Садисты

СИван  Разбойников.


САДИСТЫ


Повесть и рассказы


2015г
Тюмень.






Уважаемые читатели! Эта книга предназначена для множества садоводов любителей, которые в своем мирном и благородном занятии нередко сталкиваются с несправедливостью и произволом, тех, кто призван защищать их интересы. Автор постарался в  доступной, занимательной форме рассказать своим коллегам садоводам, о некоторых аспектах в законодательстве о садоводстве, какие они имеют права и на что могут рассчитывать в своей повседневной деятельности в садоводческих товариществах.
Но предупреждает: не ищите в описанных им персонажах своих знакомых и самих себя. Все персоналии повести и место действия целиком и полностью вымышлены. И если обнаружатся какие-то совпадения, то это не вина автора, а дело случая.   


















САДИСТЫ

Повесть о садоводческом товариществе

«Хочется вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество.»
Н.В. Гоголь
Глава первая. Посеять лебеду на берегу

Андрей скинул «газ» и направил моторку  ближе к берегу: там, ниже устья впадающей в Реку  едва струящейся Таловки, старательно работал большой экскаватор и один за другим подъезжали под погрузку грунта самосвалы. «Это еще что за новость!» - огорчился, было Андрей. – Окончательно природу нарушат. Надо узнать, что к чему». Омут ниже устья Таловки был его рыболовным раем. Утренними зорями здесь прекрасно клевали чебаки и окуни, жадно брали насадку из личинок стрекозы  толстобрюхие  золотистые язи, иногда  попадались здоровенные  лунообразные лещи. А еще здесь не встречались посторонние  сухопутные  рыболовы, с их непременными автомобилями, музыкой и шумными компаниями. Недалекий от города берег не привлекал автомобилистов из-за плохих  к нему подъездов и скользкого глинистого спуска к воде. А потому водномоторники  могли наслаждаться  здесь отсутствием конкурентов и тишиной.
Правда, пару лет тому назад,    на этом месте  попробовало возникнуть садовое товарищество под названием «Ручеек Гидромостдорстроя».Причем впервые в областной практике, не «по просьбе трудящихся», а по постановлению Облисполкома. Дело в том, что ниже по реке, перебазированному с Урала «Гидромостдорстрою» предстояло соорудить насыпную дамбу через всю пойму Реки, построить капитальный  автомобильный мост и подъезды к нему, автомобильную дорогу на Север в объезд Города, бетонную набережную в самом Городе и т.д. Работы на многие десятилетия. А значит, Гидромостдорстрою вагончиками не обойтись, нужна постоянная, капитальная промбаза, с ремонтными мастерскими, ангарами для техники, домами  и общежитиями для рабочих, котельной для отопления, столовой, детским садом и прочим, вплоть до почты , медпункта и опорного пункта милиции. На все это Госплан СССР денег не пожалел: будущее освоение северных нефтяных месторождений все окупало. Оставалось малое: выбор участка для промбазы Гидромостдорстроя с расчетом на дальнейшую перспективу развития. Самым удобным  и малозатратным проектировщикам показался земельный участок между деревней Вьюгино на высоком берегу Реки и будущим мостом через нее. Промбаза могла здесь прекрасно разместиться и одновременно не мешать горожанам своими бульдозерами и самосвалами. Одно только «НО» - не помещалась она между  банями, стайками и огородами настоящих жителей Вьюгино и кладбищем ее бывших жителей неподалеку в рощице. Предстояло выбирать: либо сносить кладбище и переносить останки на новое место захоронения, либо ликвидировать деревенские огороды и хозпостройки. Второй вариант был намного дешевле, но, как и первый, грозил недовольством и даже бунтом селян. И хотя вся земля в стране считалась государственной на которую у живых граждан никаких прав нет, от возмущения колхозников изъятием приусадебных земельных участков решили воздержаться. Мало ли как на это в ЦК Партии посмотрят – времена хрущевского самодурства миновали и теперь там заседали умеренные. После недолгих раздумий Облисполком принял соломоново решение: приусадебные участки не изымать, а перенести их на свободные земли в пойме Реки поблизости от деревни, протянуть к ним грунтовую автодорогу, линию электропередач и летний водопровод от городского водозабора. На сходе граждане Вьюгино покричали, поломались да и купились на летний водопровод. Такого даже в  их деревне не было и с поливом огурцов и капусты возникали неразрешимые проблемы. Проголосовали за создание на землях ниже устья Таловки   садоводческого общества «Ручеек Гидромостдорстроя». Все затраты на землеустройство, перенос приусадебных участков и прочее включили в смету затрат  на строительство промбазы  Гидромостстроя, утвердили  Облисполкомом и за зиму Вьюгинские огороды переехали на новое место. Весной для них даже целину тщательно вспахали. Правда выяснилось, что под огороды селян выделили 36 участков из 90 нарезанных, а остальные  незаметно заняли всякие нужные и видные люди, вроде зам. начальника ОБХСС, начальника УКСа облисполкома, главного психиатра, городского архитектора, всего руководства  «Гидромостдорстроя» и их приятелей. Ну и что из этого? Всегда так делается и никто с этим спорить не стал.  К тому же картошку настало время сажать.
На целине картошка поперла, как на дрожжах. Пойменная земля оказалась плодороднее высокогорной супеси и вьюгинцы не переставали удивляться. Не только предстоящему  высокому урожаю, но и тому, как, словно грибы быстро, поднимаются  дома на участках  всяких дополнительных членов из числа  привилегированных   товарищей, как бы случайно расположившихся на красивом  бережке Таловки. Бывает же такое везение. Строили основательно, не жалея затрат,  из золотистых сосновых бревен и строганного бруса. На кирпичное строение отважились немногие: дорого, долго и с кирпичом вечные проблемы. А леса у нас хватает – кто его считал. Деревенские строений на новых участках не возводили: зачем, если деревня рядом. Окучил – и домой. Разве что сарайчик для лопат и тяпок, да туалет примитивный. Тем и обходились. Как потом оказалось, правильно и дальновидно.
Тем временем, директор Гидромостдорстроя Семен Семенович Быков протянул к каждому участку водопровод и подтянул электричество. Поставил железные ворота и возле них большой дом для сторожа. И все расходы по строительству и содержанию - за счет сметы на строительство промбазы. Даже сторожа в садоводстве оформил как дворника промбазы. А чтобы лишних вопросов к нему не возникало, землеотвод оформил не на садоводческое общество, а на Гидромостдорстрой, но для целей садоводства и огородничества. Таким образом, стал Быков единоличным, хотя и закулисным, распорядителем имущества садоводческого общества. Злые языки утверждали, что не случайно: Быков заимел в нем самый большой участок по соседству со сторожем и перенес на него из Вьюгино подлежавший принудительному сносу большой пятистенный дом. По этому поводу состоялась даже проверка компетентными лицами, но нарушений не отыскалось, как и недовольных. И Ручеек безмятежно продолжал благоустраиваться без лишних усилий и затрат со стороны его членов. Такого меценатства в других обществах почти не встречалось. Да и вообще в стране бескрайних просторов земельных участков  рядовым трудящимся для прокормления их семей, почему то не находилось. Поэтому желающих обосноваться на землях Ручейка появилось предостаточно. Да куда там! Все оказалось давно распределено по знакомству, даже болотина. К весне второго года жизни Ручейка, садоводство обрело реальные очертания, улицы и дома вдоль них, размерами и внешностью не отвечающие скромным задачам выполнения «Продовольственной программы» утвержденной Партией и Правительством.  Это на задворках у Вьюгинских переселенцев вдоль улицы сплошные огороды, а на элитных участках вдоль Таловки двухэтажные коттеджи, солидные кедровые бани, газоны и шашлычные мангалы на них. Владельцы с нетерпением ждали тепла и весны, чтобы обмыть это великолепие.
И дождались: весна нагрянула и все обмыла.
Гидромостдорстрой  попутно со строительством собственных промбазы и садоводческого общества выполнял главную задачу: успешно отсыпал поперек речной поймы двухкилометровую насыпь под будущую дорогу, которая как дамба перекрыла свободный сток паводковым водам, оставив для них стометровый проран основного русла Реки в месте будущего моста. Чем предопределил искусственный, до того невиданный, подъем реки как раз на участке, на котором оказалось садоводство Ручеек. Быков себя успокаивал: по данным метеорологов, большой воды на Реке сто лет не бывало. Может еще сто лет не будет. Лишь бы не на нашем веку. Как ни будь обойдется.
Не обошлось.
Зима на Урале выдалась чрезвычайно снежной, а в Зауралье еще и морозной. Лед на Реке  намерз такой, что растопить его быстро бурной и дружной весне оказалось не под силу, а вот   снег на Урале и в огромной пойме Реки растаял быстро и устремился тысячами ручьев в переполненное русло. Река на глазах вздулась и поднялась на небывалый до того уровень 9 метров, разлившись на многие километры настоящим морем. Не пожалела Река и садоводство Ручеек легкомысленно оказавшийся в центре ее потока.
Первыми поплыли штакетники и туалеты, затем наступила очередь бань и уж потом снялись с фундаментов и закачались на течении солидные постройки. Их владельцы угрюмо смотрели с высокого вьюгинского бугра, как мимо уплывают их труды и радужные надежды. Попробовали вызвать спасателей. Те прилетели на своих быстроходных и легких суденышках, попробовали отбуксировать дома к берегам, но убедившись в недостаточной для этого мощности моторов и безуспешности попыток, дело это бросили и унеслись выполнять другие, более важные задачи, поставленные Штабом по борьбе с наводнением.
Андрей принимал участие в этой операции и даже сумел подтянуть какую-то баньку в затопленные кусты и зачалить ее за верхушки. Только потом, оставленная без присмотра, она сорвалась и унеслась по течению, бог знает куда. Говорят, дачные постройки ловили на Реке даже в черте города.
 А когда вода схлынула, на месте где раньше было расцветающее садоводство «Ручеек», осталось всего с десяток построек: кирпичные и шлаколитые, а еще странным образом уцелевшие сторожка и дом самого Быкова. Умереть бы этому садоводству на этом месте навеки, как бы не последнее обстоятельство. Быков решил, что ему дешевле потратить государственные денежки  на восстановление Общества, чем переносить свой дом и постройки в другое общество, где он хозяином уже не будет. А потому решил восстановить «Ручеек» не считаясь с затратами государственных средств.
Однако, потерпевшие от наводнения, повторно рисковать и возвращаться в общество не захотели. Не в пример вьюгинским переселенцам, которые вернулись к своим огородам, прямо в грязь посадили картошку и капусту и соорудили новые сортиры. Впрочем, и их число поубавилось, за счет работяг отказавшихся от натурального хозяйства в колхозе и перешедших на работу в оказавшийся под боком Гидромостдорстрой, заработки в котором позволяли отказаться от малодоходной продажи картофеля на рынке и выращивания свинок в сарайке у дома.    В общем, картина в Ручейке складывалась безрадостная. Профсоюз, который формально являлся его учредителем и организатором, предлагал даже общество ликвидировать, как бесперспективное, чтобы снять с себя лишнюю головную боль. Только Быкову позиция профсоюза не нравилась.
Андрея же ситуация в обществе «Ручеек» как раз очень устраивала: стройка на берегу утихла, кажется навсегда,  и можно стало спокойно продолжать здесь отдыхать, рыбачить и собирать грибы. Поэтому, когда он обнаружил на берегу возобновление активности, сразу решил разузнать в чем дело. Поднявшись на бережок, он обнаружил на нем гражданина, весь вид которого говорил о том, что он принадлежит к числу если не начальников, то управленцев – точно. Гражданин отмечал в блокноте количество ходок снующих мимо него самосвалов с землей. Но, в общем-то работой не перегружен.
«Привет!- поздоровался с ним Андрей.- И что здесь такое происходит?»
«Очередная дурость нашего руководства.- откликнулся гражданин.- Сначала разместили в затопляемой зоне садоводческое общество. Потом его наводнением снесло. Потерпевшие получили страховку и смылись. А теперь вокруг пустоши насыпаем земляной вал для защиты от будущих паводков. Только защищать некого и нечего. Желающих повторить ошибку не находится. К тому же и дорогу сюда мы окончательно разбили. Только вашим моторкам нормальный доступ. Хочешь – бери здесь участок.»
« А что – можно?» - удивился Андрей.
«Свободно!  Быков приказал принимать без разбора всех желающих, лишь бы общество не развалилось. Выбирай любой свободный участок, пиши заявление и плати вступительный взнос.»
«И куда писать заявление? – поинтересовался Андрей.
«В комитет профсоюза. Скажи, что пришел от энергетика. Там все оформят».
«Ты и есть энергетик? – уточнил Андрей.
«Ага.- последовал ответ. – И энергетик, и председатель общества и штаба народной дружины. Быков считает, что мне делать нечего. Ну, ты езжай, а то мне некогда».
 Андрей с ним расстался и пошел выбирать себе земельный участок. У заядлого водномоторника имелись для того веские причины.

Глава вторая.  Веские  причины стать садоводом.

«Вот, смотрите, ваша девочка. Все у нее на месте: и ручки и ножки и глазки» – медсестра  роддома продемонстрировала Андрею крошечное розовое создание с кривыми ножками и ручками, которое тихонько сопело и пыталось улыбнуться  беззубым ротиком.
- Какая же она маленькая.- удивился Андрей.
- Нормальный семимесячный  ребенок.- возразила медсестра.- И не надо по этому поводу огорчаться – семимесячные успешно развиваются, не в пример  другим. Многие великие люди семимесячными родились. Наполеон, например.
- Ну, если Наполеон, тогда ладно. Будем  растить Наполеоншу.- соласился Андрей и с осторожностью принял от медсестры  ловко завернутый из одеяльца  конвертик  со своей дочерью. Он оказался на удивление легким. Тем не менее  Андрей  вспотел как минер поднявший мину со взведенным взрывателем.  До этого дня в мои руки младенцев никто не доверял.
Виновница этого происшествия, его жена Катерина, стояла рядом и лучилась от счастья и гордости за содеянное. Хотя еще недавно отчаянно переживала. И было от чего. Предполагалось, что  дочка родилась семимесячной  по общему недосмотру.
Осень в прошлом году выдалась удивительно спокойная, теплая  и по-настоящему золотая. В один из сентябрьских  погожих дней  Андрей с Катериной, уже находившейся  в предродовом  отпуске, отважились отправиться  на моторке вниз по реке  за белыми грибами  километров за сто, на Астаповский  перекат. Там в диком бору  великолепные белые велись во множестве  и стояли между сосен  рядами, как солдаты. Набрать их за два часа  килограммов  тридцать ничего не стоило. Но и путь не близкий : сто  в одну сторону, сто обратно. А на открытой  лодке, у которой мотор «Москва-25» только носит название мотора, а на самом  деле это недоносок отечественной индустрии, такой же непредсказуемый, как вся советская экономика, мероприятие это рискованное. Однако, другого мотора у Андрея тогда еще не было, а  страстная грибница  Катерина  всю неделю убеждала Андрея ехать, поэтому он отважился. И в солнечную субботу их лодка полетела  по пустынной осенней реке «за сто верст киселя хлебать» . Мотор просто пел от счастья и все начиналось прекрасно. В бору на Астаповском  перекате  грибы их ждали непуганные-нетронутые. И часам к двум дня  грибники набрали коричневых боровиков такое множество, что задерживаться на берегу дольше просто не имело смысла. Не тратя времени на обед, счастливые супруги  решили возвращаться. «Москва» завелась послушно  и ничего не предвещало неприятностей. Однако где-то на половине обратного  пути она вдруг застучала, закашляла и намертво заглохла. Осмотр показал, что рассыпался подшипник и заменить его в полевых условиях  невозможно и нечем. Плес вокруг  раскинулся  пустынный, ни тебе деревни, ни лодки, ни катера. Пришлось браться за весла.  И хотя выгребать  на моторке против течения  дело почти безнадежное, Андрей старательно потел, чтобы успокоить Катерину, которая  в возникшей беде поняла одно – что грибы могут испортиться  и принялась их чистить  по ходу дела. Между тем смеркалось  и предстояла ночь на холодной  реке. Навигация завершалась  и ожидать  попутного катера не приходилось. Однако несчастным грибникам неожиданно повезло: из-за поворота  тяжело кряхтя выхлопной трубой  вывернул портовый буксир и стал медленно приближаться. После  отчаянной жестикуляции с лодки и сигналов бедствия, он приблизился, оценил обстановку и взял моторку под борт. «Битый битого везет.- пояснил капитан.- сам на одном дизеле иду. Второй  отказал.»
 Так и  плыли  до города долгую ночь и никакая посудина за это время  буксир  не обошла. Так что повезло неудачникам несказанно. В благодарность они  отдали экипажу буксира половину своих грибов.
Через неделю, когда все  грибы  оказались замаринованы и расфасованы  по банкам, Катерина  засобиралась  на Астаповский  снова: «Ты мотор свой сделал? Нет – так делай, давай, лентяк несчастный».  Андрей посмотрел на ее круглый живот  и сообщил, что до весны сделать с мотором что-нибудь вряд ли  удастся.  Она  поворчала  по поводу его неразворотливости  и непутевости, а через два дня  родила  Андрею дочку. Хорошо, что роддом  был недалеко от  их дома. Еженедельным  совместным выездам на природу надолго пришел конец. И предстояло остепениться. К чему имелся еще один, не менее убедительный довод.
Советское государство провозгласило  принятие долгосрочной «Продовольственной программы» и курс на изобилие продовольственных товаров. В Городе даже открыли овощной магазин, который так и назывался «Изобилие». Правда изобилием там и не пахло: на полупустых прилавках встречалась наполовину сгнившая картошка, вялая морковка, перекисшая капуста, томатный сок и зеленые помидоры в банках. О свежих огурцах  и зелени приходилось только мечтать. Каждая командировка за овощами становилась для Андрея лотереей : предстояло купить не совсем гнилые – а где их взять? Если их на хранение мокрыми и грязными Плодоовощторг от колхоза принял. А колхоз их в сухую погоду собрать не удосужился или не успел. А покупателю то какая  разница от чего гниль возникла? И зачем ему за эту гниль оплачивать? Вопросы – вопросами, но есть каждый день хотелось, выбирать не приходилось и оставалось утешать себя новым анекдотом: «Разруху пережили, блокаду пережили. И Изобилие тоже переживем».
Впрочем, одними лозунгами Правительство не ограничилось. Неожиданно обнаружилось, что на приусадебных участках частников и урожайность выше и сохранность овощей многократно лучше. Феномен этот объяснить марксистско-ленинская наука не смогла. А потому эксперимент с самообеспечением трудящихся продуктами питания  решили несколько расширить: разрешили на неудобьях, болотах и бывших свалках организовывать садоводческие общества. Для удобства садоводов, разрешили им на своих участках ставить постройки площадью до 12 квадратных метров, складывать в них печки для обогрева, при условии, что выделенный для садоводства участок не может превышать шести соток. Только доставалось такое   счастье  не каждому. Выделение участков садовым обществам поручалось местным органам власти. Те не торопясь шли навстречу просьбам  директоров предприятий, важных для города, области или лично власти приятных. Формирование коллективов садово-огородных обществ директора поручали профсоюзным комитетам, под присмотром парткомов и своим собственным. Понятно, что членом садоводства  стать удавалось не всякому, а только активным общественникам, передовикам производства и лично приближенным к треугольнику власти.  Дела эти шли медленно и туго. А потому возможность приобретения Андреем семейного огорода  сводилась к нулю, перспектива хождения с просьбами по инстанциям сводилась к бесконечности, а отказ от услуг Плодоовощторга – к безысходности.
И вдруг, такое неожиданное  везение. Андрей поторопился и без помех оформил в профкоме Гидромостдорстроя свое членство в обществе садоводов, уплатил очень внушительный членский взнос  и услышал на прощание приглашение приводить в общество других водномоторников, которые наводнения не боятся, а только будут разливу рады.
На его известие о приобретении новой обузы, Катерина странно прореагировала: «Сам вступил, сам и копать будешь. А я привыкла грибы собирать. Там рядом лес имеется?» «И лес и река имеются.»- поспешил успокоить жену Андрей. «Тогда строй на участке избушку. У нас теперь девочка есть – палаткой не обойтись»- поставила Катерина задачу.
Андрей и сам понимал, что избушка необходима.  И можно бы ее  построить. Но мешало тому несколько препятствий: в стране лесов пиломатериал и прочие стройматериалы были в ужасном дефиците. Дачники и прочие частные застройщики тащили их отовсюду, кто на что горазд. В ОБХСС городской милиции даже специальный отдел создали для пресечения хищений  садоводами. Во вторых, – с деньгами у Андрея после рождения дочери возникла напряженность, а в третьих – строительство требовало свободного  времени, которого  у Андрея тоже постоянно не хватало. 
Требовалось найти недорогое одномоментное решение на возведение достаточно просторной постройки, способной противостоять возможным наводнениям да и вероятным весенним палам, которые тоже случаются.
Решение нашлось неожиданно. В городской газете появилась заметка о массовом списании двухдверных троллейбусов и замене их на более современные - трехдверные. «Это же целый вагон! – сообразил Андрей. – Да еще и на колесах. Если прикатить его на жесткой сцепке и затащить на участок, другого домика и не надо.» И поехал в троллейбусный парк.
Главный инженер парка визиту не удивился: «Продаем черпаки по мере возможности. На прошлой неделе один сбагрить удалось. В нем для пацанов стрелковый тир сделали. Пуляют в нем из воздушек. Иди выбирай из зеленого ряда любой, нам территорию освобождать надо. Разбирать их самим – дороже обойдется. Они алюминиевые, по стальному набору. Вторчермет у нас его не берет и Вторцветмет отказывается – нестандартный лом. Плати в бухгалтерию за пять тонн металлолома и укатывай. Колеса потом вернешь». «Конечно верну.» – пообещал Андрей.   В бухгалтерии парка ему насчитали сущие копейки: металлолом в советские времена ничего не стоил. Троллейбус Андрею достался вполне себе ничего: со всеми стеклами, кроме лобовых, с очищенным от сидений салоном, но с исправным рулевым управлением. Андрей утащил его на буксире, поставил на участке и подключил к электросети. Плафоны в салоне засветились всеми лампочками. Впоследствии Андрей разгородил и утеплил салон на три отсека. Получились хорошая кухня с холодильником и газовой плитой, спальня с судовой печкой и санузел с душевой. Соседи потом приходили и завидовали.
Так, с троллейбуса Андрея началась вторая жизнь садоводства «Ручеек». Глядя на него, подтянулись в общество трое других лодочников, затем вернулись  собственники уцелевших построек. Вал вокруг земель общества замкнулся кольцом и внушал надежду, что перед новым наводнением выстоит.   Быков, глядя на перемены, повеселел и хвалил энергетика.

Глава третья.   Хозяин и работник

Директор Гидромостдорстроя  Быков Семен Семенович, хотя и считал себя в душе хитрецом, внешность и обхождение  сохранял простецкие. Он не забыл, что сам начинал прорабом, ежедневно посещал стройучастки, курил с рабочими, слушал их внимательно, отмечал про себя недостатки, требующие разрешения на еженедельной планерке.  Планерку с подчиненными он всегда проводил не в своем тесном кабинетике, а в «красном уголке»  под кумачовым лозунгом: «Народ и Партия едины». Подчеркивая свой демократизм, он не спешил приобретать для Гидромоста разнаряженную ему Обкомом дефицитную «Волгу» и продолжал  ездить на пропыленном УАЗике, под брезентовым тентом которого  ловко управлялся с баранкой мелкорослый,  неопределенного возраста водитель в форменной спецодежде Гидромоста, со странным именем  Мотя. Некоторые знали, что это не его настоящее имя, а зовут водителя  Матвеем Поликарповичем  Беспаловым, но продолжали обращаться к нему не иначе как Мотя, поскольку  звать по отчеству суетливого и не авторитетного в шоферском коллективе директорского прихлебателя,  язык не поворачивался.  Мотя – и все тут!  Переломить отношение шоферов не смог даже сам директор. Прозвище прижилось и Быков сам не заметил, как стал так же обращаться к водителю своего УАЗика: « Мотя, заводи, едем в Ручеек».
Ручеек Семен Семенович навещать любил. Это было его детище и личный проект, который едва-едва не смыло.   Но Быков не даром всеми считался руководителем не знающим поражений  в своих начинаниях. Потерять годами  заработанную репутацию из-за случайного паводка он не собирался. Но это одна, так сказать, внешняя причина его пристрастия к Ручейку. Другая, тщательно скрываемая, состояла в том, что волевой и энергичный на производстве,  Быков вдруг стал ощущать, что стареет, устает и не успевает в домашнем окружении восстановиться   к следующему рабочему дню. Не до конца повзрослевшие дети  и многочисленные  мелкие внуки шумели, проказничали, болели, плакали, ссорились и не давали отдохнуть, как следует.
«Ручеек» стал для Быкова настоящим домом отдыха.  И даже оказался ближе к месту работы, чем городская квартира. Его уединению в тиши никто не мешал целую неделю. А на выходные Быков возвращался к семье, которая его отсутствием не очень и печалилась. Семен Семенович  не относился к числу заядлых садоводов, копающихся в земле от зари до зари. Его устраивали зелень, лук и редиска. Маленько картошечки. А чтобы участок не пустовал, Быков засадил его смородиной, крыжовником, жимолостью, малиной, иргой, аронией и вишней. Кустарники особого ухода не требовали и плодоносили регулярно - только успевай собирать на радость внукам. Конечно же, не обошлось у него без яблонь, среди которых гордостью Быкова стала «Старая антоновка» приносившая до десяти ведер крупных, янтарных с восковым налетом плодов.  Но главное пряталось от посторонних глаз на дальнем краю участка возле земляного вала. Там на бугорке стояли восемь зеленых ульев и непрерывно сновали пчелы. Такие же ульи когда-то были у его деда на Алтае. Пчеловодческую науку Семен постигал у него с детства, не забывал всю жизнь и долго мечтал о том времени, когда сам сможет  заняться тем же. Но разъездная профессия такой возможности долго не давала. Пока не случился  казус с Ручейком. Такой удачей грех было не воспользоваться. И Быков подошел к организации  своей собственной базы отдыха основательно и по-хозяйски. Теперь он мог вечерами отводить душу на пчельнике или с удочками на берегу.  А на случай простуды  имелась еще и банька с электронагревом  каменки. Электроэнергию в Ручейке привыкли не считать и расходовать по потребности. Потому, что сам Быков догадался внести в Коллективный договор с профсоюзной организацией пункт, по которому  садоводы Ручейка, работающие или вышедшие на пенсию из Гидромостдорстроя, получают электроэнергию с его подстанции бесплатно, а сторожа садоводства Ручеек состоят в штате Гидромоста и получают в нем зарплату. Плюс на отопление сторожки ежесезонно выделяется три машины угля из котельной промбазы. Сторожа - пенсионеры родом из деревни Вьюгино нашлись моментально: еще бы,  зарплата,   все бесплатно, плюс постройки и земельный участок. Продавай картошку, лови рыбу и разводи коз со свиньями. Халява, блин. Только Быков сторожей предупредил, что если на его личной дачке что-то случится, чего не должно быть, то тут их халяве и конец придет. Пенсионеры согласились, что в этом их главная забота. А Быков задумался, что и к ним неплохо бы еще и смотрящего приставить. И лучше Моти никого не нашел.
Он еще раньше втянул своего водителя в садоводство, причем из личных корыстных соображений. Удобно постоянно иметь при себе машину с водителем, особенно если сам прав на управление не имеешь. Допустим, приехал ты на дачу по своим делам, копаешься, а водитель в кабине нервничает, дергается, ждет, когда начальник в рабочее время личные дела сделает. Жди неприятностей. Другое дело, если у водителя по соседству свой участок имеется. Начальник своим занят, водитель своим. А когда закончили – сошлись и поехали в Город. Можно даже и ранним утром - прямо на работу. Что не раз, а довольно часто бывало. Поэтому, чтобы у Моти было на участке свое собственное местечко для ночевки, Быков списал и пожертвовал тому довольно сносный вагончик-бытовку. Мотя протянул к нему электричество, подключил для обогрева ТЭНы и чувствовал себя не обделенным своим начальником.
«Слушай, Мотя, я хочу сделать тебя Председателем» - неспешно проговорил Быков, однажды в очередной поездке .
«Чего Председателем?» - едва не затормозил Мотя.
«Садоводческого товарищества Ручеек. – пояснил Быков.- По Уставу у нас не общество, а товарищество. И зарегистрировано оно в Пригородном районе вполне правильно. Одно плохо: товарищество есть, а Председателя у него нет. Вот ты и станешь Председателем.»
«Как это я стану? Председателя по Уставу на собрании выбирать должны».- засомневался Мотя.
«А кто из нынешних этот Устав видел или читал? Правильно никто. Для них все равно кто Председатель – главное чтобы по участкам пацаны не лазили, электричество было и водопровод работал. А для меня важно, чтобы за общим имуществом присмотр существовал  и сторожа не пили. Я только скажу – и в Профкоме изготовят протокол твоего избрания на предыдущем собрании. И отдадут печать.»
«Так не было же никакого собрания».- попробовал упираться Мотя.
«Мне лучше знать. Приступай с завтрашнего дня»- отрезал Быков.
«И зарплату мне за это платить будете?» - с надеждой спросил Мотя.
«Нет, не буду. Я тебе уже плачу одну. Но можешь сам зарабатывать. Ты же в молодости электриком работал: заставь всех приблудных поставить счетчики и собирай с них плату по тарифу. Это будет твое. За подключение на столбе – отдельная плата. За подключение к водопроводу – отдельная плата. Еще вступительные и членские взносы. Уже сейчас достаточно наберется. А когда все участки займут – вполне прилично получится. Не зевай и работай. Однако, если будешь придуривать – строго спрошу.
«А как быть с налогами? Я же не бухгалтер и этого не умею».- сделал последнюю робкую попытку увернуться Мотя.
«О каких налогах ты говоришь? Имущества на балансе товарищества никакого не имеется. Сторожка давно списана. Водопровод и электролиния пока на балансе Гидромоста, но мы их тоже спишем. Акт на землепользование оформлен на Гидромостдорстрой,  а не на Ручеек. Зарплату сторожам Гидромост платит, а ты и вообще на общественных началах. И кроме меня ни перед кем не отвечаешь. Понял?»
«Понял.- подтвердил Мотя. За долгие годы он научился понимать интонации Шефа и всей своей  холуйской душонкой  вдруг остро почувствовал, что если и дальше продолжит  упираться, то плохо кончит. Завтра же пересадят на разбитую «техничку» и отправят на трассу. А желающих возить директора  найдется достаточно. И сдался: - Согласен».
Так неожиданно стал Мотя Председателем Товарищества Ручеек. Из грязи – и в князи. Но подставы никто не заметил, как будто так и надо.

Глава четвертая.   Птицы, зайцы, еноты и прочие .

На появление  садоводства при  устье речушки Таловки природа отреагировала  недоверием и как бы продолжала считать эти угодья все еще своими, сопротивляясь и не отступая. За Таловкой простирались бесконечные цветущие луга с болотистыми лягами и редкими перелесками. С севера Товаришество подпирала своенравная Река, с юга наступал непроходимый  осинник и березняк с примесью черемухи и ольхи. В этих зарослях успешно прятались енотовидные собаки, зайцы, лисы и прочие звери, высматривая удобный момент, чтобы исследовать возникшее по соседству непонятное им явление.
Когда дочка подросла настолько, чтобы оставаться на субботу под присмотром бабушки, Андрей с Катериной завели обычай выезжать для разминки в «Ручеек», чтобы кататься на лыжах с высоких склонов Реки. Отдых получался прекрасный. От последней остановки городского автобуса до Ручейка минут двадцать пешей прогулки вдоль берега. Лыжи постоянно хранились в бывшем троллейбусе уже превратившемся в уютный домик. Перед выходом на  лыжню, Андрей растапливал печку, чтобы к возвращению с катания погреться и попить чайку. Однажды в феврале они решили исследовать лес за дальней окраиной общества  и покатили туда прямо по улице. Из-за дома на предпоследнем участке  неожиданно  выскочила большая серая собака, недобро глянула на лыжников, взъерошила шерсть на загривке и заковыляла на трех ногах к зарослям. «Это же волк! – догадался Андрей.- Шея не поворачивается и хвост поленом повис. Да еще и раненый. Оценил, что нас двое и с палками, вот и сбежал. А повстречайся с ним в лесу один на один – неизвестно чем бы это кончилось». Больше они в эту сторону зимой не ходили. На реке веселей.
Но летом в этом лесу обильно высыпали грибы и Андрей с Катериной ходили их собирать. Как-то возвращаясь с хорошей добычей по накатанной мотоциклистами лесной дороге, они увидели как прямо на них бесстрашно чешет заяц. Не добежав до грибников шагов пять, он остановился как вкопанный, присел и сделал акробатический прыжок в сторону. А следом за ним по дороге подбежали с визгом  три енотовидные собаки. Увидев людей, они на месте развернулись и бросились наутек, в обратную сторону. Самые пакостные зверьки, эти собаки. Едят все, что шевелится. И не шевелится – тоже. Например птичьи яица. А про птенцов и говорить нечего. Зайца на ровной дороге им не догнать. А в зарослях и стаей – вполне возможно.
Впрочем, зайцы первоначально садоводов не опасались и свободно прогуливались по их участкам, не нанося при этом вреда. Однажды Катерина, собравшаяся собрать урожай земляники,   тихонько подошла к своему забору и обнаружила, что ее опередили. Толстенный заяц безбоязненно разгуливал по ее плантации, выбирал ягоду поспелее и аккуратно откусывал. «Ах ты злодей, такой! – замахала на него руками Катя.- Убирайся отсюда!» Но злодей не очень испугался, спрятался в густых зарослях малины и просидел там до самой ночи.
Правда  визиты таких гостей случались нечасто. А вот бурундуки чувствовали себя в садоводстве как дома. Красивые земляные белочки не стесняясь людей грабили урожай: таскали ягоды, лущили подсолнухи и горох. Люди с ними бороться особенно не пытались: уж больно они милые.  Да и не понадобилось. Сначала вслед за ними на участки пришла норка, которая сильно сократила их количество. Потом появились кошки, которые продолжили начатое норкой. А потом вытеснили и ее. А жаль. На зиму кошек забирают домой, а норки, хорьки и ласки продолжают ловить мышей на дачных участках. Но кто-то из них все же сохранился: Андрей не раз видел на снегу характерные следочки .
Первые годы на берегах Таловки встречалось много ондатры. Но хищная норка ее популяцию  значительно сократила.  Зато пришло и основательно поселилось в осиннике семейство бобров. Или эти осторожные и пугливые звери привыкли к наступающей со всех сторон цивилизации или деваться им стало совсем уже некуда, но садоводов они не очень боялись, хотя и старались с ними не пересекаться. Андрей однажды столкнулся с бобром вплотную. Было это так. На Реке  активно брала на поплавочную удочку верховка  и Андрей  сидел у самого уреза воды, поглядывая на поплавок . К вечеру клев угас и пора было собираться. Вдруг он увидел плывущего прямо к нему бобра и замер. Бобер с трудом выгребал против течения. Чтобы сберечь силы, он плыл вдоль самой кромки воды хитрым способом: пробегал под водой по дну метров шесть, выныривал, набирал воздуха, снова нырял и так далее. Зрение у бобра неважное, поэтому замершего в ожидании Андрея он не обнаружил и в очередной раз вынырнул как раз между ним и поплавком удочки. Андрей хорошо рассмотрел круглую голову, массивную спину и мощный широкий хвост. Мог бы даже дотронуться до него удилищем, но оставил зверя в покое, только смотрел ему вслед, пока тот не завернул в Таловку.   Бобры долго там жили, пока в безводный год  не ушли на другое место. Но не добродушные садоводы стали тому причиной. 
А на чердаке недостроенной  дачки  к удовольствию окружающих временно поселилась большая серая сова. Она вероятно считала общество «Ручеек» своим охотничьим участком, по ночам облетала его охотясь на грызунов, днем ссорилась с воронами и, если они одолевали, пряталась в чердачном слуховом оконце. Но когда хозяин собрался с силами и продолжил освоение участка, побеспокоенная работящая «совушка» перебралась неизвестно куда. А на обжитом ею месте поселились совершенно бесполезные дикие голуби, которые никого не боялись и повсеместно гадили.  Бездельники только и могут что гадить. 
 Весной луга заливал паводок, в Таловку шла нереститься рыба, а над всем разливом  табунами мельтесили  утки в поисках привычных гнездовий, на месте которых теперь появились люди с лопатами, неприятные и опасные. Но инстинкт повелевал гнездоваться на старом месте и большая серая утка  осмелилась  высидеть кладку на еще не освоенном участке неподалеку от Андрея. Причем сделала это так тайно, что   Андрей и не подозревал о серой соседке, пока однажды она не вывела из крапивы шустрый выводок прямо на улицу и отважно увела его в прибрежные кусты мимо восхищенных садоводов, которые ради такого зрелища все свои тяпки забросили.
Не всегда общение природы  с людьми заканчивалось так удачно. Затянувшейся холодной весной Река долго не могла вскрыться. Лед сдвинулся, образовал большие промоины и майны, но не пошел дальше из-за налетевшего с севера холода. Вернувшийся холод остановил в дороге большой табун лебедей, который  занял песчаный  берег Реки  выше устья Таловки.  Садоводы ходили любоваться издалека, как они плавают между льдинами, прихорашиваются и горланят. Дня через три потеплело и стая снялась. Но одна пара осталась и поселилась на озере , из которого вытекала Таловка. Как они провели лето неизвестно, но видимо удачно, потому, что следующей весной пара вернулась. Садоводы с удовольствием наблюдали вечерами,  как они кружат вдалеке. Радовались за красивых птиц и гордились тем, что их Ручеек, хотя и расположился близ города, но оказался среди нетронутой природы.   Длилось это недолго. Фугаевские деревенские пацаны, для которых ничего не свято, застрелили одного лебедя. Второй тосковал на озере до осени в одиночестве, дождался попутного на юг табуна, пристал к нему и уже больше не вернулся. Равновесие в природе закончилось и с этого отлета садоводы стали на нее последовательно наступать. Всегда для себя успешно и с потерями для экологии.
Весенними ночами, если не спать, а выйти  на крыльцо садового домика, можно услышать, как на разные голоса над Таловкой заливаются соловьи. Катерина любила слушать их вечерами, до тех пор, пока база отдыха в бору за рекой не заглушила и их и все вокруг  дикими танцевальными ритмами: бум, бум, бум. Соловьям  такая какофония также не понравилась, они приутихли и перебрались на более спокойное место. И в нашей жизни такое наблюдается: редко услышишь с эстрады или с экрана нежные соловьиные мелодии. Их вытеснили африканские ритмы и англоязычные тексты, смысла которых не понимают сами британцы.
А Катерина покинула крыльцо. Самое ценное что имелось до того в «Ручейке» - ночная тишина - умирала на глазах.
Да и сам «Ручеек» расстроился, расширился и перестал быть местом спокойным, приобретая далекие от рекреации утилитарные формы.   


   Глава пятая.   Из грязи в князи.

Мотя, происходивший от кулацко-крестьянского корня  прекрасно осознавал  всю ценность земли так внезапно оказавшейся в его единоличном и почти бесконтрольном распоряжении. Был он далеко не дурак. И если дослужился всего лишь до водителя на персональном УАЗике, то  исключительно в поиске собственной выгоды. В молодости он поработал немного сельским электриком, лазил по столбам и навыка этого не утратил. Потом сумел окончить автодорожный техникум. В котором получил диплом техника строителя автодорог и права водителя второго класса. С этим багажом можно бы отличиться на стройках народного хозяйства, если бы не одно но:  росточка Мотя был невеликого, силенок тоже не накопил и выглядел неприметно. С такими данными хорошую должность не получить,  а сесть за баранку  большегрузной машины нечего и думать. Однако материальных благ очень хотелось и чтобы за них особенно не напрягаться. Но теплое место никак не находилось, пока не повстречался ему однажды   деревенский земляк, Коля Овчаров, который  уже давненько заправлял гаражом «Гидромостдорстроя».
Свой своему поневоле брат. Завгар это твердо усвоил и давно рассчитывал пристроить к директору своего человечка, который при случае и слово замолвит и информацией о делах в конторе поделится.
«Если поставишь пузырь,- будешь возить директора»- пообещал Овчаров. «Да хоть два»- быстро согласился Матвей. Он и не мечтал о такой удаче. Если подслужиться к начальнику, угождать ему в прихотях, то и он  своего водителя не обидит. Квартира, путевки, премии персональных водителей никогда не минуют. Главное – угодить. А угождать старшим Мотя еще со школы научился. Поэтому у большинства педагогов ходил в любимчиках. В техникуме  тоже  подлизаться пытался, но заслужил только колотушки от сокурсников.
Коля Овчаров пустых обещаний  не давал никогда. Тем же вечером он предложил директорскому водителю Феде пересесть на новый импортный самосвал «Татра». Тот оценил перспективу роста зарплаты и загорелся: «Согласен».
«Федьку я удерживать не стану.- выговаривал Быков Овчарову.- Но ты подбери мне водителя поприличнее, чтобы перед другими не стыдно было. И в дороге чтоб с ним  не соскучиться. И все такое. А то  Федька все сопит и молчит. Даже сомневаюсь порой – не заснул ли он за баранкой».   
Овчаров твердо пообещал подобрать самого лучшего в короткий срок. Как он ни старался, но лучше Моти никого подыскать не смог.  Быков получил персонального шофера с профильным средне-техническим образованием, а завгар надежного информатора о всех проделках директора: пьянках с заказчиком, выездах на природу с бабами и тому подобное. У советского завгара работа беспокойная, временами уголовно-наказуемая. Поэтому лишняя подстраховка не помешает.
Как Мотя сумел выслужиться, чем заслужил доверие директора неизвестно. Но двухкомнатную квартиру в «хрущевке» Моте выделили, другими льготами  тоже не обходили. А теперь вот  Председателем назначили. Неожиданное Председательство Мотя воспринял как должное. Давно пора, третий УАЗик  под списание докатывает, а все в работягах числится. Зрение сдает, давление скачет, пенсия на горизонте. Завтра снимут с машины и что тогда? На проходную в вахтеры? После двадцати лет бок о бок с Директором? Да засмеют же шоферюги. Так что Председательство -это для Моти запасная площадка на всякий случай. Если подойти к делу с умом.
Из списка первоначального состава товарищества «Ручеек» Мотя уяснил, что старожилов в нем осталось всего ничего. Из них четверо из Гидромоста, семь Вьюгинских  колхозников, шестнадцать вновь принятых посторонних, а остальные – граждане не объявившие своих намерений относительно своего членства в товариществе, владения участками и остатками построек на них. Отказа от прав не заявили, но и членских взносов уже два года платить не думали. Что предполагало их исключение из товарищества  за неисполнение Устава. Однако Мотя с этим не торопился и добросовестно обзвонил тех, кто оказался в списке. Троих удалось уговорить вернуться, некоторых найти не смог, другие наотрез отказались от членства. Двое успели умереть. Причем у одного обнаружился наследник по завещанию, обещавший полностью погасить задолженность по взносам. А вот с другим, навсегда Ручеек покинувшим, произошла история, на Мотин взгляд очень интересная.  Оказалось, что год назад садовод этот отправился в отпуск «на юга» на собственной машине всей семьей. Хотели взять и кота, но тот, всегда любивший поездки, вдруг вырвался и стремительно убежал. «Не к добру» - решили соседки на лавочке у подъезда. И ведь угадали. За Волгоградом  на скользком повороте «Жигули» вынесло на встречную полосу прямо на бензовоз. Из семьи не уцелел никто. Родственников и наследников не оказалось. Квартиру погибших уже забрал Горисполком. А на дом в «Ручейке» документы оформлены не были и никто про него не знал или не вспомнил.
Мотя давно присматривался к этому двухэтажному домику из желтого кирпича в конце улицы. Прекрасное строение от наводнения не пострадало, хорошо просохло и только обросло вокруг непроходимыми зарослями лопухов и крапивы. Мотя не долго удивлялся, что хозяин не объявляется. Оказалось хозяина у домика нет, не появится, и он ждет другого, более домовитого. Пройти мимо такого шанса Мотя конечно не смог. Став обладателем единственного экземпляра списка членов-учредителей СТ «Ручеек», решил его никому не показывать, а сформировать вместо него собственный. По которому  бесхозяйный до того дом с земельным участком в восемь соток принадлежит Мотиному сыночку Алешеньке, кстати лейтенанту милиции и даже участковому в Пригородном районе. Судя по тому, что квартиру погибших уже забрал Горисполком, наследники не обнаружились и вопросов к участковому возникнуть тоже не должно. А если и возникнут, то всегда можно отговориться, что он взял дом под охрану, до выяснения обстоятельств. А участок обрабатывает, чтобы не зарастал. И всегда готов передать его законному собственнику.
Да только кто такие вопросы  и кому задаст, если в стране сплошной бардак: выборы директоров устроили , забастовки и прочее. В магазинах хоть шаром покати: ни носков, ни трусов, ни зубной пасты. Сигареты – только через профкомы передовикам производства. Водку и сахар для населения занормировали и талоны на них стали выдавать строго по прописке в домоуправлениях.  Жалкие талоны надо было умудриться еще и отоварить. Что не всем удавалось. Назревали недовольство и бунты у магазинов. Всего тяжелее пришлось садоводам: без сахара ни компотов, ни варенья не наваришь, ни соков, ни маринадов не  заготовишь. Чаю хочется тоже сладкого. Сахарная свекла в стране не уродилась, Куба с нами поссорилась и тростниковый свой сахар продала другим. На складах Росбакалеи  запасы сахара истощились и таяли на глазах. Жизнь становилась совсем не сладкой. Чиновники из Горисполкома сообразили, что и сами могут остаться без сладкого. И тогда они придумали хитрый ход: издали специальное распоряжение о поддержке садоводческих обществ и обеспечении их дополнительными талонами на сахар через Общество садоводов-любителей из расчета 10 килограммов на участок.   Председатели садоводческих товариществ  сразу вспомнили о своих задолженностях по членским взносам в  Общество и выстроились в очередь на уплату взносов и получение талонов на членов своих товариществ пропорционально их количеству  и уплаченным взносам.
Мотя  терпеливо выстоял очередь, предъявил «допотопные» списки товаришества «Ручеек», уплатил членские взносы  за каждого из членов и приготовился получить талоны на 900 килограммов сахара. Но ему выдали талонов только на 800. На вопрос, где остальные, выдающая барыщня многозначительно подняла палец к небу: понимать надо, что есть и другие сладкоешки. А если сомневаещься, то давай повторно предъяви свои списки, нет ли там мертвых душ. Мотя сомневаться сразу же перестал и поехал искать место, где можно без помех отоварить или перепродать талоны. 
Выяснилось, что перепродажа их дело хлопотное, мало прибыльное и даже опасное. Подумав, Мотя догадался, что с действующими членами товарищества невозможно не поделиться талонами. Чревато последствиями. Но даже после того, как он это сделал, а заодно наделил сахаром всю свою родню, образовался остаток почти в полтонны. Энергичный Мотин сынок Алеша предложил  на пустующей даче установить аппарат и пустить весь сахар на самогон, и наварить вчетверо. Затраты придутся только на дрожжи, а электричество и вода там бесплатные.  Аппарат сынок где-то еще загодя конфисковал, он долго лежал в бездействии и вот пригодился. Брагу завели прямо в железной бочке. Ржавчина на боках активному брожению не помешала. Воду для охлаждения подвели из летнего водопровода и запустили аппарат.  Бутылки оптом закупили в пунктах приема стеклотары, а на разлив Мотя поставил свою жену: мужик на такой операции долго не устоит, сорвется.   Для вкуса и запаха самогон настаивали на зверобое,  произраставшем вокруг во множестве. Потом, под именем «алтайской лечебной» настойку сбывали через знакомых таксистов втридорога. И все-равно она быстро разошлась благодаря всесоюзной  компании по борьбе с пьянством и  внедрению принудительной трезвости.
Не успели в Мотином семействе поделить доходы , как подоспело новое дело. Еще весной Мотя распахал все пустующие в Ручейке участки и засадил их картошкой. Летом пару раз прошелся по ним мотокультиватором. На целине картошка вымахала здоровенная и теперь предстояла собрать урожай и с толком им распорядиться. Но сначала его предстояло убрать и Моте  даже с женой это показалось не под силу. Как всегда выручил сынок. Алеша привез на милицейском УАЗике трех хмурых мужиков. «Это декабристы – пятнадцатисуточники -  представил  он их отцу. - Они по пьяни устроили в сельмаге  драку в очереди ну и схлопотали по пятнадцать суток. Сейчас они протрезвели и на свободу просятся, так я им пообещал, что если они твой огород уберут, то и отпущу. Все равно мне их держать негде. Посели их пока на моей даче,  да купи хлеба. Картошку себе сами сварят. Пообещай самогонки. Они мужики деревенские, к грубой пище привыкшие. А я через пару дней  заеду  и решу, что с ними дальше делать».
Хмурые мужики молча разобрали ведра и вилы и принялись за огород. Работали молча, с каким-то озверением, но споро. Мотя посмотрел, как это у них получается, взял у сторожа полведра свежих карасей и принес работникам: «Вечером  уху сварите.» Мужики кивнули и продолжили копать. Раньше закончат – раньше на свободу отпустят.
Через три дня участковый вернулся, оценил работу, дал всем закурить из своей пачки «Ароматных» и увез декабристов оформляться на свободу.
А Мотя  выпросил в своем гараже у Овчарова самосвал-ЗИЛок, сам сел за руль, нагрузил его картошкой и в два приема сдал урожай на овощную базу. Деньги там выдавали сразу. И сумма Моте досталась приличная. Но делиться ей с Овчаровым не захотел: ограничился литром самогона. Да тот и не жадничал. Литры на дороге не валяются. А машина все-равно не его.
После этого случая Мотя задумался над тем, как и на будущее сохранить этот неиссякаемый источник дохода.   Он понимал, что впредь удерживать для себя пустующие участки ему не удастся. Желающие получить огород  для поддержания своих семей снова появились в избытке и осаждали просьбами не только Мотю, но доходили и до Профкома и даже самого Быкова. По мере сил Мотя пыл потенциальных садоводов старался охлаждать, предлагая им, то заросли, то болотину и требуя двойной вступительный взнос. Однако дефицит земель под садоводство был настолько велик, а полки в овощных магазинах  соразмерно дефициту пусты, что  претенденты  на членство соглашались и с этим. Когда Мотя убедился, что противостоять  напору желающих не сможет, то попросту взял и распределил самые перспективные участки  между всеми своими родственниками, включая тех, кто об этом даже и не задумывался и подрастающую несовершеннолетнюю внучку. И оформил их членами товарищества. Таких набралось больше пятнадцати. Естественно, что никаких вступительных и членских взносов с родни требовать не стал. Какие могут быть взносы, если картошка на их участках будет расти Мотина. Не обошел и себя: присоединил к своему четыре смежных участка. Потому, что он Председатель, а не хухры-мухры. Так положено.  И не спорьте. Никто и не спорил. Некому было спорить.
Тем же претендентам на членство к товариществе, которых направлял к нему Профком, предлагал оплатить и вступительные взносы и погасить задолженность по членским взносам предыдущего владельца, которая якобы накопилась. Некоторые из них, в ответ на названную сумму, крутили пальцами у виска и уходили навсегда, а некоторые соглашались, все поборы оплачивали и с жаром брались за работу. Разумеется, все платежи Мотя обращал в свой личный доход. Квитанций об оплате он никому не выдавал, ссылаясь, что записи в садоводческой книжке вполне достаточно. А кто его остановит, если ни бухгалтера, ни ревизора в товариществе не имеется. Собрания и то не проводятся. Да никто на них и не настаивает: некогда садоводам разговаривать, надо на земле работать, домики строить, то да се. Личные хлопоты первостепенны.  И заслоняют от внимания все окружающее.

Глава шестая.  Садостроители.

