угощайся». Я не мог угощаться, поскольку растирал свою онемевшую руку и пальцы не слушались меня, но Низкий схватил мою руку и силой вдавил её в плов: «Бери, не стесняйся». Я кое-как сжал пальцы захватывая рукой горсть плова. Сознание потихоньку возвращалось ко мне и я начал соображать, что здесь что-то не так и начал читать молитву, которую меня ещё в детстве научила моя бабушка. Она учила меня читать молитву перед тем как приняться за еду.

     По мере того, как я читал молитву, происходящее передо мной стало как бы испаряться, становилось всё более прозрачным, а потом и вовсе исчезло. Я разжал руку, в которой был зажат плов и с ужасом обнаружил, что это был конский навоз. С отвращением отбросив содержимое ладони, я поднялся, моё ружьё лежало рядом, было ещё не настолько темно. В горах темнеет в ложбинах раньше, хотя солнце еще не зашло за горизонт и было хоть и сумрачно, но ещё можно было кое-что разглядеть.

     Я не знал, где нахожусь, куда меня притащили, подняв ружьё я поплёлся по тропинке вниз с надеждой отыскать хоть какое-то жильё и разузнать где я очутился.

     Сколько шёл не знаю, пока не увидал вдали огоньки. Я пошёл по этим ориентирам и пришёл в какой-то горный аул. Постучал в крайнюю избу. Мне отворила  женщина и, увидев меня всплеснула руками.

     - Что с тобой случилось? Кто это тебя так?

     Я попросил воды и попросился переночевать в доме. Дальше до следующего дня ничего не помню. Помню проснулся и спрашиваю у неё, как называется аул. Оказывается, это было за двадцать километров от моего аула, столько меня протащили по горам эти двое чертей. По-другому я их назвать не могу. Я спросил долго ли я спал?

     - Да, уж вторые сутки пошли, как ты спишь. Расскажи, кто ты, откуда и что с тобой случилось?

     Я коротко рассказал ей свою историю и поспешил отправиться домой, где меня, наверняка, уже ищут.

     Дома меня действительно уже хватились и хотели отправляться на поиски в горы, а увидев меня, ахнули. Одежда моя была вся изорвана, на теле синяки, обувь истрёпана так, будто я её год носил не снимая. Ну, естественно, я всё рассказал подробно, что смог запомнить. Родные слушали и не знали верить им мне или нет? Поохали, повздыхали, да так и позабыли постепенно, отнеся случившееся к разряду непонятного.

     - А ты, парторг, как бы смог пояснить то, что со мной произошло?

     - Ну, у тебя и фантазии, Тахир. Мастак ты придумывать разные истории.
     - Да, нет я серьёзно, ничего не выдумываю, мамой клянусь.
     - Ну, если это было на самом деле, как ты уверяешь, хотя не очень-то верится во всё это, то как мне кажется, были это просто галлюцинации. Но, на почве чего они возникли, я объяснить затрудняюсь. Ведь, причины могут быть разные. Это могли быть и природные причины и причины состояния твоего здоровья. Знаешь, как возникают природные миражи? Вот в пустынях они часто возникают. Может и с тобой произошло нечто подобное.

     - Какие миражи? А синяки на теле, изорванная одежда, обувь, это что тоже миражи?
     - А может ты потерял сознание от чего-то и в полубессознательном состоянии катился вниз, а потом в полуобморочном состоянии плёлся по горам? Ты же сам говорил, что был как бы в трансе, а в трансе может привидеться всякое, Тахир.

     Тахир вздёрнул плечами, поблагодарил меня за объяснение и ушёл. А я записал его слова, может будет кому-то интересно?