В стране развитого социализма по определению считалось  что все вокруг должно быть либо государственным, либо общественным  и потому частной собственности и личным интересам граждан отводилась ничтожная роль. Такая точка зрения Партии не смогла не отразиться на жизни и деятельности садовых товариществ. Считалось, что советского человека следует уберечь от разлагающих  частнособственнических инстинктов возникновению которых как нельзя более способствует владение земельным участком. Чтобы не отвлекать трудящихся от построения коммунистического общества, возникновение садоводческих товариществ на региональных уровнях не поощрялось. И, если уж возникновение таковых становилось неизбежным, то принимались все меры, чтобы советских граждан с намеченного Партией на годы вперед пути не отвлекать. А потому, во первых,  для садоводства отводили  отдаленные от городов неудобья, солончаки и болотины для общественного производства сельхозпродукции совершенно непригодные. Во вторых, размер одного участка не должен был превышать четырех соток. В третьих – членами садоводческих товариществ могли становиться исключительно передовики производства, ударники коммунистического труда, профсоюзные и партийные активисты. В четвертых – участок такому активисту предоставлялся во временное пользование, с условием добросовестного исполнения Устава и Трудового кодекса. Если  садовод совершит преступление или будет уволен с предприятия давшего ему направление в садоводческое товарищество  по  дискредитируещей его статье КЗОТа , он автоматически исключается из числа членов садоводства и лишается участка безо всяких компенсаций. За антиобщественное поведение и самовольные постройки, скажем бани, администрация и профсоюзный комитет запросто могут лишить своего сотрудника отдушины на природу. Таким образом  в стране пытались поддерживать правопорядок. Садоводы дисциплину старались не нарушать и в противоречие с политикой Партии не вступать: старались много работать на государство и немножечко на себя. Если удастся. А вот умирать разрешалось беспрепятственно: в этом случае право на садоводческий участок переходило по наследству. На пенсию выходить садоводам тоже не запрещалось. Только вот беда – до пенсии не все работяги дотягивают. Так что спокойный отдых на даче после оформления пенсии мечта для многих мужиков несбыточная. Одинокие старушки  в садоводствах чаще встречаются. Говорят такая у нас в стране демография. Может демография, а может работа на износ. Врачи скорой помощи утверждают, что на садовых участках перетрудившиеся мужики от инфаркта ежегодно умирают. С лопатой в руках, топором или ножовкой.
Чтобы рабочий  класс не отвлекался на мелкособственнические интересы, ЦК КПСС и Совет Министров сначала  ограничили и размер садовых участков до четырех соток, а садовых домиков до 15 квадратных метров и чтобы без отопления. Но когда с дефицитом продовольствия страну приперло, смягчили ограничения: разрешили участки до 6 соток, на них погреба, веранды к домикам и печи в домах на твердом топливе. Говорят, на последнем настояли военные: нужен был резерв жилья для размещения  населения на случай ядерной войны.   
И вот тогда садоводы-строители осмелели и зашевелились на участках по настоящему и кто во что горазд. Теплый удобный домик на участке хотелось каждому. Желания и умелых рук хватало. Единственное, чего не доставало хронически – стройматериалов. В стране покрытой лесами действовали гигантские леспромхозы, вырубались  огромные площади, заготавливались миллионы кубометров древесины и почти вся она продавалась за рубеж за валюту, электронику, трикотаж и прочие товары, которыми отечественная промышленность население обеспечить была не в силах.   Меньшая часть древесины шла на нужды отечественной промышленности  и стройки народного хозяйства. И уж совсем крохи оставались для продажи населению. В магазинах стройхозторга пиловочник появлялся редко и отпускался прямо со склада своим, знакомым, по звонку, разнарядке и «по блату». Свободно купить удавалось не всякому, а только везунчикам. Украсть было даже легче. И все тащили по возможности. И все об этом знали, вплоть до самых верхов. Но систему изменить не могли.
Ручеек из этих правил не был исключением и умельцы в нем имелись всякие. Участки обустраивались, домики на них росли как грибы и как бы из ничего.
Ветерану войны полковнику Мухину  в порядке очередности в Горисполкоме   щитовой домик ставила бригада комбината бытового обслуживания.  Получился  он симпатичным  как на картинке, насквозь щелеватым  и холодным, как воинская палатка.  Утеплитель между наружной дощатой обшивкой и внутренней фанерной по проекту не полагался, печка тоже. Мухин весенними ночами в нем мерз, согревался чаем, но храбрился и уверял, что на фронте бывало и хуже. Садоводы приходили смотреть новое строение, качали головами  и повторить его печальный опыт не решались. Пытались обойтись собственными силами и получалось у всех по разному.
Трое выходцев из  «Гидромоста» обнаружили  на задах котельной промбазы большую свалку каменноугольного шлака, на который никто не претендовал. Быстренько получили разрешение на его вывоз, выписали через отдел снабжения  необходимый им цемент, который считался непригодным для опор моста из-за низкой марки прочности. Украли со стройки по машине песка, выпили на радостях и за лето сообща возвели на трех участках монолитные стены, способные выдержать и второй   этаж, не только мансарду. Достраивали каждый на свой лад. Снаружи оштукатурили цементом, изнутри – глиной. Домики получились на загляденье: красивые, теплые, прочные. И обошлись не дорого, «на халяву». Но всю радость халявщикам испортил  Мухин. Он служил теперь в Гражданской обороне и притащил оттуда прибор для замеров радиации. После Чернобыльской аварии  измерять фон радиации повсеместно стало модным. Измеряли в квартирах, на производстве, на дорогах. Мухин испробовал прибор в «Ручейке».  Прибор показал повсеместно норму, а возле шлаколитых домов стрелка зашкалила. « Превышение естественного фона в четыре раза. От каменноугольной золы. Длительное проживание не рекомендуется.» - констатировал  Мухин. « И что теперь, жить  в них совсем нельзя? Ведь многие в таких живут!». – заволновались счастливые строители.  « Живут, по незнанию. – согласился Мухин. – Вопрос только: до скольких лет доживают? ».  На это ему никто не ответил. Но было замечено, что ночевать в своих домиках ребята из «Гидромоста» перестали. Вот так отрыгнулась им «халява».
Виктор  Санин половину жизни и почти все здоровье отдал аккумуляторному заводу. После постоянного кислотного смрада цехов, «Ручеек» в экологически чистом месте стал для него настоящей отдушиной. Виктор не мог надышаться свежим воздухом, ароматом черемух, запахом трав, прохладой Реки. Приближалась ранняя пенсия «по вредности производства» и Санин решил, что продлит себе жизнь, если  поселится в Ручейке постоянно. Для этого предстояло выстроить дом. Из доступных материалов на заводе нашлись только бакелитовые банки для аккумуляторов. Забракованные по микротрещинам и непригодные для утилизации они сотнями лежали на заднем дворе в ожидании вывоза на свалку. Отдел сбыта с радостью продал их Санину за сущие копейки. Отдали бы и бесплатно за самовывоз, но Санин попросил продать, чтобы иметь квитанцию на приобретение. Если потом потребуется перед кем ни будь оправдаться – пригодится.
Дом у Санина получился большой и черный, как аккумулятор. Какой утеплитель он использовал для заполнения банок точно неизвестно, но видели, что завозил он на свою стройку и глину и опилки. А изнутри стены обшил толстой фанерой и оклеил обоями. Гладко, как в городской квартире.
И печку ему сложили на заглядение. Аккуратную, в железном кожухе, с плитой, духовкой и длинным дымоходом. Но строил свое убежище Санин очень долго, почти три года.
А вот его сосед, по прозвищу Капитан, наоборот, возвел себе домик очень быстро. Капитан приезжал в «Ручеек» исключительно на своей моторке, постоянно носил тельняшку и не снимал капитанской фуражки ни в какую жару. А выпив после рабочего дня непременно запевал: «Прощайте скалистые горы. На подвиг Отчизна зовет. Мы вышли в открытое море…». Честно говоря, капитаном он никогда не был. Но сразу после войны служил на Мурмане в морских частях погранвойск, потом на гражданке плавал на траулере рефмашинистом, освоил холодильную технику и теперь работал холодильщиком на рыбозаводе. Но душой остался верен соленой воде Мурмана.  Заполучив участок в Ручейке в числе первых, он, не долго думая, привез откуда-то старые шпалы, обернул их от сырости руберойдом, уложил прямо на землю и сверху поставил  списанную по старости щитовую низкотемпературную холодильную камеру, площадью целых 16 квадратных метров. Капитан прорезал в стеновых щитах окна, тщательно камеру отмыл, оклеил изнутри влагостойкими обоями  и установил посредине настоящий камбуз со списанного судна.  Дом получился удачный: теплый зимой и не жаркий летом. Правда, поначалу сильно припахивал рыбой. Но сам Капитан давно к рыбным ароматам  принюхался и не замечал.   С годами этот запах выветрился и пропал. А когда Капитан пристроил к домику богато остекленную веранду и разукрасил его петушками и фазанами из жести, догадаться о происхождении и первоначальном предназначении домика не мог уже никто.
Соседка Капитана, Вера Ивановна, пенсионерка из большого спорта,     и всеми забытая чемпионка, до пенсии дорабатывала инструктором лыжной базы. Главной ее обязанностью считалась выдача лыж напрокат, их ремонт и подготовка к списанию. Года через четыре активного катания, сломанных лыж накопился целый сарай и, чтобы освободить место для новых, их предстояло вывезти на свалку. Вера Ивановна лыжи вывезла не на свалку, а на свой садовый участок, где употребила  вместо штакетника для изгороди. К делу она подошла творчески и изгородь получилась симпатичная. А для поддержки многочисленных георгинов, помидор и всего, что требует подвязки к опорам, приспособила лыжные палки отслужившие свое навсегда. Домика на участке Веры Ивановны не было очень долго. И на лето она ставила для себя палатку. Пока не приехал в гости с Севера сын и не организовал строительство. Свой отпуск на юга он решительно отменил и лично руководил постройкой до ее завершения. Говорят, даже переплатил подрядчику  за материалы.  Зато домик для матери на участке успел  закончить.   Острые на язык  дачницы  прозвали ее участок лыжной базой, а Веру Ивановну – Лыжницей. Вера Ивановна не обижалась:  она и на пенсии считала себя лыжницей, которой есть чем гордиться и что вспомнить.
А вот другому садоводу Феде Лапину с забором повезло   еще больше. Он работал мастером в профтехучилище, которое никакими ресурсами кроме трудовых не располагало, а стройматериалами и подавно. Но случилась оказия: летом в общежитии  стали  менять устаревшие пружинные кроватные сетки, на новые – панцирные.  Обрамленные стальным уголком старые кроватные сетки  свалили во дворе, где они мокли под дождем и мешали занятиям физкультурой. Федор к ним пригляделся и догадался, что сетки еще послужат правда в ином качестве. Директор училища на Федину просьбу отдать ему сетки откликнулся: «Можем передать тебе этот инвентарь, но в порядке материальной помощи начинающему садоводу  для выполнения «Продовольственной программы». Пиши соответствующее заявление в Профком, завизируй в Парткоме, потом снова ко мне и – забирай. Они все равно нигде уже не числятся» . Федя все быстро оформил, организовал своих курсантов и через неделю возвел вокруг участка самый прочный  в Ручейке забор. То, что он сплошь из пружин – совсем неважно. У Моти вокруг участка вообще одна колючая проволока натянута – и ничего.
Это потом, когда и власть и законы изменились, стало возможно строить  на участках полноценные дома с отоплением и санузлами, возводить на них теплицы и бани, колодцы, гаражи и площадки для барбекю. И огораживать все это богатство от недобрых глаз непроницаемыми  заборами из металлического профиля. Появятся невиданные материалы, расторопные подрядчики, деньги у заказчиков на оплату этой роскоши. А при советской власти ничего этого не было. А что было?  Была заорганизованность во всем, вышколенная милиция, неотвратимость уголовного наказания за преступления против социалистической собственности  и необязательность ответственности  за мелкие хищения собственности частной,  в особенности садово-огородной. Хищения которой раскрытию не поддаются, а милицейскую отчетность  способны  значительно портить.   
   
Глава седьмая.   Сторожа и воры

В стране  тотального дефицита и обнищавшего населения  находились немногочисленные, кто к дефицитам имел свободный доступ, материальных благ не чуждался, а потреблял их в свое удовольствие. Большая часть трудящихся  к материальным благам имела ограниченный доступ, получала их изредка по разнарядке, считала, что иначе быть не может, а потому не бывает никогда и жила в счастливом ожидании грядущего коммунизма. А третья, самая малочисленная группа люмпенов, которую к трудящимся даже с натяжкой отнести нельзя, откликалась на обращение «граждане» , считала что для них коммунизм уже настал и жила по принципу: Твое – мое, а мое не твое. И никогда твоим не будет.
Властями для самозащиты  от деклассированных люмпенов  садоводам предлагалось множество проверенных мер.
Первая, и на взгляд властей, самая эффективная – не оставлять на участке никакого ценного имущества, а все увозить с собой. Главное – не соблазнять лихоимца своим достатком, не пробуждать в нем низменных инстинктов. А потому, если вас обворовали, унесли с участка топоры, лопаты и лейки, украли насос и водяные шланги – вы сами в этом и виноваты. Почему по окончании работ не вывезли свое имущество в городскую малогабаритную квартиру? Ах, не на чем. Так вставайте в очередь на автомашину, заказывайте такси, наконец. Если нет своего транспорта, незачем  приобретать участок. Садоводство не против бедности, а для престижа владельца.
Вторая – сплошное ограждение территории, ворота на замке и сторож  с ключами. Чтобы ни одна чужая душа мимо не шастала, ни одна машина не проходила. Все это по идее правильно, но не исполнимо. Знаю, были такие попытки, огораживали садоводы свои территории. И даже на короткие сроки добивались спокойствия от набегов, но ненадолго. Хитники  втихую устраивали в заборах тайные лазы, сторожа уставали окрывать-закрывать ворота и забывали их распахнутыми на всю ночь, пока не пройдет стойкое похмелье. По причине моральной ненадежности сторожей и их болезненного стремления к выпивке, милиция категорически запретила иметь сторожам даже жалкие берданки. А без ружья, темными ночами  садовые улицы караулить  желающих мало.  И что один сторож сделает? Выйдут из темноты ему навстречу три небритых мордоворота с полными мешками – как он их остановит? В лучшем случае его отодвинут в сторону, чтобы не мешал промышлять. А могут и пристукнуть. Такое не раз бывало. А потому, бывалые сторожа сосредоточились на охране самих себя, сторожки и ворот. Уяснили для себя, что по уставу садовых товариществ, сторожа обязаны охранять исключительно общественное имущество состоящее на балансе товарищества. За это им и деньги платят. А за сохранность имущества рядовых членов сторож по закону ответственности не несет. Чтобы отвечать за имущество, нужно заключить договор на его охрану и принять по описи. Но никто никогда этого не делал. Да и сам сторож на такое не согласится. Самое большое,  что возлагается на сторожа – это вызвать  милицию при обнаружении уже состоявшейся кражи, сообщить пожарникам о возгорании  или поднять тревогу биением рынды. Это если не  проспит все на свете. Режим работы сторожа неизвестен: когда ему спать, когда патрулировать. Потому, садовод никогда не может быть уверен, что вернувшись из города на свой  садовый участок, обнаружит в сохранности взлелеянный урожай  земляники, нетронутые помидоры в теплице и не вытоптанный огуречник. Умудрялись даже картошку ночами выкапывать. Не говоря уже о массовой вырезке цветов накануне Первого сентября. Есть категория бомжей что  летом с чужих огородов кормятся, да и зимой дачки проведывают. Много они там чего для себя находят: сладости, печенье, варенье, консервы.  Одежонку разную. Иногда подолгу задерживаются. Включит бродяга в домике электронагреватель , заварит на плитке чай или кашу и наслаждается комфортом. Даже телевизор смотрит. А если спугнут нечаянно, бросит все включенным и сбежит. От этого не раз возгорания случались. Особенно, после посещения наркоманами.
Эти ребята не лучше бомжей. Даже более наглые, но менее приметные. Скажем, идет мимо садовой ограды  худосочный юноша и что-то кидает через забор на вскопанную землю. А через месяц среди прочих цветов поднимаются  на ней замечательной красоты маки, которые радуют глаз садовода и  вырастают в зеленые маковки. И вот тогда снова появляются тот самый юноша, а с ним двое других и, не стесняясь присутствием хозяина, начинают надрезать маковые головки и цедить из них ядовитое маковое молочко.   А на возмущения хозяина обещают по окончании процесса уйти, но если он их огорчит  каким либо образом, то ночью вернуться, чтобы сжечь его дом и баню в придачу. Обычно хозяин в бессилии умолкал, чтобы затем с корнем выполоть все маки. А наркоманы через год появлялись уже в другом огороде. А потерпев поражение,  пакостили.
Третья мера, рекомендуемая властями – это создание садоводами внутренних народных дружин и организация регулярных дежурств. Кое –где, в особо спаянных товариществах  дружины состоялись и принесли временный эффект. Были отмечены даже случаи поимки лиходеев и передачи их для возмездия органам. Но кончалось это тем, что органы фиксировали у пойманных многочисленные побои, взывающие к возбуждению уголовных дел против самих дружинников, а не против злодеев улик против которых, как правило, не находилось. Поэтому эффективные в теплое время дежурства по осени сходили на нет, а грабители являлись на промысел предпочтительно в ненастье. В Ручейке ночные дежурства пришлось вводить поневоле. На участках примыкающих к лесу стали происходить регулярные кражи. Пропадали  не только продукты, но и кастрюли, одеяла, одежда и подушки. Кражи происходили с промежутком через ночь и всегда на новом участке. Ущерб от краж не был значительным, но раздражение от ночных визитов было неизмеримо больше. На сторожей никакой надежды питать не приходилось и мужики решили обойтись своими силами. Прикинули на какой участок воришка может в очередной раз позариться и с вечера затаились. Воришка  попался при попытке выставить оконное стекло. Его скрутили  и приволокли в сторожку. Злодей оказался киргизом, дезертиром из строительной воинской части, не выдержавшим дедовщины и рукоприкладства.  Сбежать он сумел, но что делать дальше не придумал. И решил отсидеться, пока про него не забудут.  В непроходимой чащобе беглец выкопал даже не землянку, а  нору. Натаскал в нее тряпья для постели, соорудил очаг и собирался зимовать. Продуктами запасался в садовых товариществах попеременно одной ночью в Ручейке, следующей – в Лесных далях. Когда его убежище садоводы дружинники отыскали, то удивились  большим запасам. На пол-зимы ему бы точно хватило.
Бить несчастного беглеца садоводы не стали. Он и так перепугался до смерти и все умолял в часть его не возвращать, потому, что там его непременно забьют до смерти. Дезертира пожалели и отдали участковому, который нарядил его в наручники и увез в райотдел оформлять раскрытие преступления и поимку преступника.
Садовые воры делятся  на  четыре категории:
Подростки,
Бомжи и цыгане,
Металлисты,
Спонтанные или случайные.
Подростки в одиночку не промышляют. Обычно они сбиваются в небольшие стайки, в налеты нередко отправляются на мопедах и большого ущерба не наносят. Воруют сладости, мячи и удочки, снимают урожаи земляники и все посадки при этом умудряются вытоптать. Поймать их невозможно, а напугать можно.  Двое таких пацанов-романтиков беспрепятственно обшманали в осеннюю ночку  десяток дач в Ручейке, нагрузили рюкзаки и дошли до последней, самой симпатичной в улице двухэтажной. Ее хозяин работал электромехаником, считался предусмотрительным и благоразумным и к возможному визиту ночных разбойников заранее подготовился. Убедившись, что массивные двери и решетки на окнах им не сломать, пацаны решили, что можно проникнуть через балкон, приставили к нему длинную доску, один скинул обувь и по ней вскарабкался. Но едва вступил на балкон, вокруг дома включился свет и заревели колокола громкого боя.  Такой неожиданности воровская «тихушная» психика  вынести не в состоянии. Вдобавок выскочил сторож и прикладывая к плечу палку заорал: «Стой! Стреляю без предупреждения!»
Пацаны бросились наутек, не успев обуться. Выскочили на берег Реки и обнаружили  непривязанную лодку. Хозяин лодки Ришад не боялся ее потери по той причине, что древняя эта посудина не знала ремонта со времен Ермака и нещадно текла. Разве что безумец мог отважиться пуститься на ней в плавание. Но пацаны об этом не знали, столкнули ее быстренько на воду и отчаянно выгребли на течение. Вековая грязь, забившая щели между досками размокла и отпала, лодка стала тонуть, а с нею и пацаны . Но тот, что остался босиком сумел выплыть, а его друг, в сапогах и с рюкзаком только сбулькал. Утром сторож пошел нашел его в своей сети на омуте. Милиция пацана опознала, потом нашли и второго. Как оказалось, оба лоботряса приходили из Вьюгино. После этого набеги на Ручеек, потерявших главарей, вьюгинских пацанов временно прекратились. А милиция потом еще долго пыталась узнать у сторожа, где он хранит незарегистрированное ружье, которым угрожал пацанам. Сторож клялся, что ружья у него отродясь не бывало и откупался от милиции свежей рыбой. И от него отстали.
От бомжей  и цыган спасения нет. Они непредсказуемы и тащат все подряд. Не выручают ни решетки, ни железные двери – выворачивают с косяками. Среди садоводов ходила даже теория, что закрываться от них бесполезно – все равно с мясом выдерут. Дороже ремонт обойдется. Лучше им ничего ценного не оставлять. Однако, не забирать же с собой постельные принадлежности при каждом отъезде. И перспектива  застать в своей чистой постельке грязного и вшивого бомжа тоже не вдохновляет. Поэтому, одни продолжали укрепляться, а другие изобретали способы защиты. Регулярно подметали дорожки и оставляли в домиках включенным на ночь свет, устанавливали сигнализацию. Известен случай, когда доведенный до отчаяния частыми взломами садовод решил наказать взломщиков, оставил открытым люк погреба в домике и замаскировал его ковриком. Очередной взломщик  подвоха не заметил, провалился вниз и умер от страха. Садовод его обнаружил уже по весне, вызвал милицию и она возбудила против него же дело «о предумышленном убийстве». А потом и посадили беднягу. Так, что лучше уж пусть воруют. Дешевле обойдется.
Металлисты  появились на смену  двум первым категориям, когда советская власть нас покинула  и возникли новые экономические отношения. Тряпки, одежда и черно-белые телевизоры потеряли ценность и их перестали воровать. Зато резко подорожал металл и цветной и черный. Выяснилось, что на сборе металлолома можно неплохо зарабатывать. Особенно если работать больше негде. На дорогах  появились допотопные  «москвичи» с прицепами, из  которых торчали железные обломки. Это «металлисты» очищали обочины, свалки и, бывшие недавно родными, предприятия. Не обходили они вниманием и дачи, вокруг которых немало железа валялось. А когда  по сторонам подчистили, пришли непосредственно к садоводам. Случалось за одну ночь садоводы целой улицы оставались без кастрюль, сковородок, соковарок, совков, снеговых лопат, проводов и другого металла к которому не прилипает магнит, вплоть до ложек и вилок. На время потерявшие законных собственников, линии электропередач не избежали подобной участи. Наглецы  умудрялись по ночам снимать провода километрами, оставляя без энергии  десятки садоводств. Милиция делала вид, что старательно ищет преступников, но почему-то не находила или находила изредка.  Ручеек   избежал такой участи: провода  идущие к нему по столбам случайно оказались со стальным сердечником, для сдачи в цветмет бесперспективные. И перекусывать их оказалось непросто.  А вот по участкам цыгане сумели разок пройтись. Прямо днем, идет по пустынной улице бортовая Газель, а цыганята  шастают по участкам и кидают в кузов все что им в руки попало: ведра, тазы, грабли, лопаты и все железное, вплоть до калиток. В момент нагрузившись доверху, цыганская Газель пролетела мимо сторожа, не дав ему времени задуматься: что это было?
Разумеется, садоводы о воровстве не молчали и требовали от властей порядка. Власть имущие  старались отреагировать и даже учредили подразделение милиции, которое должно было курировать садовые товарищества и патрулировать их на машине. Однако толку от патрулирования  оказалось немного: злоумышленник не будет дожидаться когда на него наедет машина с мигалками, а затаится в укромном месте и переждет опасность. После чего снова за свое.   
 Властями робко предлагался четвертый способ самозащиты: постоянное проживание садоводов на своих участках.  Способ конечно эффективный, но не осуществимый. Не многие могут себе позволить ежедневные рейсы в город и обратно. Конечно, если это не пенсионер. Пенсионеры могут свободно зависать на участках целое  лето, отлучаясь лишь для получения пенсий. За то имеют слабую гарантию, что ничего поблизости не случится.
Но случалось всякое и в их присутствии.  Однажды поутру, пенсионер Лев Иванович вышел на крыльцо, чтобы сунуть ноги в тапочки и пройтись до колодца. Но тапочек на постоянном месте не обнаружил. Тогда он вернулся в комнату, заглянул под кровать, в другие места – нигде пропажи не оказалось. В смятении он вернулся на крыльцо и окликнул соседа, чтобы обсудить событие. Оказалось, что у него тоже с крыльца пропал один тапок. Опрос других подтвердил странное дело: в товариществе стали теряться тапки. И не единократно, а систематически и у многих. Выставили наблюдение и обнаружили, что виной всему приблудная собачонка с лисьей мордочкой, похожая на колли. Она  по ночам  собирала тапки со всех участков и стаскивала их на одно, полюбившееся ей крыльцо. Возможно, когда-то она была домашней и приносила по утрам хозяину  тапки, получая за это ласку и угощение. Избранный ею новый хозяин об этом догадывался, собаку подкармливал, трофейные тапочки вывешивал на частокол, но удочерять плутовку не собирался. А все претензии садоводов решительно отклонял: «Собака приблудная. А вы свою обувь не разбрасывайте – тогда она и теряться не будет». Обувь садоводы стали прятать, исчезать она перестала. Но потерялась плутоватая собака: кто-то прибрал и увез.
Собаку нового сторожа звали Дружком. Прежних сторожей Быков прогнал за инертность и лень. Семен Семенович пришел к мысли, что успешно противостоять злодеям может только не меньший злодей. По принципу: клин - клином вышибают. Поэтому он по-приятельски попросил начальника районной милиции сыскать ему  вчерашнего урку, пожелавшему  встать на путь исправления и порвавшего с прошлым навсегда. Начальник вскоре сыскал для Быкова такого неприкаянного, который после освобождения не мог никуда пристроиться, поскольку в этот период и нормальные мужики месяцами искали хоть какую-нибудь работу. А Паша только что отсидел срок за убийство в драке, получал пенсию по инвалидности, сильно хромал и не имел постоянного жилья и прописки. Тем не менее, успел обзавестись такой же неустроенной в жизни бабенкой  и мечтал о нормальной семье.  Поэтому на предложение  поселиться в Ручейке  и  занять должность сторожа  на всем готовом, принял с радостью.  Быков прописал его в общежитии, зачислил разнорабочим и выдал фирменную телогрейку Гидромоста. Паша засадил огород картофелем и капустой, развел кроликов, удил рыбу  и  приобрел огромного рыжего волкодава Дружка, в котором души не чаял. И, наверное, был счастлив.  При незлобливости своего характера, вид Паша имел угрюмый, с неизгладимым отпечатком тюремного быта. И когда они с Дружком на пару являлись в сумерках, то заставляли шарахаться   не только бомжей и цыган, но и добропорядочных  садоводов. В близлежащих поселках  о Пашином прошлом , не без участия Моти, вскоре узнали и ночные набеги на Ручеек прекратились  года на два.  Зачем судьбу испытывать – если сторож не догонит, то разорвет собака.
Но прошлое Пашу не отпустило. Через пару лет его отыскал бывший сокамерник. С литром «Андроповки» он заявился  в гости. Паша принял его в сторожке и выставил в ответ литр самогона, вареную картошку, зеленый лук и свежие огурцы. Ну и хлеб, конечно. На такое количество выпивки закуска ничтожная. Но Паша всегда так питался, когда не ловилась рыбешка.  Стояла июльская жара. От без меры выпитого  собутыльники  обалдели  и разговор завели «конкретный». Припомнили зону, корешей, вертухаев и кума.  Зря, конечно.   Плохое вспоминать – только зло ворошить. Паша и без того по пьянке звереет. А тут еще корешок его упрекнуть решился. Мол ссучился Паша, сам вертухаем заделался, барское добро от воров охраняет. Ударило Паше в голову, оглушило оскорбление, потемнело в глазах от ярости. Схватил он со стола нож и всадил по рукоятку в грудь кореша: «Ни вором, ни сукой я никогда не был и не буду. За базар отвечаю.» Потом вышел на воздух, крикнул Дружка  и ушел сдаваться в милицию. А после его ухода еще долгое время в товариществе сохранялось спокойствие. Его сохраняла Пашина ужасная слава.
А Быков опечалился поиском другого сторожа. Подходящего все никак не находилось, пока не выручила Река. В начале августа поднимал Быков из воды  сеть:  нечего скрывать - кто у воды живет, тот и рыбачит, в меру  своих  потребностей и возможностей. Сеть не шла: течение занесло в нее  тяжелое бревно-утопленник. Рвать единственную сетешку Быкову не хотелось и он мучился,  до тех пор, пока  из-за косы  не показалась  гребная лодка  с парнем, лениво  шевелившим веслами. Не вдаваясь в раздумья, откуда могла приплыть эта лодка и кто в ней гребец, председатель  позвал  его на помощь:"Сынок, помоги сеть поднять!"  "Сынок", метров около двух ростиком, весь в расчесах от комариных  укусов, подплыл поближе и со знанием  дела помог старику поднять сеть и вывернуть из нее  бревно. А вместо благодарности попросил хлеба. Быков  просьбе не удивился и пригласил "Сынка" в гости на свою дачу. Там  он накормил  парня  и ненавязчиво выведал его историю.
Родился  Саша на Береговой улице, на ней прожил всю свою недолгую жизнь  и, естественно, воспитание получил "заречное", весьма своеобразное и не имеющее ничего общего с  педагогикой Песталоцци, но чем-то близкое к науке Макаренко.  Родители, после того, как  их сынок научился самостоятельно выходить на улицу, Сашу этой улице и доверили, полагая, что добрые люди сумеют воспитать их мальца гораздо лучше. И в этом они отчасти были правы, потому, что сами  постоянно были заняты разборками между собой или поисками  опохмелки и выпивки. А с этим делом у них была постоянная "напряженка", потому, что на случайных  работах как-то не удавалось  задерживаться, а на постоянную их брать воздерживались. Значит - денег не хватало ни на Сашку, ни на выпивку. Сторожить  лодочную станцию Сашкину мать принимали с опаской, боялись доверить немалые ценности не стойкому к алкоголю  человеку. Ведь на станции сама обстановка располагает выпить на бережку. Мать долго крепилась и сопротивлялась соблазну, но криминальных наклонностей, Сашкин отчим  уломал ее однажды  в ночное дежурство  снять с чужой лодки мотор и продать  на проходящее судно  . Так и сделали. Самоходка отплыла и больше ее никто не видел, а сторожиху призвали к ответу. Судимость у нее уже раньше была и второй, казалось, не избежать. Выручил несовершеннолетний сынок: по глупости и вследствие "заречного" воспитания он взял всю вину на себя. На следствии сынок показал, что мотор взял покататься, но тот соскочил с транца  лодки и утонул. Место же показать не может, так, как дело случилось ночью. Но то, что мать была на дежурстве и не помешала сынку взять чужую вещь,  суд  счел  за предварительный  сговор и приговорил  мать к году лишения свободы, сына - к двум. Организатор кражи отчим  остался на свободе  дожидаться обоих родственников.  Через год вернулась мать. По этому случаю состоялась грандиозная пьянка с плясками и пожаром, в котором  сгорели оба сожителя.
Когда Сашка, окрещенный в колонии "Сынком" вернулся, то обнаружил, что больше нет у него ни дома, ни родственников,- вообще никого и деваться ему кроме лодочной станции, на которой и его историю знали и  самого жалели, некуда.  А потому, посовещавшись, решили на судимость внимания не обращать и доверить парню охрану. Стал "Сынок" жить при станции и охранять лодки с моторами. И удавалось ему это занятие великолепно - никаких эксцессов с имуществом не происходило. Лодочники разбаловались настолько, что не только моторы и бензин, но и имущество, порой даже ценное, оставляли в лодках на целые недели, а то и больше. Краж не случалось. Или пудовые кулаки "Сынка" или что другое играло роль - судить трудно. Но факт остается фактом, и ничего не попишешь. Однако случилась с Сашком  нежданная неприятность, просто скажем - беда. Однажды вечером  отлучился он со станции в магазин, за хлебом, который вместе с рыбой во всех ее видах составлял  Сашкину ежедневную пищу. При возвращении , заметил он группу подростков, которые жестоко избивали  пожилого мужичка. Человек  этот  "Сынку" был мало знаком, но он все равно не прошел и вступился  за  окровавленного. При Сашкиных немалых габаритах, раскидать и рассеять по ночной улице хулиганов  особых усилий не стоило. Посвистев им вслед и  приподняв мужика на ноги, он отправился  дальше по берегу к своей станции.
И не поостерегся и не оглянулся  назад. А между тем, оголтелые от водки и крови волчата опять  сбежались   в стаю и захотели  реванша. Вооруженные палками  они выскочили из переулка и окружили "Сынка". Против лома - нет приема. И как ни отбивался Сашка голыми руками, в какой-то момент четко осознал: все, конец, убьют. Оставалось последнее: складной нож. Падая на землю, Сашка не глядя, наугад,  нанес удар и второй…От вида окровавленного ножа шпана разбежалась, раненый остался на месте, а избитый "Сынок" едва дошел до телефона, чтобы вызвать "Скорую" и милицию.
Госпитализировали  обоих, хорошо, что догадались в разные палаты. И пока они оба приходили в себя, порядочный  следователь, нашел всех свидетелей, вещдоки, другого потерпевшего и преступников. Оказалось, что шайка малолетних преступников совершила уже не одно дерзкое нападение на граждан. По отсутствию доказательств, они оставались нераскрытыми , пока хулиганы не нарвались на "Сынка". На счастье милиции, безуспешно ловившей банду не один месяц.
 "Ты пока идешь по делу как потерпевший,- внушал следователь "Сынку",- но за дальнейшее ручаться не могу. Среди подонков оказались детки  особ высокопоставленных - эти своих отпрысков в обиду не дадут  и с помощью адвокатов на суде всяко могут повернуть. Вплоть до того, что ты и окажешься зачинщиком. К тому же, судимость у тебя есть и заступиться некому. Лучше бы ты подальше уехал. А мне для дела и одного потерпевшего хватит."  Лукавил следователь - спускал дело на тормозах, как начальство приказало. Однако "Сынок" ему  во всем поверил  и крепко задумался. Легко сказать - уезжай. А на какие средства  и куда? И кто его ждет?  Но в тюрьму, даже в КПЗ, ему, не виноватому, попадать не хотелось ни на один день. А потому Саша отвязал от причала пойманную в ледоход лодку, бросил в нее свои нехитрые пожитки и поплыл  по реке, куда глаза глядят. Авось к  доброму берегу прибьет. И наплыл на Быкова.
Мотя через знакомых среди  "ментов" и всю эту историю вмиг перепроверил. А когда Сашкин рассказ подтвердился, согласовал с Быковым и предложил Сашке оставаться сторожить Ручеек. Сашка предложение принял с благодарностью, доверие постарался оправдать и мигом отвадил от товарищества всех окрестных малолеток: «Он сначала кулаком по морде, а затем спрашивает за что».  Так Сашка стал жить при садоводстве,  помаленьку плотничал по заказам, помогал вскапывать огороды, развел свой собственный огород,  купил поросят, и все было хорошо, но, на беду всего товарищества, влюбился в заехавшую с Севера в гости дочку одной из дачниц. Та его поманила, но сказала, что женой сторожа никогда не станет.  Сынок условие принял, немедленно уволился, бросил все  и уехал за ней в Надым. Любовь, ничего не сделаешь.
Опять Ручеек остался без сторожа. Но времена уже успели перемениться и стали спокойнее. Воровать по мелочам перестали и сторожа стало можно подобрать попроще и из своих.

Глава восьмая . Если хочешь быть здоров - упирайся

 У Валеры  Звонова  обнаружилась астма. В ремонтной зоне автобусного парка, где он работал механиком, атмосфера к вечеру сгущалась удушливая. И Валера сначала покашливал, лечился в медпункте физиопроцедурами от бронхита , потом, когда самолечение не помогло и стал в цеху задыхаться, решился на  настоящее обследование у специалистов.  В результате диагноз получил неутешительный: бронхиальная астма и аллергия на выхлопные газы. Как  следствие, полная профнепригодность и  инвалидность до излечения. Прозвучало это как приговор. Валера всю жизнь отдал ремонту автобусов. Пришел малолетним учеником в цех кузовного ремонта и к пятидесяти дослужился до мастера  капитального ремонта. Готовился вскоре стать начальником и вдруг такое. Стены вокруг него закачались. « Да вы успокойтесь,- уговаривал его доктор,- Ваша болезнь не смертельна. Главное больше свежего воздуха. Перебирайтесь на природу и дышите глубже. Рыбалкой займитесь, на даче работайте. Лучше если совместить то и это. Речной озон чудеса делает – проверено. Травницу Сурину навестите, она подскажет, какие травки помогут. И больше оптимизма: здоровье умирающих – дело рук самих умирающих.» Доктор любил черный юмор. Но Валера к нему внимательно прислушался, и главный вывод для себя сделал: надо менять образ жизни на экологически  безвредный.  Кроме Ручейка, другого  садоводческого товарищества в прибрежной зоне не отыскалось, Валере оно понравилось и он стал обхаживать председателя.
Мотя для начала поломался, набивая цену, врал, что свободных участков совсем не осталось, за исключением последнего, владелец которого не платит взносы уже третий год. И если Валера согласится погасить задолженность и внести вступительный взнос, тогда решение возможно принять. Потом Мотя провел Звонова  мимо ряда явно никем не занятых участков и остановился  возле сырой болотины, которая хотя и подмерзла, но сквозь хрупкий ледок сочилась сыростью. «Прекрасный участок, - нахваливал Мотя,- больше шести соток, если засыпать его до самого вала. Сколько отсыплешь – столько и займешь. Потом в садоводческую книжку размер впишем». Валере выбирать не приходилось и он согласился на то, что дают.
Тому, у кого почти все шофера в городе  кореша и знакомые, отсыпать землей шесть соток не большая проблема. Но Валера к этому вопросу подошел творчески и сократил расходы на отсыпку грунта. Собрал в автобусном парке  списанные автопокрышки и устелил ими весь участок как панцирем. Затем все сооружение засыпал грунтом и разровнял  бульдозером-«Беларусью». Участок получился на загляденье сухой и высокий.  Мотя, сам шофер, чужому удачному решению завидовал и сокрушался, что продешевил и мало с Валеры взял. Даже намекнул, что надо бы добавить, но Валера отказал, как отрезал: « Проехали».    Мотя озлился, но вида не показал: «Тогда на дорогу пару машин песку вывали».  С этим Валера согласился: можно и три высыпать, самому же ездить придется.
Однажды на отсыпку участка наведался сам Быков. Нашел там Валеру, выведал кто он и откуда, что собирается делать на пенсии и предложил поселиться в сторожке, пока Валера    свой дом не выстроит. Валера оценил предложение как весьма удачное и согласился сторожить  без отрыва от собственного строительства. Чем окончательно настроил против себя Мотю. Тот планировал устроить сторожем своего дядюшку и не только пообещал ему, но даже и обмыл с ним назначение. А тут какой-то новенький Звонов перешел ему, Председателю, дорогу. И решил Мотя, что создаст за это нахалу сладкую жизнь. Первым делом старательно забыл завезти в сторожку уголь для печки. Когда Валере надоело кланяться Председателю и мерзнуть в холодной сторожке, он взял бензопилу, свалил и распилил на дрова четыре березы, которые опасно нависли  над автодорогой. Быков конечно же обнаружил  лесоповал, разобрался в чем дело и устроил грандиозный разнос не Валере, а Моте. Пригрозил, что если такое еще раз случится, то выгонит Мотю из Председателей и что именно с него взыщет штраф за самовольные порубки. Но потом успокоился и про свои угрозы забыл. Однако Мотя угроз начальника не забыл, понял, что может разом лишиться дурных доходов и затаил зло на обоих. Поживем – увидим. А Звонов привез из автопарка кустарный электрокалорифер и стал обогревать им сторожку всегда, когда топлива не доставало. Не мерзнуть же, при даровой энергии.
И стал Валера  жить по крестьянски. Колол дрова, топил печь, носил воду из проруби, пробовал подледный лов и ходил с санками за продуктами во Вьюгинский магазин. Успевая при всей занятости завозить стройматериалы на свой участок. Валера помнил о его зыбкой основе и понимал, что подход к строительству нужен особый. Поэтому вместо углубленного фундамента  отсыпал песчаную подушку и положил на нее сверху  дорожные плиты, которые поблизости снимали с временной автодороги, чтобы заменить асфальтом. Весной, когда плиты улежались, залил ростверк  и привез панельные стены.  Стеновые панели  из пенобетона завезли  на одну из городских баз в горячке освоения Севера. При близком рассмотрении оказалось, что толщина будущих стен  подходит скорее для Ташкента, чем для Сибири, а тем более – Севера. Поэтому адресат от их получения и отправки рекой дальше на север  наотрез отказался. Панели не нашли применения и в Городе, занимали на базе дефицитное место и, чтобы от них избавиться, база предложила их по дешевке частникам для строительства дач.   Звонов успел ухватить четыре шестиметровые панели вместе с оконными рамами. За день их смонтировали на ростверке, остались только пол, потолок и крыша. С ними Валера позже управился . Когда огородные работы закончилсь.
Землю для засыпки  Звоновской болотины  возили отовсюду и без разбора. Но в основном с огородов попавшего под снос частного сектора. Истощенную и не очень плодородную, твердую и комковатую. Звонов навез сверху  сапропели и торфа, вспахал мотоблоком, перемешал и удобрил. Один из приятелей  Звонова, водитель ассенизаторской машины, работал в пригородном племенном совхозе. Занят он там был тем, что вывозил  на поля жидкий навоз с молочных ферм. На фермах по требованиям современности внедрили гидроуборку стойл и. вывозить жидкий навозный субстрат приходилось за день не раз и никто навозные рейсы не контролировал. Так вот, этот приятель, за несколько ходок буквально залил навозом торфяную подстилку на огороде Валеры. Звонов поначалу опасался, что от резкого запаха его придавит астма, но, к своему удивлению, даже не кашлянул.  Селяне всю жизнь связаны с навозом и никакой астмы не знают. Именно – не знают. И врачей поблизости от своих хат не видели.  А если заболеют – значит конец.
По выходным и праздникам к Валере приезжала жена  и руководила посадками: выдавала задание: что и где мужу надо вскопать, засеять, прополоть и полить. И сама пахала, не разгибаясь. Садоводы так отдыхают. Всю неделю трудятся на производстве, а в дни отдыха на своей фазенде. Да, именно «фазенде».  Словечко это пришло в наш быт из бразильского телесериала «Рабыня Изаура» и быстро вытеснило из употребления неправильно применяемое  по отношению к садоводствам «дача». Садоводческое товарищество – это способ общественного производства сельхозпродуктов гражданами в свободное от основной работы время. А потому никаких прав, у членов товарищества не предусмотрено, за исключением права на труд и пользование его плодами. Даже проживание ограничено: только временное, сезонное и никакой прописки. Чтобы не разбегались граждане из-под надзора милиции.  Мало ли чем им на воле захочется заняться – не уследить.
А дача – это уже совсем другое. На дачах лучшие представители советского общества отнюдь не трудятся, а отдыхают и проживают постоянно. Им и прописка положена и почта и медобслуживание и прочее. Все потому, что издавна дачам присвоен статус населенного пункта, со всеми его атрибутами. Заиметь помимо городского жилья дачу – значит  получить в обществе особый социальный ранг, доступный лишь избранным.  Однако мечтать не вредно. А потому простые советские граждане  и члены садоводческих товариществ в своих мечтах и обиходе  именовали свои участки дачами, возможно в тайной надежде, что они такими когда-нибудь станут. А пока, чтобы что-нибудь вырастить себе на прокорм, на них приходилось так же рабски трудиться, как Изауре на плантации. Потому и прижилось на российской земле это слово. Фазенда и фазенда. Но уж никак не дача.
На дальнем краю участка, за оградой у самого вала  Валера высадил дикие лесные деревья. Черемуху, рябину, калину, боярку  он выкопал небольшими отростками в лесу, принес и посадил в сыром месте. Они разрослись стеной, загородили участок от ветра и радовали глаз обильными цветами. Особенно хороша калина. Ягоды никудышные, только на лекарство, а цветет – не налюбуешься. И осенью радует дольше всех.  Облепиху и рябину дрозды дочиста очищают, а калину не трогают и она краснеет над снегами, как память о лете.
Еще Звонов раздобыл саженцы китайского лимонника  и дрожал над ними  пуще всех прочих посадок. На него, да на мелиссу он сильно надеялся. И верил в их целебные качества . А еще ведрами собирал шиповник, сушил и заваривал вместо чая пополам с мелиссой и бояркой.
Из всех овощей Валера больше других ценил  редиску и петрушку. Редиску за ее скороспелось. Звонов научился садить ее в тень от соседского дома, чтобы долгое весеннее солнце не угнетало рост. И получал за лето несколько урожаев. Огурцов или редьки еще когда дождешься! А редисочка, вот она, уже готова, красненькая. Валера ел ее во всех видах: тертую с сметаной, резанную пластиками с солью и маслом, просто с хлебом и даже с чаем. Зелень петрушки жевал постоянно, так, как другие жуют жвачку, или курят табак. Астматик Валера тоже закурил. Его, никогда не курившего,  знакомая травница-знахарка научила курить сушеную мать-и-мачеху. Ее широких  листьев на валу вызрели целые заросли. Валера сушил ее лопухи под навесом до состояния хрупкости, заворачивал в козьи ножки и курил с отвращением. Лекарство приятным не бывает. 
 Но это не означает, что ничего другого у Валеры не росло. Росло да еще как !  Однако высокие урожаи на собственных грядках для Звонова  не самоцель. Главное,  на что он расчитывал, если не поправить здоровье значительно, то хотя бы замедлить течение  болезни  и подольше пожить.  Уж больно хороши над Рекой рассветы, чтобы с ними расставаться до времени.  И без того лучшая половина Валериной жизни прошла в смотровой яме под автобусом, между глушителем и карданом.
Осенью Валера постоянно ходил за грибами в близлежащий осинник. Если не проспать и опередить деревенских, можно за выход насобирать не меньше ведра подберезовиков, подосиновиков, даже березовых белых или, при неудаче,  опят и синявок. Валера ходил не торопясь между берез и осинок, то и дело наклонялся, чтобы срезать находку и вдруг осознал, что давно уже забыл про аэрозольный баллончик и приступы удушья.  Перед силами чистой природы болезнь из душного города отступила и замерла. Прежняя жизнь поманила Звонова обратно. 
Врачи обследовали Валеру, подивились нежданному выздоровлению и инвалидность сняли. Пришлось наведаться в родной автопарк. Директор ему обрадовался как родному, но в цех возвращать отказался: « Не следует искушать судьбу повторно и глотать цеховую грязь. Оформляйся в отдел снабжения, там нужны знатоки запчастей». Звонов от дачного одиночества утомился, стосковался по коллективу и с предложением согласился. 
Тем более, что замена ему на вахте в «Ручейке» подобралась вполне достойная. Виктор Санин за свою долгую работу на аккумуляторном заводе не заработал ничего значительного, кроме рака пищевода. На его счастье, при очередном профосмотре болезнь обнаружили в зачатке и оперировали опухоль  в областной больнице, правда не очень удачно, но и без больших осложнений. Врачи, когда им надоело с Виктором мучиться, постарались с проблемным больным расстаться еще до того, как он потеряет надежду. «Главное – не отчаиваться. - утешал его на прощание хирург.- Больше оптимизма и он свое сделает. Забудь про болезнь и больше двигайся. Переезжай в деревню, на молоко и свежие яица. Там и отойдешь. Гляди веселей. ». Хирург знал, что сказать безнадежному, который даже глотать не может ничего, кроме молока и сырых яиц и за счет них только на свете держится. Пусть себе доживает дома и пьет их на своей кухне, если в магазине достанет.
Виктор покорно послушался. На ВТЭК его признали инвалидом второй группы и посоветовали годик отдохнуть от работы. Отдыхать и забываться Санин  отправился на фазенду.  Хотя ежу понятно, что после тяжелой болезни, тем более операции, неустроенная жизнь на фазенде не очень показана. Только и дома не лучше: никакого покоя- телевизор, жена, дочь, зять, малые внуки и все  в двух комнатах. Уж лучше , по выражению хирурга, отходить,  на любимой фазенде, в тишине и покое .  Но найти покой на фазенде у Санина не очень то получилось. Вместо покоя его там ждала почти непрерывная работа и всяческие заботы. Однако сил оставалось немного. Отощавший от долгого недоедания Виктор слонялся по своей фазенде как тень и колыхался от порывов налетавшего временами ветра. Но за жизнь уцепился и отпускать от себя категорически не хотел. Каждое утро у него начиналось с похода на луговину, где Виктор набирал вороха подорожника. Часть свежих листьев он прокручивал через мясорубку, выжимал сок и пил постоянно. Другую часть засушивал впрок, для зимы. Затем варил на сухом молоке жидкую, чтобы проходила пищевод, манную кашку и не ел, а пил ее прямо из кружки. Все продукты, будь то вареный картофель или морковка приходилось принимать в виде пюре, тонко протертыми. Предписание доктора по поводу свежих яиц  Виктор запомнил и приобрел четырех курочек с петушком, которые неслись почти ежедневно. Но в ответ требовали прокорма и заботы. Чтобы получать свежие яица, приходилось трудиться. За то яица можно было выпивать сырыми, без соли. За счет их, да еще сладких соков, удавалось поддерживать энергию в ослабевшем теле. Для получения соков у Виктора имелись сразу два агрегата: соковарка и соковыжималка. Соковарка у него парила все лето. Смородина, крыжовник, вишня перерабатывались на соки и употреблялись им сразу или разливались по банкам и закручивались для хранения впрок. Еще у Санина имелось три яблони сорта «Уралец», чрезвычайно плодоносящие и выносливые. Когда наступало время созревания, ветки от некрупных но обильных плодов сгибались, временами ломались и сбрасывали лишний груз. Санин собирал их в корзину, стряхивал с веток в меру своих сил и старательно перерабатывал в соки. Каждое яблочко Санин разрезал, сердцевину вырезал для кур, а мякоть отправлял в соковарку. Горячий сок пил как лекарство, ощущая как он приятно проходит больной пищевод. Оставшийся сок разливал по банкам, а из вареной мякоти с добавлением сахара получал замечательное повидло, которое легко катилось через пищевод и не царапало воспаленные рубцы.  Наезжавшим попроведать больного деда внучкам повидло тоже нравилось и они ели его ложками.
Вечерами Виктор изучал справочник по лекарственным травам. По нему он научился искать и применять девясил, сабельник, чистотел, аир, тысячелистник, кровохлебку, мать и мачеху, аронию, боярку, и прочие животворящие травки, которые в округе произрастали во множестве. Заодно вспомнил, что у него давно уже вырос дальневосточный элеутерококк и стал заваривать его листья. Быков сочувствовал Санину, потому, что сам начинал прихварывать – сдавало сердце. Осенью он  определил на зимовку любимых пчел и заодно предложил Санину кусок прополиса: «Заваривай его с облепихой и пей – поможет обязательно». «А с водкой можно?»- поинтересовался Санин. «Можно и с водкой, если душа примет»-понял шутку Быков. Но душа  любимое сибиряками лекарство принимать упрямо не хотела.
Да и не до того было. Не успел Виктор выкопать и спустить в погреб картошку, как подоспели тыквы, морковь, свекла и капуста. Тыквы уродились прекрасные и заняли половину дома – если не держать в тепле, то и  не сохранить. На тыквы и морковь у Санина имелись большие надежды: он вычитал, что сок оранжевых овощей и фруктов содержит антиоксиданты. Ежевечерне он выжимал из них сок, который выпивал сам, а мезга доставалась курицам. Пробовал тыквенную мезгу добавлять в свою утреннюю кашу – и ничего, неплохо получалось. Чай заваривал из сушеного подорожника с добавлением для аромата листьев смородины и мелиссы. Пил его с сахарком и помногу. А вот сок из свежей капусты получался горьким и неприятным и Санин его не жаловал, хотя и понимал полезность.
Наступающая зима хлопот не убавила. Надо было вскопать почву под зиму, пригнуть малину, окучить яблони, заготовить дрова, прочистить дорожки, топить баню, мыться самому и стирать одежду, готовить себе и курам, утеплять дом, чистить дымоход печи и прочее. При этом не забывать наблюдаться в онкодиспансере.  Врачи  его просвечивали рентгеном, запускали зонд в пищевод и удивлялись везучести пациента, у которого вопреки ожиданиям  опадает отек: «Если так пойдет, то он скоро любую пищу глотать начнет,  и мы его с инвалидности снимем».  И приписывали положительную динамику исключительно лечебному голоданию. В недоедающей стране лечебное голодание  медицина официально признавала и пропагандировала. Не в пример траволечению народными целителями, к которым направляли совсем уже безнадежных, чтобы списать потом летальный исход на лечение у знахарей. Мерзнуть на фазенде после операции пациентам не возбранялось. Считалось, что холод мобилизует резервы организма, а тепло, наоборот – расслабляет. Так, наверное, и есть.
  Потому, что до весны Санин дотянул. И с первыми проталинами отправился в березник добывать сок, в живительную силу которого уверовал. Он вообще доверял слухам о живой воде. Имея на кухне домика не замерзающую скважину,  для приготовления пищи растаивал снег, собирал капель с крыши, и даже курам насыпал вместо воды снег. Они не обижались, не болели  и исправно неслись. И для полива рассады Санин использовал воду исключительно талую. Рассада помидор и перцев буйно зеленела на окнах и с нетерпением ожидала весны.  И дождалась вместе с хозяином, который воспрял, ободрился и посвежел лицом. Даже говорить стал громче и понятнее, что все окружающие отметили. В его мордушку на Таловке однажды завалилась парочка средних по размеру щук. Виктор пустил их на уху и неожиданно для себя съел без остатка. И никакого сопротивления в пищеводе не ощутил. А когда осознал значение случившегося, догадался, что выздоравливает и будет жить.
В конце лета его сняли с инвалидности, предписали профилактическое лечение и оформили на льготную  по вредности пенсию. Можно бы и возвращаться к обычной жизни, но молодой пенсионер Санин от своего надоедливого семейства успел отвыкнуть, по достоинству оценил тишину и свободу, а потому  покидать свою фазенду  на Ручейке не собирался ни под каким предлогом. «Я еще не совсем очухался.- объяснял он друзьям и близким.- Этот процесс следует закрепить и углубить». С ним соглашались.
Вот ему,  с согласия Быкова, и передал сторожевую вахту в Ручейке Звонов. Быков оформил Санина приказом и наказал пуще глаза беречь пчельник. Санин согласился, вахту принял, но переезжать в сторожку не захотел. Его участок и без того находился рядом с пасекой Быкова. А к своему домику с курятником он успел уже прикипеть. Зачем менять шило на мыло.

Глава девятая. Пчелы, осы и шершни.
    

 Мотя временами помогал Быкову на пасеке и с завистью наблюдал, как тот флягами качает мед и прикидывал в уме вероятный доход от сдачи его обществу пчеловодов.  Цифры у Моти получались заоблачные и кружили голову.   Медоносов вокруг Ручейка произрастало множество  и Мотя посчитал для себя грехом  упускать легко доступную прибыль. Не долго думая, в обществе пчеловодов он приобрел штук пять новых ульев с восковыми рамками, установил их на земляном валу за новым участком сына, заселил купленными пчелопакетами и стал дожидаться меда.   Но купленные им пчелы оказались по происхождению не добродушными среднерусскими, а агрессивными кавказскими, хотя и работящими, но очень кусачими.  И буквально, заели Валю Тархову, участок которой на беду оказался между латифундией Моти и фазендой его сыночка участкового. На ее робкие протесты и предложения отодвинуть ульи подальше, Мотя только язвительно отмахивался: «Пиши заявление, рассмотрим. Дадим ответ отрицательный». Не узнать, чем пчелам не угодила Валя, ярким сарафаном, особым запахом  или чем другим, но однажды они напустились на нее кучей и так нажалили, что пришлось вызывать скорую медицинскую помощь и затем долго лечиться. Доктора насоветовали  этого безобразия не прощать и обратиться с заявлением в милицию «о ненадлежащем содержании животных, повлекшем вред здоровью и угрожающем жизни». В райотделе заявление не смогли не принять, поскольку к нему прилагалась медицинская справка о многочисленных укусах пчел, которые могли даже вызвать смерть потерпевшей. И копия больничного листа Вали Тарховой. Для разбирательства заявление направили участковому, который оказался Мотиным сыном, расследовать сам не имел права и перепоручил его своему младшему помощнику.
Младший  лейтенант  раздражать Алексея Матвеевича не собираля и держал нос по ветру. Для начала он опросил потерпевшую. По всем правилам, под протокол и с предупреждением об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Выяснял, давно ли Валя знает Матвея Поликарповича Беспалова, состоит ли с ним в родственных отношениях или в интимной связи, не испытывает ли к нему неприязни и почему. А еще: почему была легкомысленно легко одета в день пчелиной атаки, если заранее знала о близком нахождении ульев. Зачем махала на пчел руками, вместо того, чтобы убежать. Применяла ли перед нападением дезодоранты, духи и сильно пахнущие вещества. И еще, почему она считает, что на нее напали именно эти пчелы, а не лесные осы, которые не менее агрессивны и жалят не хуже. В результате Валя почувствовала себя даже виноватой перед бедными пчелками, которые после укусов обязательно подыхают. Но постаралась отбиться   от дискредитирующих вопросов и указала, что осиных гнезд поблизости не наблюдается, а ульи вот они – в пределах видимости. А по Уставу товарищества Ручеек пчеловодство на его территории не предусмотрено, а значит противозаконно. И если сам Председатель нагло нарушает Устав, то, значит, нарушает советские законы, в мире самые человечные.
На это блюститель закона задал  главный по его мнению вопрос: « А почему Вы считаете, что на Вас напали именно эти пчелы, а не другие, приблудные, с другой пасеки. И чем докажете, что близко расположенные ульи принадлежат именно М.П.Беспалову?». Валя ответила, что сама видела Мотю возле ульев и больше ничего добавить в доказательство не смогла, кроме синяков и шишек от пчелиных укусов. На младшего лейтенанта шишки впечатления не оказали, он закончил протокол, заставил Валю расписаться на всех листах, многозначительно намекнул о вводе в заблуждение органов и проследовал на Мотин участок.
Мотя издалека признал в милиционере сослуживца своего сына, но вида не подал и встретил вполне официально: здравствуйте, пройдите пожалуйста, и в чем, собственно дело. А потом провел дознавателя вдоль ограды всего своего большого участка и попросил засвидетельствовать, что на принадлежащей ему территории никаких ульев нет. Затем предъявил генеральный план товарищества и без труда доказал, что ульи на земляном валу находятся за его территорией, а потому Матвей Беспалов, как Председатель СТ Ручеек  за налеты неизвестного происхождения насекомых отвечать не может. Вместе с тем, подтвердил, что действительно не раз появлялся возле ульев, но исключительно за тем, чтобы установить их хозяина. И еще обратил внимание, что находятся эти ульи на задах участка, владелец которого длительно отсутствует.
После милой беседы Мотя оба отведали медовухи и повеселевший милиционер  спустя час отбыл к месту несения службы. А через месяц Валя Тархова получила из райотдела милиции официальную бумагу, в которой говорилось, что ее заявление в отношении Матвея Поликарповича Беспалова не подтвердилось и оснований для административного производства или возбуждения уголовного дела не имеется. А если она с решением не согласна, то пусть жалуется прокурору. Валя жаловаться не пошла. Только сказала, что Бог все видит  и по справедливости рассудит. Видимо, бог и в самом деле увидел, потому, что спустя полгода все Мотины пчелы передохли. Знатоки уверяли, что от безграмотного с ними обращения, но Мотя не соглашался, потрясал спичечным коробком с серым порошком и всех уверял, что их отравила Валя.  Даже написал заявление в милицию о нанесении ею ущерба его частной собственности и даже заказал за свой счет экспертизу порошка и дохлых пчел. И в доказательство своих прав на пчел и ульи, приложил квитанции на их покупку.
Однако независимая экспертиза установила, что в спичечном коробке находится древесная зола, а пчелы умерли от вароатоза, невидимого клеща живущего на пчелах и буквально их высасывающего . Мотино заявление хода не получило, расходы на экспертизу не окупились и он, хотя и не согласился с выводами экспертов, но вынужден был сделать вид, что смирился.  И даже вежливо здоровался встречаясь с Валей, а на самом деле озлился и решил Валю любой ценой с ее участка сжить, чтобы присоединить его к участку сына Алеши и не иметь поблизости обиженную и беспокойную соседку. Неоднократные заходы  Моти с предложениями   Валентине обменять ее участок на любой свободный по выбору, были той отвергнуты упрямо и бесповоротно. Уперлась бабенка и все на том.  Можно даже сказать, что весьма легкомысленно, потому, что она так и не изучила характер и глубину коварства своего соседа.  И зря вступила с ним в опасную для себя конфронтацию.
А Мотя ждал своего часа, к нему тщательно готовился и постоянно досаждал соседке нежданными визитами через общую изгородь. Стоило Вале выйти на прополку своих грядок, как тут же являлся Мотя и начинал нудить, что Валина смородина затеняет его крыжовник и тот не плодоносит, что Валина крапива лезет в его огород, что Валя не истребила у себя капустных мух и они поели мотину капусту, а от компостной кучи пахнет прелой травой, отчего Мотя не может наслаждаться чаем на свежем воздухе… И так он ее однажды достал, что она вспылила , перестала  вырезать крапиву  вдоль общей изгороди, резко распрямилась и сгоряча замахнулась на Мотю серпом: «Лучше уйди, а то на месте убью !»  А Мотя как того и ждал, изобразил испуг и закричал на всю улицу: «Спасите! Она убьет меня! Остановите ее!» Откуда ни возьмись, на крик появились свидетели и увидели Мотю на коленях, а рядом с ним Валю с серпом в руках. « Уведите мужика, а то от него вонь густая. Пусть штаны переменит» - так сказала Валя и засмеялась. Но заранее подготовленные свидетели смеяться над своим благодетелем и не думали.
На другой день Мотя зарегистрировал в милиции свое заявление об  угрозе убийством на почве личной неприязни.  Наличие мотива не подлежало сомнению, факт угрозы холодным оружием подтверждали сразу четыре свидетеля, которые хотя и подхохатывали над мужиком испугавшимся женщины, но под протоколом допроса уверенно подписались. И уголовное дело против Вали Тарховой ускоренно закрутилось. Валя восприняла происшедшее с юмором: ну кто поверит, что она, женщина с заслуженной репутацией, средь бела дня и на глазах соседей решится на убийство. А потому свои слова и замах серпом отрицать не стала и подписала протокол допроса. То, что она и не думала убивать, а угроза сорвалась с языка сгоряча, следователь в протокол не занес, а Валя ему доверилась и не настояла на включении объяснения. Подписала, как от нее требовали, и была отпущена восвояси. Но через сутки, этот же следователь заявился к ней на участок и изъял у Вали вещественное доказательство – злосчастный серп   доставшийся ей в наследство еще от бабушки. До самого суда Валя верила, что смехотворное дело окончится ничем. Но когда ей назвали дату суда и вручили повестку, опомнилась и наняла адвоката. Тот отругал ее за то, что она обратилась к нему так поздно, что ничего уже не поделать, но принялся помогать. Однако, сумел добиться переноса суда в связи со своим вступлением в процесс и необходимостью ознакомиться с делом. Собрал положительные  характеристики на Валентину, Почетные грамоты и благодарности, выяснил, что один из свидетелей состоит с потерпевшим в близком родстве, а другой от него зависит, потому, что много лет не платит членские взносы в товарищество и считается кандидатом на исключение.  Вытащил на свет ложный донос Моти о якобы отравлении Валей его пчел. Но этого оказалось недостаточно. Два других свидетеля, явные Мотины приятели, твердо стояли на своих показаниях об угрозе убийством. Скомпрометировать их не удалось, а потому дело получило судебную перспективу. Мотя поймал Валентину на лету, как ловит работящую пчелу хищный шершень. И в отчаянии адвокат стал инструктировать подзащитную, как вести себя в процессе, что говорить и как отвечать. А еще запасся медицинской справкой, что у Валентины гипертония второй степени.
К счастью, Валентина уже оценила всю серьезность своего положения. Смогла убедить судью, что в тот день была жара, у нее давление, а работала она в наклон, а потому в глазах ее потемнело и что она говорила и что делала совершенно не помнит. А протокол допроса подписала потому, что находилась в болезненном состоянии, не осознавала происходящее, а следователь убедил  ее пойти на сотрудничество и сделать как лучше.
Адвокат попросил суд приобщить к делу вновь выявленные доказательства, отвел двух свидетелей и попросил не назначать подзащитной,  которая была спровоцирована и действовала в состоянии аффекта, реального наказания. Советский суд, самый справедливый и гуманный, состоял не из одного судьи, но еще и двух народных заседателей. Которые в процессе никаких прав не имели, но были необходимы для видимости демократии. Неизвестно о чем эти мужики, взятые от станка, говорили с судьей на совещании, однако представляется, что вопреки сложившейся практике, смогли повлиять на смягчение приговора. В результате Валю Тархову приговорили к году условно.
 Мотя покидал суд раздосадованным: он надеялся на пару лет ее заключения. За это время он мог бы без помех распорядиться освобожденным Валей участком. Задумка сорвалась из-за ушлого адвоката. Значение адвоката в суде Мотя взял на заметку.  Но пока против соседки у него оставался еще один козырь.
Типовой Устав садоводческого товарищества, утвержденный Советом Министров СССР, а, значит, обязательный для применения, в пункте 15 допускал исключение из членов товарищества, в том случае если: садовод уволен с работы в связи с совершением преступления или нарушения трудовой дисциплины   или систематически нарушает правила внутреннего распорядка и социалистического общежития в коллективном саду. Но принимать решение мог только профсоюзный комитет, а правление товарищества только оформляло исключение.  Вот, с предложением о исключении Валентины Тарховой из товарищества «Ручеек» Мотя и обратился в Профком «Гидромоста». Люди там состояли издавна Моте знакомые и он не сомневался в поддержке. Но сильно ошибся: там его осмеяли. И женщины и мужчины дружно встали на защиту одинокой женщины. Некоторые даже открыто пожалели, что она гнусного кляузника не пришибла.  А формально записали решение об отказе в поддержке предложения Беспалова, на том основании, что нормировщица Тархова оставлена на своей должности, потому, что суд отстранения и увольнения не потребовал. Систематическим нарушение ею общественного порядка признать также нельзя, поскольку Тархова его совершила единожды. А система – это два случая и больше. Вот если женщина снова попытается Мотю убить или даже убьет, а суд это установит, тогда исключение неизбежно. Пусть потерпит до следующего раза. Уходя, Мотя услышал брошенное ему в след с осуждением: шершень.  По голосу он узнал Лидку из производственного отдела.
 
Глава десятая. Лидка.
 

Если  в блондинке  самого неопределенного возраста, но еще до сорока, объединить  милую непосредственность  пани Моники, очаровательный шарм Барбары Брыльской  и неуемную энергию  героини Иоанны Хмелевской , то это и будет Лидка. Вообще-то говоря, имя ее Лидия Васильевна,  и так к ней сотрудники   Конторы  всегда и обращаются, но за глаза , благодаря ее вышеназванным качествам,  величают исключительно на польский манер - Лидка . И это не знак неуважения  к ведущему специалисту, а наоборот , дань  ее  женскому обаянию  и  неизвестно как возникшему у сибирячки польскому имиджу, в  котором сама Лида ни капельки не виновата. Просто так приклеилось - Лидка и Лидка, как если бы Каролинка или Баська. На этот же манер и Лидию Васильевну за глаза величают ласкательно и  с улыбкой: наша Лидка. И не иначе. Потому, что, за редким исключением некоторых начальников, прямолинейную, дружелюбную и легкую в общении,  Лидку в коллективе  любят. А, значит, без нее  не обходится  ни один «междусобойчик» не говоря уже о  мероприятиях  общеконторского значения. Будь то свадьба или юбилей. 
Вот поэтому, когда в последний день накануне юбилея  начальника сметного отдела , уважаемого Ивана Ивановича, обнаружилось, что к торжественному столу, по причине поздней осени и конца рабочего дня, недостает  огородной зелени и, того хуже, цветов, администратор  нашей конторы недвижимости заметался по кабинетам  в поисках  Лидии Васильевны, которая, кажется,  одна и способна разрешить эту проблему. Администратор в нашей повести лицо не последнее, и пока он не нашел Лиду, расскажем о нем самом. Несмотря на то, что нынешний администратор в недавнем прошлом герой Афгана и отставной майор с душманской бородкой, обращаться к нему можно запросто  - Коля и с любой просьбой, поскольку  он  по натуре «халявщик» и все-равно сам ничем не выручит, а постарается переложить  заботу на другие плечи. Чтобы потом иметь повод занудно и методично контролировать исполнение  и ворчать на всеобщую разболтанность, которая страну непременно погубит.
Лида нашлась в проектном отделе  у  всеобщей подруги  Людмилы, которая обладала редкой способностью выслушивать рассказы об очередных происшествиях с Лидкой, без отрыва от заданной работы и без ущерба ее качеству. А с Лидкой  накануне опять произошло непонятное.
Лет семь назад, муж Лиды, геодезист-топограф геологической партии, чтобы жена не скучала в одиночестве  во время его длительных отлучек в экспедиции, подарил ей щенка эрдель-терьера  с соответствующим породе рычащим именем – Джерри.  Когда  щенок вырос, неожиданно оказалось, что это девочка. Но имя ей оставили, вследствие его универсальности и невозможности разобрать для какого пола оно предназначено. Лидка  собаку полюбила и о ней заботилась, перенося на нее все, что предназначалось  блудному по тайге и болотам мужу-геодезисту. Поэтому, когда месяц назад хозяйка проглядела течку, из очередной прогулки по дворам без присмотра и сопровождения  Джерри не вернулась, Лидка кинулась искать любимицу по окрестностям. А когда в результате  поиска по горячим следам  собаку обнаружить  так и не удалось, и когда на объявления в газете и даже на заборах никто не откликнулся, Лидка, все равно не подумала смириться с пропажей , а  приобрела карту города и расчертила ее на квадраты, чтобы ежедневно после работы их обследовать и опрашивать лучших в мире свидетелей - дворовых мальчишек. И вот во время одного из обходов именно пацаны навели ее на след эрделя по кличке Джерри и даже назвали номер квартиры в девятиэтажке. Окрыленная удачей, Лида птицей  влетела в темный заплеванный подъезд и нажала на кнопку вызова лифта. Лифт ответил  молчанием  мертворожденного. На девятый этаж предстояло топать ножками и без того уставшими от походов за день.
Тем временем, в квартире на девятом этаже, тучный  и измученный ишемией хозяин  с  тоской обреченного  на Танталовы муки, собирался выгуливать истомившегося Джерри. Пенсионера давила невыносимая одышка при которой даже  попытка зашнуровать ботинки давалась с невыносимым  трудом. Походы с девятого этажа, даже  за продуктами давно уже стали для инвалида  проблемой, вдобавок еще требовала заботы постоянно голодная собака, которая, со временем и усилением болезни хозяина, из друга стала тяжелой обузой, способа избавиться от которой  все  никак не находилось. А раз так, то следовало второй раз за день тащиться выгуливать кобеля, который в нетерпении скулил и скребся в дверь, не в силах дождаться когда обуется, наконец, хозяин. И в этот момент прозвучал звонок. Прошаркав по коридору  единственным ботинком и с трудом придерживая собаку, хозяин распахнул дверь и из темноты лестничной площадки на него полыхнули  гневом голубые Лидкины очи. «Джерри!- опередила Лидка хозяина,- ко мне!»
Джерри потянул носом, радостно завилял коротким хвостом и кинулся к Лидке на плечи, норовя лизнуть в лицо: от  ее  старенького пальто, в котором она всегда выгуливала свою собаку, невыразимо соблазнительно и вкусно пахло загулявшей самкой. Противостоять  такому призывному аромату Джерри  не смог и сразу же подчинился.  «Это моя собака и я ее забираю!»- безапелляционно заявила Лидка и ловко пристегнула к  ошейнику эрделя  заранее  приготовленный поводок. «Ладно, забирайте. – неожиданно легко подчинился ее напору хозяин. – Но только насовсем и навсегда. И не вздумайте вернуться – не открою!» « Я и не подумаю!»- заверила Лидка. И захлопнула за собой дверь. Джерри  обрадовался, что его выпускают гулять и натянул поводок, старик обрадовался, что теперь ему не надо зашнуровывать второй башмак и долго спускаться с девятого этажа по темной лестнице. Лида обрадовалась отысканной потере . Все  казались счастливы, но…
Хотя Лидка не видела свою Джерри больше месяца и  все эрдели на одно лицо и внешне почти не отличимы, дома, при утреннем свете  Лидка обнаружила  у собаки  одну добавочную деталь, которой у ее сучки раньше не было.  И наличие которой не оставляло сомнений, что если это и Джерри, то не та или не тот. А вовсе даже совсем чужой кобель, которого она, Лидка, нагло вырвала из рук  настоящего хозяина.  И хотя сам Джерри от этой перемены явно не тосковал, ласкался и с удовольствием поедал всякие вкусности, которыми на радостях Лидка его потчевала, новоявленную хозяйку одолевали сомнения, которыми  она поспешила поделиться  с Людмилой. «И не расстраивайся, вдруг он у тебя трансвеститом оказался. Раз они  среди людей попадаются, почему между собак не обнаружиться?- поспешила успокоить ее та, - Да и зачем тебе о старье убиваться, когда  молодой кобель намного лучше утешить сумеет.  И защитит и приласкается.»
При последних словах в комнату тихонько вошел  администратор Коля, фразу услышал, не поняв ее настоящего смысла, насторожился. Отчасти потому, что его жена время от времени  находила в нем самом явно кобелиные качества, отчасти потому, что Лидка ему давно и безнадежно нравилась и появление незнакомого соперника его огорчало. Но вида бывший майор и вечный гусар не подал, а приступил сразу к делу. Он  не сомневался в его успехе, поскольку знал, что Лида перед юбиляром чувствовала себя виноватой. Незадолго до того, она приняла приглашение Ивана Ивановича посетить его дачу  и отобрать для себя клубни особо редких махровых георгинов. Лида дачный кооператив отыскала сразу, а домик Ивана Ивановича - с большим трудом. Она долго ездила по улицам  общества и простодушно расспрашивала всех, как найти Ивана Ивановича, у которого  пчелы живут на чердаке. Через час ее розысков уже весь кооператив знал, где и у кого из дачников прячутся надоевшие всем кусачие пчелы, на которых уставом общества наложено строгое «табу». Последствия не замедлили ждать, подпольного пчеловода призвали к ответу, после чего от  тайного хобби тому пришлось отказаться, пчел продать, а на разгласившую тайну Лиду  даже обидеться. 
Лида давно подыскивала случай загладить вину перед сослуживцем, а потому, возникшую по недосмотру администратора, проблему поняла, оценила и включилась с пол-оборота: «Сачок же ты, Коленька. И где же ты теперь возьмешь и цветы и петрушку, да еще на ночь глядя! Есть все у меня на даче, только одна я туда не  поеду – далеко и поздно. Возьмешься сопровождать – тогда поехали, я не против».  В то время как, легкая на подъем, Лидка без лишних разговоров согласилась мчаться за сорок верст, то инертный Коленька вдруг заупирался. Гнать на своей машине после работы и по мокрой дороге, чтобы возвратиться  в гараж уже ночью, а потом добираться пешком до дома, ему не улыбалось. Если вместе поехать  на Лидкиной «пятерке», то свою машину  оставлять у конторы без охраны страшновато. И когда слабая попытка Коляна спровадить одну Лиду на дачу  сорвалась, он  сдался. Куда ему деваться, когда целый отдел только и ждет, чтобы обсмеять. Не любят у нас администраторов. Так они и поехали за пучком петрушки на двух машинах. Лидка  на красной «пятерке» впереди, Коля на УАЗике  следом.
Когда муж, желая сделать Лиде приятное и подарить к дню рождения машину, спросил, какую она хочет, то получил незамедлительный ответ: «Красную, под цвет помады». В автосалоне, среди многообразия  моделей под цвет ее любимой помады подошла  только яркокрасная  «пятерка» и никакие уговоры мужа обратить внимание  на вишневую «восьмерку», бордовую «семерку» и девятку «металлик» действия не возымели. Красная «пятерка» отправилась в гараж, а Лида  на курсы, которые закончила с отличием. На экзаменах по вождению Лида заставила  автоинспектора пристегнуться к креслу, пообещав  живым из машины не выпустить. А потом показала ему такой класс, что вспотевший экзаменатор  вынужден был  поставить «отлично». Вся  контора Гидромоста, дружно переживавшая за Лидку, облегченно вздохнула, хотя, честно признаться, другого результата никто и не ожидал. Потому, что по гороскопу она стрелец, иначе говоря – кентавр, человек сросшийся с лошадью.  Лида же крепко прикипела к своей машине, внутри которой лошадок семьдесят упаковано. А еще все  знали, что если Лидка за что берется, то результат будет блестящий.
 Так же у нее получилось и с фазендой. Это когда подруга по клубу зимнего плавания  окончательно убедила Лиду, что лучший  способ пожизненно сохранить  ее  высокую грудь и осиную талию – это сауна  на берегу водоема. Чтобы  нырять в него прямиком из парилки.
Ради собственной красоты на любые жертвы решиться можно. И Лида приняла твердое решение отыскать  свободный  садовый участок  на берегу,    с карасями в глубине и кувшинками на поверхности. И ведь сумела найти такой. У самого  берега Таловки,  за одну только  зиму, Лида возвела прекрасную трехсекционную баню, а участок засадила  цветами  и  смородиной. Это уж потом, когда Лида поняла, что работа на грядках  способствует сохранению фигуры еще больше,  там появились теплицы,  яблони  и  теплый дом с  печкой для зимнего времени и с верандой для лыж. Весной  Таловка наполнялась  выше берегов, сочилась сквозь неокрепший вал и на грядках  весело перекликались лягушки, а в затопленных канавах  пытались отнереститься караси. Но вода быстро уходила, обильно политая земля расцветала ирисами, а домик  утопал в черемухах и сирени. Среди этого великолепия Лида  и Джерри обычно проводили большую часть лета и начало осени.  Надо ли говорить, что и цветы и укропчик и петрушечка у Лиды всегда имелись самые свежие и пахучие. Но с началом  ненастной погоды на дачах становилось тоскливо, пустынно и Лида  с Джерри возвращались в городскую квартиру.
Садовое общество  встретило  Николая и Лиду  сонной тишиной  и чернотой  еще не совсем покрытых  листопадом улиц. Экономный председатель успел отключить на зиму электричество  и  редкие , оставшиеся на ночь, дачники залегли «на боковую».  Свет фар от двух машин  некоторых  из них встревожил, а некоторых даже и вспугнул. О  них мы еще узнаем.
У  голубых ворот своей фазенды Лида заглушила мотор, вынула ключ из замка зажигания и одела колечком на средний палец – она всегда так делала, чтобы не потерять. Ходить по участку пришлось при свете фары-искателя с Колиного УАЗика. Быстро нарезали  и укропчику , и базилика, и кинзы, и петрушечки. Не пожалела Лида для юбиляра ни хризантем, ни астр, ни гладиолусов. Она вообще  для сотрудников ничего не жалела. Такая она, не жадная. И вот, когда настала пора  возвращаться в город, вдруг выяснилось, что ключ зажигания с Лидкиного среднего пальца вместе с колечком  бесследно исчез и машину заводить нечем. Поиски на грядках ничего не дали. Обвинив в пропаже бестолкового Колю, который все это затеял,  сообразительная Лида отыскала в домике удлинитель и приспособила переноску от аккумулятора. Сантиметр за сантиметром все грядки и дорожки  были обследованы и прощупаны. Но и с помощью освещения  ключи отыскать не удалось. Ожидая продолжения Лидкиных нападок, Коля зачесал в затылке: вместо ожидаемой веселой прогулки возникала дилемма - или ночевать здесь до утра, с перспективой  не отыскать пропажу и утром и в результате опоздать на юбилей, или попробовать соединить провода зажигания «напрямую». Но как они соединяются на «Жигулях» Коля никогда не знал и не умел этого делать. О чем он неосторожно и заявил .
«Какой же ты тогда мужик!- возмутилась Лида. По ее опыту, фраза эта всегда действовала безотказно. Однажды она подкатила к шиномонтажке и потребовала установить от рождения барахлившее зажигание. Шиномонтажники от несвойственной работы попытались увильнуть под предлогом  узкой специализации, но были срезаны этой самой обескураживающей фразой. Тогда им, чтобы не уронить своего мужского достоинства, пришлось привлечь  знатоков из  числа других клиентов и даже провести телефонные консультации . В результате, и проблему разрешили  и мужскую  честь ко всеобщему удовольствию сохранили. Но на пустынной дачной улице консультантов не ожидалось.- Ничего, я везде найду  настоящего мужика, даже ночью. А ты сиди и смотри, раз сам не можешь».
По Лидкиным наблюдениям, настоящий мужик-технарь  обитал  на соседней улице. К его темной дачке  Лида и направилась. В потемках шуршали  в опавшей листве не угомонившиеся на зиму мыши, изредка  вдалеке вспыхивали зелеными угольками  глаза вышедшей на охоту кошки, а может и лисицы. В кустах шла тихая возня и невидимая жизнь. С ультрамаринового неба срывались искорки звезд и, не успев достигнуть отсыревших от росы крыш, гасли в пути. Честно говоря, бродить по пустынным улочкам в одиночку Лиде было жутко. Припомнилось, как в прошлом году из близкого леса на дачи пришла голодная рысь  и одного за другим задавила и разорвала в клочья  всех  прижившихся  на дачах котов. После чего рысь ушла обратно в лес. А может и не совсем ушла и еще таится в кустах аронии и крыжовника, которыми зарос участок  технаря-садовода.  По запаху дымка и другим неуловимым признакам было ясно, что хозяин  внутри домика и, скорей всего спит.  Лидка настойчиво и уверенно забарабанила по стеклу: «Ваня, открой, это я , Лида, пришла. Ты мне сейчас крайне нужен, просыпайся, Ваня.  Других мужиков на дачах уже нету, а свой, обвис как тряпка, и ни на что не годен!». Между тем, Ваня и не  думал откликаться, хотя и не спал.  Этим вечером он наконец  заманил к себе погреться  соседку с соседнего участка, они вдвоем слегка выпили, разогрелись и вот, перед самой кульминацией, нежданно вдруг  заявилась  Лидка, которая, собой, конечно,  намного приятнее, но и эту, что есть тоже не выгонишь. А потому Ваня  молчал, как партизан в засаде. Лидка еще постучалась, потопталась возле дома  и побрела обратно. Тогда Ванина соседка неожиданно оскорбилась, оделась и хлопнула за собой  дверью: «Оставайся, раз к тебе другие ходят». У Вани от огорчения душа упала и он, с горя, допил остатки  портвейна, закрылся и лег спать.
А Лида, спотыкаясь в темноте, вдруг вспомнила, что дома у нее  завалялся  комплект запасных ключей. И, если ключи суметь отыскать, то, с их помощью, машина  запустится. Значит  надо ехать за  запасным комплектом.
Тем временем, дачный сторож, встревожился  непонятными  шумами в кооперативе и, опираясь на двустволку, потихоньку доковылял до  знакомой ему Лидкиной автомашины, в которой вдруг обнаружил  бородатого мужика  бандитской наружности, ковыряющего  замок зажигания. Не сомневаясь, что застукал угонщика и, предвкушая за это премию в жидком виде, сторож уверенно взял злодея на мушку и, тоном не допускающим возражений, повелел  падать бородой в грязь. По его хриплому тембру и убийственному запаху перегара, какой бывает только у смотрителей кладбищ, бывалый афганец  сообразил, что если дурак из двустволки жахнет, то никакой  «укроп на гроб» уже не поможет. А потому распоряжение покорно выполнил и распластался на земле в ожидании, что Лида выручит. Вот такая петрушка  с гусаром вышла.
Долго ему  лежать не пришлось и когда  Лида  возникла из тьмы, то  на майора едва не наступила, а явлению сторожа  обрадовалась: «Ты, как раз, вовремя: покарауль  машину, пока мы с Колей за ключами съездим. Заодно и тебе привезем для сугреву». Сторож, конечно же, согласился, уточнив, что имеет слабость к «Бенатовской» и залег вместе с ружьем на заднем сидении жигуленка. Сторож спит, а служба идет.
Я не буду рассказывать, как  ворчал и ругался на обратной дороге администратор Коля , особенно когда вспомнил, что и зелень и цветы остались на сиденье в Лидкином жигуленке. А , значит, придется за ними возвращаться еще раз. Правда Лида давно на его ворчание научилась не реагировать. Зато, возле поста ГАИ на въезде в Город, Лидка велела затормозить и ошеломила  постового неординарным вопросом: «Где здесь можно водки купить?». Постовой от неожиданности даже растерялся и показал, как доехать. Совсем одичал народ: у гаишника водки спрашивать.
Как и предполагалось, сразу ключей Лида отыскать не смогла, потому, что сама их не прятала, а куда их засунул муж, только ему известно. С мужиками всегда так: не думают о своих женах, которым не до ключей, когда их в избытке. Значит, придется теперь звонить ему  в экспедицию. Но сначала чуткая и порядочная Лида решила  успокоить  жену  администратора Коли, которая, по ее предположению, отсутствием мужа обеспокоена и вся извелась в неведении. С Колиной женой Клавой Лида была знакома по работе, иногда даже перезванивалась с ней по домашним делам, поэтому  не задумываясь набрала знакомый телефонный  номер.
Надо заметить, что супруги Коля и Клава  по биологическому  типу были людьми совершенно противоположными. Коля  попадал под определение «сова» ,  и энергетическая  активность у него проявлялась с наступлением ночи. За то утром его нельзя  добудиться, а днем расшевелить. Клава же, наоборот, считала себя «жаворонком», просыпалась на заре и засыпала непробудным сном уже в девять вечера, привыкнув за долгие годы к вечерним задержкам муженька  на службе и в гараже. О том во сколько, откуда и в каком виде заявляется муженек она привыкла  не знать и не старалась догадываться. Достаточно того, что по утрам и выходным он всегда  оказывался под рукой и на месте. Это – святое. Телефонный звонок  разбудил ее в самом интересном эпизоде сна. С трудом разомкнув веки  и подняв голову, Клава нащупала трубку. На том конце провода послышался бодрый  Лидкин голос: «Клава, привет, ты своего муженька потеряла? Не волнуйся, он у меня, на диване рядом с Джерри утомленный лежит. Из-за петрушки. Мы были  на моей даче, там его сторож чуть не застрелил, а теперь он у меня дома. Вот слегка отдохнет, мы еще ходку сделаем и я его тебе к утру верну.  Да ты не волнуйся, мужик не карандаш – не испишется. Ну пока, мне еще  дальше звонить надо.».
Нам понятно, что Лидка торопилась, слов не выбирала и над скрытым смыслом их не задумывалась, но у Клавы почему-то после такого сообщения  сон  пропал, как не бывало. Обход квартиры подтвердил – Коля  и в самом деле отсутствовал. Ужин стоял нетронутым – значит еще и не появлялся. Тогда Клава выпила   пару таблеток пенталгина,  положила под руку скалку и приготовилась  встречать  загулявшего мужа.
Между тем,  Коля дремал  на Лидкином диване, а Лидка дозванивалась «дальше», то есть в Сургут, в контору  экспедиции, в которой работал ее муж Саша. По причине удаленности от городских коммуникаций и неразвитости проводной связи, на всю экспедицию имелся тогда один телефон в конторе, на всякий экстренный случай запаралеленный на квартиру начальника. С партиями и участками связь осуществлялась портативными радиостанциями. Лидка всего этого не знала и звонила наугад, по одному ей известному номеру, по простоте своей считая , что это и есть телефон мужа.
Ее  звонок среди ночи  разбудил начальника экспедиции. К ночным звонкам руководства треста тот давно уже привык и этому факту не удивился. Удивился он, услышав взволнованный Лидкин голос. С  Лидкиным мужем начальник работал уже лет  пятнадцать, семью эту знал хорошо и даже иногда бывал  на их семейных и прочих праздниках. Лиду он уважал, считал вполне самостоятельной женщиной и хозяйкой, не нуждающейся в постоянной опеке.   Поэтому, услышав от Лиды, что с ней случилась беда, в которой один только Саша помочь способен, он, сразу проникся серьезностью ситуации и, спросонья не вникая в подробности , тут же связался по рации с общежитием, в котором отдыхали  геодезисты-топографы. Зуммер рации разбудил сначала вахтера, а уж тот потом  поднял все общежитие, выясняя, в какой из комнат ночуют топографы и кто из них Саша, у которого жену зовут Лида. Когда же, настойчивый и исполнительный, вахтер сумел  найти и расшевелить нужного адресата, то  единственное, что он сумел  вразумительно сообщить проснувшемуся, это приказ начальника экспедиции немедленно прибыть к нему на квартиру для переговоров с  женой его Лидой, с которой случилась очень и очень большая беда.
Саша собрался стремительно, как это умеют делать солдаты и еще геологи: сапоги на босу ногу и бушлат поверх майки. Надо ли говорить, что Саша свою далекую жену нежно любил, а потому от известия о несчастье с ней переволновался чрезвычайно. В голову лезли всякие нехорошие предположения, вроде пожара, нападения бандитов или автокатастрофы. От общежития  геологов до  квартиры начальника  экспедиции по прямой через болотину считалось километра два, а может и больше – никто их не мерял. Транспорта ночью, конечно, никакого. Поэтому  предстоял кросс по пересеченной местности. Годы на Сашины плечи давили уже солидные, накануне случились трудные блуждания по болотам  с  теодолитом, отдохнуть он не успел, вдобавок в небесах над Приобьем крутились опасные для сердечников магнитные бури.  Поэтому, когда  Саша достиг квартиры начальника, то как кит тяжело дышал, а сердце его  стучало с глубокими перебоями, подобно движку на экспедиционной передвижной электростанции.
По «срочному»  соединили сразу  и  в трубке послышался нетерпеливый и капризный Лидин голос: « Саша! Ну что ты так долго! Я уж устала ждать. Куда ты задевал запасные ключи от машины? Одни проблемы от тебя. Я свои в зеленке потеряла , а в моей машине теперь хрыч  с ружьем, и  на диване  меня Коля дожидается. Так, что мне некогда, говори быстрее». «Под телевизором, в тумбочке запасные ключи.- сгоряча быстро сообразил Саша.- А кто такой хрыч? И что за Коля на моем диване  спит?» Но в трубке уже загудело: Лидка ее бросила, чтобы не тратить попусту времени на бесполезные и долгие объяснения. Вот приедет, тогда и разберется. А Саша еще пару раз постучал по рычагу, услышал телефонистку с междугородней : «Связь окончена», и схватился за сердце. По тому, как он при этом побледнел и закачался, начальник  определил, что пора срочно вызывать «Скорую». И здесь достала мужа любимая – даже болото не спасло.
Тем временем  Лидка и Коля уже мчались обратно в сторону дач, со всей скоростью на которую способен УАЗик, списанный из вооруженных сил. На посту ГАИ их снова остановил все тот же инспектор: «Ну что, водки купили?» «Спасибо за заботу» - ласково ответила Лидка. «А мне?»- попробовал присосаться инспектор. «Обопьешься – изжога будет, икать начнешь. Заику на службе держать не будут – сразу уволят. Еще и жена уйдет. Лучше тебе не пить, для собственной пользы»- посоветовала Лидка. И УАЗик  рванулся с места. Инспектор попробовал свистнуть им вслед, но свисток засорился подсолнечной шелухой и только засипел.
На дачах оказалось, что сторож давно уже выспался и ждет опохмелки: разложил на капоте Лидкиной машины огурчики-помидорчики и приготовил стакан. Лида такой фамильярности и неуважения к своей «пятерочке» не потерпела, вручила ему бутылку и повелела убираться вместе с закуской. Через пять минут  обе машины уже мчались по дороге к городу. На посту ГАИ их опять остановил все тот же обиженный инспектор, злорадно потребовал права у обоих и документы на «Жигули».А когда все оказалось на месте и «срослось», в последней надежде предложил и Коляну и Лиде  подуть в трубочки. Индикатор алкоголя не показал, чем окончательно расстроил инспектора: «Ладно, езжайте, пока. Еще встретимся.» «С удовольствием.- пообещала Лида.- Смотри, не пожалей потом».
К Лидиному дому машины подъехали, когда уже светало. «Коля, - предложила Лида,- забери у меня зелень. Я сегодня на машине  не поеду – вдруг на юбилее придется выпить». Коля согласился и  перегрузил из багажника  Жигулей в УАЗик  укроп и петрушку. А когда приподнял с переднего пассажирского  сиденья  пышный букет, то не удержался от ругательства:  под ним  ехидно блеснули  никелем  потерянные ключи. Нашлась пропажа – она и не терялась. Как их Лида положила на сидение рядом, так они и лежали под цветами, которые потом на них бросили в темноте и спешке.
И  для чего было ночью бить новенькую машину на ухабах дороги в Ручеек?

Глава одиннадцатая.  Дураки и дороги

Каждой весной  председателей садовых товариществ собирали в Союзе садоводов для инструктажа и накачки. Несмотря на скрытое сопротивление  городских и районных властей, садоводческие общества росли и множились. Множились у властей и проблемы с товариществами. По закону считалось, что всеми обществами руководит советская власть через свои исполкомы. Но численность сотрудников в исполкомах не позволяла справляться со всем объемом разнообразных вопросов возникающих в садоводствах. Это и весенние палы в полях вокруг товариществ, вывоз мусора из обществ, борьба с кражами имущества, противопожарные меры, электроснабжение, самовольный захват государственных земель, самовольная порубка близлежащих к садоводствам лесов, поток жалоб на  зарвавшихся председателей, снабжение посадочным материалом, выделение стройматериалов, торфа, песка и прочего.  С этим предстояло что-то делать.
Ослабить напряжение поручили Союзу садоводов, общественной организации созданной Исполкомом на бюджетные деньги с перспективой самоокупаемости за счет коллективных членских взносов садоводческих товариществ и индивидуальных взносов товарищей. Отныне все вопросы по выделению новых земель под садоводство и огородничество, прокладке к ним коммуникаций и транспортных связей стали решаться исключительно через СС – союз садоводов. Разумеется, только для тех, кто вступил в Союз и ежегодно подтверждает членство уплатой взносов. Но изначально с руководством Союзу не везло. По сложившейся номенклатурной практике, на пост Председателей Союза протаскивали престарелых пенсионеров из партийного аппарата, реальной жизни не понимавших и воспринимавших назначение как заслуженную синекуру пожизненно. Понятно, что деятельность СС развивалась «ни шатко, ни валко» и сводилась в основном к сбору членских взносов. Пока, после  похорон очередного Председателя СС, к руководству не приступил его заместитель – отставной прапорщик железнодорожных войск Пономаренко, родом с Кубани и к садоводству пристрастный с детства.
      Пономаренко оценил поток поступающих денежных средств из садовых товариществ, перспективы его увеличения и развил бурную деятельность. Первое, что он придумал и узаконил, это прогрессивную систему коллективных членских  взносов. Чем больше членов в товариществе, тем больше членский взнос. Но не ниже, чем уже установленный. Во вторых, добился помещения под собственный магазинчик Союза для торговли саженцами, семенами, удобрениями и инвентарем, с экспресс-лабораторией по определению кислотности почвы, степени ее зараженности и пригодности к возделыванию.  А для общения с покупателями, и повышению к СС доверия, включил в персонал магазина обаятельную сорокалетнюю агрономшу. Агроном-консультант пользовалась успехом, продажи росли и Пономаренко решил выводить ее на новый уровень: сумел договориться с местным телевидением об организации еженедельной передачи «Наш сад». Инициативу поддержали на высшем уровне  и каждую среду  четверть Города замирала у телеэкранов в ожидании информации о новых поступлениях посадочного материала в магазин СС, способах прививки черенков и борьбы с трипсом и яблоневой плодожоркой. И чтобы просто послушать  агронома увлекательные рассказы симпатичного агронома о преимуществах смешанных гранулированных удобрений  перед обычными нитратами.
Популярность СС и с ним самого Пономаренко росла, а вместе с этим вырос и поток жалоб от садоводов на разного рода неурядицы  и даже бытовые конфликты с соседями. Бумажный поток шел как непосредственно в СС, так и переправлялся для решения из органов местной власти, которая считала, что раз существует Союз садоводов, так пусть сам со всеми и разбирается.  Пришлось принимать в СС юрисконсульта, который помогал садоводам, разумеется,  платно, но часть напряжения снимал.
Однако  существовал  перечень проблем полномочиям Союза садоводов  неподвластный, требующий вмешательства и помощи органов власти, соответствующего обеспечения, в том числе финансирования. Главной головной болью на  тот период считалась доставка садоводов к их товариществам и обратно, организация автобусных маршрутов и подъездных путей для их движения. Задача непростая, требующая проработки и изучения общественного мнения. В основном с этой целью и собрал Пономаренко аккуратных плательщиков взносов на предсезонное  совещание. Планировалась встреча председателей товариществ с руководством Города в помещении Исполкома. Мотя такую возможность не упустил и подготовился: из неучтенных доходов авансом уплатил в Союз смешной годовой коллективный членский взнос «Ручейка». Потом ему все возместят садоводы.
На совещании, заместитель председателя Исполкома долго объяснял, что руководство нужды садоводов понимает, старается помогать, но денег на автодороги к обществам в этом году мало, потому, что намечаются мероприятия  по борьбе с грязью на основных улицах Города, которую тащат за собой автомобили при выезде с грунтовых покрытий прилегающих и боковых  улиц. Планируется боковые улочки заасфальтировать. А мощности единственного  асфальтового завода недостаточны, поэтому привести в порядок дороги  к садоводствам в этом году вряд ли получится.
Мотя не даром заканчивал дорожный техникум и потому заметил слабое место в выступлении городского начальника. Выступая в прениях, он обратил внимание зам.преда, что для борьбы с выносом грязи с боковых улиц не обязательно их все асфальтировать. Можно обойтись и щебеночным покрытием. И предложил в качестве эксперимента отсыпать щебенкой два километра дороги от Вьюгино, до Ручейка. И это станет одновременно вкладом в обеспечение чистоты Города, поскольку грязь автомашины тащат за собой не только с боковых улиц, но и с дачных грунтовок. Зам.преду  Мотино предложение понравилось, он его записал и пообещал включить в план работ на лето, одновременно с несколькими такими же не большими объемами. Нужно только подать заявку и обоснование потребности в строительстве через Союз садоводов.
После совещания Пономаренко Мотю поздравил: «Молодец. Попал в самую точку. Будем настаивать на щебенке. Считай, что твой Ручеек попал в план первым. Я посодействую и прослежу. Только не опоздай с заявкой». Говорить Мотя умел хорошо. А писать деловые письма, да еще и заявки с обоснованием, не мог совершенно. Поэтому подключил Профком и производственный отдел, которые со знанием дела оформили документ на пяти листах, с приложением съемки местности, которая в архиве Гидромоста оказалась в наличии. Получилось очень солидно. И заявку Ручейка после рассмотрения  приняли и утвердили к исполнению в августе. Пономаренко даже показал Моте распоряжение Исполкома с указанием сроков и ответственных. «Прокатило!»- обрадовался Мотя и тут же огорчился, что не имеет от этого никакой личной выгоды. Упущение следовало исправить не откладывая, пока не исчезли благоприятные обстоятельства .
В конце апреля Река опять широко разлилась и перетопила дорогу к «Ручейку», которая шла по самому берегу. Высокая вода простояла до середины мая, а когда с дороги схлынула, то ездить по ней все равно не получилось, потому, что Мотя закрыл на замок шлагбаум в ее начале и не открывал, пока полотно не просохло. Все это время садоводы Ручейка преодолевали броды в болотных сапогах, а рассаду и все прочее доставляли на собственном горбу и без того натруженном. Обижались на судьбу и природу, проклинали самих себя за то, что выбрали для земледелия «Ручеек», а не «Весну» или «Суходолье», в которых воды вообще не бывает.
Поэтому на собрание, которых до того никогда не бывало, собрались дружно. Пришел даже сам Быков. Мотя объяснил, что он Председатель, а потому имеет право вести Собрание. Первым вопросом он поставил утверждения в число членов товарищей, которые уже оплатили взносы и приступили к обработке земли. Зачитанный им список утвердили без обсуждения  персоналий единогласно. Все равно никто никого не знает. Потом Мотя предложил избрать состав Правления и тоже предложил свой список. За него опять дружно проголосовали, хотя в нем оказались сплошь Мотины приятели и родня. Ни одного толкового. Да и ладно, пусть числятся. Все равно все дела Быков с Мотей кулуарно решают. Потом Андрей предложил избрать и ревизионную комиссию, но его предложение новые Правленцы замяли: бухгалтера в Ручейке нет   и ревизовать нечего. Жили раньше без ревкомиссии и дальше без нее обойдемся. Нечего бюрократию разводить. Третьим вопросом значилось улучшение автодороги в Ручеек. Докладывал снова Мотя. Цветисто расписывал мытарства преодоленные садоводами Ручейка минувшей весной, объяснял, что помощи ни от кого ждать не приходится и надеяться можно исключительно на себя, свою смекалку, инициативу и личные связи. На наличие личных контактов и возможностей  обустроить дорогу для общего блага, Мотя намекал особенно. И, в заключение, предложил не жалеть денег, сброситься  коллективом и до осени отсыпать дорогу щебенкой. А он, Матвей Беспалов, примет  деньги по ведомости и все организует.
«Ты предлагаешь целевой взнос? – потребовала уточнения Зина Федорова. Она считалась женщиной грамотной, много читала и всюду совала нос.- Целевые взносы по уставу собираются исключительно на создание общего имущества товарищества. А автодорога расположена за территорией Ручейка, на городской земле и с какой стати нам в нее деньг вкладывать? Мы на эти цели всю жизнь налоги платим».
Зину поддержал Капитан. Он в принципе был против любой оплаты. И дорога ему совсем не нужна. Он прекрасно добирается на моторке. У кого собственные машины – тот пусть и платит.
Общество загалдело и разделилось: не малый взнос предложенный  Мотей    вызывал внутреннее сопротивление. Денег все жалели, но помалкивали. Ждали, что скажет Быков. Но он молчал.
 Зине ответил Мотя: « А я и не целевой взнос предлагаю, а просто скинуться на ремонт дороги в общих интересах. Затраты с годами окупятся за счет хорошего доступа. Машины ломать не будем, перестанем непогоды бояться. Такси и скорая к нам ездить не откажутся». «И все байкеры и рокеры из Вьюгино – тоже. От них и сейчас покоя нет. А потом и вовсе не будет.» - добавил Лев Иванович.  Но общее мнение складывалось в пользу Мотиной затеи.
 И тогда Андрей вспомнил про «Вечерний Курьер», который приобрел в киоске на автобусной остановке. На второй странице городской газеты постоянно печатались распоряжения городских властей. В купленном номере было и про автодороги, но Андрей не успел прочесть. Он сорвался с места сбегал за газетой и развернул. Так и есть, в ней опубликовано решение горисполкома по ощебенению второстепенных и садоводческих автодорог. Дорога на Ручеек значилась вторым номером в плане строительства и реконструкции на третий квартал. Что  Андрей и поспешил сообщить собранию. 
« Ты кого обмануть собрался? – взъелся на Мотю Быков.- Я бы все равно все узнал».  В ответ Мотя «включил дурака»: « Я же газет не читаю – они ко мне не ходят,  и хотел сделать лучше для всех. Старался. Искал способы». И даже раскраснелся, что с ним редко бывало. Но Быков ему не поверил: «Урвать ты собрался, под шумок. А Андрей тебе не позволил». В этом Мотя с Быковым мысленно согласился. Именно Андрей помешал Моте хорошо для себя урвать. Опять этот умник на пути оказался. Другой бы помолчал и за это получил долю. А этот ни себе, ни Моте.  И, что теперь делать с настырным?               

 Глава двенадцатая.    Жизнь на фазендах

Если тщательно разобраться, то садоводческие товарищества представляют собой рудимент советского государства, повторяющий его структуру, задачи и принципы управления. Провозглашенные различными актами демократические принципы их создания и  деятельности – свобода вступления и выхода членов, самоуправление и самоокупаемость, полновластие общего собрания, выборность и отчетность перед собранием членов Правления и его Председателя, независимость ревизионной комиссии и прочее, на деле оборачивались подконтрольностью профсоюзным органам, исполкомам Советов народных депутатов, Союзу садоводов, милиции, пожарникам, энергонадзору и прочим. В результате оказывалось, что Председатель Правления садоводческого товарищества   совсем не самостоятельная фигура представляющая интересы юридического лица, а передаточная деталь между садоводами и властью, которая сама за них все решает. И структура садоводческих обществ, и органы управления и само слово «товарищ» заимствованы из советской идеологии, со всеми пороками и недостатками ее системы. Впрочем, другого не могло и случиться, поскольку родила садоводческие товарищества советская власть, воспитывала их по своему образу и подобию и удерживала от несвойственных и лишних инициатив.  Из садоводческих товариществ вырос карикатурный слепок советской власти. Яблочко от яблони недалеко падает.
Потом, с переменой общественного строя, новые власти страны попробуют садоводство упорядочить, привести в соответствие с новыми реалиями, но далекие от земли, не смогут создать толковый «Закон о садоводстве» и оставят в нем множество пережитков советской власти.  Потом опомнятся, подготовят к нему изменения, и даже внесут поправки на утверждение Государственной Думой, но выяснится, что пока они проходили длинные бюрократические процедуры, опять устарели и не согласуются с законодательством о земле, приватизации и прочим законам, за которыми не угнаться. А потому решили не трогать «Закона о садоводстве и огородничестве №66 » до лучших времен, предоставив свободу катиться тому, что катится. Есть и поважнее дела.
А садоводы о всех этих тонкостях знать не знали и думать не думали. Если дали земельку – будь добр вскопать и засадить вовремя. Заботы о будущем урожае начинаются еще в феврале, когда засияет солнце и появятся первые сосульки на городских крышах. По выходным дням в «Ручеек» потянутся на личном транспорте и пешком нетерпеливые садоводы: обновить приманку в мышеловках, вытрясти попавшихся, отгрести от яблонь сугробы, чтобы стволы не подопрели и не получили солнечных ожогов и накидать побольше снега в теплицы. Чтобы весной земля в них была влажная и можно было высеивать редиску. А то из водопровода воды когда еще дождешься.
Тем, что поселились на  участках на постоянное жительство, конечно проще. Таких немного, но по дымам над печными трубами сосчитать можно. В холода печки в домиках топятся постоянно, иначе тонкие стены промерзнут и потом их не прогреть. Редко протапливает печку один председатель Мотя, который поселился в оформленном на сына Алешу доме, установил электрокотел для обогрева  и прекрасно в нем себя чувствует. Электричество у председателя дармовое за счет общества, вода из скважины, баня имеется. Вот для нее только и нужны дрова, да немного. Для машины у Моти навес, подключен подогреватель и за Быковым он никогда не опаздывает.   Ни за какие услуги платить не надо, сплошная выгода. А чтобы она была еще существенней, городскую квартиру Мотя сдал арендаторам.
По его примеру поступил и Октям. Но не по прихоти ради выгоды, а по нужде. Работал он раньше каменщиком, считался классным специалистом и хорошо зарабатывал. Иногда подхалтуривал на выпивку. Где-то его зацепил Мотя и подрядил сложить пристрой к домику сына. Октям с работой справился в срок, но Мотя рассчитываться никак не спешил, тянул, ссылался на отсутствие денег и предложил взять в уплату земельный участок. Октям присмотрелся, обнаружил на участке заросший фундамент, недалеко карасиное озеро и предложение принял. Работящий мужик возвел на фундаменте из кирпича домик, закопал металлический погреб, пробурил скважину и насадил яблонь. Не думал, что здесь поселиться придется, а то бы потолще в домике стены сложил. Но случилась беда.
Сманили его знакомые татары на браконьерскую ловлю нельмы. В Реке она кое-где сохранилась и поднималась для икромета перед самим ледоставом.  На заветное место втроем отправились под мотором на дюралевой лодочке типа «ерш».  Лодочка эта своей верткостью  коварством заслужила самую мрачную репутацию. Ежегодно с нее кто-то вываливался и тонул. И уж никак она размерами и вместимостью не предназначалась для трех рыбаков с мокрым неводом. Неизвестно, поймали ли они той ночью рыбу, но то что выпали в ледяную воду - совершенно точно. И не утонули во всей одежде абсолютно случайно и не замерзли на берегу только чудом, благодаря такому же браконьеру, проезжавшему на УАЗике. Впрочем, это уже тема другой книги. А для Октяма последствием ночного купания стал жесточайший остеохондроз, сделавший невозможной работу по профессии. Преданная жена вскоре покинула немощного мужа.  И он, по примеру Моти, сдал в наем городскую квартиру, а сам поселился в Ручейке. Копался в земле, ходил за грибами и удил рыбу для кошки, которая с ним жила и согревала душу.
Был еще Федор Иванович, который беспробудно пил и всем встречным рассказывал, что он двоюродный внук Павлика Морозова. Городскую квартиру он умудрился пропить, другого жилья, кроме домика на садовом участке не заимел и существовал на нем впроголодь. Просил у всех в займы, и не отдавал никогда, нанимался вскапывать чужие огороды, продавал цветы, собирал для отопления хворост, напивался в темноте за неуплату отрезанной от света избушки и никому особенно не докучал. Зимой он умер в одиночестве. Никто про него не вспомнил до лета, когда из домика повалили мухи. Вызванная милиция установила, что Федор Иванович угорел по пьянке. Такое часто с садоводами случается. Пожалеть о нем оказалось некому. Новый владелец участка сломал дом Федора Ивановича до основания и на его месте построил новый, большой и красивый.
А вот Миша и Маша поселились в Ручейке по собственной воле. Их сын женился, произвел наследника и не смог отыскать для семьи жилища. Родители посовещались, оставили сыну с невесткой свою однокомнатную квартиру, а сами переселились на фазенду, стараниями Михаила доведенную до вполне  пригодного к проживанию состояния.
Проживал постоянно еще Борис, русский переселенец из ставшей неспокойной Киргизии. Он сообразил, что на те скудные деньги, которые привез с собой, им с женой полноценного жилья себе не купить никогда, и от государства помощи ждать не следует. Нанимать – значит растратить на аренду последнее. А потому решил купить себе подходящий домик в «Ручейке», утеплить, оборудовать и жить с привычным комфортом, не отличимым от азиатского. Быков не стал придираться к прописке и принял переселенцев на работу в «Гидромост» с одной лишь временной регистрацией. Он вообще был директором решительным.
Про Звонова и Санина мы уже говорили.
Еще имеется  большая категория садоводов, которые, как Быков, убегают на фазенду от шума домочадцев  на все теплое время, с конца апреля и до октября.  Впрочем, домочадцы со своими чадами, не оставляют их в покое и там, наезжают по выходным, привозят и съедают продукты, вытаптывают грядки, срезают цветы, шумят, кричат, радуют стариков, выпивают и, наконец, нагрузившись плодами трудов родителей, дарят им счастье расставания до конца следующей недели.  Избежать очередного нашествия к соседям шумных родственников невозможно по определению, если самому не уехать на выходные в Город. Там в эти дни спокойнее. Многие так и делают.
И все равно: в наш беспокойный век садоводство – небольшая отдушина от всеобщей угнетающей психику суеты и способ немного продлить себе жизнь. И это, а не снятые урожаи, главное.
Но вот, наступает конец февраля, а, значит, и  время готовить рассаду.  Проблемы при этом возникают четыре: всхожие семена, земля для посева, лотки и окна под них.
Хорошо, если садовод опытный и семена у него собственные. А если понадеяться на «Сортсемовощ» и ему подобные магазинчики, можно и без урожая остаться. На прилавках у них всегда многоцветие пакетиков. В них – семена всевозможных сортов, на любой выбор. У кого своих, проверенных семян не имеется, покупают красочные пакетики, в надежде, что из содержимого вырастет похожее на картинку. Но позже выясняется, что ни количество, ни качество, ни срок годности посевного материала объявленному рекламой не соответствует. Хорошо, если из  купленного десятка семян прорастет хотя бы половина.  А то однажды Катерина накупила в магазине семян разнообразных цветов, посеяла их по всем правилам, но из десяти пакетиков выросло только два цветочка и очень хилых. Продавцам совсем не важно, что гарантия всхожести давно просрочена. У них другая задача.
А потому  подружки по садоводству  садятся за телефон: «Люба, ты помидоры посеяла? А перцы? А баклажаны? А когда собираешься? В воскресенье? Что ты, в воскресенье нельзя – господь не велит. Или в субботу или в понедельник. А что лунный календарь советует? Можно в воскресенье! Не верь ему – это от беса. Луне мусульмане поклоняются. И – что? У них все растет? Что-то я не видела. Да, Люба, у тебя собственные семена «Бычьего сердца» имеются? Ты не поделишься? А я тебе «Перемоги» дам или еще чего. У меня перец есть, «Змей Горыныч». Так я к тебе прибегу, жди». Затем бежит к Любе и болтает с ней до вечера. И отдых от домашних забот и деловое общение.
Земля для посева и успешного роста рассады деталь не менее значимая. Если ее просто заготовить впрок по осени со своей грядки, можно занести в рассадный лоток незаметных и вредоносных блох, тлей и гусениц, которые нежной рассаде развиваться не дадут и все соки из нее выпьют.  Поэтому, до посева необходимо прожарить землю в духовке, остудить, пролить снеготалой водичкой, протравить семена марганцовкой и приступать к посеву, стараясь не очень заглублять семечки. Потом следует накрыть лоток пленкой и поставить не к отопительной батарее, чтобы не перегреть посеянное, отчего зерна могут потерять всхожесть, а ближе к свету и  с нетерпением ожидать всходов. 
Телефонные консультации при этом ежедневно продолжаются: «Люба! У тебя перцы взошли? Как не взошли? Совсем не взошли? Странно, пора уже. У меня давно показались. А у нас семена одинаковые. А в какую землю ты сеяла ? Купила «Живую землю» в магазине «Для садоводов»!  Что ты наделала! Я в прошлом году ее покупала – и ни один росток не взошел.  Это и не земля вовсе, а смесь мелких опилок и торфа, с добавкой селитры. Так что и  не жди результата – пересевай в нормальную землю, а то без рассады останешься. Посылай ко мне Васю, я тебе своей земельки отсыплю».
Можно конечно с выращиванием собственной рассады совсем не возиться, а покупать в тепличном комбинате готовую. Там по весне на любой вкус. Правда цены кусаются и что в результате вырастет заранее  не угадать. И многие садоводы, которым лишних забот не хочется,  рассаду именно покупают. В теплицах она всегда крепкая и зеленая от обильных удобрений. Но, после высадки на гряду, от самодельной уже ничем не отличается.  Однако любительское садоводство и огородничество как раз один из способов отыскать себе дополнительное занятие и разнообразить унылый быт. По принципу: не было бабе заботы – завела себе дачку.   
Ну, наконец, снег повсеместно сходит и  наступает время задействовать на участках теплицы. Весной их повторно, после осенней вскопки перекапывают и покрывают полиэтиленовой пленкой – прогреваться. Согретый  двойной шубой, из стекла и пленки, грунт быстро созревает под редиску. Первый огородный овощ не заставляет ждать и зеленеет, не страшась ночных заморозков.
Муж  Веры Ивановны целыми днями в работе. Клеит мучным клейстером на старую телеграфную ленту семена морковки. Едва подсохнут с осени вскопанные грядки, Вера Ивановна уложит ленту в бороздки и присыплет сверху. Всходы корнеплода получаются замечательно ровные, как простроченные,   на одинаковом расстоянии и не требующие прореживания. Верой Ивановной восхищаются, а про ее мужа и не вспоминают.
В конце апреля ажиотаж достигает апогея. Расцветают крокусы и тюльпаны, завязали бутоны ландыши, но черемуха не расцвела, а значит следует ожидать возврата заморозков. Река опять грозит перетопить дорогу и отрезать Ручеек на целую декаду. Правда дорогу  успели отсыпать щебенкой, укатали и она вряд ли теперь раскиснет, но все-таки. Неплохо бы до разлива успеть высадить в защищенный грунт помидоры. При этом очень важно успеть это первой, раньше подруг и соседок.  А поскольку заморозки еще вероятны, внутри теплиц укрывают молодые посадки дополнительно агрилом и пленкой. Под ними рассада будет не расти, а прозябать до устойчиво теплой погоды.  А когда через полмесяца ее откроют для солнца и воздуха, окажется, что она чувствует себя ничем не лучше той, которую высадили только что. И не обгоняет ее в росте, а потом и в урожайности. Но каждый садовод по своему с ума сходит.
С майских праздников начинается массовое переселение на природу. Праздник Весны и Труда кажется специально придуман для того, чтобы горожанин успел потрудиться с лопатой и граблями и успеть что-нибудь посадить и посеять. Кажется совершенно несправедливым, что после Нового Года, когда заняться кроме выпивки, в общем-то нечем, от работы устроены целые каникулы, а весной, когда каждый день дорог, всего два-три дня, как календарь подгадает. А потому, садоводы стараются зря времени не терять и без устали копаются под свист скворцов и транзисторов. А вечером, перед тем как упасть в постель, успевают еще и выпить. Кому не противопоказано.
В июне отцветают яблони, расцветают пионы и появляются комары.
Вера Ивановна любит пионы, их у нее на участке множество. Ранними утрами она пионы срезает, комплектует в букеты и отвозит на рынок. После обеда она обычно возвращается без цветов, но с покупками. И правильно делает. На ее пенсию не разживешься. Потом у нее подойдут хризантемы, астры, цинии, а к сентябрю еще и гладиолусы. 
К успехам соседок по фазенде дачницы относятся ревниво, хотя в этом никогда не признаются. Главное – никогда не выглядеть хуже прочих знакомых и незнакомых. С этой целью предпринимаются вечерние прогулки вдоль улиц  просмотр достижений земледелия на чужих участках. Советского времени невысокие штакетники осмотру и общению не препятствуют. А вот современные сплошные заборы такой возможности не дают. Да и смотреть за ними обычно не на что – зеленый забор, автостоянка и мангал. Значит и общаться нет повода. Люди за ними скрываются закрытые, для общения недоступные, в Ручейке новые и случайные. Какие-нибудь северяне, которые появляются в Ручейке время от времени не чаще чем раз в году. И, можно бы о них не вспоминать вообще, если бы они не оставляли доверенность Моте, на право сохранять имущество и представлять их интересы в общем собрании.
А необходимость в общем собрании в Ручейке назревала.

 Глава тринадцатая.  Пена на зеленой волне.

Любой инженер-сметчик вам скажет, что капитальная перестройка любого дома  обходится намного дороже, чем новое строительство и чревата непредсказуемыми  последствиями, которые способны спонтанно множиться. Это если речь вести о жилом доме, а если этот дом вся страна? Тогда ее гражданам следует готовиться ко многим неожиданностям и неприятностям.  От идей либерального Президента СССР начинало встряхивать. Сначала объявила себя как альтернативная КПСС и оппозиционная ей ЛДПР. Потом зашумело зеленое движение, которое проводило скандальные акции, взяло на учет все помойки, и терроризировали анализами на нитраты азиатов с их арбузами на развалах.  Добрались и до садовых товариществ. И сумели добиться регулярного вывоза из них мусора и отходов. Успех окрылил энтузиастов и они  организовались в «Партию зеленых» с претензиями на приход к власти.  Руль ускользал из рук коммунистов,  они бодрились, делали вид, что угрозы не видят и пытались продолжать свое.
В середине лета на земснаряд  Гидронамыва, которым командовал Андрей, после профтехучилища с красным дипломом электромеханика прибыл по направлению Сережа Сидоров. Хотя в том году красный диплом ПТУ еще приравнивался к золотой медали средней школы и давал преимущество для зачисления в ВУЗ вне конкурса. Туда бы пареньку и дорога, если бы не безотцовщина, хроническое безденежье измученной двумя работами матери и неустроенность быта. Сергей мечтал об учебе, но утешал себя тем, что подзаработает деньжат, оденется, а потом уже будет поступать. Бесперспективность  «потом» своего вчерашнего практиканта Андрей понимал прекрасно и пытался перенастроить по двум причинам. Первая – если принять молодого электромеханика, то надо отправлять на пенсию заслуженного и опытного Михалыча, с которым  отлично сработались. И не факт, что через полгода молодого не загребут в армию. Вторая, более важная,- ему действительно понравился способный паренек.
«Потом – это значит никогда,- убеждал Сергея Андрей – если не поступишь в ВУЗ – призовут в Армию. Упустишь свой шанс – не догонишь, или льготы отменят, или сам обленишься, отвыкнешь учиться или вдруг женишься. И пропадут зазря твой красный диплом и все старания. Пока не поздно, пиши заявление в Уральский Политехнический. Остальное - беру на себя.  Как никто, понимал Андрей, что если  он, его вчерашний учитель и наставник сироте на распутье дорогу не укажет, да не поддержит, то и никто ему не поможет. И убедил таки парнишку и взялся ему помогать на свой страх и риск.
Председатель совета трудового коллектива Минин, записной демократ, популист и оратор, на предложение Андрея готовить инженерные кадры из своей рабочей среды, откликнулся доброжелательно: «Знаю я этого парня по практике, способный и уважительный юноша. Один из всей группы с четвертым разрядом пришел. Согласен, пусть учится за счет предприятия, мы не обеднеем». С такой поддержкой можно было идти к директору Быкову.
Семен Семенович в связи с новой модой готовился к переизбранию на должность директора и с Советом трудового коллектива вступать в разногласия по мелочам остерегался. По этой причине, а может вследствие накопленной с годами мудрости, он согласися с доводами Минина, что такой дисциплинированный и авторитетный выпускник подшефного ПТУ достоин стать производственным стипендиатом и подписал форменное направление в институт первым. Утвержденная правительством форма направления предусматривала еще две подписи: председателя комитета профсоюза и секретаря парткома. Если и они подпишут – стипендиату в ВУЗ прямая дорога. Не согласятся – директор ничего не поделает.
Однако, когда директор подписал – председатель профкома возражать не будет. К тому же председатель старосту группы электромехаников Сидорова прекрасно знал.  Благодаря ему и другим практикантам, прошедшей зимой  «Гидромостдорстрой»  выиграл зимнюю спартакиаду. И вообще, Овчинников слыл человеком доброжелательным, а потому в направлении после директора без опасения расписался и поставил печать профкома.
А вот с секретарем партийной организации получилась заминка. Увидев, что ему предлагают подписать направление в последнюю очередь, Стремянников пришел в раздражение: «Я вижу вы наперед меня уже все решили, но поторопились. У нас Партия руководящая и направляющая, а не профсоюзы. Не нужны нам новые инженеры – своих сокращать пора.  Не подпишу, и все. Точка». Не любил техник Стремянников в окружении слишком грамотных. Его, бывшего начальника производства, задвинули на партийную работу, чтобы освободить место более компетентному инженеру.
Актуальным лозунгом Партии на текущий момент было «Ускорение». А, значит, первоочередная  задача коллективу: работать, работать и работать. А учиться можно в процессе и без отрыва, потом и не обязательно. Сумел ПТУ закончить – и достаточно. Еще и стипендию ему подавай. Так Стремянников про себя рассуждал, а вслух сообщил, что единолично решить этот вопрос не вправе, необходимо согласие Бюро, которое в этом месяце уже отзаседало, а следующее заседание состоится через месяц.  Собираться же по всякому ничтожному случаю он не видит необходимости. И развел руками в подтверждение. Переубедить строптивца парторга нечего было и думать. Доброе дело заходило в тупик и время представления документов в ВУЗ истекало.
«Родится же такое,- озлился на него Андрей.- Из-за закорючки ничтожества у мальчишки судьба не сложится. Значит, обойдемся без партбюрократии». И расписался в направлении своей подписью. Благо, что печать парткома в форме не предусмотрена. Да и нет такой. А Сидорову наказал помалкивать и ехать сдавать документы. Сидоров уехал и все про него позабыли, кроме бухгалтерии. Вспомнили, когда студент второкурсник вернулся на летнюю практику и попал на глаза Стремянникову. Тот взбеленился и заорал: « Как вы смогли в обход парткома! Это подлог – за подделку моей подписи лесоповал полагается…».  На этот раз Партбюро собрали экстренно.
Андрея на партбюро вызывали по рации и дополнительно – письменно. Председатель СТК Минин одобрительно похлопал Андрея по плечу: « Что – коммунисты тебе дело шьют?  Не получится – прошло их времечко. Да и не по зубам ты им теперь – не зря мы тебя кандидатом в депутаты Горсовета выдвинули. Так, что не гнись, если что, мы СТК в одночасье соберем, тогда посмотрим на чьей стороне правда. Однопартийность  в стране закончилась».
Андрея попросили пройти в «красный уголок». За длинным столом президиума собралось оторванное от обеденного перерыва Бюро, особняком от него директор распечатывает валидол, ближе к двери комсорг Сашка.  Андрею присесть даже не предложили.
Стремянников докладывал долго и нудно об остроте политического момента, двадцатой партконференции и воситательной роли компартии. И закончил тем, что к руководству даже небольшим коллективом нельзя допускать человека, способного пойти на обман и подделку подписи самого секретаря парткома, с целью направить своего протеже на учебу за счет трудового коллектива. А потому он предлагает Андрею выразить недоверие и уволить за разовое нарушение трудовой дисциплины. А Сидорова из института отозвать.
Заслушали директора, который от обвинения в протекционизме отмежевался, сославшись, что направление ему подсунул председатель СТК, а он, соглашаясь с мнением трудового коллектива, подписал его первым, как это предусмотрено официальной формой. А о том, что партком своего согласия не давал, слышит впервые.  Лукавил Семен Семенович, в мышиную возню не хотел ввязываться накануне больших событий.
Вторым оправдывался Овчинников. Этот чувствовал себя независимо, поскольку не видел причин, препятствующих талантливому парню и отличному общественнику пройти обучение за счет треста, чтобы потом вернуться в родной коллектив инженером. А потому он, по согласию профкома ( протокол имеется) подписал протокол в порядке очередности, которая, впрочем,  не регламентирована. И, помахав протоколом перед глазами членов бюро, попытался уйти, но его попросили остаться. В последовавших нелицеприятных прениях, по молодости отличился комсорг Сашка Шульгин, который прямо заявил, что криминал не доказан, пока не будет доказана подделка подписи на направлении.
Вот тут и выяснилось, что в наличии такового документа не имеется, а есть только информация секретаря парткома. Поэтому затребовали объяснение самого обвиняемого по персональному делу. Андрей никакой аудитории не боялся, но по лицам и реакции собравшихся партийцев, понял, что у них круговая порука и им ложный авторитет их партии важнее судьбы молодого человека и его наставника. Эти долго разбираться не будут – все уже решено заранее. И, от отчаяния, решил обороняться их же излюбленным методом – демагогией. Осмелился напомнить о партийной ответственности за повышение эффективности производства, которое напрямую зависит от качества подготовки кадров, о том, что в тресте не все руководящие должности замещены инженерами. Об отсутствии автоматической системы управления производством, что делает проблематичной не только ускорение, но и перестройку в тресте. Он хотел еще рассказать и о достоинствах самого Сидорова, но не успел, потому, что партийцы, конкретно задетые этим выпадом, его грубо прервали и потребовали объяснить факт подделки подписи секретаря парткома на направлении в институт. «А я ничего и не подделывал.- продолжал дерзить Андрей.- я подписал его собственной фамилией. И имею на это полное право, оспорить которое вы не сможете».
Последовала всеобщая растерянность и такая могильная тишина, в которой стало слышно, как в животе завгара Овчарова урчат проглоченные в сухомятку бутерброды с салом. Замешательству положил конец неугомонный  Стремянников, потребовавший от Андрея не нести явный бред. «А я никакого бреда и не несу. – отпарировал Андрей.- В официальном бланке, в самом низу значится: подпись – секретарь парткома. Но не сказано, какого парткома, какой партии. Следовательно, любой из наличия. Я в своей партии секретарь и имею право подписи. Где же вы увидели нарушение?».
«И какой же это партии ты у нас секретарь?»- как бы проснулся все время молчавший директор.
«Самой сегодня популярной – партии зеленых. Надеюсь, слышали?» - невозмутимо пояснил Андрей.
« В нашем тресте что – имеется такая партия? И кто же ее члены? Почему не знаю?» - от чего то заволновался Быков.
«Секретарь бюро я, а его члены Федор Сазонов и Серега Козлов. Мы все садоводы, рыболовы и за охрану природы. Активистов и желающих вступить тоже достаточно – почти весь Ручеек. Процесс, как говорит Генсек, пошел. Осталось его углубить».
Присутствующие загалдели, мнения разделились. Одни предлагали бюро закрыть, другие настаивали на плюрализме, третьи потребовали уточнения: а есть ли такая партия? В результате потребовали вызова на бюро Сазонова и Козлова, для справки. На это директор возразил, что Сазонова приглашать бесполезно, потому, что после замены сифона в здравпункте, он нагло выпил флакон спиртового раствора зеленки и его увезли на грузовом мотоцикле домой, очень даже зеленого. И подтверждения не требуется. А вот художника Козлова позвать можно.
Сходить за ним вызвался завгар Овчаров. На это у него имелся явный повод и скрытая причина.  Художник числился за гаражом и имел при нем мастерскую. Прежде Козлов работал водителем, но вследствие своего непереносимо скандального характера, по пустякам умудрился насмерть разругаться с автоинспекцией и лишиться прав.  Наказание окончательно подкосило тонкую нервную систему художника, в своем несчастии винившего не только ГАИ, но и всю политическую систему, с которой он начал активно бороться, участвуя во всех, без исключения, акциях протеста. Ожидать от такого можно чего угодно. Поэтому повод для отлучки завгара нашел понимание. Причин же сбежать у Николая имелось несколько. Главная: невыносимо хотелось в туалет. Другая, чуть менее острая, - поставить на место зарвавшегося бонапартенка  Стремянникова, замучившего завгара постоянными требованиями автомобиля для вывоза стройматериалов на фазенду и урожая оттуда. Хотелось осадить партбосса, чтобы не думал, что он в тресте главная власть и авторитет. Многоопытный завгар пережил многих начальников, умел лавировать и извращать любые факты для своего удобства.
Козлова он застал за очередной халтурой – тот в свой обеденный перерыв  писал транспарант с призывом к «зеленым»: «Освободим «Ручек» от мусора!».  Неожиданное явление начальника ввело халтурщика в состояние закипающей агрессии. А тот еще и усугубил: « Правильно говорит Стремянников, что ты, Серега, халтурщик, оппортунист и место твое за воротами. Иди, партбюро тебя вызывает, отчитываться за связи с зелеными, сколько тебе они платят и в какой валюте». «Ничего я не получал,- взорвался художник,- А если что и делаю, то в личное время и бесплатно, для своей партии. У вас своя партия – у нас своя. Вот «зеленые» победят на выборах – тогда зачешетесь». « Так тогда и скажи, что ты член партбюро «зеленых».- посоветовал завгар. - Андрюха уже сознался – и ничего. А с тебя и вовсе взятки гладки». «Так и скажу» - не испугался Козлов. И побежал в контору, на ходу распаляясь.
На Бюро он влетел как бойцовый петух и, не ожидая для себя ничего доброго, накинулся первым: « Значит, заседаете! Заняться вам больше нечем! Вас здесь десяток собрался, возьмите по лопате, да вскопайте газон, потом травкой засеем. А зачем мою березку спилили? Я это деревце из леса принес,   посадил, поливал-отращивал. А вы ее спилили, чтобы Доску показателей расширить. Березка живая была, а ваши лозунги мертвые. Ну, погодите, ЛДПР и зеленые власть возьмут, дадут вам всем по лопате. Припомним, как вы по себе саженцы слив и груш расхватали, как на служебном транспорте в рабочее время на дачу бабенок возите. Мне из гаража все видно. Что ты Стремянников потупился ? Дом в Ручейке отстроил – продал, а сейчас в Весне другой себе строишь, а для жены - в Лесной сказке? Я ведь молчать не буду, на то и гласность. Если понадобится – напишу кому следует».
На том бюро и закончилось. Директор всех отпустил и попросил задержаться  своих   заместителей и парторга с профоргом. «Плохие дела, товарищи.   По всей стране коммерциализация. Главк ликвидируют и наш трест тоже. Принято решение нас разукрупнить и разделить на  самостоятельные хозрасчетные предприятия: Гидронамыв, Мостострой, Дорстрой  и   ЖКУ. Последнему достанется поселок, котельная и все прочее, с перспективой передачи Городу. Вот о чем думать надо, а не мышиную возню устраивать».
Когда все разошлись, Овчинников подошел к директору: «Вы не сказали, с Ручейком, что теперь будет. В каждом предприятии создадут профкомы, они начнут власть делить». « Пока я жив, ничего не будет. Останется по-старому. А делить в Ручейке больше нечего – все уже поделено». – постарался успокоить директор, хотя сам в сказанном сомневался.
Овчинников  засомневался тоже и подумал : «Вот именно, пока жив и в своем кресле. А если - что? Кто тогда одернет Беспалова? ».

Глава четырнадцатая:  Плоды Перестройки

Умер Быков внезапно, на рабочем месте начальника ЖКУ. Его, заслуженного строителя и коммуниста с огромным стажем при ликвидации треста просто кинули. Молодые руководители Гидронамыва, Мостостроя и Дорстроя не захотели подвинуться и уступить свое место для бывшего начальника, к тому же подрастерявшему былую энергию. Ладно еще, что доверили ЖКУ, а то ведь могли не предложить и этого. Никому не нужный жилищно-коммунальный участок, не был запущен и внешне выглядел сносно. Но котельная, трансформаторная подстанция, проезды и жилые дома требовали постоянных вложений, которые коммунальными платежами не покрывались. А отделившиеся подразделения дотировать содержание жиль своих же работников не собирались. Выплывай как знаешь. Быков пытался выплыть, ругался, жаловался, просил, ссорился, нервничал больше меры и умер с телефонной трубкой в руке.
Похоронили Быкова с почестями. Мотя даже всплакнул на могилке, себя жалеючи. И правильно. Когда дела после Быкова принял его бывший заместитель Стремянников, тоже сброшенный «на хозяйство» за ненадобностью, первое что он сделал – отказался от персональной машины и уволил шофера Беспалова даже не по сокращению, а в связи с выходом на пенсию. Во вторых, объяснил Моте, что прежний коллективный договор в новых условиях больше не действует, профкома не существует, а потому содержать сторожей «Ручейка», обеспечивать товарищество топливом и бесплатной электроэнергией ЖКУ больше не будет. Живите на членские взносы. Мотя к такому повороту давно приготовился и возражать не стал. 
На фидере от трансформаторной подстанции к товариществу «Ручеек» Мотя с энергетиком ЖКУ установили двухтарифный счетчик энергии, сняли первичные показания, чтобы Мотя мог ежемесячно оплачивать за расход электричества в Ручейке наличными прямо в кассу ЖКУ. Мотя этой тратой не тяготился и платил с удовольствием. Потому, что получал за это хороший «навар», за счет разницы между ночным и дневным тарифами. У садоводов в их домиках стояли исключительно однотарифные счетчики и ночное потребление  телевизорами, холодильниками и фонарями фиксировали по дневному тарифу. А счетчик на подстанции наматывал за это время сумму в два раза меньшую.  Ее Мотя и оплачивал, оставляя себе разницу. А кто будет против?  К концу декабря в Ручейке всегда находились задолжники по оплате за электроэнергию. Мотя гасил их задолженность перед ЖКУ из личных резервных средств по действующим на конец года тарифам. С января тариф ежегодно увеличивался и Мотя собирал задолженность уже по новым ценам. Разница утекала себе. Кто скажет, что отключение за неуплату лучше? Ежемесячную зарплату председателя, электрика, сторожей и кассира, дрова и электричество для сторожа  Мотя оформил решением Правления и включил в сумму  годового членского взноса. Получилось для садоводов терпимо, а для Моти просто прекрасно. За председателя, электрика и кассира получал он лично, а за сторожа, ему полагающиеся дрова и электричество – Мотина жена Клава.  И чего ей не сторожить если воровство прекратилось из-за того, что на участках постоянно живут. Закрыть на ночь ворота – не велика работа.
На нее же Мотя оформил и ту половину участка Быкова, на которой осталась  бесхозяйная пасека. Сделал, не долго думая. На генеральном плане Ручейка провел тушью линию поперек участка Быкова и присвоил порядковый номер. Вместо одного участка в восемь соток на плане обозначились два по четыре. Как будто так всегда и было.  И задним числом оформил вновь образованный участок на свою Клаву. Когда, по истечении шести месяцев, законные наследники Быкова посетили отцовский участок, то обнаружили поперек него глухой забор из горбыля, а за ним среди ульев Мотю. Мотя наследникам как бы даже обрадовался: «Вы, наверное, взносы приехали заплатить? А то Семен Семенович не платил их с самого основания. Большущая сумма накопилась. Правление предлагает в погашение долга его имущество распродать. Ульи я у него давно купил, другая половина мои. У меня квитанция из магазина «Пчеловод» имеется.  А что участок как бы уменьшился – то это обман зрения. У всех четыре сотки и у него столько же. С какой стати ему больше нарежут – не положено. Пока Быков хозяйничал, я здесь свой забор не ставил - не приходилось опасаться директора. А кто после него теперь завладеет участком – богу ведомо. Пришлось вот отгородиться, понести затраты».
Наследники имущества Быкова доказать своих прав не смогли, поскольку  все документы, что он в домике сохранял, Мотя давно нашел и уничтожил.  Он знал, где прячутся ключи, и зашел за ними свободно. Отплатил своему благодетелю. Поэтому спорить с Председателем они зря не стали, оплатили долги и вступили в права наследования  усеченным участком.
А Мотя вдруг зажил богато, купил Жигули, чтобы ездить в деревню за выпивкой и, накатив, стал выступать по Ручейку гоголем: Все здесь теперь мое. И столбы, и трубы, и сторожка.  Трест их списал при ликвидации и все Ручейку досталось. А в Ручейке я теперь главный и никого надо мной больше нет – ни директора, ни профкома, ни исполкома. Некому кланяться: как я скажу, так и будет.
На счет исполкома Мотя не ошибался. Потеряли товарищество «Ручеек» в органах власти. При рождении «Ручейка», землеотвод ему оформили в пригородном районе, там же зарегистрировали Устав и числили у себя, без всяких для Ручейка последствий. Потому, что Государственный Акт на землепользование был выдан на «бессрочное, безвозмездное пользование для коллективного садоводства». Правда Гидромостдорстрою, которого больше нет. А садоводческое товарищество сохраняется, но никто об этом не думает. Потому, что совсем недавно расширили и утвердили новые границы   Города, которые прошли по речке Таловка так, что СТ «Ручеек» плавно оказалось в городской черте, но регистрацию в городе не прошло. Да никто от Моти того и не требовал, кроме Андрея, который опять в газете вычитал, что вновь принятый Государственной Думой Закон о садоводстве и огородничестве установил срок, в течение которого перерегистрация всех садоводческих и дачных обществ обязательна.
Однако Мотя от Андрея с раздраженим отмахивался: «Не выдумывай. В газетах много чего пишут, а ничему верить нельзя. Писали, что на ваучер можно купить «Волгу», а оказалось вранье и обман.  И этот закон исключительно для обмана, чтобы за регистрацию деньги собрать и нас налогами обложить. А у нас что – деньги лишние? Не то, что денег – даже бухгалтера нет. Спешить не будем, может и обойдется».
Мотя в эти дни пребывал в расстроенных чувствах: с расширением города, отошла на несколько километров граница районного милицейского участка, подконтрольного сыну. Потерялось покровительство и надежная милицейская крыша. И сам участок перекроили, а сына из участковых перевели во временный резерв и  задействовали в ППС. Алеша на новой службе совершенно выматывался и навещать отца в «Ручейке» перестал. Прекращение к себе визитов  милицейской машины, Мотя воспринимал как удар по своему престижу и значимости. И проклинал новую власть, от которой нет никакой жизни. А еще надеялся  власть обмануть и от контроля с ее стороны затаиться, хотя бы на пяток лет, пока все устаканится.
И это ему  удалось почти что сполна. Протянул бы и дольше, но угроза пришла с неожиданной стороны:  от энергонадзора.  Заявился, однажды, на подстанцию ЖКУ  инспектор энергосбыта  для сверки приборов учета.  Обнаружил там дополнительный счетчик и от него линию электропередачи в «Ручеек».  И  составил акт о перепродаже электроэнергии от ЖКУ садоводам. Что законодательством об энергетике строжайше запрещается. Напрасно Стремянников доказывал, что ЖКУ на этом акте доброй воли никакой маржи не имеет. Зря Мотя ублажал инженера медком. Неподкупный инспектор угрожал садоводам штрафом и отключением. Тогда Мотя предложил энергосбыту заключить с Ручейком договор напрямую, как это по закону положено. Энергосбыт пошел садоводам навстречу и выдал проект договора на энергоснабжение, в котором имелся неисполнимый для Ручейка пункт – взаиморасчеты безналичным путем через счет в банке. Мотя сунулся в банк, но там советский Устав общества с его Профкомом и Исполкомом не приняли и потребовали документы о перерегистрации товарищества и присвоении ему ИНН – идентификационного налогового номера. О существовании которого Мотя и не подозревал. Словом, загнали в угол. Если отключат электричество – товариществу конец. Без света кое-как  обойтись еще можно, но весной, когда  разлившаяся вода сочится внутрь сквозь вал, без откачки насосами не обойтись.  С трудом удалось выпросить у энергосбыта отсрочку отключения.
И Мотя срочно занялся перерегистрацией товарищества. Говорил же ему Андрей  делать все во время. Так нет - обойдемся. Вот и обошлись. Но помогать Моте, а значит и самому себе, в этом деле не отказался.  Володя Романов, знакомый адвокат и приятель, не отказал, раздобыл и подкорректировал применительно к условиям Ручейка, современный Устав, который оставалось только утвердить собранием. Пришлось Андрею с Романовым выпить – как без этого.
Мотя Устав даже читать не стал, принял как должное и вывесил на сторожке и воротах объявление об экстренном общем собрании садоводов с повесткой дня:
• О дальнейшем существовании товарищества,
• О перерегистрации товарищества,
• О сборе целевого взноса  на перерегистрацию,
• О избрании уполномоченного по перерегистрации.
• О перерасходе электроэнергии.
Последний пункт Мотя добавил в надежде еще денежек подсобрать.

Глава четырнадцатая.  Из угла – в угол

 
Чтобы собрать полномочное собрание в товариществе, надо очень постараться. Терять драгоценное время на пустопорожние по мнению большинства разговоры не хочется. А еще потому, что за годы советской власти в народе укоренилось мнение, будто за него все должен решать какой-то вышестоящий начальник, неизвестно кем поставленный, но на все уполномоченный.  И все-равно вверху все давно уже решено, придумано и изменить невозможно. А значит, не надо и пытаться во что-то вникать, зря нервничать и волноваться. Легче откупиться. Моя хата с края. Так и катились бездумно по накатанной дорожке. И вдруг новости – откуда-то свалилась на наши головы демократия. Ситуация переменилась, а инертность и духовная лень, воспитанные у населения годами, так и остались. 
В другом случае можно бы и обойтись половиной членов, но нынче вопрос стоял принципиальный: поголовный сбор денег на перерегистрацию Устава и погашение задолженности за электроэнергию, которая могла возникнуть и стать причиной отключения всего Ручейка. Поэтому Мотя придумал такое устрашающее объявление, не раз обежал все участки и сумел запугать всех предстоящей ликвидацией товарищества. Разговоров и толков по этому поводу состоялось множество. Сходились в одном: платить придется неизбежно. А потому, по данным регистрации, в назначенное время к сторожке явились почти что все, но не сто процентов.
Мотя выступал первым. Донес до присутствующих информацию, о том, что по новому Закону о садоводстве и огородничестве все садоводческие товарищества – СТ подлежат перерегистрации в СНТ – садоводческие некоммерческие товарищества в государственной налоговой службе, а Уставы их подлежат пересмотру и приведению в соответствие с действующим законодательством.  Соврал, что Правление подготовительную работу проделало, юристами разработан новый Устав,  который предлагается к утверждению общим собранием. Читать его долго, но желающие могут прямо сейчас ознакомиться, если не доверяют Правлению и Андрею, которого Мотя представил как разработчика. Андрей действительно много вечеров потратил на то, чтобы новый Устав был удобным и справедливым. А потому возражать против авторства не  подумал.
 Затем Мотя предупредил всех собравшихся, что отказ или срыв перерегистрации влечет за собой прекращение подачи воды, электричества и прочие последствия, вплоть до сноса строений. Так, что решайте, чего хотите больше: перерегистрации или сноса. Пожалеете малых денег – всего лишитесь.
Как водится в таких случаях, собрание зашумело на разные и даже не очень трезвые по случаю субботы голоса. Зина Федорова даже взяла Устав для прочтения, но, оказалось, что без очков одолеть мелкий шрифт быстро не сможет, а собрание не хочет ждать. Вечно пьяные Стас и Костя предложили: все быстрее сворачивать и принимать Устав не глядя, на том основании, что Правление не глупее прочих и знает, что делать. Однако их не послушали и Устав до конца прочли, после чего  утвердили единогласно поднятием рук.
Уполномоченным на регистрацию нового Устава избрали действующего председателя  Матвея Беспалова. Тоже единогласно.
Установили, что для компенсации расходов на юристов, госпошлину, канцелярские расходы и прочее с каждого участка должен быть уплачен достаточный и весомый целевой взнос.  Разумеется, кроме самого Моти и его родственников, которых он от платежа благоразумно освободил, за счет остальных и прочих. Но в платежную приходную ведомость вписал себя и их первыми. Почему бы и нет? Ведомость не квитанция, она запросто потеряться может и не доказать тогда с кого и сколько получено. Однако на членов общества фамилия председателя во главе ведомости нужное впечатление произвела и они выстроились в очередь на внесение целевого взноса.
По последнему вопросу  Мотя сообщил, что в прошедшую зиму и весну, электричество садоводы воровали нещадно, отапливались калориферами и не выключали свет даже днем. А потому, если не собрать на погашение перерасхода  шестьдесят тысяч, то электричество отключат навсегда. И предложил разбросить эту сумму на все участки без исключения, даже на те, куда оно не  дошло. На том основании, что освещались ночные улицы, сторожка и помещение Правления.  С ним покорно согласились. Но опять выступила Зина Федорова, сказала, что Правление бездельничает и вместо того, чтобы выявлять и отключать неплательщиков и расхитителей, пытается взыскать задолженность с честных членов. И предложила создать ревизионную комиссию, которая должна во всем разобраться.
Мотя такого оборота никак не ждал. Ревизионная комиссия ему была совсем ни к чему. И он постарался свернуть вопрос: «Выборы комиссии дело долгое, а время позднее. Давайте изберем ее после регистрации Устава. Лучше не ошибемся». Его поддержали большинством голосов и разошлись по своим делам не очень довольные.
 Довольных решениями собрания в садоводческих обществах всегда мало.
 А Мотя отер со лба пот, собрал бумажки и стал готовиться к походу в  государственный регистрирующий орган.
В коридорах государственной налоговой службы было тесно от посетителей, сумрачно и душно от низких потолков. Посетители сновали между рядами глухих дверей в кабинеты, бестолково совались с  вопросами, мешали друг другу и, определившись с нужной им дверью, выстраивались в длинную очередь. Таких как Мотя председателей, впереди него оказалось безнадежно много. Нарисовалась перспектива задержаться на «после обеда».
Женщина впереди Моти жаловалась: « Четвертый раз прихожу. И все время отказ и возврат документов. То одно обнаружат, то другое, то третье. Нет, чтобы на все ошибки  с первого раза обратить внимание, так нет же – найдут одно – и возвращают на доработку. Мы исправим, доработаем, снова госпошлину перечислим, а они другую на том же листе ошибку находят и – снова возврат. Опять все с начала – госпошлина, доработка и новая ошибка. Мне сказали, что девушки из налоговой преднамеренно это делают, чтобы показать наше место. И работы себе поубавить: отказать ведь  быстрее, чем регистрацию оформить и на подпись начальнику сдать. Только я не отступлюсь, буду ходить пока не добьюсь. Госпошлину заплатить дешевле, чем за услуги «Налогового партнера». «Это что за партнер?»- поинтересовался Матвей Поликарпович.  «Это их подставная фирмочка в конце коридора. За деньги любой Устав состряпают и по инстанциям безотказно протащат. Наверное, за откаты. Однако мне общественных денег жалко» - призналась собеседница. «Мне – тоже». – согласился с ней Мотя. И мысленно добавил: особенно своих собственных.
Вопреки ожиданиям, очередь не задерживалась: в основном из двери вылетали с отказами в регистрации. Подошла и Мотина очередь.
Девица в зеленой форме с сержантскими лычками , но майорской звездой на погонах не глядя на посетителя потребовала: квитанцию на оплату госпошлины, доверенность уполномоченному, протокол решения общего собрания о перерегистрации, полный список  всех членов товарищества, бухгалтерский баланс, нотариально заверенную копию решения пригородного райисполкома и зарегистрированный им Устав, справку БТИ о почтовом адресе Ручейка, документы подтверждающие необходимость перерегистрации  Ручейка из района в городе.  И, явно наслаждаясь произведенным эффектом, добавила: «На первый раз все. Когда соберете, посмотрим. Может еще что понадобится. А пока, я у вас и половины необходимого не вижу. И будьте здоровы».
Мотя намек понял и вывалился за дверь. После светлого кабинета, в сумрачном длинном коридоре он с расстройства взял неверное направление  и в тупике уперся в остекленную молочным стеклом дверь. Над которой горело: «выхода нет», а на самой двери висела скромная надпись «ЗАО Налоговый партнер».  Мотя  толкнул дверь почти машинально и переступил порог.  В кабинетике оказались два стола, новомодное изобретение компьютер, ксерокс и куча канцелярских папок с надписью «Дело №_» . Из-за стола навстречу Моте поднялся сухощавый высокий мужчина лет тридцати пяти и заулыбался как старому знакомому: «Здравствуйте, Матвей Поликарпович! Вы меня не узнаете? А я Вас сразу признал. Лет тридцать тому назад мы в Марае по соседству жили. Вы с моим отцом дружили и вместе рыбачили, а я вам всегда на рыбалке мешал ». «Игорь Сташенко?- догадался Мотя.- Как же ты вырос!  И что теперь делаешь?». « Да вот, здесь пристроился. -  отвечал земляк. – после института попал по распределению в прокуратуру, а там одна морока: то убийства, то изнасилования, ночные вызовы, дисциплина вместо материальной заинтересованности, петлицы вместо зарплаты и звание вместо квартиры. Хорошо Перестройка выручила и я уволился на вольные хлеба.  И даже с маслом. Теперь вот здесь. А у тебя, что за забота?». Мотя уже догадался, что ему крупно повезло, и спешно выложил все бумаги: « Да вот, загнали меня в угол, не знаю, как выбраться».
    Игорь документы перелистал, некоторые отложил и протянул неопределенно: «Да, дядя, с таким набором дело ваше безнадежное. Начнем по пунктам: В протоколе решения общего собрания, значится, что тебе доверяется РЕГИСТРАЦИЯ, в то время как решение принято о ПЕРЕРЕГИСТРАЦИИ.  Второе: согласно действующего у вас Устава, такое решение может принимать только 100% списочного числа членов СТ Ручеек. А согласно листа регистрации участников и протокола, в собрании участвовали только 78 %.  Где остальные? Если умерли, как Быков и Гайнулин, то нужны свидетельства о смерти или вступлении в права наследников. Уже по этому признаку ваши документы не проходят.  Теперь, в новом Уставе у вас записано, что СНТ Ручеек является правопреемником по всем активам СТ Ручеек. А где передаточный акт имущества от СТ Ручеек Гидромостдорстроя в СНТ Ручеек, ликвидационный баланс одного и баланс другого? Нет, и, я полагаю, негде взять. Так как бухгалтерия у вас не ведется. Так же как не достать решение пригородного райисполкома о регистрации СТ Ручеек и выделении земельного участка. Сомневаюсь, что после перестройки там что-нибудь найдут и захотят искать.  С почтовым адресом  то же самое – нет его в устье Таловки и взяться не откуда. В вашем Уставе вообще много пробелов и самоограничений. Например, записано, что СНТ существует в границах обозначенных заборами садовых участков. А между заборами и валом что? Канавы и болотина? Так почему бы их не засыпать? Предлагаю изменить на: СНТ занимает земли ограниченные насыпным валом. Или еще в Уставе записано: члены СНТ платят членские взносы пропорционально площади  занимаемых ими участков. А тебе это деление  надо? У одного двадцать соток, у другого четыре. А председатель - вычисляй сиди с кого и сколько взять. Лучше сделать всем плату одинаковой и не заморачиваться. И так далее, огрехи в Уставе до бесконечности».
Мотя вспомнил, что у него образовалось целых двадцать две сотки, а председательство не может длиться вечно и с доводами Игоря согласился. Но от общей картины нарисованной юристом, опечалился: « Я вижу, что дела наши так плохи, что надежды на регистрацию нет. И что теперь делать?» «Да можно что-нибудь придумать.- намекнул Игорь.- Как там в Реке, возле вашего Ручейка , рыба клюет ? Я бы к вам приехал на пару дней». « Да можно и  на месяц. – понял намек Мотя.- Мне один северянин ключи от дома доверил, сам этим летом больше не появится, так что приезжай хоть всей семьей и живи». «Чудесно. – обрадовался Игорек. – И банька имеется? Тогда что-нибудь и для вас придумаем.  За шесть тысяч  рублей, по прейскуранту. Из них одна – твой откат. Если со мной согласен, оставляй документы. А в списке членов СТ отметь для меня особо доверенных, кого бы ты не задумываясь включил  в Учредители и Правление. Выход у нас найдется, закон – что дышло и дыр в нем больше чем кафтане у Тришки. Если нельзя перерегистрировать – мы ваше СНТ зарегистрируем заново. Приходи через пару деньков, с печатью. И гонорар не забудь».
Мотя в старом списке  членов СТ и напротив фамилий всех своих родственников понаставил птичек. Потом, после недолгого раздумья, добавил тройку надежных приятелей. И спешно уехал в контору «Мостостроя», где выпросил у Овчинникова заверенную старой печатью профкома «Гидромостдорстроя» справку, о предоставлении СНТ «Ручеек» юридического адреса в своем помещении по ул. Дружбы народов для регистрации, а оттуда -    поскорее домой, чтобы выпить на радостях за удачу.
А Игорь Сташенко включил компьютер и, не долго думая, вытащил из него для переделки под «Ручеек», Устав и учредительные документы какого-то московского товарищества.  Компьютер опытному юристу ежечасно доход приносить способен. Конечно, если умело им  пользоваться и не комплексовать по мелочам. 
Сташенко не обманул. Когда  Мотя повторно  его навестил и расплатился, дал ему на подпись сразу два  протокола собрания учредителей СНТ «Ручеек», одинаковых по номеру, дате и названию, но отличных по содержанию.  Одним Протоколом общего собрания учредителей  СНТ Ручеек, в количестве шести членов, из числа родственников Беспалова, учреждался СНТ Ручеек в устье Таловки, утверждался его Устав,  Председателем СНТ  – Беспалов Матвей Поликарпович избирался сроком на четыре года , а его двоюродная племянница Тамара Соловьева – ревизором СНТ    на тот же срок. «Этот протокол – для регистрации. Подпишешь его каждым из учредителей и вернешь мне. -  пояснил Сташенко.- А второй – представим в Земельный департамент, когда потребуется. Я думаю, уже скоро». 
Второй протокол был того же содержания, за исключеним состава учредителей. В него Сташенко поименно включил всех садоводов Ручейка, включая уже умерших. Никто разбираться не будет. – пояснил он Моте. – Ты этот список земельщикам представлял? Представлял. Разночтений между ним и Протоколом быть не должно. Здесь только твоей подписи достаточно. Когда новую печать получишь – штампанешь на подпись. И все.
Через десять дней Мотя получил свидетельство о регистрации СНТ Ручеек, свидетельство о присвоении ИНН и выписку из ЕГРЮЛ – Единого государственного реестра юридических лиц. В которой значилось, что юридический адрес СНТ Ручеек на улице Дружбы народов 12, фактический – в устье Таловки,  имущества никакого нет, а лицо имеющее право действовать без доверенности от имени СНТ – Беспалов Матвей Поликарпович. Только никому документы не показывай, инструктировал Мотю Сташенко. Пусть думают, что ты зарегистрировал тот, Устав, что принимали на собрании. Выдержи три года. Запомни: срок исковой давности по закону три года. После трех лет никому отменить Устав  уже не удастся.
Дома Мотя заглянул в свежезарегистрированный Устав и при всей правовой малограмотности, ужаснулся тому, что там было наворочено!  Некоммерческому товариществу разрешалась предпринимательская деятельность и использование для этих целей членских взносов, участие в акционерных обществах, покупка ценных бумаг и тому подобное.  И, надо же, все прокатило через налоговую. Знать Сташенко имел там вес и запланировал надолго к СНТ со своими услугами  присосаться. Однако обратной дороги нет : за все уплачено. Умерла – так умерла.
Из осторожности, Мотя заказал размножение фактически принятого собранием, но отвергнутого Сташенко, Устава и выдал его каждому члену товарищества для руководства, как действующий. Подлога никто не заметил. Тогда ободрившийся Мотя приступил к постепенной замене членских книжек садоводов. В графе: причина выдачи книжки, записывал – перерегистрация. Дата – на день выдачи, какая придется. На страничках для фиксации ранее внесенных целевых взносов на создание общего имущества - никаких отметок не проставлялось. Это они в СТ когда-то взносы вносили, а сейчас возникло СНТ – совсем другая организация, не правопреемник прежней. А потому имущества за новым СНТ никакого не числилось. Но, в основной массе, садоводы  Председателю верили и в мелочи не вникали. И все шло спокойно, пока не вмешалась Зина Федорова.
    
Глава пятнадцатая.  Подводные камни приватизации .

Всю эту возню с расширением городской черты и включение внутрь ее близлежащих  садоводческих обществ, а затем их перерегистрацию, власти затеяли не случайно, а с дальним прицелом на увеличение налоговых поступлений в бюджет. На земельные участки  для садоводства в сельской местности налог можно сказать  смешной и даже его сбор не окупающий, а в городской черте  этот же налог вырастает многократно, потому, что категория земель садоводческих товариществ, при этом автоматически изменяется  с земель сельскохозяйственного назначения на земли поселений. Депутаты областной Думы этим, вновь выявленным обстоятельством озаботились и, чтобы поддержать малоимущую часть населения, приняли закон о льготах на земельный налог для садоводов на пенсии. Исполнительная власть немедленно отреагировала и стала склонять отдельные СНТ на перерегистрацию их в дачные ДНТ, земли которым выделяются не для производства сельскохозяйственной продукции, а для постоянного проживания. ДНТ считается населенным пунктом со всеми его атрибутами, налог на землю в них еще выше, а льготы на него не распространяются. Некоторые СНТ не разобравшись, властям поверили и перерегистрировались в дачные товарищества, но основная масса так и осталась садоводческой. Но есть одна тонкость – налоги можно взимать исключительно с собственников имущества, а значит, товарищей-садоводов следовало сначала наделить правом собственности на обработанную ими землю. А поскольку ожидать, что они эту землю у государства выкупят не приходилось, власти объявили бесплатную приватизацию земли для членов садоводческих товариществ. И инициативу постарались переложить на сами товарищества. Но дело не пошло. Оказалось, что имеется масса сложностей. У одних СНТ на землю не оказалось никаких документов, другие, как Ручеек, занимали территории, отведенные не им, а их материнским предприятиям или даже комитетам профсоюзов. А сами члены СНТ во множестве своем постарались самовольно расширить пределы отведенных  им по нормативам участков, вылезли за их границы и даже возвели там постройки. Назрела необходимость повторного выполнения землеустроительных работ, производства топографической съемки и составления кадастровых планов как на каждое товарищество в целом, так и на каждый участок в отдельности. Ждать, что это сделают сами товарищества, можно было до бесконечности, и приватизация не пошла.
 Тогда власти решились на следующий шаг: объявили «дачную амнистию» и сами произвели съемку земель всех садоводческих и дачных товариществ. Честно сказать, не произвели новую съемку, а воспользовались готовыми данными аэро - и спутниковой фотосъемки, на которой не только каждое товарищество в своих границах четко обозначилось, но и каждый столб, забор и даже бочка на частных участках запечатлелись. И каждый самозахват земли, естественно. Но закон о дачной амнистии для того  принимали, чтобы разрешить людям платить налоги за то, чем они фактически пользуются. Поэтому многие ограничения и придирки отменили. А максимальный размер участков и вообще разрешили устанавливать самим субъектам федерации. Но, предупредили, что все послабления временно и через два года закончатся. Так что успевайте, приватизируйте, а то опоздаете. Народ не то, чтобы напугался, но зашевелился. И дело стронулось.   
Оставалось малое: передать данные съемки доверенным конторам по землеустройству, чтобы уже через них оформлять приватизацию земли сначала в целом всего СНТ, а уж потом, каждого его члена в отдельности, с учетом реальной ситуации и настроений. Председателям СНТ в приватизации занимаемых земель отвели центральную роль и соответственно обучили.
Матвей Беспалов понял дачную амнистию как повод подзаработать. На общем собрании он объяснил начало всеобщей приватизации земли, ее плюсы и минусы  и, главное, неизбежность. И, что если ему доверят, он готов этим хлопотным делом заняться за дополнительную плату. Никому не хотелось заниматься непонятным делом, обивать  пороги канцелярий и высиживать очередь в Регистрационной палате. Проще заплатить Моте и успокоиться. На том и порешили почти единогласно, за исключением немногих отсутствующих: успевших умереть и избежать хлопот, отъехавших работать на Север, немногих сомневающихся пенсионеров и Пети Куровода, который лежал в больнице после операции на простате.
 В агентстве «Землемер» к которому прикрепили СНТ «Ручеек», Мотю встретили приветливо и поставили товарищество на очередность сверки границ и съемки местности с выездом и инструментами. Через неделю специалисты прибыли в назначенное время, обошли Ручеек вокруг, по валу, но бродить с рейками и теодолитом  между огородами по грудь в снегу не захотели. А поинтересовались у председателя, что он считает границами СНТ: заборы садовых участков или подошву земляного вала. И посоветовали границу отсчитывать от основания вала, так как тогда общая площадь СНТ получится больше, а канавы и болото  когда-нибудь засыплются и понадобятся. 
Своей крестьянской душонкой,  Мотя понимал, что земля есть земля, и свою цену всегда имеет, особенно когда  досталась на  дармовщину. А еще перед глазами был пример Пети Куровода, который согласился взять для освоения камышовую болотину на окраине Ручейка, где и участки не нарезались, отсыпал туда дорогу, осенью загнал экскаватор, вырыл на месте болота пруд, извлеченной землей поднял прилегающий участок, на нем разбил огород, возвел строения,  на пруд напустил уток, а на берега кур. Они у него расплодились во множестве, неслись, крякали и иногда убегали в лес, где становились добычей бродячих людей и собак. Но меньше их не ставало. Куровод сам увозил живую птицу на рынок, торговал яицами и процветал. Мотя перенес на новый участок Куровода   порядковый номер, освободившийся  после расширения своего за счет поглощения соседнего, внес поправки в генеральный план СНТ  и радовался удаче. Предложение землемеров пришлось ему к стати  и давало возможность,  как легализовать самозахват, так  и насолить Вале Тарховой. 
«Вот здесь у нас дренажная канава вдоль забора, - проваливаясь в сугробы, повел Мотя землемеров мимо своего огорода. – Она идет от болотца у вала, до самой дороги. Ширина – метр семьдесят, глубина полметра. Сейчас она под снегом, но вы ее нанесите». «Все нанесем». - пообещали озябшие землемеры. Потом «для сугреву» попили чайку с медовухой в сторожке, забрали Мотин генплан с номерами участков и удалились, пригласив его зайти через месяц.  Через месяц Мотя получил, что хотел: новый генплан СНТ «Ручеек» с  измененной им нумерацией участков и дренажной канавой нанесенной на границе участков своего и Вали Тарховой. Таким образом, Мотя урезал возделанную площадь ее участка и отдалил от своего огорода. Но Валя об этом узнает значительно позже, когда все документы на землю будут оформлены.
Андрею же, наоборот, Мотя земли добавил целую сотку. И опять за счет прилегающего к валу заросшего кустами участка. Андрею  эта земля была ни к чему, корчевать рябину с черемухой он не собирался, а потому, когда обнаружил приписку, сразу же заявил протест: «Я что – за эту пустошь платить должен? Ты, когда мне ее прирезал, мое согласие спрашивал? Я свои пять соток не успеваю вскапывать, а ты мне еще - довесок.  Не будет по-твоему. Переделывай». Мотя, в упоении своей значимой ролью,  возражений ни от кого не терпел, привык к подчинению и соглашательству садоводов и, потому взъелся: « У тебя все, что ни возьми не так и не ладно. Не нравятся наши порядки – выходи из членов. Из-за тебя одного я все менять не стану. Бери свои бумаги и иди, доказывай. А ко мне с приватизацией не обращайся. Сам займись».
Андрей забрал  свои формы, сходил к землемерам, поговорил с ними. Те возражать против поправок не стали, все сделали, но навели на мысль: что если в общей неизменной площади товарищества один участок увеличится для расчета членского взноса, то в общем балансе чей-то другой должен уменьшиться на эту же величину. Интересно, чей - это. И много ли найдется в Ручейке произвольно увеличенных участков. Но искать и вдаваться глубже не стал из-за отсутствия времени. Приватизировал свой участок без помощи посредника и успокоился. Но осадок от утихшего конфликта с председателем в душе остался.
А вот у Вали Тарховой  земельный конфликт с председателем разгорелся  со страшной силой. Беспалов решил, что пришло время за своих пчелок отыграться. И не стал выдавать ей необходимые для приватизации справки о границах и размере фактически занимаемого участка: «Пусть теперь походит за мной, покланяется. А я не дам справку и все – некому жаловаться» .  И действительно – жаловаться оказалось некому. Попробовала Валя обратиться в Правление – да куда там! В Правлении СНТ все Беспаловские родственники собрались. Ясно, что Валю они  не поддержали и своего председателя не одернули.  После того, как на генплане «Ручейка» появилась нарисованная Мотей дренажная канава, урезанный участок Тарховой оказался с двух сторон окруженным землями общего пользования товарищества, с одной граничил с участком Зины Федоровой, а задней стороной примыкал к болоту, где весной веселились лягушки.   Правленцы, чтобы сохранить приличия не стали откровенно издеваться и напрямую отказывать в приватизации, сделали вид, что идут Вале навстречу и согласовали ей план участка, по которому площадь плодородной земли изъятой под никому не нужную кроме Моти канаву, компенсировалась за счет заболоченной. При этом, общая площадь перекроенного ими  Валиного участка осталась той же, что указана в садоводческой книжке. Если бы Валя не была одинокой женщиной предпенсионного возраста, для которой ее сад и цветы последняя на земле радость, Правленцы  на такой шаг никогда бы не осмелились и тешиться своей властью не стали бы. Но защитить Валю явно некому и жаловаться на Правление ей можно лишь общему собранию. А чтобы включить ее жалобу в повестку общего собрания, надо, чтобы Валя подала об этом заявление опять же в Правление. И не факт, что Правление жалобу на самих себя в повестку очередного собрания включит. И даже если включит, то Мотя всегда сумеет доказать, что для общего блага СНТ, накануне вероятного наводнения, осушительная канава куда важнее, чем единственный Валин участок, на котором кроме цветов и не растет ничего. А в сырости ей можно хорошо жарки и ирисы выращивать. И даже огурцы с капустой. К тому же, не известно,  когда полномочное для решения такого вопроса собрание собраться сможет: по Уставу для распоряжения общей собственностью, к которой теперь земля относится, необходимо стопроцентное участие.  А время на приватизацию истекает. Но известно, что когда ничтожество дорывается до власти, нет его вреднее для тех, кто  случайно оказался рядом и в малейшей зависимости.  С ухмылками и внешним сочувствием Правление выдало Вале  свое решение, перекроенный план участка с согласованием границ и справку для приватизации, с печатью СНТ «Ручеек», о фактической площади участка Тарховой.
Валя шмыгнула носом, заплакала и пошла к соседке Зине, чтобы поискать утешения от злобы людей и несправедливости жизни.
Зина Федорова  слыла в Ручейке женщиной аккуратной, опытной, знающей и непримиримой  ко всякого рода  проделкам  Правления. Еще она обладала значимой внешностью, крепкими руками и оглушительным голосом. А главное – обостренной потребностью в справедливости, даже по мелочам. За эти ее качества, председательствующие на общих собраниях  СНТ  возможности для выступления ей старались или не давать или максимально ограничивать, перенося в раздел «разное», когда утомленные разговорами члены садоводства уже перестают что-либо воспринимать и начинают расползаться по фазендам. Но она всегда прорывалась на трибуну со своей критикой и даже дельными предложениями, иногда добиваясь принятия и внедрения их на практике.
Однажды  она обнаружила, что взнос за вывоз мусора садоводы проживающие на участках круглый год и садоводы, проживающие там только в летний сезон, платят в одинаковом размере. Зина предложила, с проживающих в СНТ постоянно, взнос за вывоз мусора взимать в двойном размере, поскольку они и мусорят в два раза больше. Мотя и с ним еще несколько таких же выступили против, но собрание Зину поддержало и постоянных жителей обязали платить за свой мусор по справедливости. Решение собрания Мотя воспринял как личное поражение, но сам платить вдвойне конечно же не подумал. На то он и Председатель, чтобы иметь для себя льготы.
В другой раз она задумалась над тем, что садовые участки по площади у всех членов разные, но ежегодные взносы платят в равном размере. А между тем, доход  и удобства получают разные.  В результате самозахвата  земли  и Мотиных манипуляций с генпланом почти у трети  его приближенных  оказались участки от восьми до двадцати двух соток.   Урожай с десяти соток и урожай  с  четырех соотносятся как десять к четырем.   Плюс нематериальные прелести в виде баньки и автостоянки, которых на четырех сотках не разместить. Если бы вместо участков по 8 – 12 соток были разбиты участки по 4 – 6 соток, то и количество садоводов и сумма членских взносов неизменно бы выросли. А вот величина взноса с одного участка соответственно уменьшилась бы.  Протяженность электролинии, водопровода, дороги вдоль большого участка, затраты приходящиеся  на их содержание, время необходимое сторожу на его обход и другие  расходы на эксплуатацию этого общего имущества конечно же пропорционально больше, чем стандартно малого.  Получилось, что для того, чтобы уравнять в затратах и доходах владельцев больших и малых участков, следует  прекратить  уравниловку в ежегодных взносах, установив, что их величина определяется пропорционально площади участка. С этим предложением Зина выступила на общем собрании и не поленилась  распечатать на бумаге и раздать участникам  свои расчеты и предложения.
Это был ход козырной картой. Одно дело воспринимать на слух сумбурные и непонятные предложения  выступающих, другое дело увидеть их  предложения в виде таблицы  обосновывающей  вашу собственную выгоду   от  нововведения. При обсуждении, нашлись многочисленные сторонники, из числа  мелких владельцев.
Сначала выступила вездесущая Лидка и напомнила, что такой порядок давно заведен у жилищников, которые взимают плату за все коммунальные услуги исходя из площади квартиры. И даже прокуратура не против.
 Ее поддержал Лев Иванович, который указал, что по Уставу СНТ Ручеек именно так и должно быть: взнос пропорционально площади участка. Не понятно, почему ревизия не замечает явного нарушения Устава, хотя он давно вступил в действие. Собрание явно склонялось поддержать Зинаиду.
Тут Мотя  очень  заволновался: замаячила неприятная перспектива платить за свои двадцать две сотки. И не подумав, он даже выкрикнул: « По действующему Уставу  годовой взнос взимается одинаковым с каждого участка!». Но потом опомнился, вспомнил наказ юриста Сташенко три года новый Устав никому не показывать и поторопился поправиться: «Я говорю о том, что принимать такое решение сегодняшним кворумом неправомочно – двух третей не набирается. Предлагаю отложить решение до следующего собрания». Но его остановил вставший с места Андрей: « А где гарантия, что на следующее собрание квалифицированное большинство соберется? Или вообще не состоится? Опять продолжим дурака валять и нарушать Устав? Предлагается законный выход: провести за предложение Федоровой поименное голосование по ведомости. Мы узнаем точное мнение каждого и большинства в сумме. Соответственно и поступим. Ставьте на голосование.»
Мотя вынужден был подчиниться собранию, но попытался спасти ситуацию,  и внес вопрос на голосование в своей редакции: «Поручить Зинаиде Федоровой в месячный срок провести поименное голосование по своему предложению и Протокол представить Правлению для дальнейшего руководства». По опыту он знал, что именно те, кто громче всех кричит инициативы  на общих собраниях, на деле оказываются неспособными добиться внедрения собственных предложений, если за них не постараются другие. И понадеялся, что громкоголосая Зинаида с делом так же не справится, опростоволосится перед народом и заткнется на всех собраниях раз и навсегда.  И, по незнанию женской психологии, просчитался. Он не догадывался, что в молодости Зина занималась научной организацией труда и наработанных  навыков не утратила.
Протокол поименного заочного голосования Зина разбила на три листа, каждый в двух экземплярах, по числу  улиц в СНТ Ручеек. В каждой из улиц она завербовала себе помощников из числа пенсионеров-активистов, постоянно считающих каждую копейку пенсии и воодушевленных возможностью уменьшить свой членский взнос. Мимо их зоркого и повседневного дежурства, не смог проскользнуть почти никто из  наезжающих по вечерам садоводов. А попавшись, каждый вынужден был расписаться «за» или «против». Очень немногие воздержались.  Но с большим перевесом победили сторонники пропорциональной платы. Первый экземпляр протокола  Зина вручила секретарю Правления и заставила его расписаться в получении для исполнения на втором. Скрепя сердце, Мотя пересмотрел размер взноса для собственников крупных участков, не забывая  сообщать каждому, что делает это исключительно из-за Зины Федоровой, которая сама от  своей инициативы никак не пострадала и в результате пересчета платит сколько и раньше.  Имеющий тысячи, часто жалеет гроши. И готов за них задавиться, но еще раньше задавить тех, кто их грошей поубавил хотя бы чуточку или пожелал такого. Так Зина Федорова, того не думая, обзавелась недоброжелателями.
Зато в народной массе Зина обрела  популярность и  была большинством голосов избрана в ревизионную комиссию, а председатель вынужденно признал временное поражение и задумал от строптивой  Зинки непременно избавиться, пока она окончательно не разрушила семейный бизнес клана Беспаловых. Слово «клан» как то «по пьяни» ввел в семейный обиход  Мотин зять Саша. «Мы клан! – кричал он в застолье.- Мы большинство и против нас никакой Зинке не выстоять, пусть даже не пробует – растопчем! Наших в Ручейке много и от власти мы не уйдем. Не изберут одного – выберем из числа  наших другого. Не изберут другого – продвинем третьего, опять-таки нашего. А Зинку пора на место ставить.»
Мотя просил его не кричать во всеуслышание, успокоиться, но сам думал то же самое и выжидал подходящего случая «загнобить» Зинку.  А случай все никак не подворачивался.
Не удивительно, что когда Валя Тархова пришла к ней выплакаться, Зина  пожалела соседку и в ее беду тщательно вникла. А включившись в ситуацию, стала рассуждать и раздумывать, что следует сделать Вале, чтобы устоять перед произволом Правления и защитить свои попранные права. Закон о садоводстве и огородничестве предусмотрел для самозащиты в таких как с Валей случаях немного способов:
Первый - обжалование действий Председателя и Правления общему собранию товарищества. Но для того, чтобы заполучить необходимое Вале решение по вопросу распоряжения общей собственностью,  согласно Устава Ручейка необходима стопроцентная поддержка всех его членов, в том числе и членов Правления. На это надеяться совершенно не приходится, а потому не стоит и пробовать.
Второй – обращение в суд по гражданским делам.
При упоминании суда Валя снова разрыдалась и замахала руками: «Знаю я эти суды – сама недавно судима и года не прошло, как судимость сняли. Кто меня, простую работницу там поймет и поддержит? Да разве против председателя СНТ я смогу выстоять? Он опять наймет адвоката и они вдвоем меня в суде так затюкают, что меня же и обвинят. Не бывало случая, чтобы система своего сдала. А все председатели - часть этой системы необходимая для управления садоводами. Если их не поддерживать – в садоводствах настанет хаос. Все начнут с председателями судиться…»
Зина  сама понимала, что в чем-то Валя права и система своего не сдаст. Но врожденная жажда справедливости не давала смириться и требовала организации сопротивления, как по закону физики: каждое действие равно противодействию. « А кто тебе мешает своего адвоката нанять? – вспомнила Зина.- У тебя ведь был однажды, совсем неплохой, Романов кажется? Так ты обратись к нему снова, дело того стоит». «И верно,- согласилась Валя.- Романов адвокат приличный и я к нему наведаюсь».
Адвокат Владимир Романов свою недавнюю подзащитную не забыл и от помощи не отказался. Изучив немногие представленные ему документы и выслушав Валентину и Зину, он стал размышлять, что возможно сделать и с чем выходить в суд. Обжаловать действия Председателя и Правления не получится, поскольку формально они права члена СНТ Ручеек Вали Тарховой  не нарушили, дали согласие на приватизацию шести соток земли, то есть в том размере, который у нее указан в садоводческой книжке. Опротестовать прокладку через ее участок канавы тоже вряд ли получится. Потому, что права Тарховой на участок именно такой конфигурации никаким документом не закреплены, занимаемая ей земля еще не приватизирована и считается собственностью товарищества. А доказать необходимость для товарищества дренажной канавы вполне и вполне возможно. Одновременно имеет место факт, что никакой канавы указанной на генплане и кадастровой съемке СНТ «Ручеек» нет, и никогда не было, а значит, есть перспектива  для иска об отмене кадастрового паспорта всего СНТ «Ручеек». Что, по мнению Романова,  может напугать Правление СНТ тем, что в случае удовлетворения иска, неизбежно последует отмена приватизации всех земель в Ручейке. И вызовет гнев садоводов на все Правление вместе с председателем. Но в ходе процесса до этого  можно не доходить, а  в суде заключить мировое соглашение между СНТ Ручеек и Валентиной Тарховой о приватизации ее участка в прежних границах.  Такой исход Романов посчитал наиболее вероятным и благоприятным.
Валентина  с адвокатом  согласилась и заключила с ним договор.
На следующий день в СНТ «Ручеек» подъехал на собственной иномарке адвокат Романов, нашел там в собственном доме председателя Беспалова и, основываясь на Законе об адвокатуре, от лица своего клиента Тарховой, официально затребовал заверенные печатью СНТ документы: действующий Устав СНТ,  Государственный акт о землепользовании, регистрационные документы СНТ,  генеральный  план  СТ «Ручеек Гидромостдорстроя», генеральный план  СНТ «Ручеек», протокол заседания Правления СНТ, на котором рассматривалось заявление Тарховой о приватизации занимаемого ей земельного участка, гидрогеологическое обоснование прокладки дренажной канавы именно через ее участок, а не через участок Беспалова. Адвокат заставил Беспалова расписаться в получении официального запроса и укатил, оставив того в растерянности.
Впрочем, сказать, что Беспалов от запроса только растерялся, будет неправильно: он пришел в состояние ужаса. Допрыгался до суда. Сынок теперь не поможет – его услали в Чечню. Оставалось надеяться на юридические знания Сташенко, который обжился в предоставленном Мотей пустующем домике и регулярно наезжал  на рыбалку, то один, то с приятелями.
Сташенко, прочитав запрос, объяснил Моте, что дело еще хуже, чем он предполагает: «Адвоката Романова он знает как опасного противника, встречался в процессах  и надеяться на легкую победу не рискует. Но главное даже не в этом, а в том, что в ходе гражданского процесса неизбежно вновь выявятся новые обстоятельства, которые сегодня тщательно замалчиваются. Во первых: СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» до сих пор официально не ликвидирован. А земельный участок отводился «Гидромостстрою» под коллективный сад.
Во вторых: СНТ «Ручеек» не является правопреемником СТ «Ручеек Гидромостстроя» и завладел его землей  обманом и не по праву. Что, при огласке в суде, может повлечь далеко идущие последствия как для СНТ в целом, так и для Беспалова в частности.
В третьих: общее собрание товарищества приняло и утвердило один Устав СНТ, а  Безбородов зарегистрировал другой. По, им подписанному, протоколу, Председателем его избрали шесть учредителей СНТ, а не общее собрание, и потому Мотя не вправе подписывать документы общества. А главное, и самое опасное то, что трехлетний срок с момента регистрации Устава СНТ «Ручеек» далеко не истек и при желании Романов может их опротестовать в том же суде. Тогда – все. Готовьтесь бриться».  Насладившись произведенным эффектом, Сташенко пожалел поникшего Мотю: « Но чтобы иск Тарховой остановить в самом зародыше,  есть возможность остановить начало процесса до истечения трехлетнего срока исковой давности.  За соответствующую сумму, естественно». «Да наплевать на расходы, - обрадовался Мотя.- Я скажу, что суд в защиту нашей приватизации и садоводы мне все компенсируют. Что делать, скажи». Сташенко  вытащил из вороха документов ксерокопию членской книжки садовода Тарховой и раскрыл на странице «уплата членских взносов»: Скажи Матвей Поликарпович, все графы о ежегодной уплате взносов тобой заполнены? Я что-то почерка не узнаю».
«Да нет, это она сама заполняла. Я после оплаты всем выдаю квитанции».
«Ну и отлично. Завтра приходи в мою контору, принеси эту ксерокопию, захвати печать и двадцать тысяч. Заключим договор и напишешь заявление».
«А почему так много?» - попробовал торговаться Мотя.
«А ты прикинь, чем рискуешь. Дело того стоит».
Мотя молча согласился и на следующий день прибыл в  частную юридическую контору «Щит и право». Заключил договор на юридические услуги, внес двадцать тысяч аванса и написал заявление в городской Следственный комитет «О мошенничестве и подделке официального правоподтверждающего документа в корыстных целях».
«Я сам его унесу.- пообещал Сташенко.- И попрошу по знакомству, чтобы  ребята возбудились по заявлению и расследовали, как надо. Ты меня понимаешь?  У нашей девушки судимость была, хотя теперь и погашенная, но все-таки была. Думаю, что ей скоро станет не до приватизации и судебных исков».
Из юридической конторы Мотя улетел как на крыльях, обнадеженный. Общественных денег на свою защиту ему было совсем не жалко.  Садоводы возместят. 
Через неделю Валя Тархова достала из почтового ящика повестку из следственного комитета, вызывавшую ее к следователю в назначенную дату и час. При  себе иметь паспорт и членскую книжку садовода. А далее – об уголовной ответственности за неявку и принудительном приводе в случае уклонения. Сердце у Вали покатилось в пятки. После печального общения с милицией и несправедливого осуждения, органов она боялась до смерти. Но являться по вызову все-таки надо.
К назначенному времени она приехала в отдел следственного Комитета. Строгий постовой зарегистрировал приход по повестке в журнал, назвал номер кабинета и предупредил, что обратный выход только с письменного разрешения следователя. Вдоль бесконечного коридора выстроились глухие двери, за которыми совершалось следствие. Латунные номерки на дверях  тускло  светились в  полусумраке экономичных светильников.  Отыскав  необходимый кабинет,  Валя толкнула массивную дверь и увидела широкий стол с ворохом   папок с надписью «Дело», а за ними  хмурого мужчину лет тридцати, который показался ей на лицо знакомым. «Вызывали ? – протянула ему повестку Валя. Мужчина окинул ее строгим взглядом, еще больше нахмурился  и потребовал паспорт. Валя достала паспорт из сумочки. Следователь рассмотрел фотографию, сверил ее с личностью, проверил прописку, бросил паспорт в ящик стола и ответил: «Ждите в коридоре. Вас вызовут. Я занят». Валя вышла, а следователь   включил электрочайник и развернул пакет с бутербродами. Подозреваемая должна  подождать и психологически созреть для допроса.
Валя сидела в темном коридоре на жестком стуле и томилась мрачным предчувствиями. Мимо проходили мужчины и женщины в строгой форме, иногда милиционеры проводили задержанных в наручниках, вталкивали их за глухие двери кабинетов и оставались для охраны снаружи. Время текло томительно медленно, Валя нервничала, а вызова все не было. Наконец дверь растворилась и в проеме возник ее следователь: «Тархова – зайдите! Присядьте пока.»
Удобно устроившись за столом, он расправил бланк протокола допроса, уточнил ее личные данные, сверил с паспортом, с членской книжкой садовода, спросил о прошлой судимости и сообщил, что она будет допрошена как подозреваемая в рамках уголовного дела по факту мошенничества и фальсификации официального документа в корыстных целях.  Гипертоничку Валю, и без того страдавшую от давления, как будто по голове ударили и она перестала что либо понимать. Но строгий следователь нюансы Валиного здоровья учитывать не собирался и продолжал давить на психику: « Это Ваша садоводческая книжка? Значит, признаете. Так и запишем. Кто ее для Вас заполнял перед выдачей? Председатель Беспалов. Так и запишем. А кто обязан  делать в ней очередные записи? Опять-таки председатель. А вот раздел об уплате членских взносов кто заполнял? Вы, самостоятельно. Записываем. А кто Вам это поручил или позволил? Никто не поручал, по своей инициативе сделали. Значит, признаете, что лично и по собственной инициативе вносили новые данные в членскую книжку садовода. А для чего Вам необходима членская книжка? Как документ, необходимый для приватизации   земельного участка?   Кто его требует? Записываем ответ - земельный департамент. Следовательно, членская книжка садовода – официальный документ, на основании которого происходит бесплатная приватизация земельного участка и Вы вносили в нее изменения, чтобы осуществить свой корыстный интерес. Как не так, когда так.  Поэтому Вашу членскую книжку придется изъять для проведения следственной экспертизы почерка. Вот распишитесь на всех листах: с моих слов записано правильно». 
Валя так растерялась, что забыла сказать о том, что на каждую уплату членского взноса у нее имеется пронумерованная квитанция с подписью Беспалова и печатью. А она лишь разносила эти данные в книжку, потому, что сам Беспалов это забывал делать постоянно. И ничего криминального в этом не видела.
А следователь опять назидательно напомнил о прошлой судимости, взял у нее образцы почерка, подписку о невыезде  и выдал пропуск на выход:  « Идите, пока. Когда понадобитесь, вас вызовем». «И когда это будет? Мне членская книжка нужна для приватизации»- попробовала  уточнить Тархова. «Ждите. Когда очередь подойдет, тогда и вызовем. У меня дел видите сколько? А у экспертов еще больше. Не спешите – в тюрьму еще успеете. Тогда и приватизация не понадобится».   
Валя ушла свалившейся бедой совершенно убитая. Неожиданно припомнила, что видела этого следователя вместе с  юристом Сташенко на берегу Таловки с удочками    и окончательно упала духом.
А следователь забросил папку с протоколом допроса Тарховой и ее членской книжкой на дальнюю полку стеллажа. Он не спешил с расследованием бесперспективного для суда дела. Он вообще им заниматься не собирался. Его бывший однокурсник по Школе милиции Сташенко попросил напустить на Тархову жути и затормозить приватизацию - так почему бы этого и не сделать. За  десять-то тысяч, всегда пожалуйста.
Валя снова плакала на груди у Зины: «Засудят меня, я чувствую. У Моти везде все повязано. Романов запросил у него документы для суда, а Мотя в ответ смеется: я вам ничего выдавать не обязан. Вам надо – вы и ищите. Копию членской книжки выдать тоже отказывается. Ждите когда вернут. А без нее ни в суд, ни в департамент не сунешься. Так и приватизация окончится». Зина ее утешала: «На Мотю скоро найдем управу. Приближается срок плановой ревизии. Я, как председатель ревкомиссиии, все документы затребую. А засудить тебя никогда не смогут: членская книжка не официальный документ, а твоя собственность. Порядок ее заполнения никем не регламентирован – следовательно и нарушать нечего. Квитанции об оплате храни как зеницу ока – в них твое оправдание об отсутствии корыстного интереса. Одна беда, что без книжки документы на приватизацию не примут. Тут Мотя вместе со Сташенко нас обскакали, ничего не скажешь. Однако еще не вечер, поборемся».
 

      Глава шестнадцатая.  Ревизия

Годовое собрание в садоводческом обществе лучше всего проводить по итогам сезона, где-нибудь в середине сентября. Когда основные работы в саду и огороде близятся к завершению, но еще тепло и все садоводы торопятся наверстывать упущенные денечки, шевелятся, копошатся на своих участках, готовя их к зимней спячке. К середине сентября все взносы обычно собраны, расчеты за воду и электричество окончены со всеми, за исключением некоторых злостных неплательщиков, потребовать с которых самое время. Пока год не кончился.  Самое время заслушать отчет Правления о проделанной работе и утвердить смету расходов и доходов товарищества на грядущий год. А то потом, когда похолодает, уже не собраться. Из этих соображений Правление СНТ Ручеек объявило очередное собрание на предпоследнюю субботу сентября и за месяц вывесило объявление.
По Уставу после отчета Правления полагается доклад ревизионной комиссии. Поэтому Зина Федорова собрала ее членов и объявила о начале работы.  И сразу же столкнулась с мягким сопротивлением не только со стороны Правления, но и членов своей комиссии, которым ревизия оказалсь в тягость. Ульяна Тетерина, маляр по профессии, созналась, что в ревизиях ничего не понимает. Согласие на избрание в состав комиссии дала потому, как знала, что во всех садоводствах ревкомиссии существуют для проформы и чтобы покрывать огрехи Правления самим фактом своего наличия и как бы бескомпромиссного контроля за всем. А на деле ограничиваются оглашением акта ревизии по бумажке, которую само Правление и готовит. И в Ручейке раньше всегда так было. Потому и согласилась на участие для проформы.
Другая, Татьяна Веселова, хотя и экономист по образованию, но рвения в ревизии не обнаружила, постоянно не являясь для изучения дел вследствие домашней занятости с малолетними детьми.
Пришлось Зине Федоровой приступить к ревизии с формально полным составом комиссии, но практически в одиночестве. Правление, в лице председателя Беспалова, радости по поводу ревизии не обнаружило, по всякому вопросу устраивая проволочки, каждую бумажку выдавало с чрезвычайным трудом, тянуло время, играло на нервах и добилось, что Ульяна от работы полностью устранилась, а Татьяна пожелала Зинаиде удачи и пообещала готовый отчет подписать если - что. После этого Мотя перестал волноваться: Акт ревизии за одной подписью – не акт вообще, а обычная бумажка, без юридического значения. Уж он - то знал, что ни Ульяна, получившая от него участок на льготных условиях, ни Татьяна – его сноха, под актом никогда не подпишутся. И пусть себе  Зина в одиночку пыхтит, старается. Ему это - как о стену горох. И от этих мыслей расслабился. И даже позволил себе однажды прилюдно высказаться: «Какая-то шалашовка проверять меня вздумала. Ничего ей не обломится». Думал, что Зине его слова не перескажут. Как оказалось – напрасно.
К концу августа Зина представила Правлению для ознакомления не акт, на который они надеялись , а объявленный повесткой собрания отчет, подписанный ею единолично как председателем ревкомиссии. Лучше его привести здесь почти что полностью, во избежание всяких суждений и  кривотолков.   
Отчет
Ревизионной комиссии по проверке деятельности садоводческого некоммерческого товарищества «Ручеек»

Ревизионная комиссия в составе председателя Федоровой З.В., члена ревизионной  комиссии Тетериной У.П. в присутствии председателя правления СНТ Беспалова М.П.  провели плановую ревизию финансово-хозяйственной деятельности СНТ за отчетный период. Избранный член ревкомиссии   Веселова Т.С. от участия в проверке отстранена в соответствии с Законом РФ «О садоводстве и огородничестве» как близкая родственница председателя правления.
Для осуществления уставной деятельности,  в СНТ «Ручеек» созданы специальный и целевой финансовые фонды. Целевой фонд товарищества создается за счет целевых взносов членов товарищества для приобретения имущества общего пользования. Специальный фонд создается за счет вступительных и членских взносов членов товарищества и идут на оплату труда работников, заключивших трудовые договоры с СНТ и другие текущие расходы. Но, как выяснилось в ходе проверки, в учете членов СНТ полная неразбериха.
В ведомостях по оплате за последние два года не проставлен порядковый номер 33 (после номера 32 идет 34). Поэтому, по данным за истекший год, у предыдущий год у П. Куровода №№ участков 94 и 96, у Мотылева А.С. – участок № 95.  А по данным за истекший год у П. Куровода участки №№ 94, 95, а у Мотылева А.С. –участок 96. Точное количество участков и членов СНТ ревизионной комиссии установить не предоставилось возможным. Книга учета членства в СНТ и похозяйственная книга, несмотря на неоднократные требования комиссии,  Правлением представлена не была.
Согласно приложения к форме 6, представленного Беспаловым М.П. в Департамент имущественных отношений и земельный комитет, 27 человек должны были вступить в СНТ в связи с переходом к ним права владения на садоводческие участки. Данные об уплате ими вступительных взносов в размере, установленном общим собранием СНТ, и поступлении этих средств на счет СНТ, ревизионной комиссии не были представлены.
Если не будет документально доказана уплата вступительных взносов и поступление их на счет СНТ, все 27 неплательщиков не должны считаться членами СНТ «Ручеек» и участвовать в голосовании на собраниях. Если принять размер установленного   вступительного взноса на момент их вступления в товарищество по 1200 рублей, то в кассу СНТ недополучено 32400 рублей.
В результате проверки финансовой дисциплины в СНТ установлено:
СНТ «Ручеек» имеет расчетный счет в банке, но на момент проверки он не работал из-за картотеки, образовавшейся за счет задолженности по оплате услуг банка. Бухгалтером товарищества оформлена дочь председателя СНТ, расчеты с поставщиками услуг осуществляется путем наличных расчетов самим Беспаловым М.П. В помещении сторожки оборудованной  кассовой комнаты нет, поэтому все денежные средства в наличной форме хранятся в домике у председателя.
Правлением в истекшем году заключены договоры на электроснабжение, водоснабжение технической водой, вывоз мусора. Договоры подряда в отчетном периоде ни с кем не заключались, кроме договора в сумме 20000 рублей, на услуги юриста, заключенного председателем правления Беспаловым М.П. без разрешения Правления, по собственной инициативе, на неоправданные цели.
Списание денежных средств на выполнение срочных работ производилось актами. Акты на списание подписаны не всеми членами правления. Остаток средств за прошлый год 13846 рублей. Доход общества составил 319 130 рублей, в том числе платежи за прошлые годы 29421 рубль. Израсходовано на разные цели всего 321866  рублей , в том числе:
Оплата услуг- 124088 рублей,
Выплата заработной платы 124 151 руб.
Прочие расходы 73 626 рублей.
Незапланированные расходы: услуги юриста 20000руб, оплата эл. энергии Беспалову М.П. – 5000 рублей, переоформление плана-схемы границ земельного участка 5000 рублей, которые в смету расходов  СНТ  не включались  и общим собранием не утверждены.
На должность сторожа оформлена жена Беспалова М.П - Клавдия, за электромонтера и водопроводчика  работает и получает Беспалов М.П.
Председателем правления допущено нецелевое расходование членских взносов. По его заявлению,  членские и вступительные взносы использованы на покрытие недоимки за воду и электроэнергию. Недоимка по оплате воды образовалась главным образом, вследствие несвоевременного оповещения членов товарищества о сумме полагающегося платежа и отложеня сбора оплаты на зимний сезон. Кроме того, Правление без решения общего собрания освободило от оплаты за воду самих себя и председателя, а также участки 38, 42, 43, 60, 62, 72, 74, 78, 80, - родственников и близких.    Таким образом за них, а также утечку воды из магистрали оплачивают остальные члены товарищества.
Разница между счетом энергосбытовой компании и суммой показателей всех счетчиков в товариществе (и внесенной оплатой соответственно) превышает 15%. Отсюда и недоимка по оплате. Между тем, Правлением правильность поверки и установки электросчетчиков, способов отопления домиков в зимний период, наличие отопительных электроприборов, электроплит не проводились никогда. Следовательно, электроэнергия расхищается на цели отопления и другие цели бесконтрольно. Так, на садовом участке Кукарского Л.Ф. , который постоянно пребывает на Севере, в домике, которым по доверенности пользуется Беспалов М.П. членами комиссии с привлечением компетентных электриков, обнаружен неопломбированный электросчетчик с показаниями 20 440 квт. За эту потребленную электроэнергию ни хозяин, ни Беспалов не платили. В домике имеется ямка для хранения картофеля. Ей пользуется Беспалов М.П. Для отопления ямки с целью предотвращения промерзания, постоянно горит электролампочка 300 ватт. В летнее время в домике постоянно проживает  приятель Беспалова  И.Сташенко, который пользуется электроплиткой и электрочайником. О незаконном потреблении электроэнергии в домике Кукарского знали все члены Правления и исполняющий обязанности электрика Беспалов М.П., но никаких    по отключению не принято до сих пор.  Выборкой платежей установлено, что члены Правления платят за электроэнергию меньше большинства рядовых членов и оплата перерасхода с них не взимается. Анализ потребления и оплаты электроэнергии по месяцам показывает, что в зимнее время, когда в товариществе постоянно проживает не более 5 человек, расход электроэнергии по данным энергосбытовой компании почти такой, же как в летний период, когда электричеством пользуются все.  Напрашивается вывод: в зимние месяцы отопление некоторых домиков, бань, теплиц производится электричеством в обход приборов учета. А плата за перерасход разбрасывается на всех.
В результате бездействия Правления, бесконтрольностью за расходованием и поступлением установленных платежей и взносов товариществу причинены прямые убытки в размере 63035 рублей и убытки подлежащие возмещению – за расход эл.энергии на участке Кукарского в сумме 27000 рублей.
Налоги на зарплату  подоходный и социальный не выплачиваются. Что неизменно приведет к штрафным санкциям на СНТ и Председателя при первой же камеральной проверке налоговой службы.
Своевременному предотвращению нарушений мешала позиция членов Правления. Когда в предыдущем году ревизор Федорова попыталась проверить соблюдение финансовой дисциплины, то встретила противодействие, личное оскорбление и угрозы со стороны Беспалова М.П. в присутствии всех членов Правления.
Его сноха, оказавшаяся членом ревизионной комиссии Веселова Т.С. пыталась сорвать работу комиссии двукратной личной неявкой, а также пыталась подменить ранее утвержденную смету расходов СНТ, новой, завышенной, включив в нее не утвержденные собранием льготы Беспалову М.П. за потребление воды и электроэнергии. За это ей, как лицу заинтересованному, было выражено недоверие.
Ревизионной комиссией  обнаружена подмена Устава товарищества, который был утвержден общим собранием и вручен каждому садоводу, на совершенно другой, в новой редакции Беспалова, который был принят узким кругом учредителей в количестве шести человек в рабочий для всех день апреля – понедельник. И, под видом принятого общим собранием, другой Устав, устанавливающий льготы по оплате владельцам больших участков за счет других,  зарегистрирован в налоговом органе.
Проект приходно-расходной сметы на следующий период для заключения ревизионной комиссии не представлен, для предварительного ознакомления всеми членами товарищества не вывешен.
Ревизионная комиссия предлагает:
1. Признать работу Правления СНТ и его председателя неудовлетворительной,
2. Переизбрать все Правление СНТ «Ручеек»
 Подписи.

Зина понимала, что передавать отчет с рук на руки самому Беспалову очень рискованно. В день собрания он может запросто заявить, что никакого отчета в глаза не видел. Тогда начинай все с начала, а на это может и год уйти. Поэтому она решила подстраховаться и передать отчет ревизии не самому председателю, а как положено по Уставу – секретарю СНТ Панову, под роспись и в присутствии свидетелей - Андрея и Вали. Секретарь, человек образованный, сопротивляться не стал, отчет  для ознакомления Правления принял. В чем и расписался на каждом листе. Он понимал, что принимай-не принимай, а ревизор имеет право на его оглашение собранию. А потому, лучше все заранее вычитать, чтобы подготовить свои возражения.
Правление проводили в закрытом режиме, в доме сына Беспалова. На обсуждение отчета собрался почти весь «клан», включая Диму - пятнадцатилетнего внука председателя, который болтался на дачах все лето. Из-за серьезности момента, даже не выпивали, вопреки обычаю. Слушали внимательно каждое слово, прерывая чтицу Тамару Соловьеву лишь иногда, чтобы выругаться. Читала Тамара хорошо, без запинки и с выраженим. Общаться с народом ее научили в торговом училище, которое она окончила смолоду, но в торговле не закрепилась по причине постоянных недостач в ее отделе и неизбежного в таких случаях их погашения из зарплаты. Тогда она перешла на работу в регистратуру поликлиники, где недостач не могло быть в принципе, но требовалось прилично выглядеть и терпеть больных. А терпеть их вид и стоны удавалось с трудом. Потом, когда во всем здравоохранении стали внедряться компьютеры, она с ними не поладила, отвращения к нововведению не преодолела и решила уволиться, чтобы хорошо и вовремя кормить мужа-бульдозериста, даже в одиночку способного содержать и семью и внуков. От постоянного безделья, Тамара стала известной общественницей, пристрастилась к садоводству и подсолнечным семечкам, которые не выпускала изо рта. Еще к ее губам прилипло выражение «не свисти»,  которое Тамара употребляла к месту и не к месту.  Может сказывалась ее фамилия - Соловьева.
Изложенные в отчете ревизии факты были клану давно известны и не вызывали тревоги, но поданные ревизором в концентрированном виде, произвели впечатление гнетущее. Сначала последовала ругань во всех ее видах и заочные оскорбления въедливой ревизорши. Потом последовал наезд на  Мотю, допустившего такую заразу, иначе не выразиться, в члены товарищества. Но Мотя отговорился тем, что ничего поделать не мог. Участок и все постройки на нем, Федорова купила у прежнего собственника напрямую, без его участия. Прежний собственник продал ей свой вступительный и целевые взносы, Зина написала заявление о приеме в члены, а ему пришлось выписать членскую книжку. Кто же знал, что она такой окажется. Знал бы – сам этот участок выкупил. Правда землю она оформила на своего сына, а всеми постройками: домом, теплицами и баней с пристроем продолжает владеть сама.
Но все это дело прошлое, а сегодня стоит вопрос: как самим удержаться, не потерять привилегии, продолжать рулить. Если дать ей на собрании выступить и огласить отчет, то следует понимать, что Моте, при всех его заслугах, на мостике власти не удержаться. Поэтому надо заранее подумать о замене и выдвижении кандидатуры из своих. И лучше, чем Тамара никому не придумать. Экологическая общественница, еще не пенсионерка, но с массой свободного времени, общительная красавица и не запачкана внешними связями с кланом Беспалова – конкурентов не найдется.
Все же следует подстраховаться, чтобы надежно обеспечить ей перевес голосов. Сошлись на том, что все члены клана и их приятели на собрание обязательно явятся. Каждый из присутствующих обойдет своих соседей и приятелей, в первую очередь с большими участками, договорится о слаженном голосовании и по возможности получит рукописную доверенность о переуступке права голоса на собрании по выборам Правления и Председателя. А Мотя доверенность заверит печатью. В новом Уставе так записано. А на собрание идти или с гарантированным перевесом голосов в свою пользу или вообще его сорвать неявкой и отсутствием кворума. По Уставу следующее собрание можно назначить не раньше чем через месяц. Значит уже зимой. И где его собрать? И придет ли кто в стужу? Затянется до весны, когда отчет ревизора уже устареет.  Тоже вариант. Но решили сначала испробовать первый.
Однако Таня Веселова, кровно обиженная на Зинку, настаивала на своем: « Нужно заранее обезвредить Зинку вывести ее из игры, не допустить выступления на собрании. Не будет оглашения отчета ревизии – никто не узнает о криминале, не будет повода для переизбрания Матвея Поликарповича. И все останется так, как всегда до этого было. Надо заявить перед собранием, что Федорова не имеет земли в СНТ «Ручеек», а значит, не может считаться его членом и, тем более, представлять ревизионную комиссию. Вот если бы и недвижимости у нее уже не  было – тогда полный ажур. А пока нашим мужикам следует повстречаться с Зинкою, пригрозить, запугать, чтобы и пикнуть не смела, дрянь.  Гори она огнем, окаянная!»
На этом порешили. Двое правленцев пошли беседовать с Зинкой. А остальные разошлись потихоньку, приговаривая: гори она огнем! 
Несовершеннолетний внук Дима из рассуждений взрослых понял только одно: из-за зловредной Зинки у его любимого деда большие неприятности. Он задумался и тоже направился к себе в сарайчик, в котором у него находились постель и магнитофон,  и где он все лето мог наслаждаться ритмами, не мешая родителям. Теплый август уходил. Завтра наступало первое сентября - пора школьная, но перебираться в тесный город под надзор родителей  Дима не спешил и решил еще на одну ночь задержаться. В школу ему– со второй смены.

Глава семнадцатая.  Поджог.    

Ильич и Петрович заходить к Зине не стали, а пригласили ее приблизиться, чтобы переговорить через невысокий штакетник. Сначала порассуждали о мирном сосуществовании в мире, потом перешли ко внутренним делам и плавно переключились на обстановку в Ручейке, которая не вырывается из общего  русла и развивается по общим законам вслед за страной. И не опережает общих тенденций развития ни в экономике, ни в преступности, ни в коррупции. Садоводческие товарищества – миниатюрная копия, слепок страны в целом и требовать в каком-то одном из них опережения в развитии демократии и самоуправления  по меньшей мере самонадеянно  и напрасно. Плетью обуха не перешибешь. Как было, так и останется. Только себе самой навредить можно. Вторая ревизорша Ульяна Тетерина, все во время поняла, от подписания отчета увильнула, на собрание  не придет и уже выдала доверенность на голосование Тамаре Соловьевой.   И где гарантия, что остальные члены именно Зину, а не Беспалова поддержат?  Ведь он столько хорошего сделал, что и не упомнить всего. Хозяин – одним словом. А Зина –чего хозяйка? Земельный участок на ее сына оформлен, а он не член СНТ. И никогда не будет принят, раз у него мать экстремистка. Причины чтобы не принять найдутся: вот баню поставил, а противопожарный разрыв от дома не выдержал. А нарушителям пожарной безопасности в СНТ не место. Дорогу перекроем, электричество отрубим, водопровод отрежем. И еще – мало ли что произойдет внезапно. Залезет кто в домик или колеса проколет. Мотина Клава после всего, что ты написала, караулить твое не станет. И сиди тогда со своим отчетом, кукуй. Наш добрый совет: собаку не злить, пока не поздно, отчет о ревизии  переписать, пригладить, уменьшить остроты, а сконцентрироваться на неплательщиках взносов, нарушителях экологии, общественного порядка. И на собрание лучше не являться, мы сами отчет зачитаем.
Так наехали на Зину пройдохи Ильич и Петрович, да не на ту напали. Зина выслушала правленцев с окаменевшим лицом и даже поблагодарила за предупреждение: « Спасибо, что сказали. Для охраны возьму у Лидки ее кобеля – никто близко не сунется. Насчет членства в СНТ – вы ребята приопоздали. Я давно его член, взносы плачу и книжку за печатью и подписью Моти имею. И отчет я ради вас переписывать не буду, а еще расскажу собранию, как вы мне угрожали и запугивали. Заявление участковому сегодня же унесу. Пока - я поехала. Но, если что – первыми ответите». И укатила с охапкой гладиолусов.
Ильич и Петрович почесали в затылках, огорчились напрасным визитом и, чтобы расслабиться от непривычного напряжения, пошли выпить по соточке, потом еще по одной, а потом и по третьей. За столиком под яблоней они долго обсуждали, какая она сволочь, эта Зинка. Ни себе – ни людям. Готова умереть за идею справедливости. А где она, эта справедливость? В помине нет. И не будет. Размышляли так, пока бутылка не кончилась. И уж тогда оба направились спать. Темнеть начинало рано, с реки наползал туман и оставаться под яблоней становилось зябко. С высоты ветерок сбивал яблоки и они стучали  по столешнице: бди, бдить, бдите!
А сын Зины Олег после того как отвез ее в город, вернулся в свой домик   вместе с женой и лег пораньше в пустом домике, чтобы с утра пораньше приступить к утеплению стен и полов. Весной Олег выслужил в МВД раннюю северную пенсию, вернулся в родной Город, но квартиры пока не имел, жил на площади матери и, чтобы не докучать напрасно, собирался оборудовать для своего постоянного жилья ее садовый домик. Поставил новую баню, но не закончил отделку и даже не затопил печь ни разу – понадобилось освободить домик и перенести из него в баню и предбанник  все имущество, привезенное с собой с Севера: ковры, холодильник, пылесос, постельное белье, видеодвойку, посуду, одежду и прочее, прочее. Набилось под завязку – и откуда что взялось?
Молодые спят крепко и шорохов вокруг не чуют.
За полночь, когда Ручеек совершенно затих и погрузился в дрему, со стороны крапивных зарослей на участке Кукарского к задней стене Олеговой бани бесшумно подобралась  ловкая тень и срезала полиэтиленовую пленку, которая временно заменяла стекло на окошечке предбанника. Что-то в проем бросила и снова растворилась во тьме.
Лидкин эрдель-терьер  Джерри  ночами дежурил в сенях ее домика, чтобы не допустить незваных гостей к хозяйке. И вел себя обычно спокойно, не просыпаясь на мышиные шорохи или хлопанье вороньих крыльев. Но, на этот раз, почему-то забеспокоился, затявкал и стал скрестись в двери, вызывая  хозяйку.  Лидка проснулась, недовольно пристегнула к ошейнику поводок и вывела пса на улицу, полагая, что он просится по неотложным делам. Но Джерри потянул ее вдоль улицы к домику Федоровой, от которого тянуло дымом и раздавался непонятный треск. Оказавшись поблизости, она увидела, что из бани летят искры и клубится дым : загорелась изнутри. Если бы на месте Лидки оказалась другая женщина, она, может, и растерялась бы. Но автомобилистка Лидка по опыту знала, что ничто так не пробуждает автовладельца, как звук сработавшей сигнализации собственного авто. И, первое что она сделала, ударила ладонью по капоту Олеговой машины. Сигнализация немедленно завыла в ночи , разбудила Олега и всех поблизости, а Лидка, не задерживаясь, уже неслась дальше, к участку Моти Беспалова и заколотила в железные ворота: «Сторож! Засоня ! Просыпайся, вызывай пожарных – у тебя все дачи сгорят!»
Мотя с трудом проснулся, матерясь, натянул штаны и выглянул в окно: «Кто там горит – Зинка? Так ей и надо, чтобы не выступала. Я что – тушить ее должен? Пусть горит ясным пламенем. Допрыгалась. »
-« Да какой из тебя тушильщик – ты пожарных по сотовой вызови  и встречай на воротах.- закричала на него Лидка. И для верности припугнула: Ветер в твою сторону – сам сгоришь». После этого Мотя зашевелился и взялся за телефон, который именно на эти цели ему купило товарищество.
Проснувшийся Олег и немногие сбежавшиеся мужики пытались потушить пламя своими силами из садовых шлангов. Нашли и раскатали пожарный рукав, но он оказался и коротким и дырявым. Напора в магистрали не хватало и струя не доставала до очага пожара. А между тем, в пламени стали раздаваться характерные хлопки: от нагрева стали взрываться банки с краской, аэрозольные баллончики и консервы. От дыма потянуло химией. Стало ясно, что до приезда пожарных имущество не спасти. Чтобы не дать пламени на Зинкин домик  перекинуться, часть воды из шлангов направили на стену,обшитую  вагонкой, которая  уже начинала дымиться. И успела бы загореться, если бы не яблоня-полудичка, которая отважно приняла на себя основной жар и своей развесистой кроной заслонила домик от пламени.
Дима в тушении пожара участия не принимал, хотя прибежал одним из первых. Он устроился недалеко на бревныщках и с интересом  наблюдал за событиями. Его даже не просили помочь – какая может быть помощь от подростка. Когда догорело, он незаметно отправился досыпать – утром в школу собираться.
Пожарники ехали долго. Но еще дольше блудили по узким улицам Ручейка, застревали в колдобинах и путались в тупиках – Мотя их у ворот, как полагается, не встретил. А схемы расположения участков и подъездов к ним на стене сторожки не оказалось. Призывы беречь лес от огня сельхозпалов  висели, а схемы СНТ не обнаружилось. По неизжитой еще советской  привычке подменять реальную работу призывами к ней. В общем, когда пожарные добрались до места, баня уже догорала, обнажая трубу и корпус новенькой печки каменки.  Оставив одну машину дежурить и проливать угли, остальные с трудом развернулись и вернулись в расположение части, пообещав на прощание, что утром приедут эксперт и инспектор для составления акта.
Андрей  всю эту заваруху на другом конце «Ручейка» благополучно проспал. Пожарные машины проехали по другой улице, сирены не включали, и его сна не потревожили.  Поэтому, когда утром его пригласили в понятые, даже удивился:  « Какой пожар? У кого дача сгорела?» А когда узнал, что у Зины, поспешно оделся и побежал. По дороге ему повстречалась Тамара Соловьева, тоже спешившая на пожарище. «Бог  наказал Зинку. – ехидно сообщила она Андрею.- Не будет плевать против ветра. Теперь она из Ручейка сама сбежит, не задержится. Если не дура полная».
Инспектор, капитан МЧС уже прибыл к месту происшествия и составлял протокол первичного осмотра очага возгорания. Заглянул в девственно чистую топку банной печи, нашел не подключенный к электросети вводной гусак, проверил стандартные предохранители на вводном устройстве домика и согласился с версией о вероятном поджоге извне. На что указывает интенсивность и направление распространения пламени. Если экспертиза огарков покажет, что использовались ЛВЖ – легко воспламеняющиеся жидкости, то и совсем картина нарисуется. Затем уточнил, что раз строение не было застраховано, то корыстный умысел самого владельца почти исключается. А вот у кого мог иметься мотив на поджог, он готов выслушать и зафиксировать. Олег, как собственник участка, был определен потерпевшим, а Зина, документов на баню не имевшая, проходила только свидетелем.  Оба заявили, что мотив и умысел могли иметься у членов Правления угрожавших ей накануне и, особенно у Беспалова, который в ночь происшествия находился поблизости, радовался пожару, не встретил и не сопроводил пожарные машины. Про Диму никто не вспомнил и не подумал.
Капитан все объяснения добросовестно записал и как бы извинился: «Все материалы мы передадим для следствия в милицию. А найдут они поджигателя или нет – большой вопрос. Такие дела у них годами висят и не раскрываются. Сложно найти поджигателя, а доказать вину еще сложнее , даже если он сам проболтается. Поэтому не ждите от милиции активности, а сами подавайте заявление о поджоге, не забывая указать всех подозреваемых. Подозревать имеете полное право». Потом Андрей и Вера Ивановна расписались в протоколе за понятых, капитан положил протокол в папочку и отбыл.
Уже на следующий  день Олег подал заявление в райотдел милиции и получил квитанцию. «Ждите, - ему сказали в дежурной части, - Вас вызовут, если понадобитесь. А могут и проволынить – дело то дохлое. Каждый год дачи горят, за всеми не набегаешься».
Мотя узнал, что назван подозреваемым, страшно заволновался и обратился к сыну Алексею, который хотя после контузии полученной в Чечне из органов и был комиссован, но старых связей в милиции не растерял. А потому мог попытаться узнать о ходе следствия. Алексей не отказал отцу, встретился и переговорил с кем надо и обнадежил Мотю: «Ходи веселей. В райотделе начальника меняют. И милицию в полицию переделывают. Всех пропускают через аттестацию, чтобы легче сократить неугодных и неудобных.  Нашим пожаром никто заниматься не будет – не до того. Так что успокойся, папаша».
Папаша успокоился и стал бы поглядывать на погорельцев свысока, если бы рост позволял. Но по товариществу вышагивал гоголем: «Бог видит, кого обидеть. Вот Зинку и покарал, за напраслину на мою голову. Отвыкнет на собраниях выступать».
Однако Зина Федорова размышляла иначе, сдаваться не собиралась и к собранию готовилась как к войне.
.
   Глава восемнадцатая. Собрание.

Изначально садоводческие товарищества создавались по образцу и подобию советских колхозов. А потому унаследовали их характерные особенности: коллективную безответственность, старательную работу на частном подворье, ожидание манны небесной и упование на  председателя. Общие собрания коллективов тоже мало чем отличались: одинаковый большой базар, с оскорблениями друг друга, пьяными выкриками и заранее подготовленным решением, за которое непременно проголосуют немногочисленные участники.
Редкие собрания в Ручейке всегда так и проходили. Но на этот раз ожидалось особенное: случившийся пожар и разговоры вокруг него заставили задуматься даже тех, кто собрания всегда игнорировал. К тому же прошел слушок, что общий благодетель и сторож Мотя пожар не только проспал, но вел себя неадекватно и не встретил пожарников на въезде в СНТ. И что МЧС за упущения в организации пожарной безопасности товарищества уже оштрафовало лично Беспалова, выдало предписание по грейдированию улиц, устройству пожарного водоема и предупредило, что в случае неисполнения в срок наложит огромный штраф уже на все товарищество.  И что Мотю уже вызывали в милицию.
Просторная сторожка смогла вместить всех желающих. Кучковались на лавках с приятелями. Всегда «поддатые», Стас, Слава и Федя Сазонов балдели в углу. Тамарка плевалась семечками. Секретарь Панов на столике у входа регистрировал зашедших. По активной явке членов становилось понятно, что кворум соберется.  Зинаида вошла в помещение с ворохом бумаг: «Отчет ревкомиссии  я для всех размножила, чтобы прочитали до собрания. А то с голоса цифры трудно воспринимаются и смысл сказанного не доходит. Вот берите, не стесняйтесь, всем хватит». За отчетам потянулись руки, люди зашелестели листами, зачертыхались,  вникая в текст, возмущались прочитанным: «А мы и не знали, что нас  дурят, как лохов».  Впрочем, взяли отчеты не все: Стас, Слава и Федя Сазонов по известной причине, а другим, сторонникам Правления, отчеты ревкомиссии совсем ни к чему – они и без них наперед все знают, что хотят знать. Панов, по количеству   читающих отчеты, прикинул, что явного перевеса голосов в пользу  действующего Правления не ожидается. А хитрая Зина на шаг опередила Правленцев и после  распространения  письменного отчета, сорвать ее выступление не удастся. Но снизить эффект от него можно.
Беспалов тоже следил за реакцией в зале, перекидывался фразами с заходящими, пожимал руки, заглядывал в глаза, стараясь определить настроение.  И неожиданно для себя обнаружил, что прежнего радушия к нему больше не наблюдается, улыбки встречаемых кислые и не частые, рукопожатия вялые, приветствия чисто формальные, не искренние. Мотя простаком никогда не был, понял, что его председательство сегодня кончается, а значит, могут наступить неприятные последствия, вплоть до взыскания материальных убытков и прочего. Если, конечно в новое Правление пройдут экстремисты вроде Зинки, Лидки и Андрея. Но допустить такое – смерти подобно. А потому срочно отозвал в уголок членов своего Правления и проинструктировал: применяем вариант номер два – Тамару Соловьеву в председатели, а Панова надо сохранить секретарем. Остальные – из нашего списка. Ему согласно закивали – все было заранее продумано.
Собрание открывал сам Беспалов. Он попросил у присутствующих внимания и сообщил, что по данным регистрации кворум две трети, с учетом доверенностей на право голосования выданных Правлению отсутствующими членами, имеется. А потому просит считать отчетное собрание открытым. За это предложение все проголосовали. После этого, Мотя трагическим тоном доложил, что по действующему Уставу, собрание должен вести председатель Правления. Следовательно, придется вести ему, Беспалову, хотя и в последний раз. На этих словах он споткнулся, проглотил несуществующий ком в горле, вытер глаза и продолжил: « Сделано мною много – вы сами знаете, повторять не надо. Именно я взялся спасать «Ручеек» в трудную пору, когда Быков умер, оставив нас без поддержки, «Гидромостдорстрой» развалился, профсоюз почти что умер, а мы выстояли. Да, признаю, мы продали общественную автостоянку, но сохранили главное – водопровод и электричество. А что еще садоводу надо, кроме полива? Зачем ему гладкие дороги – чтобы по ним рокеры гоняли, пыль и шум создавали? Вот, говорят, на улице пожарная машина застряла. Ну, застряла одна. А они что – каждый день у нас ездят?  И кто виноват, что они приехали, как не виновник пожара. Навалили, понимаешь, полную баню всякого хлама, он и самовозгорелся. А меня во всех грехах обвинили, да еще и оштрафовали вдобавок. За электричество вы плохо платите, я вынужден компенсировать недоимку из своих кровных, чтобы нас всех не обесточили. Но никто спасибо не скажет. Бухгалтера нет  и негде взять – никто не берется. А ревизоры записали, что я деньги на своем счете храню и проценты получаю. А где их хранить, если сейфа нет. В общем, устал я от всего и написал заявление об уходе из председателей на должность сторожа с сегодняшнего числа. Прошу его удовлеторить. Оставайтесь с Зиной  Федоровой. Кстати, мы проконсультировались с Союзом садоводов, так его президент Пономаренко нам разъяснил, что Федорова не только ревизором, но даже членом нашего товарищества считаться не может. Потому как по Закону и по Уставу членом садового товарищества может считаться только тот, кто имеет в нем земельный участок. А у уважаемой Зинаиды Федоровой в нашем обществе участка не зарегистрировано. Отсюда последствия: составленный ей отчет для нас не действителен».
Зал зашумел, а Зинаида взорвалась криком и выскочила вперед, с бумажками: «Твой Пономаренко безграмотный отставной прапорщик, который любые справки выдает. А вот у меня заключение юридической консультации: « Закон и Устав не определяют на каком праве должен владеть земельным участком член садового товарищества: праве собственности, праве аренды, безвозмездного пользования, по доверенности. Таким образом, владелец земельного участка может быть членом товарищества на время владения участком по закону или договору с собственником.» Подпись и печать. Поняли? А вот  мой договор с сыном на право бессрочного безвозмездного пользования его участком, заверенный нотариально. Видите? А вот моя садоводческая книжка, выданная лично Беспаловым, с отметками об уплате взносов. Смотрите. Еще я должна вам сообщить, что Беспалов, чтобы сорвать ревизию лично  мне угрожал, в том числе накануне поджога. Да, да – поджога, а не самовозгорания, как заявляет Мотя. Эксперты установили, что был поджог с применением бензина. Следствие разбирается. А я, не ощущаю вашей поддержки, и ревизором больше никогда не буду –заранее отказываюсь. А председатель, вместо того, чтобы разговор в сторону, а стрелку на меня переводить, лучше бы объяснился, как он такие нарушения допустил и кто за них расплатится?»   
Опять сорвалась затея Беспалова с дискредитацией ревизора. Зина оказалась его умнее и дальновиднее. Но, то что она  от будущего ревизорства отказывается - уже маленькая победа. Новому Правлению легче будет. Однако, его еще переизбрать надо. А садоводы брошенный Зиной призыв к разбирательству уже подхватили и понесли.
Первым вскочил Андрей: «Объясните нам, господин Беспалов, для чего и как вы нами утвержденный Устав подменили и, как вам удалось, как следует из представленного для регистрации протокола, собрать собрание в апрельский понедельник и избрать в Правление только самих себя?» Мотя ничуть не смутился от вопроса (три года прошло и ничего с Уставом не сделать) и сам пошел в наступление: «А что тебе с Уставом делать - на хлеб намазывать или в туалет ходить?   Какая разница, какой Устав? Главное, что он есть и зарегистрирован. А Правление СНТ избирали его учредители .Получилось, что самих себя – других то не было. Стас! Тебе важно, какой устав? Нет, не важно. А тебе, Слава? Тоже не важно. Видишь, народу это по фигу. А ты чего возникаешь – делать нечего?»
« А потому возникаю, что в нашем Уставе, который ты подменил, пчеловодство разрешалось, а в твоем варианте не разрешается. Так что будь добр, в соответствии с новым Уставом, пчельню свою из Ручейка убирай. А то твои пчелы всех достали. Если не уберешь – обратимся в суд, основания теперь открылись, не удалось вам спрятать. – наступал Андрей.-  Во вторых, в вашем Уставе записано, что Правление и председатель несут личную ответственность за ущерб, причиненный ими товариществу. Так вот, я предлагаю принять решение материальный ущерб Ручейку, причиненный Правлением, не распределять для погашения нами, а отнести на счет членов Правления».
«Вот докопался, - поморщился Мотя, припоминая, что с пчелами он действительно промахнулся. Но до чего этот Андрей въедливый – спасения нет. Надо его на будущее укоротить. И стал выкручиваться. – И откуда ты это взял –  нет в нашем Уставе такого». «Как нет, когда есть. – возразил Андрей.- Ты думаешь, что если Устав под подушкой спрятал, то никто его не найдет? Дудки! Я обратился в налоговую, представил  членскую книжку, заплатил пошлину и через неделю получил и Устав и все поддельные протоколы. – Андрей помахал над головой Уставом и продолжил: Так вот на основании вашего Устава я предлагаю ущерб от кражи электроэнергии на участке Кукарского и незапланированную по смете оплату услуг юриста Сташенко в сумме 42 тысячи взыскать с бывшего председателя Беспалова».
«Правильно!- поддержал его Серега Козлов. Он всегда не любил любое начальство. – Пусть платит! Я за него рассчитываться не стану, хоть убейте!» Вера Ивановна сказала довольно громко соседу по лавке Мухину: «Если по справедливости, то растрату должен возмещать сам растратчик, а не его товарищи по садоводству». Мухин согласно кивнул. А Звонов поднялся над рядами и заявил во всеуслышание: « Или он за свои художества заплатит, или я не буду платить очередные взносы. Ведь что они протащили в своем Уставе: положение, что членские взносы могут направляться на коммерческие цели. Это означает, что мы будем за все платить, а эти ребята безотчетно тратить. Не проскочит. Пусть рассчитается, чтобы другим неповадно было». По рядам прошел ропот одобрения, Мотя не нашел, что ответить и замаячила опасность разворота  собрания в непредсказуемом направлении. Правленцы Ильич и Петрович предпочли отмолчаться, чтобы не привлекать внимания. Никто не осмелился поддержать  падающее Правление Ручейка. И, казалось, решение состоится в минуты. Но сладость близкой расправы и общее напряжение неожиданно сняла  Татьяна Веселова: « А давайте не будем брать на себя ответственность за скоропалительное решение. Поторопимся – потом самим стыдно будет, а исправлять поздно. Порядочного человека легко обидеть и даже в инфаркт погрузить. Вы же знаете, что у Матвея Поликарповича  сердечная недостаточность и лет ему уже под семьдесят. Мы что – его смерти добиваемся?  Мы же с вами садоводы, а не садисты! Опять же представляется что решение не достаточно продумано с правовой позиции.  Может,  поручим подготовить этот вопрос новому составу Правления? Пусть изучат со всех сторон, посоветуются с юристами, прочитают Устав, определят, что можно сделать, разработают мероприятия и внесут на следующее собрание. А мы решим». Умиротворила аудиторию, которая в общем, крови Моти не жаждала, раздора в обществе не хотела, разбирательствами сама заниматься не думала, а стремилась в покое выращивать огурцы и цветочки. Садоводы в массе своей люди добрые. Временами - даже чересчур.
Воцарение справедливости в товариществе решили поручить новому правлению. За что и проголосовали почти единогласно, при четырех воздержавшихся и одном – против.
Мотя вздохнул с облегчением, отер со лба пот и предложил перейти непосредственно к выборам нового Правления. Но, сначала избрать Председателя, а потом, с учетом его предложений голосовать за новый состав Правления из пяти членов.  Принципиальных возражений не последовало и предложение прошло. Приступили к выдвижению кандидатов. Неприметная пенсионерка Ирина Пегова, которую мало кто знал и видел, первой предложила в председатели Тамару Соловьеву, такую хорошую, статную и внушительную. А, главное, ни в чем плохом не замеченную, спокойную и безработную и, значит свободную для общественных дел. Что является большим плюсом. В качестве альтернативы, Лидка предложила Андрея за его принципиальность.
Но для садоводов спокойствие всегда предпочтительней принципиальности и они выбрали Соловьеву. Без обсуждения и очень дружно. Мотя ее поздравил с избранием на должность и предоставил ей слово для выдвижения кандидатур в состав Правления. Тамара откашлялась, вынула из карманчика заранее заготовленный список, зачитала и охарактеризовала каждого:
«Предлагаю секретарем оставить Панова, потому, что он уже имеет опыт работы, компьютер и множительную технику, обойтись без которых нам будет почти невозможно, а приобрести свои мы сможем не скоро.
Следующая кандидатура - Татьяна Веселова, которую вы сегодня слышали и убедились, что человек она разумный, способный к сотрудничеству, знакомый с финансам и для Ручейка очень полезный.
Еще предлагается Комаров с участка номер семь, он прораб, владеет техникой, а нам предстоит выполнять предписание МЧС, для чего нам такой специалист в Правлении просто необходим.
И предлагаю оставить в составе Правления Беспалова Матвея Поликарповича, без помощи которого я, как новый председатель, обойтись на первых порах просто не смогу».
При оглашении последней кандидатуры зал недовольно зашумел: « Для чего тогда мы его изгоняли? И что – он как член правления будет впредь со своими проступками разбираться, решения принимать, рекомендации разрабатывать? Сколько он еще наворочает? » А Андрея опять дернуло высунуться и выступить: «Товарищи! Сколько на человека валить можно. Он и так под следствием по факту поджога. Хватит ему неприятностей!». После чего кандидатуру  Беспалова из списка, не сомневаясь, ничуть исключили, а по рекомендации Стаса внесли Федю Сазонова, который хотя и матерится через каждое слово, но товарищ и сантехник очень хороший. А с водопроводом в Ручейке случаются всякие проблемы.
Стаса поддержали, и Федю в список включили. Он этого, кажется, даже не понял. Но других кандидатур не нашлось и весь список  дружно приняли.
Выборы ревизионной комиссии из-за недостатка времени легкомысленно отложили на следующий год и стали расходиться. Мотины сын и зять уходили довольные: «Снова наша взяла. – внушал Алексею Александр. – В Правлении опять свои собрались. Сантехник не в счет – он ничего решать не будет. А Тамара без нашего бати и шага не ступит, пока не освоится. Но это еще не скоро произойдет. Бате теперь председательство ни к чему – приватизация кончается и ловить больше нечего. Без зарплаты он тоже не останется: контракт сторожа и электрика Правление с ним продлит, плюс бесплатные дрова, электричество, вывоз мусора и прочее. Водопровод из-за Феди пока нами потерян. Но он запьет обязательно. Есть за что биться».
 А Мотя замельтешил между своими сторонниками: «Вы слышали, как Андрей обвинил меня в поджоге? Подтвердить сможете, если что? Договорились. Панов, ты его слова в протокол занеси, чтобы суд принял. Я его отучу выступать на собраниях».
Андрей краем уха услышал Мотины речи, но принял за глупости старика. Однако старик оказался отнюдь не глуп, а  очень зловреден.

Глава девятнадцатая.   Суд неправый

Через пятнадцать дней Андрей обнаружил в почтовом ящике конверт из суда. В нем оказалась судебная повестка и пачка бумаг под заголовком: «Исковое заявление о защите чести и достоинства гражданина и компенсации морального вреда». Истец: Беспалов Матвей Поликарпович, представитель истца: Сташенко Игорь Николаевич, ответчик сам Андрей, госпошлина 200рублей, судебные издержки 15000 рублей,
На общем собрании членов СНТ «Ручеек» при рассмотрении вопроса о выборе Правления СНТ «Ручеек» была предложена кандидатура Беспалова М.П. Находившийся в зале Серов Андрей Павлович на предложение возразил: «Товарищи! Он и так под следствием о поджоге. Хватит с него». Таким образом, Ответчик распространил сведения, порочащие честь и достоинство Истца, не соответствующие действительности, чем причинил Истцу моральный вред.  Согласно ст.ст. Конституции РФ, достоинство охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Каждый имеет право на защиту своей чести и доброго имени. Указанное положение конкретизируется в ст. 150 Гражданского кодекса РФ: жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. Закон не раскрывает понятия «чести и достоинства», тем не менее, в русском языке они определены достаточно конкретно.
Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, распространением не соответствующих действительности  сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишеием каких=либо прав, физической болью, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий. Пленум Верховного Суда РФ указал в своем постановлении №3 от 24.02.2005г, что порочащим в частности являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности,.. которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина или юридического лица.
Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать изложение  в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях или сообщениях в той или иной форме, хотя бы одному лицу.
Не соответствующими действительности и порочащими его честь, достоинство и деловую репутацию Истец считает сведения о том, что: «он и так находится под следствием о поджоге». В теории науки уголовного процесса словосочетание «находиться под следствием» означает осуществление в отношении лица уголовного преследования на этапе досудебного производства по уголовному делу, т.е. подследтвенный – это подозреваемый или обвиняемый по уголовному делу.
Указанные сведения были высказаны Ответчиком как утверждение о нарушении Истцом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в общественной жизни, на основании чего Ответчик лишил Истца возможности избираться в правление СНТ «Ручеек». Факт распространения Ответчиком обозначенных сведений подтверждается протоколом собрания СНТ «Ручеек», а также показаниями свидетеля Тамары Сергеевны Соловьевой.
Неправомерными действиями Ответчика унижены честь, достоинство, Истца, а также причинен моральный вред, который выразился в нравственных страданиях и переживаниях, поскольку Истцу приходилось постоянно оправдываться перед членами СНТ «Ручеек», что никакого преступления он не совершал. Истец сильно переживал, волновался, испытывал чувство унижения, стыда, дискомфорта, из-за невозможности продолжать активную общественную жизнь на должном уровне.
Поскольку в области права Истец не компетентен, он был вынужден обратиться для защиты своих личных неимущественных прав за юридической помощью и понести расходы по уплате услуг представителя в размере 15000 рублей 00коп.
В соответствии со ст.1100 гражданского кодекса, компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, в том числе, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию.
Согласно ст.1101 Гражданского кодекса РФ, компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Истец оценивает моральный вред в 30000 рублей 00 коп.
Кроме того, Истец вынужден был оплатить госпошлину в размере 200рублей 00 коп., которые в соответствии со ст. 88, 04,98 ГПК РФ подлежат взысканию в пользу Истца.
На основании вышеизложенного, ПРОШУ СУД:
Взыскать с Ответчика в пользу Истца:
1. Компенсацию причиненного Истцу морального вреда в денежной форме в размере  30000 рублей,
2. Расходы на оплату юридических услуг – 15000 рублей,
3. Госпошлину в размере 200 рублей.
В подтверждение исковых требований вызвать в суд свидетеля:
  Соловьеву Тамару Сергеевну –председателя правления СНТ Ручеек.
Приложение:
1. Копия искового заявления по числу лиц,
2. Квитанция на оплату услуг представителя,
3. Квитанция об оплате госпошлины.
4. Копия протокола собрания.

Дата.                Подпись истца.

Прочитав все внимательно, Андрей хохотнул и почесал в затылке: «Не худо Мотя на мне заработать решил. И приятелю подкормиться дает. Сорок пять тысяч – Мотина зарплата в СНТ за полгода, если не больше. На самом клейма ставить негде, а поди ты – моральный ущерб и потеря деловой репутации. Только пусть докажет сначала, что он не верблюд. А эта, Тамарка выходит уже на его стороне. И протокол секретарь подправил – я все не так говорил». Но все равно нисколько иском не озаботился – так верил в справедливость нового российского суда  и честность судей, что неприятностей для себя не ждал. По простоте и неопытности в таких делах. Но болтливых – учат.
В назначенное повесткой время Андрей прибыл в суд. На входе строгие приставы в черной форме затребовали у него паспорт, заставили вывернуть карманы и пропустили через рамку металлоискателя в длинный коридор с рядами дверей.  В гражданском суде оказалось совсем не страшно, почти так же, как в других учреждениях. Зеленый фикус у окна, справочные материалы в рамках, потертые банкетки и очередь у каждой двери. Мотя явился в сопровождении Сташенко и Соловьевой. Андрей улыбнулся входящим и поздоровался. На приветствие ответил один Сташенко,  Беспалов сделал вид, что не услышал, а Тамара демонстративно отвернулась – внутренне настраивались на конфликт.
Секретарь судьи Павловского пригласила участников процесса в зал. Судья, спортивного склада красавец, истребовал паспорта, определил роль в процессе каждого из явившихся и удалил в коридор свидетеля. Тамара вышла с явной неохотой – хотелось на процесс поглазеть. Затем судья выслушал претензии истца, его представителя Сташенко и предоставил слово Ответчику. Андрей, заранее уверенный в исходе, даже не волновался:
«Уважаемый суд!  С исковым заявлением Беспалова М.П. я не согласен по следующим причинам: Действительно, на общем собрании СНТ «Ручеек» я сказал:   «Товарищи! Сколько на человека валить можно! Он и так под следствием по делу поджога! Хватит ему неприятностей». Этим  я пытался уберечь его от излишней нагрузки, а не унизить достоинство. Не соответствующими действительности и порочащими его честь достоинство и деловую репутацию Истец считает сведения о том, что: «он и так находится под следствием о поджоге». Я считаю, что это надуманное утверждение не основанное на юридических документах. В официальной юридической практике и литературе словосочетание «под следствием» не применяется и не используется. В нормативных юридических документах, в том числе Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, не встречается, в УК и УПК отсутствует, юридического значения не имеет.
Утверждение Истца, что: «подследственный – это исключительно подозреваемый или обвиняемый по уголовному делу» не находит подтверждения в УК, УПК РФ. Истец не приводит ни одного доказательства в подтверждение. И не может привести, потому, что их нет.
На основании ст. 56 УПК РФ Свидетель в уголовном деле – это лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела и которое вызвано для дачи показаний. Свидетель обязан являться на вызовы следователя, нести ответственность в соответствии со ст. 307 и 308 УК РФ, участвовать в следственных действиях и т.д. В этом отношении свидетель не свободен. То есть в бытовом понимании: находится под следствием. Что не может считаться порочащим его честь и достоинство обстоятельством. Поскольку дача свидетельских показаний – это его гражданский долг и обязанность, которые не могут дискредитировать.
В русском языке предлог «ПОД» означает (по словарю Ожегова) :»указывает на то положение, состояние, в которое ставят кого или что или указывает на то состояние, в   которое ставят кого или что. Быть под руководством кого-то. Взять под свою защиту. Быть под угрозой. Быть под судом. Вызов свидетеля в этом смысле означает его вхождение под следствие.
То, что Беспалов был привлечен в качестве свидетеля к дознанию и следствию по делу о поджоге 31 августа в СНТ «Ручеек», соответствуют действительности. Во время его дежурства  (в результате упущения, попустительства или даже подстрекательства – не знаю, пусть установит следствие) произошел поджог построек принадлежащих Федоровой З.В.  Дознавателем МЧС я был привлечен в качестве понятого и слышал при составлении протокола, как Беспалов был неоднократно назван в числе      имеющих мотив для поджога. Но сам я в этом не уверен. Затем, Беспалов как причастный вызывался в МОД и АП МЧС для дачи показаний дознавателю.
По представлению Прокуратуры, отделом внутренних дел возбуждено уголовное дело по факту поджога. Следствие вела следователь отдела полиции Хренова О.И. , которая вызывала Беспалова и брала у него показания. Прошу суд непосредственно истребовать в СО ОМ при УВД подтверждение, что Беспалов находится в числе фигурантов этого уголовного дела.
Утверждение Истца, что по вине моего высказывания он лишился возможности избираться в Правление надумано. Из протокола общего собрания   видно, что он сам заявил о нежелании дальнейшей работы в качестве председателя и желает остаться сторожем. Сторож общественного имущества в СНТ работает по контракту с Правлением, подконтролен Правлению и не имеет права в нем состоять. Из отчета ревизионной комиссии видно, что Безбородов на должности Председателя Правления совершил ряд проступков, которые вызвали переизбрание всего Правления. Естественно, что снова быть избранным в его состав он не может.
О какой чести Истца идет речь, если ревизией обнаружено хищение им электроэнергии, умышленное занижение своего членского взноса, фальсификация протокола общего собрания, подмена Устава, злоупотребление должностью. Истец публично оскорбил женщину-ревизора, на другую дважды отправлял  ложные доносы и ни перед одной не извинился. Такую честь оскорбить невозможно, потому что ее нет в зародыше.
Можно ли нанести вред деловой репутации человека, которого за многочисленные проступки и финансовые нарушения, обнаруженные ревизией, буквально изгоняют из Правления? Который спал во время дежурства  и допустил поджог ? Который, без решения  общего собрания, захватил и присоединил к своему три других земельных участка? Который  продал общественную автостоянку. Который самовольно отрезал от участка Быкова половину и оформил его на свою жену. Я думаю, что такой деловой репутации никакими словами ущерба не нанести.
Из словаря мы знаем, что достоинство – это совокупность моральных качеств. Причем не обязательно положительных. Достоинство может быть и отрицательным.  Я не вижу у Истца тех моральных качеств, которые в совокупности представляли бы положительное достоинство. Если может – пусть их назовет.
Истец утверждает, что действиями Ответчика ему причинен моральный вред, который выразился в нравственных страданиях и переживаниях, поскольку Истцу приходилось постоянно оправдываться перед садоводами, что никакого преступления он не совершал. Истец не сообщает перед кем он оправдывался, в каком преступлении и кто конкретно его обвинял. Я его ни в чем не обвинял и даже наоборот. Возможно, Истцу кто-то высказывал претензии по поводу того, что он проспал поджог, который мог привести к трагическим последствиям. И сон Истца на дежурстве, это не преступление, а дсциплинарный проступок. Если Истец считает, что это преступление, то ему виднее. Истец утверждает, что он испытывает чувство унижения, стыда и дискомфорта, но не из-за своего проступка, а из-за того, что это стало известно членам Товарищества.
В связи с изложенными аргументами, можно прийти к выводу, что Истец, в силу индивидуальных особенностей своей натуры вообще не способен к моральным переживаниям и волнениям, испытывать чувство стыда, унижения и дискомфорта за свое поведение и действия.
Распространение недостоверных и порочащих Истца сведений не находит подтверждения. Ответчик  считает, что Истцу моральный вред не причинен  и Истцом не представлены  доказательства обратного.
Статья 151 ГК РФ предусматривает компенсацию морального вреда гражданину только при наличии: состава нарушения, вины со стороны нарушителя, и наличие физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.
Поскольку не имеется ни состава нарушения, ни вины Ответчика, ни наличия доказанных физических и нравственных страданий Истца, с учетом индивидуальных особенностей Истца, прошу истцу Беспалову М.П. в его иске «О защите чести, достоинства и компенсации морального вреда» полностью оказать.
Также прошу суд принять в качестве доказательств и приобщить к делу документы на 26 листах. Все копии Истцу уже выданы.
Артистичное выступление Андрея произвело впечатление не на один только суд, но и на Сташенко, который отстаивал позицию Истца горячо, напористо, бессовестно и нагло перевирая закон и факты, но сумбурно и не очень убедительно. На этом заседание окончилось. Судья объявил, что слушать свидетеля не имеет смысла, на изучение представленных документов необходимо время, а потому объявляется перерыв десять дней.
По всему видно было, что за день судья от непрестанных словопрений невыносимо устал и ему необходим отдых. Судейской работе не позавидуешь.   Но за то им и платят, чтобы справлялись. 
Через декаду все встретились на том же месте и в том же составе. Даже Соловьева , которую не вызывали, явилась как на представление. Судья, после немногочисленных формальностей огласил решение, из которого следовало, что Ответчик   не имел умысла нанесения морального ущерба ответчику, вина его не установлена, но факт распространения им не соответствующих истине сведений имел место. Поэтому, учитывая характеристику личности Истца, суд решил:
• Взыскать с Ответчика в пользу Истца за нанесенный ему моральный ущерб одну тысячу рублей.
• Взыскать с Ответчика в пользу Истца на погашения затрат на юридические услуги представителя три тысячи восемьсот рублей.
• Взыскать с Ответчика в пользу Истца за уплату госпошлины двести рублей ….
Из здания суда все ушли недовольными: Андрей – тем, что Моте в его иске не отказали полностью. Мотя – тем, что зря пошел нам поводу у Игоря Сташенко, крупно потратился на его услуги, а вместо выигрыша получил сплошные убытки, хоть домой не показывайся.  Сташенко – тем, что фактически не выиграл процесс и потерял лицо в глазах перспективного клиента. Тамара – тем, что напрасно потратила время и ничего не увидела. А судья Павловский – тем, что волею обстоятельств и в силу действующих в России законов не смог вынести еще более мягкое в отношении Андрея решение. И еще тем, что такие как Беспалов Истцы морочат суды и нормальных людей своими амбициями. И приходится их выслушивать, отвлекать от дела  порядочных граждан, терять понапрасну время и выносить решения, которые стороны могут еще и обжаловать.  В том, что Сташенко попытается его решение обжаловать, он почти не сомневался. Поскольку не раз уже видел его работу в процессах.

Глава двадцатая. Как аукнется – так и откликнется.

А Андрей тоже надумал решение суда обжаловать. Не столько из-за потерянных денег, сколько из жажды справедливости, которая, по его мнению, на этот раз пострадала. Но на свои силы и помощь дочери - студентки юрфака  в составлении кассационной жалобы не понадеялся, а дозвонился до своего давнего приятеля адвоката Романова и взмолил о помощи. « А ты приезжай сегодня же ко мне на квартиру, пивка вместе выпьем. Мне директор пивзавода Халямин в благодарность два ящика выставил. Одному не управиться, если ты не поможешь. – обрадовался Андрею Романов.- Приезжай и все документы по делу привози – посмотрим, что можно сделать».
Андрей собрал все документы и решение суда, сложил в   папку с тесемками, прихватил парочку соленых язей и примчался.
Володя  Романов встретил Андрея чуточку навеселе, но в полностью адекватном состоянии, позволяющем вести серьезные переговоры. Конечно, для начала выпили на кухне по кружечке, под язя, которого, кроме как в вяленом виде и есть нельзя. А засоле у него все мелкие косточки растворяются и тогда очень даже ничего себе рыбка. Потом перешли в комнату  для дела серьезного.
Владимир разложил все бумаги на столике в порядке очередности и приступил к чтению. «Ты пока с Кешей займись, чтобы не скучать.- посоветовал он Андрею. – Он котик молодой и игривый. А я буду тебя спрашивать, если – что». Через полчаса он задал первый вопрос: «А кто тебя к процессу готовил ? Чувствуется рука юриста». «Да какого там юриста.- отмахнулся Андрей.- Дочка на третьем курсе юрфака учится». «Да ? - Удивился Романов.- Я бы взял такую на практику своим помощником». И снова углубился в чтение. Через некоторое время он сложил документы стопочкой, отхлебнул пива из горлышка и резюмировал: «Повезло тебе Андрюха. На сколько я знаю Павловского, для него это решение на редкость мягкое. Он же из бывших ментов выбился. Закончил в Омске высшую школу милиции, потом служил в областном УВД следователем по особо важным делам, в Перестройку сумел аттестоваться на судью, но привычки милицейские в крови так и остались. Жесткий судья. Не понимаю, как он тебя пожалел. Да и другие не лучше. В судьи кто у нас попадает: бывшие прокуроры, чины милиции, чекисты в отставке по здоровью, во время сбежавшие партаппаратчики со степенями кандидатов юридических наук, иногда даже профессура. И, никогда, я не знаю такого случая, никто из адвокатуры. Потому и приговоры в большинстве своем обвинительные и решения половинчатые. Им под руку лучше не попадаться. Судят ведь не по совести, а по закону. А законы в нашей стране, сам понимаешь, еще весьма и весьма не спелые. В гражданском процессе судья всегда оценивает возможности сторон по обжалованию его решения. Если сторона заходит в гражданский процесс со своим юристом, значит,  велика возможность обжалования процессуальных отклонений и нарушений,  обжалования и отмены решения. А судье – это надо? Он такой же человек и под начальством ходит. Так же мечтает о карьерном росте, хочет перебраться из суда городского поближе к небесам – в областной,  и выше. Для карьерного роста статистика ой как важна: сколько дел рассмотрено, сколько решений обжаловано, сколько отменено. Понимаешь? В случаях сомнительных, когда решение может быть принято двоякое, судья всегда учитывает способности стороны на обжалование. Ты в суд явился без адвоката – значит и возможностей у тебя меньше, можно с тобой не считаться. А если Беспалов приходит с проходимцем Сташенко – держи ухо востро. Но, повторяю, Павловский тебя помиловал и оставил Истца при своих интересах, а может и в убытке. За такие дела платные юристы меньше шести тысяч не берут: одну за написание искового заявления, пять за участие в процессе. А Сташенко своего гонорара никогда не упустит и обдерет клиента как липку. Следует опасаться, что они сами решение обжалуют, тогда можно выходить со встречным иском. Я бы на твоем месте от обжалования отказался – нет перспективы. В вышестоящей инстанции не горят желанием отменять решение нижестоящих судов. Особенно по таким делам как твое. Только потратишься дополнительно и много. А у тебя, как я знаю, избытка денег не наблюдается.  Поэтому, мой тебе совет, не высовывайся, а то областной суд отменит решение Павловского и увеличит компенсацию Истцу раза в три».
«А если Истец сам обжалует – тоже могут увеличить? – заволновался Андрей. « В том вся и опасность.- потянулся в кресле Романов.- Поэтому охоту на тебя куда либо жаловаться надо у Беспалова навсегда отбить». «И как это можно?» – засомневался Андрей. «Вполне! – захохотал Владимир. – Надо, наконец, проучить обнаглевшего сутяжника. Всех в округе замордовал и никто ему по носу не нащелкает. Бить наглеца будем его же оружием. Согласен?»  «А как его бить будем?»- согласился Андрей. «А вот, пройдем на кухню, еще пивка выпьем, я все и расскажу».
Под соленого язя пиво казалось сладковатым. На этикетке с надписью «Монастырское» бородатый монах поднимал здоровенную кружку с ниспадающей пеной. «Раньше у монахов на реке свои рачевни имелись.- с сожалением отметил Романов.- А теперь раки редкость, повывелись». «Да нет, - не согласился Андрей, - на Реке возле Ручейка снова попадаться начали. На Урале старые производства позакрывались,  вода и очистилась». «Это радует.- согласился адвокат.- но давай ближе к делу. У твоего оппонента имеются два слабых места, по которым если ударить, то никакой Сташенко помочь уже не сможет».
«И что это за места?»
«А вот, смотри, в исковом заявлении Беспалов указал свой домашний адрес по месту регистрации: улица Ямская, а постоянно проживает, как видно из его же заявления в СНТ «Ручеек». Известно, что квартиру на Ямской он сдает приезжим за хорошую плату. Подоходный налог, конечно, платить не думает. Если он со своей зарплаты в «Ручейке» не отчислял, то и  доходы от сдачу в аренду не декларировал. Если сообщить об этом налоговой службе, они насчитают ему налог за три года, плюс штраф за уклонение от уплаты. Сумма получится намного большая, чем та которую они с тебя отсудили и еще отсудить мечтают».
«Я не хочу этого делать. – засомневался Андрей.- Это не порядочно».
«А взыскивать с тебя космические суммы – это порядочно? А писать на соседку ложные доносы – порядочно? А присваивать пасеку своего благодетеля – порядочно? Да что же вы все такие инфантильные: порядочно – не порядочно. Надо рассуждать справедливо – не справедливо, законно – не законно. А российский закон и справедливость требуют от граждан налоги уплачивать. Но я и не призываю тебя в налоговую сообщать. Достаточно намекнуть Моте, что если тот еще против тебя с чем ни-будь дернется, то сообщишь обязательно и штрафы с него налоговики немедленно сдерут огромные . Пусть ходит в страхе, чтобы жизнь ему медом не казалась».
«А второе слабое место? – напомнил Андрей.
«А второе – его машина. В суде Беспалов заявил, что плохо слышит и просил судью говорить громче. Протоколом его просьба зафиксирована. В его возрасте для управления транспортом необходим ежегодный медосмотр, иначе техосмотр не пройти и ОСАГО не получить. Старичок на своей шестерке из дома дальше магазина во Вьюгино не выезжает, и на свои просроченные права, медосмотр, техосмотр и ОСАГО наверное давно наплевал.  Мы этого точно не знаем, но в ГАИ по номеру машины всегда установят. Машину на штрафстоянку заберут, а ее владельца оштрафуют четыре раза – по четырем статьям КОАПа, да еще за эвакуацию и хранение предъявят: мало не покажется.   Гаишники ребята решительные, особенно когда команда сверху поступает. А если написать заявление в ГИБДД , команда поступит обязательно. И будет Мотя гулять в магазин пешочком по свежему воздуху».
«Как то несправедливо старика лишать транспорта»- засомневался Андрей.
«Неправильно ты понимаешь справедливость, дорогой друг. – опять возразил адвокат.  – Не справедливо глухому и слепому по автодорогам на неисправном автомобиле кататься. Да еще без страховки ответственности. Подвергать опасности жизни детей, граждан и чужие машины.  Впрочем, я и не призываю  тебя немедленно в ГАИ обращаться. Просто скажи Моте, что можешь, если что, туда о систематических нарушениях им безопасности дорожного движения сообщить и тогда, без транспорта, его дачной жизни конец. И даже прохиндей Сташенко помогать не возьмется. Пусть задумается над последствиями своего иска. А они далеко тянутся. А чтобы лучше думалось, можно ему предупредительный звоночек послать». 
« И что это за звоночек?»
«А вот, -продолжил Романов. – в судебных бумагах я нашел «отчет ревизионной комиссии СНТ «Ручеек», заверенный печатью  товарищества. В нем маркером выделен подробный раздел о неуплате налогов с заработной платы работников и материальных доходов физических лиц, в виде предоставляемых им бесплатно дров, воды, электроэнергии и прочего. Мы отчет в конвертик запечатаем и в налоговую службу отправим. Там за него обязательно ухватятся и с Моти, как бывшего председателя, все сдерут до копеечки. Узнает, почем фунт изюма. И Сташенко приголубить сумеем – он от жадности прокололся. Вот смотри: Договор на юридическое обслуживание заключен между частным предпринимателем Сташенко и гражданином Беспаловым. К нему прилагается квитанция о получении простым товариществом «Щит и право» пятнадцати тысяч рублей, а не Сташенко. На квитанции печать товарищества, подписи Сташенко не имеется, а сам бланк размножен на ксероксе и бланком строгой отчетности считаться не может. Книгу учета расходов и доходов индивидуальных предпринимателей, применяющих индивидуальную систему налогообложения, утвержденную приказом Минфина, Сташенко суду не представил. При расчетах с Беспаловым Сташенко обязан был применять контрольно-кассовую технику и представлять в суд не сомнительную квитанцию, поступление денег по которой должно доказываться записью в контрольно кассовой книге, а кассовый чек зарегистрированного кассового аппарата. Согласно Кодекса об административных правонарушениях за такое нарушение предусмотрен административный штраф в размере от трех до четырех тысяч рублей. Что мы сделаем: напишем письмо начальнику Управления федеральной налоговой службы  с просьбой привлечь к ответственности за не применение контрольно-кассового аппарата частного предпринимателя Сташенко и признании не действительной квитанции предъявленной им суду. Копию квитанции и договора приложим. Если налоговая прореагирует правильно, и мы добьемся желаемого, то у нас появится основание для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам решения судьи Павловского в части компенсации затрат на юридические услуги представителя истцу Беспалову и возврате ответчику денег ответчику в сумме трех тысяч восьмисот рублей. Это наибольшее, на что можно рассчитывать. Но, в любом случае мы попортим  настроение этой парочке. А то они, как садисты, от боли доставляемой окружающим,  наслаждение получают. Пора их приструнить : чтобы по струнке ходили. Согласен или как? Пиво пей!»
«Как то так.- не то чтобы уверенно согласился Андрей. Но и не возразил приятелю.- Как бы меня за все эти письма в налоговую из «Ручейка» не выперли и штрафы на меня не повешали. У них в Правлении все схвачено». 
«Тебя и выгонять не надо: ты не в СНТ  вступал, а в СТ «Ручеек Гидромостдорстроя». СНТ «Ручеек» не правопреемник СТ, и все желающие стать членами СНТ должны были писать заявление о приеме, письменно подтверждать свое согласие с Уставом, уплачивать вступительный  членский взнос, утверждаться общим собранием и уж потом получать членскую книжку. Ты эту процедуру прошел? Если нет, то нечего и волноваться: заключай с СНТ договор о компенсации расходов на их услуги  и – гуляй Вася! Ни правление, ни общее собрание ничего с тебя взять не смогут – ты к ним в товарищи не оформлялся, обязательств на себя не брал. Участок ты приватизировал, налог на землю общего пользования уплачиваешь, а дорог у вас в СНТ не имеется – перекрывать нечего».
«Это как так не имеется?- а по чему мы к своим участкам подъезжаем?»  - удивился Андрей.
«По улицам, Андрюша, по улицам. – усмехнулся Романов.- Между улицей и дорогой две большие разницы. Улица – это пространство между участками, земля общего пользования в поселении, для прокладки общих коммуникаций, автомобилей и пешеходов. А дорога – это целое инженерное сооружение, на которое должна быть смета, проект, акт ввода в эксплуатацию, постановка на бухгалтерский баланс собственника и свидетельство о государственной регистрации в Реестре автомобильных дорог России. Насколько я знаю, ни в одном садовом товариществе на собственном балансе дорог не значится. Так что – ходи веселей и ни о чем не думай. Давай выпьем еще на прощание – завтра у меня процесс, готовиться надо».
Легко сказать – ни о чем не думай. Володя за три часа наговорил Андрею столько, что дум на целый месяц вперед хватит.  Такая у него профессия – сомнения в умах сеять. А что из них вырастет?
 
Глава двадцать первая. Сама садик я садила, сама буду поливать.

Никто не знает, какая легкомысленная или совершенно циничная голова придумала назвать объединение садоводов именно товариществом. Что такое товарищество для понимания русской  душой?  Наверное, это общая идея, общая цель, общая мораль, общая собственность на имущество и произведенные с его помощью продукты, круговая порука и солидарность, способность отстаивать общие интересы, не считаясь с собственными. Вот что такое товарищество.   В потребительском сообществе частных собственников, в котором каждый за себя и только для себя,  отношений, соответствующих этому высокому слову, никогда не существовало и не могло быть. Его члены, скорее своекорыстные сообщники в общем сельскохозяйственном промысле, чем товарищи в высоком смысле.  Не могут считаться истинными товарищами едва знакомые между собой люди. Даже если они и соседствуют садовыми участками.
Мотю Андрей застал за наклейкой объявлений на информационной доске «Ручейка» возле строжки.
Правление извещало о предстоящем по его решению, введении целевого сбора на отсыпку щебенкой улицы Быкова, о покрытии, за счет средств, предусмотренных сметой на незапланированные расходы, штрафов на Председателя СНТ, наложенных пожарниками и налоговой службой и оплату услуг юриста.
Рядом Мотя пристраивал решение суда по своему иску к Андрею. «Это, чтобы все люди знали, что ты напрасно меня обвинил в поджоге.» - с ехидцей объяснил он Андрею. «Пусть все узнают, для чего вы юриста нанимаете.- согласился Андрей.- Наклеивай, но сначала выслушай, что я о тебе знаю. Может, тогда от своей затеи сам откажешься».  И  пересказал все, чему его научил Романов. Мотя выслушал с каменным лицом. Потом снял свеженаклеенное  решение, смял его в комок и отбросил в урну: «Ты меня убедил и дальше бодаться с тобой я не буду. Но предупреждаю, что стеречь твою дачу не собираюсь. Даже если увижу на ней посторонних, то отвернусь и миную. А если она загорится – пускай пылает. Не позвоню ни в полицию, ни пожарникам». « Тогда я платить тебе за охрану не буду»- растерялся Андрей. «А и не плати. Так и скажи Правлению, что я охранять твое отказался – они как раз сейчас в сторожке заседают». «Придется сказать. – согласился Андрей и толкнул дверь сторожки».
В сторожке было темновато: тусклая лампочка под потолком не разгоняла сумрак. Пахло нежилым,  обои на стенах отклеились и отстали, сквозь разбитые стекла сквозило, на затоптанном полу скопился сор – сторож явно о своем рабочем месте ничуть не заботился. Правление сгрудилось у столика под лампочкой.
«Здравствуйте, товарищи.- приветствовал всех Андрей.- Разрешите поприсутствовать?»  «Зачем тебе присутствовать – у нас заседание.- возразила Веселова.- Ты же не член Правления». «Да, ты же не член.- торопливо подхватила Тамара Соловьева.- Мы решение примем, вывесим, прочитаешь». «Как я знаю из Устава, заседания Правления открытые и гласные. Любой член товарищества может на них присутствовать и задавать вопросы. – не согласился Андрей. – У меня накопились вопросы и я хочу их задать». «Может в другой раз?» - попробовал отвертеться Панов. «В другой раз будет поздно. Потом мне скажете, что сопливых целуют вовремя.- продолжил Андрей.- Первое, что я хочу уточнить:  почему я должен платить сторожу, если он контролировать мой участок наотрез отказывается?».  «А что мы сможем поделать – вы сами договаривайтесь. Мы в ваши разборки вникать не будем». – развела руками Тамара. «Хорошо. Тогда запишите в протокол, что Правление сторожем не руководит. А я от оплаты его услуг отказываюсь. Пиши Панов. – настоял Андрей. - Второе:  Почему я должен оплачивать отсыпку улицы Быкова, когда мой дом стоит на Бобровой и по Быкова я к нему ну никак не смогу проехать. Бобровую улицу мы отсыпали и равняли сами, за свои денежки и помощи у Быковцев не просили. Пусть и они у нас не просят. А если большинство правленцев занимают участки на Быкова, то это не значит, что я за них оплачивать должен. Примите это как заявление и запишите в протокол, чтобы потом не отказаться.  Третье – на каком основании мы должны премировать плохую работу Председателя: оплачивать штрафы не из его зарплаты, а за счет общественных средств на непредвиденные расходы. Я, например, от этого отказываюсь. И, хочу вас спросить товарищи, почему, когда у Зины Федоровой, за то, что она для вас же старалась, баню сожгли, из непредвиденных расходов ей помощи ни копейки не выделили? Ведь мы же товарищам считаемся».
«Если все штрафы, которые на него наложат, Председатель из своего кармана оплачивать будет, никто на эту должность не согласится. – перебила его Веселова.- А материальная помощь погорельцам нашим Уставом не предусмотрена».
 «Вот как,- не согласился Андрей, - затраты на юриста тоже не предусмотрены, однако платятся. А то, что баня дотла сгорела по недоработке Правления и Председателя и разгильдяйству нанятого ими сторожа – это  вами в расчет не принимается. Хорошо, если материальную помощь нельзя оказать, то освободить пострадавшую от взносов годика на три можно?».
«Если мы всех начнем от взносов освобождать, то нам на зарплату не хватит».- с умным видом ответила Тамара.  «Совершенно с вами согласен. – оживился Андрей.- Поднимите отчет ревизии, выявите тех, кто не заплатил вступительные и целевые взносы, допустил недоимку по оплате услуг, взыщите их с помощью вашего юриста и, я уверен, средств этих хватит и на отсыпку дороги и на ремонт сторожки и на материальную помощь останется. Взыскать с Беспалова за растрату электроэнергии вы даже и не подумали – а это больше двадцати тысяч. Потому, что он вам свой и близкий. А мне он не родственник и я его растраты возмещать не буду. Для того мы вас и выбрали, чтобы работали, а не денежными поборами с аккуратных плательщиков занимались. А пока вы не перестроитесь, никаких целевых взносов и компенсации непредвиденных затрат от меня не ждите. Не из-за крохоборства, а из принципа».
« А мы тебя из членов общества исключим, - наперебой загалдели правленцы, чем потревожили сон дремавшего в уголке Феди Сазонова, - Нам такие скандальные члены не нужны. Завоешь тогда, обратно запросишься, а мы еще подумаем, принимать ли тебя. А пока ты член общества, то будешь платить, как и все, по Уставу. Иначе по суду взыщем – не отвертишься».
«Для того, чтобы из товарищества меня исключить, надо сначала меня в него принять». – остановил полемику Андрей и вышел, аккуратно затворив за собой дверь.
«Что он просвистел на прощание? Не поняла. На что намекает? Надо будет у Моти спросить, он лучше разбирается.- вслух задумалась Тамара Соловьева. А до того не выражавший никаких эмоций Сергей Комаров внес предложение устроить внезапную проверку состояния электропроводки на участке Андрея Серова, и если обнаружатся признаки хищения, отрезать ее от общей сети. Пусть повертится. И все правленцы сошлись на том, что Серова окоротить следует не откладывая.
Вечером к Андрею заявилась проверочная комиссия из всего правления и Моти в придачу. Но Андрей впустил только троих: нечего участок и пол топтать. Внутренне он уже настроился, что репрессии последуют: добряк Федя Сазонов проговорился, что придут проверять проводку. И заранее заготовил акт о разграничении зоны эксплуатационной ответственности за электросеть между СНТ «Ручеек» и Серовым А.П.  Электромеханик Серов подстраховался на будущее: указал в акте соответствие электропроводки на своем участке требованиям Правил устройства электроустановок, номер счетчика, состояние пломбы, показания  и дату поверки и вывод: что СНТ «Ручеек» не несет эксплуатационной ответственности за состояние безопасности электропроводки от изоляторов на второй опоре линии электропередачи по ул. Бобровой до вводного устройства   в дом на участке Серова А.П. и вся ответственность возлагается на ее владельца Серова А.П.  Андрей не совсем отдавал себе отчета, зачем ему этот акт, но подсознание подсказывало, что пригодится.
Комиссия тщательно облазила весь участок, ничего не обнаружила даже на чердаке и, от усталости, подписала оба экземпляра акта, а председатель Тамара даже шлепнула над своей подписью круглую печать СНТ. По неопытности, она ее ставила на все бумажки, к месту и не к месту. Чтобы все видели у кого печать. Андрей забрал свой экземпляр акта и проводил комиссию до калитки, за которой переживал события Мотя: «Что ни будь, обнаружили?»  И, когда услышал, что не обнаружили, махнул от досады рукой и заковылял прочь. Он  был уверен, что все электрики, как и он сам, электроэнергию обязательно воруют. И ждал, что Андрей на этом обязательно попадется. Но попалась сама комиссия, еще не зная об этом.
Ее явление немедленно после Андреевой критики Правления, высокомерное поведение и придирки, означали начало реакции и неожиданные последствия, которых  дожидаться не стоило. А следовало сработать на опережение. На другой день он позаимствовал у дочери пишущую машинку, заложил в нее три листа под копирку и стал отстукивать одним пальцем текст в адрес Правления СНТ «Ручеек» от члена СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» Серова А.П: «Оферта.   
      После того, как на общем собрании председатель ревизионной комиссии СНТ «Ручеек» Федорова З.В. сообщила, что группа из шести человек, не имея на то полномочий от общего собрания, обманным путем зарегистрировала свою собственную редакцию СНТ «Ручеек», а бывший в то время Председателем и одним из Учредителей Беспалов М.П. отказался признать свою подпись на зарегистрированном Уставе, отпали юридические основания для руководства этой редакцией Устава во взаимоотношениях между Учредителями СНТ «Ручеек» и остальными садоводами, которые в него не вступали никогда. В том числе и мне.
Мне не остается ничего иного, как до урегулирования этой ситуации, не желая выступать инициатором судебного разбирательства, в соответствии со статьями 435,438,445 Гражданского кодекса РФ направить вам оферту (прилагается). Прошу договор подписать, заполнить ваши платежные реквизиты, скрепить печатью и в течение тридцати дней возвратить мне заказным письмом по домашнему адресу. В случае принятия вами иного решения или молчания, по истечении указанного срока буду вынужден обратиться в суд, т.к. заключение договора для вас является обязательным.
Приложение: договор на 3 листах, 2 экземпляра.
Потом запечатал оферту и вложение в конверт и отправил заказным письмом в адрес юридической регистрации СНТ «Ручеек» на улицу Дружбы народов. И приготовился ждать ответа. Андрей не сомневался, что договор подпишут и все успокоится. Конфликтовать он не собирался в принципе. Пусть как хотят в своем СНТ, так и существуют, лишь бы его не беспокоили. А потому заложил в проект договора, что свое членство в СНТ приостанавливает, но все целевые взносы и созданное на них имущество он как Пользователь оставляет в безвозмездном пользовании СНТ, за что СНТ не мешает ему пользоваться этим имуществом и услугами с его использованием. Но требует вывешивать для обозрения смету  прихода-расхода СНТ «Ручеек» и платежные реквизиты для безналичной оплаты.   Сам же обязуется, исходя из сметы расходов, соразмерно отношению площади своего земельного участка к сумме площадей всех земельных участков в товариществе участвовать в долевой оплате:
• Заработной платы электромонтера по обслуживанию электрохозяйства,
• Заработной платы водопроводчика по обслуживанию летнего водопровода,
• Заработной платы сторожа при отсутствии претензий к качеству его работы
• Заработной платы председателя Правления СНТ «Ручеек»,
• Заработной платы бухгалтера СНТ «Ручеек»,
• Освещении помещения сторожки и территории возле нее, по нормам расхода на освещение и на основании показаний счетчика в сторожке.
• Приобретение твердого топлива фактически израсходованного на отопление сторожки.
Но! Заложил в договор, что за  фактически не оказанные услуги оплата не вносится и не авансируется. Размер платы за пользование имуществом не может превышать платы за аналогичные услуги установленные для членов СНТ «Ручеек» А Услугодатель несет материальную ответственность за ущерб нанесенный его действиями или бездействием имуществу Пользователя (Андрея).
И еще: Пользователь не несет ответственности по обязательствам Услугодателя перед третьими лицами, не несет ответственности за его убытки, не участвует в погашении штрафов, не участвует в его хозяйственной и предпринимательской деятельности и распределении прибыли по ее итогам.
Отослав оферту, Андрей про нее и Правление совершенно перестал думать, а  приступил к бурению колодца для питьевой воды на своем участке.  В летний водопровод поступала речная вода без всякой очистки и с перебоями.  А воду хотелось иметь чистую и круглый год, как у Санина. В рекламной газетке  нашлось объявление, что группа бурильщиков берется бурить колодцы и устанавливать в них бетонные кольца импортным станком без заезда на участок.  Андрей прикинул объявленную цену, сравнил с будущими удобствами и пришел к выводу, что овчинка стоит выделки. Позвонил по указанному номеру, договорился и в назначенное время к нему приехали. Ребята не обманули – за половину дня пробурили скважину и опустили в нее восемь метровых колец. Вода хлынула сразу. Бурильщики посоветовали откачать из колодца муть, пообещали, что за зиму вода отстоится до кристально чистой, получили расчет и укатили на другой участок. Бурильщики не обманули: весной вода приобрела прозрачность, какой никогда не имела водопроводная из крана. Андрей увез пробу в лабораторию и через неделю получил анализ, что качество ее выше всех ГОСТов.  Катерина обрадовалась, а Андрей задумался: нужна ли ему теперь грязная вода  из общей магистрали, если своей чистой достаточно. Получалось, что не нужна и можно от нее совсем отказаться. И от водопроводчика тоже.
А правленцы, с опозданием получив оферту перед новогодними праздниками и сопутствующей недельной пьянкой, долго не могли собраться и рассмотреть предложенный договор, а когда, наконец, соизволили прочитать, то обнаружили, что установленный законом месячный срок для отклонения оферты или разногласий по ней, упустили. А осознав, что наделали, кинулись за помощью опять же к  юристу Сташенко, который снимал комнату для своего офиса в общежитии бывшего профтехучилища.
«Мы с вами никогда не расстанемся! – обрадовался юрист. – Пора заключать договор на постоянное юридическое обслуживание. У меня такое с другими практикуется и все довольны. И что вас в этой оферте не устраивает? Ведь Пользователь соглашается за все платить». «Как что не устраивает! – в голос застонали правленцы.- Да все: он требует смету вывешивать, взнос исходя от размера участка,  оплату услуг за фактический их объем, ответственность за не предоставление услуг и ущерб нанесенный его имуществу. По нашему Уставу, член товарищества не вправе отказываться от оплаты услуг по содержанию общего имущества, даже если их не получит. А он мечтает оплачивать по факту их оказания и получения. И еще отказывается возмещать все наши убытки, какие возникнут и уже имеются. Это конец всему. Если мы его договор примем, за ним другие последуют, третьи, четвертые и в результате СНТ рассыплется. Необходимо пресечь инициативу в зародыше».
«А хорошо работать вы не пробовали? – попробовал поиздеваться над клиентами Сташенко. Честный и способный Андрей был ему больше симпатичен, чем спаянные общей корыстью Правленцы. Но избранная профессия цинично обязывала его служить тому, кто нанял и заплатил. Чем больше заплатил – тем больше рвения. И процесс не обязательно всегда выигрывать. За подготовку к нему, участие в процессе, обжалование решения и прочее клиент все равно авансом платит. Можно получать и с противной стороны, если заранее договориться с ее представителем, договориться об откате за преднамеренный проигрыш и согласованной позиции.  – Вы действительно выйти с этим  в суд хотите? Гарантии успеха я вам не дам. Но хозяин – барин. Можно попробовать опротестовать не вступление договора в силу, а сам его текст, в котором ваш Оппонент допустил, мягко говоря, огрехи. Но мало я не возьму – дело сложное».
«Мы на все согласны, - залопотала Тамара Соловьева.- Заплатим, сколько положено, садоводы нам возместят». « Ну и чудесненько.- потер руки   Сташенко.-Первое, что мы сделаем, попробуем продлить срок отказа от оферты за счет новогодних праздников. Вдруг получится. И немедленно отправим полный отказ. Но сначала договор с вами оформим  - порядок того требует».      

      Глава двадцать вторая. Суд скорый.

Судья по гражданским делам Петр Иванович Котовский, среди близких, слыл дальним потомком легендарного комбрига и сам не отрицал возможного родства. Внешнее сходство с комбригом  усугублялось тем, что Петр Иванович   выправку имел военную, голову брил наголо, но вот усов не носил. В суд он пришел из военной прокуратуры, где дослужился до пенсии по выслуге лет. Но скучать на своей даче не захотел, сдал экзамен на судью и приступил к службе Закону на новом для себя поприще – по гражданским делам. Однако  понятие об офицерской чести не позабыл,   скорости принятия решений не утратил. А главное, заблуждался, что продолжает служить трудовому народу, защищая его законные интересы. И не подозревал, что может существовать между судьями негласная конвенция не позволять единичным садоводам плодить судебные иски против своих Правлений и всячески их в этом стремлении сдерживать во избежание обвала исковых заявлений, способного похоронить под собой все суды вместе взятые. По той же причине Законодатель не торопился совершенствовать «Федеральный закон о садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан», год за годом откладывая поправки в него.
Повторяю, все эти тонкости начинающему судье Котовскому были еще неведомы, поэтому к рассмотрению искового заявления от СНТ «Ручеек» к садоводу этого товарищества Серову А.П. «О признании договора на оказание платных услуг не соответствующим законодательству и не действующим» отнесся очень внимательно.
Истец, СНТ «Ручеек» в лице его председателя Соловьевой Т.П. и доверенного лица Сташенко И.Н. просят суд продлить установленный законом срок отказа от оферты в связи с тем, что перегруженная почта в новогодние каникулы извещения о поступлении заказных писем не доставляла. А также: в соответствии со статьей 422 ГК РФ просят суд проверить соответствие договора правилам, установленным законом и иным правовым актам, действующим в момент его заключения.
Из содержания договора следует, что стороны своим соглашением установили порядок пользования имуществом ( имущественные права на долю в общем имуществе СТ «Ручеек», имущественные права в силу договора, а равно право на общее имущество СНТ «Ручеек» после смерти Серова А.П. Причем такое распоряжение было достигнуто между сторонами в интересах третьего лица – супруги Серова   - Серовой Е.Е.
В силу требований ст.981 ГК РФ действие в чужом интересе без поручения допускается при наличии и одобрении третьим лицом таких действий.
Названные положениями Закона любые действия в чужом интересе должны производиться не по усмотрению совершающего его лица, а лишь в целях предотвращения вреда личности или имуществу заинтересованного лица. В нарушение ст.981 ГК РФ Серов А.П. не поставил в известность Серову Е.Е. о совершаемых им действиях и своих интересах при совершении этих действий со всей конкретностью (в СНТ не представлено и к договору не приложено документов подтверждающих обратное). Следовательно, договором  нарушены права третьих лиц, которые в силу положений ст.256 Семейного кодекса РФ имеют право на предмет иска.
Согласно ст. 1118, 1124 ГК РФ распоряжение имуществом возможно только путем завещания, которое должно быть составлено в письменной форме и удостоверено нотариусом. Несоблюдение требования об удостоверении сделки нотариусом путем привлечения его в процесс в качестве   третьего лица влечет признание договора незаконным и не подлежащим исполнению.
Истец просит суд:
1. Признать договор не законным и не подлежащим исполнению сторонами.
2. Признать договор не вступившим в действие.
3. Взыскать с ответчика судебные издержки и затраты на оплату представителя Истца.
Судья Котовский запросил у Ответчика отзыв на иск и назначил дату заседания. Дело представлялось совсем не сложным, но оказалось не так.
В процесс Соловьева и Сташенко явились с болельщиками: Веселовой и Беспаловым. Андрей пришел один, без юриста. Чем не мало порадовал Игоря Сташенко – какие могут быть процессуальные знания у электромеханика. И заранее предвкушая победу, держался бодрячком. Он еще ни разу не встречался в процессах с судьей Котовским, выходцем из военной прокуратуры. А тот, изучая документы и заслушивая стороны, установил, что:
С 1980 года Ответчик является членом СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» зарегистрированным под этим именем решением Исполнительного комитета Пригородного Совета депутатов трудящихся.
В связи с изменением законодательства, в 2006 году в СТ «Ручеек» состоялась организационная конференция с повесткой «О перерегистации Устава садоводческого товарищества в СНТ, в соответствии с законодательством».
Было принято решение о принятии новой редакции Устава СНТ  «Ручеек» (при которому СНТ Ручеек оставалось правопреемником СТ Ручеек Гидромостдорстроя) соответствующей изменениям в законодательстве и его перерегистрации в соответствующих органах председателем СТ Беспаловым М.П, который на этот момент являлся фактически единоличным председателем, бухгалтером и казначеем СТ «Ручеек Гидромостдорстроя».
Спустя два месяца Губернатор области подписал постановление, по которому земли, отведенные Государственным актом на пользование землей отведенные по коллективные сады тресту «Гидромостдорстрой» перешли из района Городу.
После этого, группа из шести учредителей, в том числе председателя СТ «Ручеек» Беспалова М.П. и нынешнего председателя СНТ  «Ручеек» решили не исполнять решение о перерегистрации, а заново зарегистрировать в Городе от своего имени новый Устав СНТ с одноименным названием «Ручеек». Таким образом, Истцом была нарушена статья 39 Федерального Закона №66-фз «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан». Группа из шести граждан составила протокол, в соответствии с которым приняла решение о создании СНТ «Ручеек» в составе шести членов, самих себя назначила членами Правления и ревизором и утвердила собственную редакцию Устава, по которому СНТ «Ручеек» не является правопреемником имущественных и неимущественных прав от СТ «Ручеек». Но на регистрацию в УФНС был заявлен юридический адрес по ул. Дружбы народов в здании треста «Гидромостдорстрой», что создало видимость правопреемственности на землю. От членов СТ «Ручеек» факт регистрации на его земле и имуществе нового общества тщательно скрывался.
Новые садоводческие книжки не выдавались.
Это позволило СНТ «Ручеек» завладеть всем имуществом и активами СТ «Ручеек» и приватизировать на себя отведенный ему земельный участок. А также собирать в кассу СНТ платежи с членов СТ «Ручеек», фиксируя их в членских книжках СТ «Ручеек». Это стало следствием того, что решение о прекращении СТ «Ручеек», о его ликвидации или присоединении не принималось, ликвидационная комиссия не была назначена, целевые взносы членам  СТ «Ручеек» не возвращались, имущество не реализовано, передаточный акт не составлялся.
Таким образом, Истцом нарушены требования статей №9, 40, 41, 42, 43, 44 Закона №66-фз. Обман вскрыла ревизионная комиссия.
Никакого имущества общего пользования у СНТ «Ручеек» нет, о чем они сами заявили при регистрации в УФНС и это зарегистрировано в ЕГРЮЛ.
Ответчик, изучив Устав СНТ «Ручеек» , принятый шестью учредителями обнаружил, что он не соответствует Закону №66-фз. В Устав внесены расширительные полномочия, которые, выше указанным, Федеральным законом  некоммерческим товариществам садоводов не разрешены.
В разделе 2 Устава СНТ «Ручеек» говорится, что к предмету деятельности Товарищества относятся управление эксплуатацией нежилого фонда ( деятельность по надзору и эксплуатацией нежилого  фонда и земельных участков, деятельность учреждений по сбору арендной платы за недвижимость и землю), выращивание грибов, сбор лесных грибов и трюфелей, сбор дикорастущих плодов, ягод, орехов, другое.
Содержание, охрана, совместная эксплуатация, ремонт, приобретение в целях садоводства имущества общего пользования к предмету деятельности Товарищества не отнесены и вообще не упоминаются.
В разделе 3 Устава записано, что источниками формирования имущества Товарищества являются дивиденды, получаемые по акциям, облигациям, и другим ценным бумагам и вкладам, доходы, полученные  от участия в лотереях, культурно-массовых мероприятиях и другое.
Эти виды деятельности не могут быть отнесены к некоммерческим и никак не согласуются с федеральным Законом №66-фз.
Согласно пункту 3.10 Устава, членский взнос устанавливается для покрытия расходов по содержанию общего имущества Товарищества, и затрат на ведение предпринимательской деятельности, на расходы по смете, утвержденной общим собранием.
В таком виде, как это записано в Уставе СНТ «Ручеек», годовой платеж не может считаться членским взносом, а является платежом за оказание услуги, в который   могут входить и затраты на предпринимательство и другие платежи, не отнесенные к текущим.
Следовательно, СНТ «Ручеек» является предпринимательской организацией, которая, не имея собственного имущества, без юридических оснований, обманом завладела имуществом общего пользования, созданным членами СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» с 1978 года и, не исполняя требования статьи 9 Закона РФ №2300-1 «О защите прав потребителей», под видом правопреемника СТ оказывало платные услуги по водоснабжению, электроснабжению, охране участков членов СТ «Ручеек».
Ответчик считает, что между ним и СНТ «Ручеек» в 2008 году состоялся устный долгосрочный договор на оказание ему платных услуг на охрану, водоснабжение и электроснабжение, без ограничения по срокам действия, что не противоречит  статьям 433 и 434 ГК РФ. Но при этом Истцом были нарушены требования статей 8,9,11 «Закона о защите прав потребителей» в части информирования Ответчика о своей организационно-правовой форме и отсутствии правопреемства от СТ «Ручеек»
СНТ «Ручеек» получало от Ответчика плату за услуги под видом членского взноса и завладев долей истца в общем имуществе СТ «Ручеек» не проинформировало об этом Ответчика и не оформило его прием в свои члены выдачей истцу членской книжки садовода в СНТ «Ручеек».
Правление (которое юридически является и общим собранием), СНТ «Ручеек» затормозило оформление приема Ответчика в члены СНТ «Ручеек», в связи с тем, что Правлением не исполнено условие статьи 39 (о порядке реорганизации) Закона №66-фз.
Условие реорганизации СТ «Ручеек» не было исполнено, что дает основание Ответчику со своей стороны приостановить оформление своего членства в СНТ «Ручеек» до приведения его учредительных, бухгалтерских и финансовых документов в соответствие с законодательством РФ, а также потребовать от СНТ «Ручеек» перевести действующий устный договор в письменную форму, поскольку устный договор не обеспечивает прав потребителя гарантированных статьями 7,8,11,13,14,16,22,29,32, 35, «Закона о защите прав потребителей».
С этой целью Ответчик направил в юридический адрес Истца оферту, в которой был установлен срок акцепта – тридцать дней со дня получения. Оферта была получена Истцом  15.12.2010 года. С этого времени и по настоящее время Истец продолжает оказывать Ответчику весь перечень оплаченных Ответчиком услуг, перечисленных в оферте, о чем имеются соответствующие квитанции.
Ответчик считает, что состоялся фактический акцепт, настаивает на том что договор вступил в действие и просит суд поддержать его. Также пояснил, что заключение спорного договора с Истцом позволит защитить права Ответчика в будущем, гарантировать поставку на его земельный участок электроэнергии и воды, а также защиту (охрану) принадлежащего истцу имущества. Также пояснил, что до сих пор считает себя членом СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» и предъявил членскую книжку садовода.
Представители      Истца - Соловьева Т.П  и Сташенко И.Н. с доводами Ответчика не согласились и просили считать договор не законным и не подлежащим исполнению. А также взыскать с Ответчика в пользу истца расходы на оплату услуг представителя в  размере 15000 рублей.
Представитель Истца – Соловьева Т.П. суду пояснила, что по месту регистрации СНТ не находится, постоянной связи не имеет, а потому получила оферту с опозданием и отказ от акцепта в установленный срок сделать не смогла. А потому просит суд продлить срок для отказа от акцепта на продолжительность новогодних праздников.
Также пояснила, что поскольку в недавнем прошлом выяснилось, что СТ «Родничок» в государственных регистрирующих органах не фигурирует, было принято решение о создании нового общества СНТ Ручеек по факту.
При этом на вопрос суда не смогла объяснить, почему члены СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» не были проинформированы о сложившейся с СТ ситуации и о планах по созданию нового СНТ «Ручеек». Признала, что СНТ «Ручеек» не является правопреемником СТ «Ручеек».
Также суду пояснила, что: СНТ «Ручеек» использует имущественный комплекс, оставшийся от СТ «Ручеек», договор с Ответчиком может быть заключен после утверждения общим собранием членов СНТ его формы и порядка заключения.
Также пояснила, что члены СТ «Ручеек» в установленном законом порядке в СНТ не вступали, поскольку СНТ было создано по факту, земельный участок перешел в собственность СНТ «Ручеек» в ранее обозначенных для СТ границах, а члены СТ «Ручеек» стали членами СНТ автоматически.
На вопрос суда не смогла объяснить, почему до настоящего времени не состоялось общее собрание членов СНТ «Ручеек» с повесткой, включающей в себя вопросы о форме и порядке заключения договоров аналогичных спорному. Но заявила, что, раз Ответчик активно участвовал в собраниях СНТ, значит, считал себя его членом. А с членами товариществ договоры на оказание платных услуг не заключаются и законодательством не предусмотрены.

Выслушав лиц, присутствовавших в судебном заседании, допросив свидетелей, исследовав материалы суда, суд  нашел иск не обоснованным и не подлежащим удовлетворению.
Суд также признает, обоснованным довод Ответчика, о том, что представленные документы в своей совокупности свидетельствуют о том, что СНТ «Ручеек» является управляющей компанией, которая управляет фактически имуществом СТ «Ручеек» и оказывает предпринимательские услуги его членам.
Участие Ответчика в деятельности СНТ «Ручеек», признание за ним права собственности на земельный участок в СНТ  «Ручеек»,положения пункта 2 проекта спорного договора относительно приостановления членства истца в СНТ «Ручеек» с учетом представленных доказательств и пояснений лиц  в судебном заседании, суд не считает обстоятельствами, достаточным обстоятельством для признания договора противоречащим закону и удовлетворения иска.   
Проанализировав возникшую ситуацию, представленные письменные доказательства и пояснения лиц в судебном заседании, суд пришел к выводу, что заключение между Истцом и Ответчиком спорного договора позволяет максимально гарантировать права Ответчика в части получения определенных услуг от СНТ «Ручеек» и предоставит возможность Ответчику защищать свои права (в случае их нарушения) уже аппелируя к договору.
Суд считает, что выносимое им решение направлено на сохранение интересов Истца и Ответчика.
На основании изложенного и Законов Российской Федерации, суд решил:
1. В удовлетворении иска садоводческого некоммерческого товарищества Ручеек к гражданину Серову А.П. – отказать.
2. Признать договор о предоставлении услуг действующим.
3. Отказать Истцу во взыскании с Ответчика 15000 рублей в оплату за услуги представителя.
4. Взыскать с СНТ «Ручеек» в пользу Серова А.П. за получение и размножение им документации в защиту своей позиции- 742 рубля 72 коп.
5. Взыскать с садоводческого некоммерческого товарищества «Ручеек» государственную пошлину в размере 800 рублей.
Решение может быть обжаловано в течение 10 дней со дня изготовления его мотивировочной части путем подачи кассационной жалобы в областной суд.
Судья      П.И. Котовский
На крыльце суда Андрей натолкнулся на группу своих противников. Игорь Сташенко нервно курил и злился: «Давно у меня такого облома не было. Какому-то механику проиграть… Ну что – обжаловать будем?» «Будем». - подтвердила Тамарка. «Будем, конечно будем». – подхватили Мотя и Таня. Хотя их никто не спрашивал – кто они? Свидетели и не больше того. «Тогда приготовьтесь к расчету: мне ваш приятель дорого обошелся. Пришла к нам налоговая, нашла нарушения в оплате за прошлый процесс и наложила штраф. До вашего Серова никто на меня не жаловался и вот –пожалуйста. Для меня теперь дело принципа - решение Котовского отменить».
«Для меня тоже – дело принципа.- непонятно на кого взъелась Тамарка.  – Шестнадцать с половиной тысяч из нашей кассы как ветром сдуло. А ты говорил – вернутся». 
«Не волнуйся – рано или поздно, но вернутся. Обратно отсудим в вышестоящей инстанции. Туда ходы имеются. - поспешил успокоить ее Сташенко.- И вообще: в юриспруденции - принципы дороже денег». Так сказал вслух Сташенко. Хотя сам ценил деньги дороже любых принципов и законов. А гонорары из «Ручейка» обещали течь не иссякая.

Глава двадцать третья. Инспекция, реакция, и  кассация

Через неделю после суда  Мотя ушел в тяжелый запой: на огорчение от судебного решения наложился  вызов в налоговую инспекцию. По отчету ревизионной комиссии СНТ «Ручеек» налоговики возбудили камеральную проверку и   затребовали все документы за три года. Тамарочка от проверки сумела увернуться, как только что приступившая и несведущая. Мотя понял, что придется отдуваться за уход от налогообложения и даже Сташенко спасти не сможет. Если он даже себе самому против налоговой проверки помочь не смог. 
Мотя запил в одиночку. Но душонка его требовала словоизлияний. Он болтался возле ворот и каждого встречного спрашивал: «Вы еще не знаете, что этот Серов придумал? Он хочет признать наш Устав недействительным, чтобы отменить всю приватизацию. Мы с Тамаркой хотели его судом остановить, но не можем! У него там все схвачено, за все заплачено! Теперь нашему Ручейку конец наступит и все-конец всему! А  меня налоговая достает за все, что я хорошего сделал – не отвертеться». Пьяные слезы катились из глаз, падали на пальто и замерзали каплями. Мотя утирал сопли и уходил отсыпаться в сторожку. А растревоженные садоводы начинали звонить Андрею. 
Первым позвонил Мухин: «Ты что там задумал, Андрей? Матвей утверждает, что хочешь отменить приватизацию».  Андрей удивился вопросу, объяснил Мухину, чем в действительности занят и заверил, что Мотя несет абсолютный бред. Не успел положить трубку, как его вызвал уже Лев Иванович: «Андрей! Зачем  затеял деприватизацию? Общество тебя не поддержит, а со свету сживет. Неужели не понимаешь, что за свой кусочек земли каждый зубами держится и своего не отдаст. Врагов наживаешь? Ты о последствиях для себя подумал? Мотя слезами плачет, а другие зубами скрипят. Дождешься, на свою голову ». «Не кипятитесь, Лев Иванович! – поторопился его успокоить Андрей.- Если Мотя заплакал, значит е него с головой не ладно. Ты ничего не заметил?   Подумай, неужели я сам буду рубить тот сук, на котором уселся? Ты забыл, что и мой участок приватизирован так же, как и ваши все. Это Мотя злобствует после проигранного суда и пытается народ против меня настроить, чтобы отыграться. Он тебе про процесс ничего не сказал?  А то, что я договор с Правлением заключил на платные услуги и они боятся, что все за мной последуют – тоже умолчал? Вы об этом не слышали – так я объясняю, что согласен платить за все, что реально для меня и СНТ делается, но не согласен погашать убытки и штрафы Правлению за их упущения. А им это не нравится, обжаловали договор в суд и не выиграли. Понятно я излагаю?» «Так то, оно так. Ежели как что. А вдруг что ни будь – вот тебе и пожалуйста». – пробурчал Лев Иванович и не звонил больше.
Зато  с работы дозвонился Серега Козлов: «Все знаю, все слышал, в компьютере уже есть. Молодец, правильно мыслишь, мы в ЛДПР на твоей стороне.  Вступай в нашу партию, нам боевые члены нужны. Дадим бой дармоедам».  Андрей пообещал подумать.
Лидка долго трещала в трубку. Всего что она сказала Андрею не описать. Но главное то, что люди на его стороне и выжидают, чем его противостояние Правлению окончится. Если Андрей окажется прав – многие захотят пойти по его дороге. А Лидка – в первую очередь, из принципа.
Андрей сознавал, что садоводы в большинстве своем тугодумы и ретрограды. А потому на их поддержку совсем не надеялся. Как оказалось, напрасно. Молодые хотели справедливости.
 Вместе с тем из областного суда поступило извещение о принятии к рассмотрению кассационной жалобы СНТ «Ручеек» на решение судьи Котовского.  Рассмотрение жалобы должно было состояться не скоро, месяца через три.
 Почти одновременно пришло письмо из федеральной налоговой службы, в котором сообщалось, что в соответствии с Налоговым кодексом РФ сведения о нарушениях законодательства о налогах и сборах и мерах ответственности за эти нарушения к налоговой тайне не относятся. В связи с истечением срока обжалования решения налогового органа по результатам проверки Вашего заявления о недействительности квитанции на получение оплаты 15000 рублей от  Беспалова М.П. простым товариществом «Щит и право», сообщаем, что согласно ст 14.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях, на Сташенко И.П. наложен административный штраф, за нарушение федерального закона «О применении контрольно-кассовой техники».
С этими письмами Андрей поспешил за консультацией к Романову: «У меня два известия: одно хорошее, а другое – плохое».
Романов прочитал ответ налоговой службы и резюмировал: «Письмо действительно хорошее.  На его основе мы можем составить ходатайство к судье Павловскому,  об  отмене его решения в части взыскания трех тысяч восьмисот рублей  в пользу Беспалова М.П. компенсации за услуги представителя, в связи со вновь открывшимся обстоятельствами: представлением в суд недостоверной и недействительной квитанции.  Приложим ответ налоговиков и,  считай, что выиграли.
А вот с извещением о кассации поздравить тебя не могу. В облсуде не любят слишком самостоятельного Котовского и не упустят случая напомнить ему его место. А заодно и садоводам не дать повода ломать систему. К тому же вижу в твоей позиции явные слабости. Пятьдесят- на- пятьдесят, что решение в кассационной инстанции отменят. Я представлять тебя не возьмусь. Да ты и не расстраивайся – выходи из членов СНТ совсем, а не приостанавливай в нем членство. Зачем оно тебе: земля тобой приватизирована в собственность, у СНТ ни дорог, ни даже ворот в собственности не имеется, водопровод тебе не нужен, сторож от охраны отказался.   Остается электроснабжение. Однако электролинии на балансе СНТ не имеется и распоряжаться ей они не имеют права.  Если тебе заключить прямой договор с энергосбытом, то последняя связь с СНТ закончится. Впрочем, они и сейчас тебя отключить не вправе. Согласно Правил недискриминационного доступа к энергоснабжению, утвержденных Правительством, «Собственники и иные законные владельцы объектов электросетевого хозяйства, через которые опосредованно присоединены к зл. сетям сетевой организации энергопринимающее устройство потребителя, не вправе препятствовать перетоку через их объекты электроэнергии для такого потребителя и требовать за это оплату».
«А почему тогда Правление сейчас с меня плату за электричество собирает, если не имеет права?»
«А потому, что выполняет обязанности платежного агента энергосбыта. Но ты можешь от услуг агента в любой момент отказаться и заключить индивидуальный договор. Чтобы эту задачу тебе в будущем облегчить, заранее напишем в Департамент имущественных отношений города обращение: «В судебном процессе по иску СНТ «Ручеек» к Серову А.П. судом установлено, что линия электропередачи в черте города, от трансформаторной подстанции поселка Вьюгино в СНТ «Ручеек» в собственности СНТ не находится, построена на государственные средства, но ни на чьем балансе не состоит и представляет собой бесхозяйное сооружение повышенной опасности. Прошу включить электролинию в муниципальную собственность и поставить на баланс города. Подпись, дата. Увидишь, в Городе от электролинии не откажутся и примут в собственность. Правление СНТ в споре с тобой последнего, как они думают, козыря лишится. Чего мы и добиваемся. Но пока за электричество через СНТ плати исправно и требуй квитанций с печатями, а не отметки в садовой книжке. Они потом пригодятся».
Андрей с доводами адвоката согласился, письмо в Департамент по имуществу отправил, в областной суд легкомысленно не пошел: небось, судьи там не глупее, чем в городском суде, разберутся, что к чему. Да и работа не отпускала. И зря он это сделал: Сташенко в его отсутствие нагородил там такое, что и представить не возможно. Прав оказался Романов: Судебная коллегия по гражданским делам приняла двоякое решение:
«Гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношенией, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости вмешательства кого-либо в частные дела. Граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора.
Согласно п.1, ст. 421 ГК РФ , граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена Гражданским кодексом РФ, законом или добровольно принятым обязательством.
В силу ст.ст. 4, 8 Федерального закона «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан, имущество общего пользования, приобретенное или созданное таким партнерством на взносы его членов, является собственностью садоводческого, огороднического или дачного некоммерческого партнерства, как юридического лица. Граждане, ведущие садоводство, огородничество или дачное хозяйство в индивидуальном порядке на территории садоводческого некоммерческого объединения, вправе пользоваться объектами инфраструктуры и другим имуществом общего пользования садоводческого, огороднического или дачного объединения за плату, не превышающую размера платы за аналогичные услуги для членов объединения, на условиях договоров, заключенных с таким объединением в письменной форме, в порядке, определенном общим собранием членов садоводческого, огороднического или дачного некоммерческого объединения.
Как свидетельствуют материалы дела, общим собранием членов СНТ «Ручеек» решение о порядке заключения договоров на пользование   объектами  инфраструктуры и другим имуществом общего пользования с гражданами, ведущее садоводство в индивидуальном порядке не принималось. Доказательств иного Истцом не представлено. Кроме того, в материалах дела отсутствуют и доказательства того, что имущество, находящееся на территории СНТ «Ручеек» ,принадлежит на праве собственности Товариществу, либо доказательства того, что СНТ является законным его владельцем или законной управляющей компанией.
Вместе с тем, из материалов дела следует, что Серов А.П. фактически является членом СНТ «Ручеек», активно принимает участие в его мероприятиях, что подтверждается списками Товарищества, заявлением Серова А.П. о получении им в собственность земельного участка и заключением председателя правления ответчика от 09.09.2008г. При этом доводы Серова А.П. о том, что при этом он считал себя членом СТ «Ручеек Гидромостдорстроя», судебная коллегия признает голословными.
С учетом изложенного, у суда первой инстанции не имелось законных оснований признавать вступившим в действие договор от 21.09.2010г. о предоставлении Серову А.П. необходимых для ведения садоводства и огородничества услуг. Указанные выше обстоятельства свидетельствуют о неправильности применения судом при разрешении в данной части норм материального права, а также недоказанности установленных судом обстоятельств, имеющих значение для дела, что в силу ст.ст. 362,363 Гражданского процессуального кодекса РФ, служит  основанием для отмены решения суда в части удовлетворения требований и принятии нового решения об отказе в удовлетворении данной части иска, поскольку все обстоятельства, имеющие значение для дела установлены и собирания иных доказательств, помимо имеющихся в деле, не требуется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 361 Гражданского процессуального кодекса РФ, судебная коллегия определила:
Решение городского суда от 20 января 2011 года отменить в части признания договора о предоставлении услуг вступившим в действие с 24.10.2010 года, в связи с истечением срока акцепта.
Ходатайство СНТ «Ручеек» о взыскании с Серова А.П. расходов на оплату услуг представителя – удовлетворить частично. В удовлетворении остальной части ходатайства – отказать.
В остальной части решение Городского суда от 20.01.2011г. оставить без изменения.
Председательствующий,  судьи, дата. Печать.
«Не вижу причин для огорчений – прекрасное определение.- утешал Андрея  Романов.- Это называется: пошли по шерсть – вернулись стрижены. Правление по всем статьям проиграло:
Деньги потраченные на представителя возвратили лишь частично, едва на четверть.  Сташенко, конечно, не остался в убытке, но бюджету СНТ – минус.
Неплохой для СНТ договор, по которому ты обязывался платить им за все, что запишут в смете – признали не вступившим в действие. В результате – вообще ничего платить не будешь. Городской  суд установил, а кассационная коллегия оставила без изменения его выводы, что никакого собственного имущества у СНТ «Ручеек» не имеется. А значит взимать плату за оказание услуг с  использованием чужой  собственности и заключать на это договор Правление не имеет права. И какое бы решение потом не приняло общее собрание – ничего не изменить: собственность не их. Пусть не доказано чья, но не их. И пусть помолчат с предложениями заключить другой договор, в их редакции. Статья 19,пункт 9 федерального закона «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан сказано, что член товарищества имеет право  добровольно выходить из садоводческого некоммерческого объединения с одновременным заключением с таким объединения договора о порядке пользования и эксплуатации инженерных сетей, дорог и другого имущества общего пользования. Обрати внимание: ИМЕЕТ ПРАВО, а не ОБЯЗАН. А если у СНТ имущества нет, то нет и предмета договора. Допустим, ты согласишься заключить договор одновременно с выходом – но на пользование чем? Когда нет имущества, не может быть и порядка пользования им. И договора заключаться не должно. Это и отметили судьи второй инстанции.
Теперь обсудим второй момент, на котором ты как бы проиграл кассацию. Ты не смог доказать, что не вступал в члены СНТ. А если ты член СНТ, то по логике судебной коллегии, договор с тобой заключаться не может. И хотя они в этом ошиблись и Пленум Верховного Суда считает другое, думаю, хорошо, что они так определили, а то неизбежно возник бы вопрос о законности приватизации твоего участка, потом всего СНТ и так далее. А кому это надо раскапывать? И самим судьям не надо .
Тебе сейчас самый резон выходить в индивидуалы. Написать заявление о выходе с конкретного числа, указать, что все целевые взносы оставляешь во временном пользовании Товарищества и вручить под роспись с печатью. Не захотят принять – отправить по почте с уведомлением. Дадут на подписание договор – у тебя есть месяц на раздумья, приходи, подготовим возражения. А судебных издержек не жалей – они экономией взносов скоро окупятся. Ты еще в выигрыше окажешься. А главное – в независимости.
 
Глава двадцать четвертая. Договор – не приговор

Долговременный запой закончился для Моти инфарктом. Вызванная женой машина скорой с трудом пробилась сквозь снег и, после недолгой стоянки, увезла Мотю в стационар на лечение. Отсутствие сторожа никто не заметил: некоторые живут на участках и зимой, чистят дорожки, топят печки – догадайся кто из них сторож, а кто и нет. Вернулся Мотя почти через месяц похудевшим и присмиревшим. В ближайшую же субботу он встретился с Тамарой и, первым делом, спросил: «Ну что там налоговая – отстали?». «Ничего не отстали, тебя дожидаются» - отвечала Тамара. «Не дождутся, я теперь сердечно-больной, меня тревожить нельзя. К тому же выхожу из товарищества и за его долги отвечать не буду». «Свистишь! – засомневалась Тамара.- Чтобы ты и вдруг вышел – ни в жизнь не поверю». « Выхожу. – подтвердил Мотя. – И сын, и дочь тоже выходят. Вот наши заявления». Тамара даже растерялась от неожиданности, приняла три бумажки и только смогла сказать: «А жена твоя, Клава, почему не выходит?» «А ей смысла нет: участок маленький, воды и электричества нет, одни ульи. Зато право участвовать в собраниях и голосовать у семьи останется. Должны же мы знать, что в «Ручейке» творится. Так что, матушка председатель, готовь нам троим договоры  на пользование общим имуществом СНТ». – отвечал Мотя. И заковылял к своей избушке: болезнь еще в нем гнездилась. И не ясно, отчего она завелась в Моте: от запоя, от жадности, от злобы или от всего, вместе взятого.
Тамара в жизни не заключала никаких договоров и ничего в них не соображала. Но из Устава товарищества уяснила, что соображать обязана и за отказ от заключения публичного договора может понести ответственность. Поэтому Мотино требование договора, повергло ее не то, чтобы в шок, но в глубокую растерянность: если не заключить с ним договор, он взносы платить перестанет и ничего не востребовать – с него как с гуся вода. И детки у него не лучше, такие же жлобы выросли. Оказалось, что  на должности Председателя не только красоваться, но и работать и соображать надо. От Правления помощи ждать не приходится  в него таких  же неумелых наизбирали: собранию все равно, кто там окажется, лишь бы избрать. И – пусть отдуваются, раз согласились избираться. Остальным – хоть трава не расти. Однако реагировать на Беспаловские заявления пришлось.
Дня через три Тамара навестила Союз садоводов, попила мятного чая с его председателем Пономаренко, пожаловалась на трудности, налоговую службу, происки садоводов-вредителей и внезапную проблему с заключением договоров с индивидуалами.
Председатель СС ее с сочувствием слушал и кивал головой в знак согласия : От нашего Правительства все проблемы. При прежней власти никто из садоводов против Правления и  пикнуть бы не посмел. Чуть что – и вылетай из общества навсегда, без всяких гарантий и компенсаций. А теперь, после закона о «дачной амнистии» все стали такими собственниками, что и не подступись. Союз садоводов им стал не нужен, коллективные взносы упали, индивидуальных – совсем почти нет.  Вдобавок, появилось стремление у отдельных типов выходить из товариществ «на вольные хлеба». Вроде вашего Беспалова.   И ничего с ними не поделать – имеют право».
«Может быть, отключать от электричества?-  предположила Тамара.
«И не подумайте! – замахал руками Пономаренко.- Закон об энергетике в России не дозволяет. По судам затаскают за самоуправство, порчу продуктов в холодильнике, недополученную прибыль урожая, моральный ущерб. Тариф им тоже увеличить нельзя: по Закону, стоимость электроэнергии по договору электроснабжения включает стоимость объема покупки электроэнергии, сетевую надбавку, а также стоимость услуг, оказание которых является неотъемлемой частью процесса поставки электроэнергии потребителю.  Отсюда – увеличение тарифа товариществом, это незаконная коммерческая деятельность с налоговыми и иными последствиями».
«И как нам посоветуете поступать, в таком случае?» - поникла головой Тамара.- Как удержать народ в состоянии членства в товариществе, чтобы не разбежались?».
«Мы сами об этом непрерывно думаем. – заверил  Пономаренко.- Первый, на первый взгляд трудный путь, - добиться в коллективе состояния взаимного доверия, взаимопонимания и поддержки, морального комфорта, видения  общей перспективы, чтобы никому разбегаться, как Вы выразились, не хотелось. Второй – навязать индивидуальному садоводу такой договор пользования общим имуществом, который не даст ему никаких преимуществ перед  членом товарищества а, наоборот, лишит его права принимать решения о порядке пользования общим имуществом. Если вы выбираете второй вариант, то можем предложить проект договора, разработанный нашим юристом. Правда, у нас услуга эта платная, но того стоит».
Юрист, худощавый юноша, одеждой и поведением похожий скорее на практиканта, чем на специалиста по праву, явно  не был загружен работой и появлению у своего стола Тамары обрадовался: «Чем могу служить? Ах, так. Можем вам предложить два типа бланка договора для индивидуальных садоводов на пользование общим имуществом садоводческого некоммерческого товарищества. Есть попроще и подешевле – на трех листах. Другой: значительно подробнее, сложнее для восприятия, но предпочтительней для товарищества – на двадцати двух листах, с приложением. Вам какой из них?» «Мне такой, чтобы не вызывал ни малейшего желания выходить из членов Товарищества в индивидуалы. – пожелала Тамара. «Значит, второго типа, -заключил юноша-юрист. – Но он втрое дороже. Если согласны, я его вытащу из компьютера». «Вытаскивай, - согласилась Тамара,- только квитанцию не забудь».
Про всю эту предысторию  Андрей  не знал. Поэтому  немало удивился, когда Тамара в ответ на поданное им заявление о выходе из  членов СНТ «Ручеек» с даты подачи заявления, спорить не стала, расписалась в получении на втором экземпляре и тут же достала из папки объемистый пакет бумаги: «Тогда и ты подпиши договор о пользовании общим имуществом СНТ «Ручеек» и других услугах. В законе сказано, что это полагается сделать одновременно с выходом из членов товарищества. Другие уже это сделали. Ты будешь четвертый».
И верно: на шапке текста значилось – договор №4. «И кто это меня опередил? – удивился Андрей.- Можно их договоры посмотреть?»
«Беспаловы всей семьей вышли. Однако льгот никаких не получат – будут как все за все платить, только по договору.- улыбнулась Тамарочка. – Но их договоры я показать не имею права – коммерческая тайна».
«Сомневаюсь я, что Беспалов согласился на договор, не сулящий ему выгоды – потому и тайна. Показать мне не хотите. Да мне не очень и надо. Вы хотите, чтобы я договор подписал – я не против, если вы мне дадите договор, а не его чистый бланк, который офертодателем – СНТ «Ручеек» со своей стороны не заполнен, не подписан, печатью не скреплен. Признать эти бумажки офертой  нельзя, а потому  я за их получение не распишусь». «Ты получи, а мы потом заполним и печать поставим.- залебезила Тамара.- Не надо к мелочам придираться, что ты такой недоверчивый».
«Знаете, Тамара Николаевна, это я раньше был доверчивым. Очень доверчивым простаком. Но когда вы среди бела дня Устав подменили – верить вашей команде перестал. А чтобы не опускаться до пустых обвинений и препирательства – предлагаю впредь поступать по Закону №66-фз и Гражданскому кодексу. А Закон говорит, что данный вид договора является публичным и обязательным для заключения только садоводческим некоммерческим товариществом. А, для выходящего из его членов, в статье 19 продекларировано ПРАВО его заключать или не заключать. То есть, закон защищает индивидуального садовода от внешнего принуждения к заключению договора, но защищает его право на добровольное подписание, если услуги товарищества он посчитает для себя необходимыми. А поскольку именно СНТ «Ручеек» желает предложить мне оферту, то я – офертополучатель,  буду обязан вам ее вернуть,    как ненадлежащее оформленную по правилам делового оборота. И, чтобы этого избежать, предлагаю Вам, уважаемый председатель, под офертой подписаться, поставить печать и дату. А после того передать мне два экземпляра под роспись о получении или направить почтой. Меня любой вариант устроит. Я ваш проект рассмотрю и в установленный срок верну подписанным или с возражениями » - Андрей не оставил Тамаре лазейки, чтобы выкрутиться. В помещении Правления толпились другие садоводы и с интересом следили за диалогом.
«А зачем тебе возражать? – захорохорилась Тамара – Договор юрист Союза садоводов готовил, не глупее тебя». «Да я может возражать и не буду. – понял ее Андрей.- Но прочитать двадцать два листа и одно приложение я должен? Вы договор вычитали, свои поправки внесли, а я подпишу не читая? А если там написано, что я должен вам миллион вернуть – ведь вы один раз записали в Устав, что членские взносы тратятся на предпринимательские цели. В общем так: или подписывай и ставь печать, или я пошел. Здесь полная изба свидетелей».
Припертая к стене, Тамара раскраснелась, надулась, надела очки и подписала оферту. Затем шлепнула печатью два раза и заставила Андрея расписаться в журнале регистрации исходящей корреспонденции.
Смотреть, что правленцы наколбасили в оферте, Андрей решил вместе с Романовым и напросился на встречу.
Романов долго хохотал откинувшись в кресло: « Ну и шутники собрались в вашем Правлении. Насмешили, так насмешили. Я такого бреда за всю свою практику не читал. Не договор, а сочинение на вольную тему, неограниченная фантазия не очень здоровых авторов. Но, раз ты, Андрюха, его получил под роспись, придется реагировать по закону. Или заявить полный отказ от акцепта или написать протокол разногласий к каждому пункту. Мне представляется, что второй путь для тебя предпочтительней: в проекте договора в спешке не заполнена графа «срок действия договора». Мы можем ее заполнить сами     и указать 15 лет, дату начала и окончания. Таким образом, по этой графе  у сторон достигнуто согласие. Последняя страница с реквизитами сторон не вызывает сомнений: юридический адрес СНТ, банковские реквизиты и прочее подтверждены печатью. А вот на первой странице, уже в заглавии нестыковка с законом. Он назван: договор №4 «о пользовании объектами инфраструктуры и другим имуществом общего пользования СНТ «Ручеек». Сразу возникает вопрос: какие объекты инфраструктуры и имущество общего пользования имеются в виду, если судами двух уровней установлено, что никакого собственного имущества у СНТ «Ручеек» не имеется? И отмене решение уж не подлежит. Значит, название договора следует изменить на: «договор №1 на компенсацию затрат по оказанию услуг индивидуальному пользователю садового участка».
Далее: «Раздел 2.Основания для заключения договора. Настоящий договор заключен на основании: 1. Статьи 445 ГК РФ и статьи 8 Федерального закона «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан №66-фз, считаю необходимым дополнить фразами:
Закона РФ от 7 февраля 1992г №2300-1 «О защите прав потребителей», Постановления Пленума Верховного Суда от 28.06.12. п.7,
Личного заявления Серова А.П.  о передаче им во временное безвозмездное пользование СНТ «Ручеек» своего имущественного пая созданного за счет целевых взносов и личного труда в СТ «Ручеек» начиная с 1980 года».
« И  что это Постановление Пленума мне дает?» - спросил Андрей.
« Да очень многое оно изменило. – радостно потер ладони Романов.- Оно устанавливает, что отношения СНТ в части предоставления платных услуг или работ не членам этих товариществ регулируются Законом о защите прав потребителей. Из этого следует, что ты, как потребитель платной услуги приобретаешь широкие права в части информирования Услугодателем о качестве услуги, ее безопасности, своевременности предоставления, обосновании стоимости, которая не должна превышать величину установленную для членов СНТ, ответственность за непредоставление услуги по публичному договору. И еще важно: Закон запрещает Услугодателю навязывать Услугополучателю любые дополнительные платные услуги. Вот, например, ваша Соловьева требует со всех большой целевой сбор на капитальный ремонт сторожки. Это дополнительная услуга, которую ты можешь не оплачивать, по той причине, что охрана твоего участка договором вообще не предусмотрена, значит и сторожа ты содержать не должен, отапливать и ремонтировать сторожку – тоже. К тому же она СНТ и не принадлежит. Или новый сбор на отсыпку улицы Быкова – ты тоже в нем можешь не участвовать, так как непосредственно улицей не пользуешься. Ваше Правление завтра вертолетную площадку задумает и начнет собирать деньги. А тебе это надо?»
« В принципе – не надо.- согласился Андрей.- А что дает мое заявление о передаче своих прав на пользование имуществом в СНТ?».
«Очень многое, если вдуматься. Этим заявлением ты лишаешь СНТ возможности произвольно увеличить тебе плату за пользование инфраструктурой общества, если ты не принимал участие в его создании или приобретении, как это записано в статье восьмой закона №66-фз. Этим заявлением, отказываясь от возврата целевых взносов, которые вернуть вообще вряд ли получится, ты подтверждаешь, что участие в создании инфраструктуры принимал, документы у тебя имеются и увеличивать, тебе платежи за услуги оснований нет. – Володя подошел к клетке с волнистым попугайчиком, который заверещал от недостатка внимания. Успокоил его долькой яблока и продолжил.- Переходим к разделу 3, Предмет договора. Тут всякий бред написан, но не указано какие услуги конкретно предоставляются. Предлагаю все написанное исключить, а записать  следующее: 1. Вывоз мусора. 2. Очистка улицы от снега. 3. Обслуживание электросети вдоль улиц и вводного устройства в СНТ. Водоснабжение добавлять будем?»
« Не будем. У меня теперь колодец имеется, на заглядение.» – похвастался Андрей и все старательно записал в тетрадку.
«Тогда переходим к разделу 4. Права и обязанности сторон, на четырех листах. Я предлагаю всю беллетристику этого раздела исключить полностью, а записать: Права и обязанности сторон регулируются Законом о защите прав потребителей в РФ. Если согласен – записывай.
«Теперь раздел 5. Платежи по договору. В нем полный бред и обман. Предполагается, что Пользователь обязан оплачивать Товариществу взносы за пользование объектами инфраструктуры, которой оно не имеет на балансе, взносы на приобретение (создание) по договорам купли продажи, мены, дарения, подряда, субподряда, инвестирования, оказания услуг и других составных (структурных) неотъемлемых частей  для уже имеющихся в Товариществе объектов инфраструктуры и иных объектов (имущества) общего пользования, в том числе для улучшения их свойств, оптимизации работы и прочее, прочее.
В то время как, не член Товарищества не обязан нести расходы по содержанию, приобретению, ремонту, хранению имущества которое ему не принадлежит. И не отвечает за последствия, которые могут возникнуть вследствие его эксплуатации. Допустим, прорвет магистральный водопровод Товарищества и затопит чей-то участок. Ответственность за материальный ущерб будет нести владелец водопроводной трубы – СНТ и все его члены. Но не те, кто из числа членов вышел. Поэтому всю эту часть исключаем.
Дальше: пункт 5.5  «Платежи за коммунальные ресурсы – Товарищество не является поставщиком коммунальных услуг Пользователю и не осуществляет деятельность по электро-газо-водоснабжению и водоотведению, а Пользователь не является субабонентом. При этом Товарищество действует как платежный агент».  С этим следует согласиться. А вот в следующем пункте: 5.5.1 Правление опять оставило тебе свободу выбора, не заполнив пустую графу: Оплату за потребленную электроэнергию Пользователь производит – заполняем пропуск своим текстом: по личному договору с энергоснабжающей  организацией, на основании показаний счетчика на своем участке и действующих тарифов.
И опять, по недосмотру Правления, этот пункт будет считаться согласованным и принятым сторонами без возражений.
Таким образом, противоречащие закону об «Электроэнергетике в РФ» хотелки СНТ, о том, что их местный тариф рассчитывается и утверждается органами управления Товариществом и включает в себя: стоимость потерь на передачу электроэнергии в общих электросетях, стоимость затрат электроэнергии на общие нужды Товарищества, питание общих по значению электропотребителей и прочее, разделенные между всеми пользователями участков СНТ «Ручеек» пропорционально объемам потребленной ими электроэнергии . – следует исключить из договора.
А вот пункт, что Пользователь производит платежи по договору за фактически оказанные услуги, в размере, полученном от деления суммы счета Услугодателя на общее количество участков в СНТ, безналичным путем, оставляем, как есть.
Раздел 6. Штрафные санкции – полностью не соответствует законодательству, направлен на запугивание и подчинение воле Правления СНТ индивидуального садовода, а потому должен быть исключен полностью.
Раздел 7 – Вступление в силу, пролонгация и прекращение договора, - опять же заполняем пустые  графы как нам хочется, а остальной бред исключаем, как не имеющий отношения к этому разделу.
С разделом  8 можно согласиться.
Но следует обратить внимание, что каждая из Сторон обязана извещать вторую Сторону Договора об изменении своих реквизитов. При отсутствии такого рода извещений, второй Стороны об изменении реквизитов, другая сторона не вправе ссылаться на неполучение ею отправлений.  Это значит, что договоры, с протоколом разногласий в двух экземплярах ты должен выслать по указанному в проекте договора юридическому адресу, на улицу Дружбы народов 12. И не пропусти установленного Гражданским кодексом срока для договоров, заключаемых в обязательном порядке – тридцать дней со дня получения тобой оферты. Под договором не забудь проставить свои реквизиты, подпись и, ОБЯЗАТЕЛЬНО – с протоколом разногласий на (сколько получится) листах.  На каждом листе протокола распишешься, на каждом листе договора – тоже распишешься внизу, после слов «с протоколом разногласий». Потом отправляй в адрес заказным письмом, с описью вложения и уведомлением о вручении. Квитанцию – сохрани. Ничего  не забудь и не упусти – потом не исправить».
«Так по указанному ими адресу уже и нет никого – там другая организация». – засомневался Андрей.
«Тебя это не должно волновать. В договоре указаны эти реквизиты для отправки – значит, Правление СНТ в них уверено и знает что делает. Суд в любом случае учитывает отправку корреспонденции исключительно по юридическому адресу. И в договоре  Товарищи на этом акцентируют. Другого адреса они не предлагают и ты в нем не сомневайся. Пойдем лучше кофейку попьем с коньячным напитком – мне его клиент армянин презентовал. И отказаться невозможно – у армян такие обычаи». – Володя отложил бумаги и распахнул дверь на кухню. Кофе оказался отличным. А ложка коньяка в нем бодрила.
Через пару дней  Андрей сделал все рекомендованное Володей, дал прочитать протокол разногласий дочке, учел ее правки текста и отправил по почте в указанный адрес. После чего успокоился совершенно.

Глава двадцать пятая.  Энергосбыт и садовый быт. 

Вообще говоря, обольщаться по поводу желания энергосбытовой компании заключать договоры с каждым индивидуалом никому не стоит.
Хотя по закону, на электроэнергию садоводческое товарищество с индивидуалом договор заключать не вправе, товарищество не имеет права продавать или перепродавать электричество. этот вид деятельности требует разрешения двух контор - Минэнерго и тарифного органа, кроме того, торгующая организация должна быть коммерческой. У индивидуала должен быть прямой договор с энергоснабжающей организацией.
Относительно вопроса о снабжении электроэнергией гражданина, ведущего садоводство в индивидуальном порядке на территории садоводческого объединения, то с правовых позиций пользование электричеством таким садоводом, наверное, проще, чем пользование другими составляющими инфраструктуры.
Если садовод-индивидуал ранее был членом товарищества, внес целевой взнос и пользовался электричеством, то он уже имеет технологическое присоединение к электрической сети и, таким образом, имеются все необходимые и достаточные условия для заключения договора энергоснабжения. По законодательству договор должен заключаться между гражданином и энергосбытовой организацией (гарантирующем поставщиком), которая не вправе отказать в заключении договора, если имеется присоединение.   
      Согласно закону "Об электроэнергетике", отношения субъектов розничного рынка электроэнергии регулируются "Правилами функционирования розничных рынков электрической энергии в переходный период реформирования электроэнергетики" (ПФРР), утвержденными Постановлением Правительства РФ 31 августа 2006 г. N 530 (далее - ПФРР). При этом, не допускается принятие иных нормативных правовых актов, регулирующих отношения по договору энергоснабжения (ст.37 ч.4 закона "Об электроэнергетике"). Все правовые нормы, касающиеся рынка электроэнергии, содержатся исключительно в ПФРР, законе "Об электроэнергетике" и ГК РФ. Сказанное справедливо и для СНТ, которое является потребителем на розничном рынке.
     ПФРР назвали единственную причину по которой гражданину может быть отказано в заключении договора энергоснабжения. Такой причиной является отсутствие проводов, доставляющих электроэнергию до участка садовода. По-другому, это называется отсутствием технологического присоединения.       Норма ПФРР о необходимости подтверждения гражданином при заключении договора энергоснабжения своего технологического присоединения, диспозитивна. Подтверждением могут быть любые бумаги, например, квитанции об оплате энергии. Практика требовать дополнительных документов не соответствует закону. Гарантирующий поставщик - это всего лишь торговая негосударственная организация, не наделенная правами что-то требовать от покупателя. Если у гражданина нет документов, подтверждающих наличие технологического присоединения, то гарантирующий поставщик должен самостоятельно убедиться в наличии присоединения. Перед заключением договора энергоснабжения гарантирующий поставщик вправе проверить наличие у потребителя электросчетчика, должным образом установленного, поверенного и опечатанного. СНТ не может быть энергоснабжающей организацией по следующим причинам: 1) по законодательству энергоснабжающая организация должна быть коммерческой; 2) данная деятельность требует специальных знаний и специальных организационных процедур по допуску к работам и технике безопасности. Как только в СНТ с электричеством будет несчастный случай, председателя посадят. Так что, энергоснабжением должны заниматься специалисты.
 Затраты на содержание всего электрооборудования, участвующего в доставке электричества до участка садовода, включены в тариф, независимо от того, чье оборудование при этом используется. Данная норма уходит корнями в начало электрификации СССР и пока не изменена. Норма ч.2 статьи 543 ГК РФ устанавливает, что "в случае, когда абонентом по договору энергоснабжения выступает гражданин, использующий энергию для бытового потребления, обязанность обеспечивать надлежащее техническое состояние и безопасность энергетических сетей, а также приборов учета потребления энергии возлагается на энергоснабжающую организацию".       Таким образом, средства на содержание и техническое обслуживание электросетевого хозяйства садоводческого объединения попадают, в виде платежей садоводов за электричество, в котловую энергоснабжающую организацию. Держатель котла обязан или обеспечить содержание и обслуживание электросети или вернуть садоводству собранные средства.
Само СНТ, как юридическое лицо, в подавляющем большинстве случаев за поселковую сеть (территория СНТ считается поселением) не платило и собственником ее быть не может. Кроме, как получило в подарок. И балансодержателем быть не может. Собственниками, по закону №ФЗ-66, являются плательщики целевого взноса.  СНТ может лишь выполнять определенные функции в отношении той же поселковой сети, как имущества, на основании договора поручения садоводов. Если он вообще есть в наличии.  Что касается эксплуатационной ответственности, то она определены ч.2 ст.543 ГК РФ, и это граница собственности гражданина: либо столб около участка, либо изоляторы на участке, либо клеммы счетчика.
      Садоводы и созданное им юрлицо (его руководители - те же самые садоводы, временно назначенные председателями правления), с точки зрения закона абсолютно технически безграмотны. На это есть куча огромная всяких документов. Поэтому, эксплуатировать сеть должна специализированная организация, а деньги на это заложены в тариф, тариф забирает энергосбыт и эти деньги никто не отрабатывает. Здесь есть неосновательное обогащение за счет чужих средств - энергосбыт деньги забрал, а услугу не оказал.
Все это Андрей вычитал в интернете,  и поэтому не сомневался, что отдельный договор на электроснабжение заключить  сумеет. Из того же интернета скачал приложение №5 к «Правилам функционирования розничных рынков электрической энергии в переходный период реформирования электроэнергетики , от 31.08.2006г №530» - типовой  договор с гражданином. Заполнил его в двух экземплярах, приложил: копию своего паспорта, копию свидетельства о собственности на земельный участок, копию паспорта на электросчетчик с отметкой о дате поверки, акт о разграничении эксплуатационной ответственности с СНТ «Ручеек», копию квитанции СНТ об уплате за израсходованную электроэнергию, копию заявления о выходе из членов СНТ,  и заявление начальнику энергосбытовой организации о заключении с ним индивидуального договора на электроснабжение участка на территории СНТ «Ручеек», потом приехал в адрес расположения офиса энергосбытовой  организации и вручил весь пакет документов секретарю под роспись.
А сам приготовился долго ждать. Он понимал, что энергосбыту куда выгоднее иметь дело с одним агентом- сборщиком платежей с садоводов, чем с каждым из членов СНТ в отдельности. И не сомневался, что ему попробуют отказать под любым предлогом. Однако отступать было уже поздно – впереди маячила неприятная перспектива трений с Правлением «Ручейка». Однако прошел слух, что случаи заключения индивидуальных договоров с садоводами  уже состоялись неоднократно, что по поводу отказа энергосбыта от их заключения садоводы выходили с  исками в суд и все процессы энергосбыт с треском проиграл. И что некоторые особо дальновидные председатели СНТ сами выдали всем их членам акты разграничения эксплуатационной ответственности за электросеть, чтобы они заключили прямые договоры, а председателям не заморачиваться сбором оплаты за электричество с садоводов. Но, тем не менее, Андрей волновался – дело то новое, необычное.
Дней через десять ему позвонили из энергосбыта: пригласили вместе проехать на участок, чтобы снять показания и опломбировать счетчик перед заключением договора. Молодой симпатичный инженер объяснил Андрею по дороге в «Ручеек», что  всех абонентов учитывает специальная компьютерная программа и сложностей отслеживания платежей нет, не зависимо от количества. И что новый начальник конторы по образованию юрист и нацеливает подчиненных на соблюдение как закона, так и интересов всех граждан - потребителей электроэнергии. По приезду на место, инженер прибором замерил напряжение, сопротивление изоляции проводов, сравнил номер счетчика с паспортным, опломбировал своей пломбой, отметил, что судя по показаниям, у Андрея есть переплата за текущий месяц, но это как раз и неплохо – подтверждает, что абонент добросовестный. И значит, препятствий к заключению договора не имеется.
Еще через десять дней в абонентском отделе Андрею выдали готовый договор с присвоенным лицевым счетом и объяснили, что оплату можно вносить любым способом: или через почту, или через сбербанк, или через банкомат или через личный кабинет в компьютере. Главное – чтобы вовремя.
«Красота! – размышлял Андрей.- Теперь с Тамаркой и ее приспешниками можно вообще не встречаться – нет ни одного повода. За вывоз мусора и снега заплачу, сколько положено, через банк по безналу, сниму для нее копию квитанции и все: свободен. Ни тебе собраний, ни поборов, ни штрафов, ни внутренних разборок, никакой нервотрепки – ничего не будет.  Если, конечно, протокол разногласий к их договору не успеют опротестовать. Но, пока молчат. Подождем – увидим. Недолго уже осталось.

Глава двадцать шестая. Терки и разборки.

Спустя месяц Андрей пришел к выводу, что пора проинформировать председателя Правления СНТ о заключении им прямого договора на электроснабжение, минуя СНТ «Ручеек». С копией договора в руке он вступил в помещение сторожки, в котором Соловьева по субботам принимала взносы. Происходило это у нее как на сельских посиделках: вяло и неторопливо, с обсуждением сторонних тем, поведения знакомых и незнакомых, способов борьбы с бродячими кошками и собаками, естественно – погоды и видов на урожай. Обычный пятиминутный процесс оплаты и получения квитанции у Тамары перерастал в целую процедуру, с пересчетами сумм и исправлением описок в квитанциях. Вокруг нее неизменно вырастала очередь, садоводы терпеливо ждали, а Тамара упивалась своей значимостью. В свой черед, Андрей присел к ее столу. «Целевые взносы принес?- не дала ему слова Тамара.- У тебя задолженность за сторожку и отсыпку улицы». «Какая может быть задолженность по целевым, если я из товарищества вышел! Это вы мне обязаны вернуть целевые!» -  возмутился Андрей. «Не свисти! – перешла в наступление Тамарка.- По нашему договору ты обязан участвовать в формировании общего имущества СНТ. Видишь, в какой я грязи работаю? Мне нужна другая, приличная сторожка, точнее Правление».
« А что – эту отмыть нельзя? Вставить окна, покрасить полы, заменить обои – не дешевле обойдется?»- попробовал возразить Андрей. «Не тебе советы давать – мы в Правлении  решили другую строить».
«А с этой что будет?»
«Не твое дело - придумаем. Знай плати, сколько требуют. А не станешь подчиняться – мы тебе свет отрубим, еще пожалеешь.» - пригрозила Тамара.
«Однако, ты опоздала. – поспешил загасить ее пыл Андрей.- Я договор на электроснабжение помимо вашего СНТ заключил – напрямую. Вот, смотрите». И Андрей продемонстрировал договор Тамаре и всем собравшимся: «Это один договор, а второй с возражениями я вам выслал по почте. Пора уже прочитать – я вам ничего больше не должен, расстались мы – желаю счастья». И пошел к дверям, не желая сотрясать воздух попусту. Вдогонку услышал: «Я пока возврата не получила, а значит договор вступил в силу и тебе его исполнять придется». 
 «Что сказала? Сама бы подумала. Но, может, когда получишь и прочитаешь – тогда, с помощью Сташенко, может и разберешься».- Андрей так подумал и решил с ней больше не общаться и не разговаривать.
 Возле участка его нагнали Козлов и Звонов и попросили еще раз показать договор: «Как ты это сделал? Моте не  удалось».
 « А вы думаете ему это надо? Да он и не пробовал: пломбир от счетчика у него – захотел снял пломбу, захотел – поставил. Зачем ему контроль энергосбыта – головная боль и только».
«Может быть ты и прав. – согласились мужики.- А нам как поступать?»
«Сами думайте. – отрубил Андрей.- Каждый за себя. Я еще не знаю, чем у меня самого дело кончится».
Вечером Андрея навестила Анастасия Петровна, учительница на пенсии. Она уже не раз обращалась к нему с просьбой научить, как противостоять соседу, начинающему строительство двухэтажного дома на вплотную прилегающем к ее участку месте. Отчего ожидается затенение ее ягодной плантации и гибель посадок. Она уже обращалась с заявлением на соседа в Правление, те вышли на участок, сделали замеры, составили план и акт, согласились с правотой Анастасии Петровны, но делать ничего не стали, сославшись на отсутствие полномочий, и рекомендовали обратиться в суд.
 Обескураженная пенсионерка  тогда прибежала к Андрею, как к человеку в судах бывавшему, с просьбой научить, как и куда обращаться. Андрей пообещал, что поищет в Интернете  разъяснение, нашел и сделал для старушки распечатку:
      Согласно п.1 ст.222 ГК РФ, "самовольной постройкой является жилой дом, другое строение, сооружение или иное недвижимое имущество, созданное на земельном участке, не отведенном для этих целей в порядке, установленном законом и иными правовыми актами, либо созданное без получения на это необходимых разрешений или с существенным нарушением градостроительных и строительных норм и правил". Далее, в п.2 ст.222 ГК РФ, записано: "самовольная постройка подлежит сносу осуществившим ее лицом либо за его счет".
 Недвижимым имуществом, в числе прочего, является то, "что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно" (ст.130 ГК РФ)  С 1 июля 2010 года вступил в действие Федеральный закон №384-ФЗ от 30.12.2009 «Технический регламент о безопасности зданий и сооружений», в статье 6 которого говорится, что Правительство РФ утверждает перечень национальных стандартов, применением которых на обязательной основе на всей территории РФ обеспечивается действие этого Федерального закона. Из пункта 67 Перечня национальных стандартов и сводов правил (частей таких стандартов и сводов правил), в результате применения которых на обязательной основе обеспечивается соблюдение требований Федерального закона "Технический регламент о безопасности зданий и сооружений", утвержденного Распоряжением Правительства Российской Федерации от 21 июня 2010 г. № 1047-р следует, что пункт 6  СНиПа 30-02-97* обязателен к исполнению.
      СНиП 30-02-97*ПЛАНИРОВКА И ЗАСТРОЙКА ТЕРРИТОРИЙ САДОВОДЧЕСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ ГРАЖДАН, ЗДАНИЯ И СООРУЖЕНИЯ для садоводческого объединения является нормативом уже в силу положений ст.19 п.2 пп.8 Федерального закона "О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан" от 15 апреля 1998 года №66-ФЗ, где прямо указано, что "член садоводческого... объединения обязан... соблюдать градостроительные, строительные, экологические, санитарно-гигиенические, противопожарные и иные требования (нормы, правила и нормативы)".
Минимальные расстояния до границы соседнего участка по санитарно-бытовым условиям должны быть:
от постройки для содержания мелкого скота и птицы - 4;
 от жилого строения (или дома) - 3;
от других построек - 1;
от стволов высокорослых деревьев - 4, среднерослых - 2;
от кустарника - 1 м
Расстояние между жилым строением (или домом) и границей соседнего участка измеряется от цоколя дома или от стены дома (при отсутствии цоколя), если элементы дома (эркер, крыльцо, навес, свес крыши и др.) выступают не более чем на 50 см от плоскости стены.
Права собственника заключаются во владении, пользовании и распоряжении принадлежащим ему имуществом. Препятствия в осуществлении права пользования служат основанием для подачи собственником иска о нечинении препятствий. Правовая основа для такого иска заложена в 304 статье ГК РФ, согласно которой "собственник может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения". Срок исковой давности в отношении требований об устранении прав владельца, которые не связаны с лишением владения, не применяется (ст.208 ГК РФ). Относительно дома, можно сказать, что вред причиняется не фактом возведения сооружения, а его стоянием в возведенном виде на протяжении всего времени после возведения. Ущемление прав смежных землевладельцев при этом следует рассматривать, как длящееся во времени нарушение, к которому понятие исковой давности применять бессмысленно. Поэтому, обращаться в суд с иском о сносе вредоносного строения можно и через 5, и через 10 лет после его постройки.    
 Нарушение права пользования имуществом и причинение имущественного ущерба - принципиально разные понятия. Право пользования может быть нарушено и без причинения ущерба. Например, при затенении участка сначала ущемляется право, только затем, как следствие, возникает ущерб (снижение или гибель урожая). В случае свершившегося ущерба его компенсация может быть взыскана в отдельном иске, требование о взыскании компенсации может быть совмещено с негаторным требованием (о нечинении препятствий) в одном исковом заявлении (иск о нечинении препятствий и взыскании компенсации причиненного ущерба).
От прочитанной распечатки Анастасия Петровна пришла в отчаяние: «Где же мне во всем этом разобраться?   Мой сосед даже не член товарищества   и не собирается  в него вступать. А этот участок он купил недавно. Поэтому Правление на него воздействовать не может, а он еще и смеется: я, говорит, на своем участке собственник. И никто мне не указ».
«Ну в этом и Правление и ваш сосед заблуждаются. – поспешил успокоить пенсионерку Андрей.- По Уставу вашего СНТ, Правление обязано оказывать юридическую поддержку членам Товарищества. И с этой целью оно содержит юриста. Вы, когда смету расходов-доходов товарищества на год собранием утверждали, расходы на юридические услуги в нее закладывали? Закладывали. Это означает, что вы участвуете в оплате услуг юриста, которые он всем членам Товарищества должен оказывать. Не только Правлению по искам к членам Товарищества, но и другим рядовым членам Товарищества.  Сташенко обязан оказать Вам помощь. Если Сташенко в вашем деле помогать откажется, Вы вправе отказаться от оплаты его услуг и нанять другого юриста для защиты собственных прав. Другого пути для Вас я не вижу. Уж извините».
«Тогда зачем мне такое Товарищество?»- только и сказала старушка. И пошла восвояси.
Между тем, время шло, слухи о выходе Андрея из СНТ множились и, председатель Правления Тамара забеспокоилась, почему это Андрей не возвращает ей подписанный экземпляр договора. На ее вопрос, Андрей ответил, что возвратил договор с разногласиями в срок и показал квитанцию об отправке.  «Так ты, куда все отправил – на Дружбы народов? – возмутилась Соловьева.- Ты же знаешь, что там теперь никого нет! Ты должен был направить на мой домашний адрес. А ты что наделал! И где теперь мне твое отправление получать?». 
«Не знаю, где вы его получите – это ваша проблема.- пожал плечами Андрей.- Я, как законопослушный гражданин, отправил все экземпляры заказным  письмом по адресу, который вами же и был указан в договоре. Там же сказано, что за неизвещение другой стороны о перемене реквизитов несет ответственность владелец этих реквизитов. Вы мне ничего не сообщили, с чем вас и поздравляю. И где вы найдете, и найдете ли вообще, мое отправление меня совершенно не волнует. И даже радует: вы протокол разногласий обжаловать не сможете».
«Свистишь! Как это не сможем обжаловать? Сташенко, что хочешь обжалует, не обрадуешься » – не согласилась Тамара.
«А как можно обжаловать то, чего вы в глаза не видели? С чем в суд выйдете? Правильно – не с чем. Мною отправленный договор давно пылится в почтовом архиве из-за неявки получателя. И никто его вам там искать не будет.- возразил Андрей.- Что касается меня, то я все требования закона выполнил: оферту получил, разногласия к договору отправил в срок по указанному другой стороной адресу, а сторона от получения договора с разногласиями уклонилась, без уважительных причин.  С меня Правлению требовать больше нечего. С чем вас и поздравляю – привет Сташенко. Но от оплаты вывозки мусора и очистки снега наравне со всеми, только через банк – чтобы с вами, Тамара Николаевна, лично не общаться, не отказываюсь. Прощайте навсегда и не тревожьте меня больше. Всего доброго».
Злопыхания Соловьевой  Андрей выслушивать не стал, отвернулся и пошел на речку, выдернуть лодку.

 Глава двадцать седьмая.  Не кто виноват, а что сделаем.

Петр Губенин, несправедливо прозванный в «Ручейке» «Куроводом», к коллективной приватизации земельных участков в товариществе опоздал по причине затяжной болезни, тяжелой операции и не менее длительной реабилитации. А когда пришел в себя настолько, чтобы начать думать о рассаде, огуречнике и птичнике, обнаружил, что все соседи-товарищи уже успели заделаться землевладельцами и только он один  своих прав не использовал. Вопреки ожиданиям, обещанной «дачной амнистией» упрощенной процедуры оформления в Правлении он не встретил. И даже   наоборот: обнаружилось ярко выраженное желание Правления оттяпать, от улучшенного и возделанного Губениным участка, шесть соток лучшей земли, чтобы выставить их на продажу, а вырученные средства направить на строительство новой сторожки.
« А почему вы именно мой ухоженный участок решили располовинить, а , к примеру, не Матвея Беспалова, у которого и земли в три раза больше и она не вся им обработана.- попробовал разобраться  Губенин.- Что – на мне свет клином сошелся?». « Сошелся. – подтвердила Тамара. – У Моти участок в собственность оформлен – к нему не подступишься. А ты проболтался где-то и кто о тебе думать должен?  У тебя, формально, никакой земли нет – она принадлежит Товариществу и ему одному решать, как ей распорядиться. Вот мы на Правлении и решили, что тебе восемнадцати соток много, решили отрезать сухую сторону на продажу. А все постройки, курятник и лужа твоим уткам останутся». «И кто это из вас придумал? Набить бы ему мурло». -  рассвирипел Губенин.-  Я не проболтался – я в онкобольнице лежал». «Никому не интересно, где ты лежал, когда все землю делили. – пресекла разговор Тамара. – А морду иди бить Моте – идею он подал».
«Опять таки - Мотя. На меня перевел стрелку. Отыгрался за прошлое». – ворчал Губенин, скликая на кормежку уток. Утки торопились хватать еду, отталкивали друг-друга, клевали в затылок, выщипывали перья. Совсем как садоводы  при приватизации земельных участков.
Губенин был не простак, в законах слегка ориентировался и даже одно время, при Моте-председателе, состоял секретарем Товарищества, пока не рассорился с Мотей, а после заболел. А потому понимал, что добиться от Тамарки   обязательной справки  для приватизации всей фактически обработанной им земли, вряд ли сможет. В законе не прописаны обязанности Председателей по выдаче справок. А в самой форме справки которую должен заверить Председатель, сказано, что: гражданин__________ является членом СНТ__________ владеет участком по адресу_______ общей площадью _________кв.м.    А уж сколько квадратных метров захочет Председатель   проставить в справке – столько и приватизируют Губенину. И никто не возьмет в расчет, что эту землю сам Губенин завез и отсыпал – на кадастровом плане такой информации не проставлено. Беда Губенина состояла в том, что он слишком доверился Моте и пошел у него на поводе. Изначально у его жены в «Ручейке» имелся участок, оформленный на нее. Когда Губенин задумал разводить уток, оказалось, что шести соток для этого мало, он прикупил на свое имя  такой же смежный, с хлипкими постройками,  для уток вполне пригодными. Мотя ему не препятствовал, а даже подстрекал настойчиво: «Бери еще и лужу с болотиной – для уток сгодятся». Губенин послушался, нанял экскаватор, углубил лужу и засыпал болото. Надеялся, что раз до него никто на гнилой кусок не позарился, то и впредь так будет. Свою недавнюю размолвку  с Мотей, по поводу постоянного употребления Председателем в личных целях служебного сотового телефона, он не посчитал серьезной и способной повлечь последствия. Не знал Куровод глубину мерзости своего собутыльника.
По вряд ли случайному совпадению, вскоре за тем, Мотя представил в Департамент по землепользованию общий список для приватизации земли, в котором, среди прочих, указал не двух членов СНТ – Елену и Петра Губениных, не два смежных участка по 9 соток, а одного землевладельца Петра Губенина с участком 18 соток. И  когда составлял генеральный план СНТ – показал на нем то же самое, не согласовав ни с Петром, ни с  Еленой. Когда Петр про это проведал, сразу догадался о возможных для себя последствиях и явился к Моте с претензиями. Но тот уперся, своего самодурства признать не захотел, закусил удила и дошел до личных оскорблений: с похмелья его голова трещала. Губенин наглости стервеца не стерпел, прижал ему глотку и едва не дошел до настоящего рукоприкладства, но опомнился, отпустил Мотю и плюнул на все. А Мотя  унижения своим секретарем не забыл. Через пару недель, в понедельник, когда вокруг никого не было, избушка на участке Петра загорелась среди бела дня. Набравшая сырости от дождей и болота, она никак не хотела разгораться и пожарные успели отстоять стены и двери. Сгорели только стропила и  потолок. Губенин конечно же догадался чьих это рук дело, но заявления в милицию подать не успел: пришлось срочно ложиться на операцию. А вот теперь Мотя снова до него добрался.
Как бывший Секретарь Правления знакомый с Уставом и Законом №66-фз, Куровод понимал, что распоряжение любым имуществом Товарищества находящимся в совместной собственности членов, относится к исключительной компетенции общего собрания с участием всех  100% его членов. Поэтому на незаконное решение Правления, он, мягко выражаясь, чихал. Но справка для приватизации все равно требовалась. Поэтому Губенин, через секретаря правления СНТ, подал и зарегистрировал заявление общему собранию СНТ «Ручеек», с просьбой разрешить ему приватизацию земельного участка по фактически обработанной площади, как это продекларировано «Законом о дачной амнистии». И стал ждать решения собрания.
Наконец долгожданный день решения настал. Опытная в таких делах Тамара, поставила рассмотрение заявления на самый конец, в «разное», когда все устанут, разбегутся и не будет кворума. Но на этот раз у нее сорвалось: в тот самый момент, когда предполагалось расползание уставших членов, хлынул холодный ливень. Выходить из помещения на дождь люди не торопились и голосование по заявлению Куровода волею случая состоялось: «Разрешить Петру Губенину приватизацию его земельного участка по фактически обработанной и занимаемой площади». Губенин уходил домой радостный и довольный.
Но через неделю, когда он снова пришел к Тамаре за справкой, она опять ему отказала и предъявила протокол решения общего собрания по его заявлению уже с другой формулировкой: «разрешить Петру Губенину приватизацию его земельного участка по фактически обработанной и занимаемой площади, в пределах установленных норм» . Ниже: подписи председателя, секретаря, печать.  Написано пером – не вырубить топором. «Максимум, что мы можем вам с женой разрешить – это двенадцать соток, где укажем. А остальное придется продать.- елейным голосом посочувствовала  Тамара.- Нам на строительство всего пятидесяти тысяч не хватает. Кто заплатит – тому и продадим  землю. Даже тебе самому можем продать. Мы ведь продаем от безысходности: не соберем всю сумму – не построим…».
Губенин знал, что предельный норматив приватизации земельного участка для садоводства в области установлен в сорок соток. Но понимал, что доказывать свои права придется во многих судах и затраты на адвоката и экспертизу составят примерно эту же сумму, а приватизацию угрожают прекратить в ближайшее время и можно опоздать, поэтому на предложение Царицы Тамары нехотя согласился: «Хорошо. Вы мне выдаете справку для приватизации и квитанцию с круглой печатью, что пятьдесят тысяч от меня получили. И разойдемся без конфликта». «Завтра приноси деньги.- обрадовалась Тамара,- А я справку подготовлю».
Через месяц с небольшим, Губенин получил, наконец в Регистрационной палате , долгожданное «Свидетельство о праве собственности» на 18 соток земли сельскохозяйственного назначения в СНТ «Ручеек» и немедленно написал письмо Правлению о выходе из числа его членов с даты получения ими его заявления. В конце его еще добавил по наущению юриста:
«Правление СНТ «Ручеек» обманным путем, под видом продажи мне участка №46, которым я никогда не владел и не владею по настоящее время, получило от меня по квитанции № 297, с подписью Председателя СНТ и печатью, пятьдесят тысяч рублей. Правлением совершена сделка, которая должна считаться мнимой, недействительной и ничтожной в силу ст.170 ГК. РФ по следующим основаниям:
1. Не было решения общего собрания из 100% членов СНТ «Ручеек» о продаже земельного участка совместной формы собственности за №46.
2. Между нами не был составлен договор купли-продажи земельного участка №46, не было и его регистрации в Регистрационной палате.
3. Вами не исполнено требование статьи 37 Земельного кодекса РФ, о том, что объектом купли-продажи могут быть только земельные участки прошедшие государственный кадастровый учет. Покупатель был вами введен в заблуждение по поводу наличия-отсутствия кадастрового плана участка, что дает ему право на расторжение сделки.
4. Участок №46 в натуре покупателю не был представлен и не передан. Акта приема – передачи предмета покупки нет. На генплане СНТ он числится за сторожем.
5. Налог на прибыль от купли-продажи имущества вами не уплачен, что подтверждает мнимость сделки.
6. На основании пункта 2 статьи 167 ГК РФ, вы обязаны немедленно возвратить мне все полученное  по сделке: пятьдесят тысяч рублей.
Или, предлагаю, считать эту сумму заемной – кредитом, предоставленным мною садоводческому некоммерческому товариществу «Ручеек» под 8% годовых на неограниченный срок.  Ежегодное начисление процентов от 50000 рублей – четыре тысячи рублей, предлагаю считать моим ежегодным взносом за пользование  имуществом общего пользования и в зачет целевых взносов в СНТ «Ручеек».
Пункт 6 и далее по тексту – считать офертой».
Подпись. Дата.
И тот и другой тексты Губенин для надежности отправил в оба адреса: почтовый и юридический . И не стал ждать ответа. Он предполагал, что Тамарка теперь сама прибежит как ужаленная. Но на своевременный возврат своих пятидесяти тысяч не надеялся вовсе. Как потом оказалось, правильно.
Неожиданно для всех председатель Тамара, или как ее уже привыкли называть – «Царица» из поля зрения «товарищей» пропала. Как бы уехала нянчиться с новорожденной внучкой на «вильну Украину» – под Житомир и там крепко задержалась. На все вопросы ее растерянный муж только разводил руками: «Ничего пояснить не могу, для самого неожиданность. Внучка, кажуть, родилась не очень здоровой, дочка с ней сама не справляется – вот Тамара и осталась помогать, пока дите не окрепнет. А когда это случится – сказать не могу. Может через год, а может и завтра появится. Да вы и без нее обойдетесь– вон, вас сколько».
Да справились бы, передай она перед отъездом все дела Правлению. А Тамара ни деньги собранные ею на строительство, ни кассу, ни печать, ни другие документы передать не удосужилась – уезжала якобы на две недельки, не больше.
Мотя вечерами ходил злющий: «Царица» ему зарплату не выплатила. Да если бы дело было в одной его зарплате – можно и подождать. Но наступало время перечисления месячного платежа энергосбыту, а все собранные на это деньги остались  на руках у Тамары. А из чудом сохранившихся остатков в банке на счете СНТ - оплатить нельзя без ее подписи. В Тамаркиной бухгалтерии черт ногу сломит – не разобраться кто должен, а кто наоборот переплатил. С каждым отдельно разбираться следует. Но никому из Правления брать на себя работу не хочется. Попробовали уговорить Веселову на время – она отказалась наотрез: отвечать за Тамарку  побоялась. Тогда, чтобы не накапливать задолженность – сами отключили электричество всем. Больше всех пострадал опять таки Мотя. Но и остальным пришлось нисколько не лучше: приближался сезон. Пора была заключать новый договор на водоснабжение, но, ни печати, ни права подписи без доверенности, ни у кого из членов Правления нет. Ожидался взрыв недовольства и местный переворот. Однако Правление по поводу пропажи своего председателя собирать собрание опасалось, попряталось с глаз и затаилось. Улицы погрузились в сумерки. Выла собака Беспалова. В некоторых окнах отражались свечки. В СНТ «Ручеек» наступило безвластие и подступала анархия. 
Андрей освещался с помощью аккумулятора. К нему, на ясный огонь потянулись люди. Газовая плита на кухне подсвечивала синим пламенем, чайник посвистывал носиком. Андрей угощал чаем по походному – заваривая прямо в кружках. От угощения или общения  пришельцы сами разогревались и тему обсуждали горячую.  Больше всех кипятился Сергей Козлов: « Эта Царица всех нас кинула. Собрала деньги за целый год и свалила на Украину, к родичам. Никто ее даже искать не будет: не доказано, что она наши деньги присвоила и что не вернет при возвращении. В полиции над нами только посмеются и объявлять международный розыск даже не подумают. Я видел, что у Тамары глаза нечестные, обманывала всех по мелочам, врала постоянно. Если поймаю – разорву».
«А ее наставник Мотя Беспалов от нее же и пострадал. Он свои двадцать соток каждый год пашет электроплугом, а нынче всем электричество отключили – он и бесится. Вручную ему свой участок не осилить»- хохотнул Звонов. Он тоже привез старый аккумулятор и пока им для освещения обходился.
«Вы с Андреем, конечно, пока потерпите: плиты у вас газовые, для воды – колодцы. А когда совсем потеплеет – про холодильники вспомните. А без электричества  что  запоете?» – прервала их Лидка.
«Тебе не холодильник – тебе музыку включать хочется»- подколол ее Санин.
«Я музыку и из машины послушаю»- обиделась Лидка.
«Да перестаньте вы болтать попусту – дело серьезное. СНТ «Ручеек» без руководства совсем пересохнуть может. Без Правления, какое бы оно ни было, дело развалится. Люди отвыкнут взносы платить, электричества и воды не будет, мусором зарастем, дороги зимой заметет. Надо решать, что делать. Тамарки мы явно не дождемся, нового Председателя избирать – пока законных оснований нет. А договоры не заключаются. Тупик какой-то» - это сказала Зина Федорова, которая пришла вместе с   Валей Тарховой и сидела рядышком. Валя чай не любила, но компанию поддерживала всегда. Вот и теперь она поддержала Зину: « Хорошо Андрею – он из Товарищества вышел и за наши дела у него голова не болит».
«Да я и не выходил из него никогда – как был членом СТ «Ручеек» Гидромостдорстроя, так им и остался. Это даже суд установил.- обиделся Андрей.- Не я, а вы из «Ручейка Гидромостстроя» вышли, в новый «Ручеек» переметнулись. И никто из вас меня не поддержал против беспредельщиков. Вот и хлебайте, то, что заварили вместе с Беспаловым. Между прочим, он тоже свое детище кинул, как и его любимая Тамарка».
«Не обижайся Андрей.- остановил его Мухин, молчавший все время.- Я оба решения суда по твоему делу в Правлении внимательно прочитал. Из них следует, что СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» до настоящего времени в установленном порядке не ликвидировано, имущество сохраняется, целевые взносы членам не возвращены, а значит не только ты, а и все в него ранее вступившие остаются членами общества, если еще сами не вышли. А вступление некоторых в СНТ «Ручеек» не означает одновременного выхода их из СТ – закон не запрещает участие в нескольких товариществах одновременно».
«И что из этого следует?» - подал голос Олег Федоров
«Из этого следует, что ни Тамарка, ни Беспалов, ни весь их клан нам, старым членам СТ, на фиг не нужны – еще не поздно самим зарегистрироваться.-  взорвался радостью Сергей Козлов.- Надо только прежние учредительные документы  СТ «Гидромостдорстроя» отыскать – всего и делов-то. Восстановим прежний порядок, выберем свое Правление и пусть ребята без нас кукуют».
«Теоретически это возможно, но для этого нужны документы СТ «Гидромостдорстроя». – резюмировал Андрей.- Только где их отыщешь теперь?»
«А они и не терялись, только чуточку обуглились.- вмешался в разговор  Петр Губенин. – Когда я в СНТ секретарствовал, Мотя сдал весь архив мне на хранение. Я затолкал бумаги СТ в школьный портфель, бросил под стол в своей избушке и не вспоминал больше никогда. А после пожара, когда разгребал завалы, вновь обнаружил его под мусором. Советского производства школьный ранец выстоял: ни вода, ни огонь документы ничуть не попортили, вот смотрите – все цело и пригодно. А я тогда считал, что все погибло и Мотю уверил в этом ».
Чашки убрали со столика, освобождая место бумагам. Действительно – все оказалось в наличии и заверено синими печатями: документы о регистрации садоводческого товарищества «Ручеек Гидромостдорстроя» в пригородном районе, протокол общего собрания членов СТ  с решением о перерегистрации на территории Города в СНТ и утверждении нового Устава, сам новый Устав СНТ «Гидромостдорстроя» заверенный печатью, передаточные акты на имущество от «Гидромостдорстроя» садоводческому товариществу «Ручеек» и все прочее, как положено.
«Вот это подарочек! – восхитилась Зина. – Все общее имущество, вплоть до ворот и сторожки, осталось в СТ. А  в Уставе СНТ «Гидромостдорстроя»  мы указали, что оно является правопреемником бывшего СТ. Значит, если суметь зарегистрировать этот Устав, то мы сможем сами заключать договоры и на воду и и на электричество. Чего нам для этого не хватает?»
«По новой практике, нужен протокол собрания учредителей СНТ «Гидромостдорстроя», в котором следует сослаться на ранее утвержденный Устав, указать состав Учредителей с паспортными данными, новое Правление и ревизионную комиссию. И приложить старые документы о регистрации. А еще квитанцию об уплате госпошлины. И нотариальную доверенность уполномоченному на регистрацию лицу. Рублей по пятьсот с каждого из нас обойдется» - объяснил Губенин.
«Другого выхода не вижу – поддержал Губенина Мухин.- Только надо в протокол записать, что все члены СТ «Ручеек Гидромостдорстроя», сохранившие членские книжки, переходят в состав СНТ автоматически. Остальные – принимаются на общих основаниях, со вступительным взносом и прочим».
«А чтобы с оплатой за электричество не возиться, всем до единого,  выдадим акты на разграничение балансовой и эксплуатационной ответственности за электролинию – пусть заключают прямые договоры на электроснабжение. Пример у нас имеется. Кто не захочет – обрежем.  А оплату за воду соберем авансом, основываясь на данных прошлого года».- предложила Лидка.
Тут же, на кухонном столике, составили Протокол учредительной конференции СНТ «Ручеек Гидромостдорстроя». В состав Учредителей вошли все присутствовавшие. Председателем Правления избрали Петра Губенина. Членами: Андрея Серова , Валерия Звонова и Павла Мухина. Секретарем – Лидку. В ревизионную комиссию избрали Валю Тархову, Зину Федорову и Сергея Козлова. Санина никуда не избрали, чему он даже обрадовался.
Лидка пообещала все распечатать на компьютере, размножить документы на ксероксе и завтра же передать Губенину для дальнейших действий. «А почему мы раньше до этого не дошли?» - спросил напоследок Звонов. «Потому, что не припекло, как следует. Мы мечтали в кустах отсидеться, пока другие воюют. Не отсиделись». – ответил Мухин.

        Глава двадцать восьмая. Объявление.
 
У информационного щита СНТ «Ручеек» постоянные дискуссии: читают  объявление на многих листах канцелярского формата: «Садоводческое некоммерческое товарищество «Ручеек Гидромостдорстроя» объявляет, что в соответствии с решением общего собрания и действующим законодательством зарегистрировано как юридическое лицо - правопреемник СТ «Ручеек Гидромостдорстроя» и вступило в права собственника на следующее имущество:
• Летний водопровод от водозабора до конечной точки разбора воды,
• Линию электропередачи 0,4 кв. внутри  земляной обваловки СНТ ,
• Объекты организации сторожевой охраны.
В связи с чем,
1. всем садоводам, сохранившим членские книжки СТ «Гидромостдорстроя» в месячный срок предлагается в Правлении зарегистрировать свое членство.  Никаких вступительных и целевых взносов при перерегистрации с членов СТ взыматься не будет.
2. Желающие вновь вступить в СНТ «Гидромостдорстроя» будут приниматься на общих основаниях заново.
3. Все члены и не члены товарищества должны получить в Правлении акты о разграничении балансовой и эксплуатационной ответственности за ответвления линии электропередачи к своему участку и в месячный срок заключить личный договор на электроснабжение с энергосбытом. Не заключившие договор, будут считаться подключившимися самовольно к чужой собственности с вытекающими последствиями.
4. Всем подключенным к летнему водопроводу внести авансовый платеж за водоснабжение. Не внесшие оплату будут от водопользования отключаться. По окончании сезона будет выполнен перерасчет.
5.   Другая плата, кроме агентского сбора за заключение договора, получение и перечисление платежей с членов СНТ «Ручеек Гидромостдорстроя» взыматься не будет. Посторонние лица плату за услуги, оказываемые товариществом,  будут производить по договорам на компенсацию затрат за эти услуги, в размере определяемом договором между сторонами.
6. Все вопросы землепользования, экологии, пожарной безопасности, очистки улиц, вывоза мусора, уплаты земельного налога не находятся в компетенции СНТ «Ручеек Гидромостдорстроя» и решаются в СНТ «Ручеек».
7. Никакие платежи, долги и обязательства между СНТ «Ручеек» и его партнерами (членами), а также третьими лицами, внесенные в СНТ «Ручеек Гидромостдорстроя» к рассмотрению не принимаются, не учитываются и не засчитываются.
Петрович и Ильич читали объявление с каменными лицами: понимали, что приходит конец их лавочке. Одна Веселова бодрилась: «Они нам электричество отрежут, а мы им дорогу перекроем». Ильич покрутил пальцем у виска: «Дура баба. Как перекрывать задумала – ворота то в их власти оказались. А все столбы электропередачи стоят на частных участках – не придерешься. Хочешь без воды  и света остаться – пожалуйста, затевай свару. Но сама и одна. А мы вынуждены договариваться.  При двоевластии, кроме договоренности сторон, другого выхода не бывает. Переиграли праведники нас с Мотей – кончилось наше время».
А Мотя снова запил и на люди не показывался. Его ставленница - Тамарка на горизонте так и не объявилась. Ее поочередно пытались искать, то пожарники, то экологи, то налоговая, однажды даже полиция – но всегда безуспешно.
А обманутые ей товарищи найти Соловьеву даже не пробовали. Вскоре за ежедневными заботами про нее и Мотин клан все садоводы забыли, а если когда  и вспоминали, то всегда с ругательствами.

  Конец.
Тюмень. 2014-2015 г.
ТАКАЯ ПЕТРУШКА
Рассказ

Случилось невероятное: наш Тюменский кукольный театр выезжал на гастроли в Париж. Правда не совсем на гастроли, а как довесок к официальной делегации города и области, совершающей визит во Францию в рамках культурного обмена. Тем не менее, факт оставался фактом: кукольников взяли, визы на всех оформили и реквизит начинали упаковывать. И вдруг, неожиданность: один из чиновников, включенный в состав делегации, понадобился губернатору и не смог поехать. Когда этот факт дошел до меня, я бросился в ноги главе делегации  Медведеву: «Вячеслав Федорович! Возьмите меня с собой! У меня там дочка в Сорбонне учится, хочу убедиться, что там все в порядке. Никто и не заметит подмены: фамилии  у нас с отказавшимся схожие».
Заместитель Главы города слыл человеком добродушным и способным принимать самостоятельные и ответственные решения. И на этот раз он не обманул моих ожиданий:   «Положим, я смогу тебя взять, поскольку рейс у нас чартерный и виза оформлена на делегацию. Но все остальное и обратный билет за твой счет. Да вот еще, будет затруднительно объяснить руководству твое включение в состав делегации, ведь по профессии ты далек от культуры». «Как раз и нет,- обрадовался я – если хотите знать, областной кукольный театр своим нынешним зданием лично мне обязан». «Как это?»- удивился Медведев. Пришлось  рассказывать о делах двадцатипятилетней давности.
Я, молодой тогда технический инспектор обкома профсоюза работников культуры, переминался с ноги на ногу перед столом председателя обкома, очаровательной Полины Дубровиной и не понимал глубинных причин ее необычайной взволнованности. «Как это театр опломбировал? – пытала она меня.- Самостоятельно, не посоветовавшись ни с кем, взял да и опломбировал областной кукольный театр? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? А что будет с труппой – ты подумал? Это конец твоей работе у нас, если не хуже».
Я выдержал паузу и попытался оправдаться: «Как раз о труппе я и подумал. Накануне, в репетиционном зале от ветхости с потолка обрушилась штукатурка, прямо на зрительские кресла. Хорошо еще, что вся труппа по случаю хорошей погоды покуривала на крылечке. А иначе был бы групповой смертельный случай. Я лично убедился, что прогнивший потолок ремонту не подлежит, да и все здание аварийное. Если я превысил полномочия, пусть снимут мою пломбу. Директор Ростислав Яичников вот не осмелился. А театр не погибнет: он, как гастролировал по школам и клубам, так и продолжит. Хуже, что репетировать пока  негде, но и это решимо».
Дубровина была не только красивой, но и умной. В обком профсоюза она пришла с телевидения и еще не утратила иллюзий по поводу справедливости в жизни. Поэтому над информацией техинспектора глубоко задумалась. Государственный контроль за охраной труда в СССР партия возложила на профсоюзы и время от времени дергала за свой «приводной ремень»: а как там у вас с травматизмом на производстве? И профсоюзам приходилось отчитываться. За недогляд в кукольном театре могли спросить строго. И, следовало подстраховаться: «Подставил ты нас под разбирательство. Все кругом знали, что здание аварийное, но никто пальцем не пошевелил, чтобы взять на себя ответственность  за приостановку работы, пока ты, такой борзый, со своим пломбиром не выскочил. Ну да ладно, что сделано – то сделано. Будем искать  способ тебя спасти и выручить. Соберем внеочередной и срочный Президиум обкома профсоюза. Думаю, утвердим задним числом наложение пломбы. Такое право у профсоюза имеется.Если Партия не вмешается и не поправит». Техинспектор молча кивнул и ушел ждать решения, в том числе и своей судьбы.
Тем временем, на крыльце деревянной развалюхи, в которой по недоразумению приютили кукольный театр, собралась вся его труппа, за исключением директора, который обивал пороги высоких инстанций с жалобой. По случаю теплой погоды, актеры выпивали и обсуждали случившееся. Пили «бургундское» местного винзавода, за 92 копейки бутылка. Плодовоягодная смесь славилась тем, что ударяла в голову, побуждая на неожиданные поступки. Видимо под ее влиянием, кто-то предложил дать  коллективную телеграмму тогда еще всесильному министру культуры Е.А. Фурцевой. Мысль эта всем понравилась и отправлять телеграмму в Кремль отправились всем коллективом.
Поздно ночью в квартире Первого секретаря обкома КПСС Щербины взорвался телефон: «Борис Евдокимович! У телефона Фурцева. Ты скажи мне, пожалуйста, почему в твоей области кукольный театр буквально развалился?  Я понимаю, что ты сейчас Севером занят, но почему  нашим детям от этого должно быть  плохо? Между прочим, в будущем году к вам едет кукольный театр из польского города Лодзь. Вы его где принимать думаете?»
Щербина понятия не имел, что случилось с кукольным театром, но хорошо знал, кто такая Фурцева и какие у нее связи в Политбюро. Поэтому поспешил ее успокоить: «Екатерина Алексеевна! Уверяю Вас, что меры нами уже принимаются и все будет в порядке. Мы Вам подробно сообщим».
После звонка Фурцевой сон у Щербины пропал и он решил его нарушить и своему заместителю по идеологии Телепневу: «Ты знаешь, что на будущий год нам принимать иностранных кукольников, а кукольный театр на части развалился? Срочно найди решение, какую-нибудь незавершенку, но чтобы через год кукольный театр был построен».
И колесо бюрократии стронулось, а потом закрутилось с такой скоростью, что через 13 месяцев на новом объекте уже работала государственная комиссия по его приемке. В ее состав официально включили и технического инспектора обкома профсоюза культуры.
« Ты меня убедил,- оценил информацию Медведев.- можешь собираться.
Принимала тюменскую делегацию мэрия парижского пригорода Сержи-Пунтуаз. Если я когда-нибудь в детстве представлял себе город коммунистического будущего, то это точно был аналог французского Сержи-Пунтуаза. Широкие светлые улицы. Обилие деревьев и не избыток машин, дома под черепичной кровлей со ставнями-жалюзи на окнах всех этажей.      Просторные площади, зеленые лужайки, удобные пешеходные дорожки, удачное сочетание старинной и ультрасовременной архитектуры, упрятанные под землю автостоянки и наполовину заполненный судами ковш муниципального яхт-клуба – все это социал-демократический Сержи-Пунтуаз. По поводу яхт-клуба энергичная вице-мэр Марижо Велю пояснила, что он построен «на вырост»: средний возраст жителей около тридцати лет и они пока не так богаты, чтобы приобретать яхты, но с годами эта возможность у них появится и мэрия загодя думает о резерве мест для стоянки судов. При этих словах мне стало стыдно и за свой город и за Россию в целом, хотя до того я подобных чувств никогда не испытывал.
Разместили нашу делегацию в гостинице ранга «две звезды», чрезвычайно уютной и удобной, не в пример нашему «Востоку». Одноместные номера с широчайшими кроватями. Телефон, телевизор на 60 программ, чистейшая голубая вода в ванной, и кусочки мыла для одноразового применения, шведский стол утром и вечером и непременно столовое вино без ограничения. «Во сколько же мне все это обойдется?» - заволновался я. Но у стойки портье меня утешили: «Господин Томба заплатил за Вас за трое суток» . Я пререкаться не стал: это означало, что мне следует включаться  в работу    

Как нас возили на экскурсии, рассказывать не буду. Про Елисейские поля, Триумфальную арку и Эйфелеву башню много раз написано. Поразили меня автомашины, брошенные на ночь беспечными владельцами, - с опущенными стеклами и иногда даже ключами в замке. А еще – школы. Возле одной из них я наблюдал, как за минуту до последнего звонка, к школе подъезжал на мотоцикле элегантный полицейский и, с появлением на крыльце первого школяра, перекрыл движение на двадцать минут, пока последний ученик не покинул здание. И вся вереница автомобилей терпеливо ждала, никто не сигналил и не пытался прорваться по встречной. Потому, что так у них принято и так будет всегда. А еще я видел, как девочка ждала у крыльца школы своего младшего братика. И когда братик лет восьми появился, девочка просто воссияла от радости, обняла и поцеловала его в лоб. А он не дернулся, не застеснялся толпы учащихся, взял сестренку за руку и они побежали счастливые. Пожалуй, таких отношений в нашей школе наблюдать не приходится. И если французы умеют воспитывать у своих детей теплые человеческие отношения, значит, у нации есть надежное будущее.
Вечером в своем номере я перелистывал телевизионные каналы. Можно было поймать не только всю Францию, но и Бельгию, Англию и Германию. Говорят, в числе 64 доступных имелся и русский канал, но он мне не попался. От нечего делать, я искал какой-нибудь боевик, в надежде, что примитивный сюжет позволит обойтись без знания языка. Но боевиков на всех каналах не обнаружилось. Зато в избытке нашлись новости, реклама, мир природы и история. И никакой агрессии, стрельбы, убийств и кровопролитий. Пришлось остановиться на английском детском телефильме, который я досмотрел до конца и даже все понял.
Между тем, в конференц-зале мэрии наши музейщики развернули выставку посвященную Тюменской области. Официальной целью делегации считалось  привлечение иностранных инвестиций в экономику области. Но развернутая экспозиция напрочь перечеркивала эту благую цель и отбивала всякую охоту вкладывать деньги в дикую Сибирь. Главное место на стендах отвели красным с золотом иконам тюменского письма. Не скажу, чтобы возле них толпились зрители. Еще выставлялось много изделий   из резной кости на северные сюжеты: охота, рыбалка, олени. Все вместе это навевало мысли о дремучести сибирского бытия не затронутого цивилизацией. И как кульминация этой  идеи, в центре зала возвышался настоящий ненецкий чум из оленьих шкур, внутри которого возле искусственного костра грели руки одетые в меховые малицы манекены, загримированные под ненцев. Если у кого из французов до посещения выставки и возникала бредовая мысль – вложиться в тюменскую экономику, то теперь она должна была исчезнуть навсегда. Так это и случилось.
В соседнем зале кукольный театр давал представление «Петрушки». В Париже нет стационарного театра кукол. Бродячие труппы есть, а постоянного театра нет. И потому очень юным французикам живых кукол приходится видеть не часто. Понятно, что появление русского театра,  дающего бесплатные представления вызвало ажиотаж. Зал – битком. Детишки сидят в напряженном ожидании. «Петрушку» давали без переводчика – считалось, что и так все поймут. Да и понимать нечего: сюжет простейший. На рампе поочередно появляются куклы изображающие матросов, городовых, монашек и генералов. Они неплохо пляшут и поют, а потом внезапно возникает Петрушка, оглушительно свистит и что есть силы колотит всех палкой. Словом, отображена вся наша российская реальность: люди живут, работают, веселятся. И, вдруг, является хулиган-Петрушка и бьет всех по головам, чтобы не особенно резвились. Воспитанные в атмосфере постоянной агрессии и грубости российские детки  над избиением радостно смеются. А парижане – заплакали – не привыкли они к жестокости. И не культивируется во Франции насилие: ни на телевидении, ни на радио, ни в семье – нигде. Другие у них понятия о добре, зле и нормах поведения. Поэтому и заплакали юные французики на нашем спектакле. Испугались  дурака с дубинкой или побитых стало им жалко. И когда они вырастут – тоже будут жалеть. Иное у них общество и мораль. В нем наши любимые Емеля, Иван-дурак и Петрушка – герои чуждые и непонятные до слез. В общем – провалилось представление. На другой день ставили уже «Царевну-лягушку». На этом спектакле не плакали и это уже хорошо.
«Сегодня мы выступаем на парижском телевидении»,- предупредил меня Медведев. Оказалось, что мой благодетель, таинственный господин Томба, не кто иной, как телевизионный продюсер и теперь я должен отрабатывать. Отработаем – какая беда.
В круглом зале  собралась пресс-конференция. Журналистов человек сорок. Кинокамеры, блицы, магнитофоны. Все хотят посмотреть на русских из Сибири, которые делают там перестройку и еще неизвестно что. Первым выступал Медведев, который рассказал о Тюмени, ее настоящем и перспективах развития. Вторым выступал депутат областной Думы, долго и скучно. Для оживления передачи, ему стали задавать вопросы, в том числе о том – какие первоочередные задачи стоят перед областью. На что депутат не задумываясь ответил, что наиважнейшая проблема – это проблема стеклобанки. Переводчик  поперхнулся на этом слове. Из возникшей следом тишины, стало ясно, что собравшиеся ничего не поняли. Пришлось объяснять, что в области, протянувшейся с севера на юг на две с половиной тысячи километров, существует проблема северного завоза сельхозпродукции, для консервирования которой остро недостает  стеклянной тары. Журналисты и это попробовали не понять: «А разве нельзя употреблять овощи свежими?» Пришлось им рассказывать про полярную ночь и жестокие морозы.
Когда подошла моя очередь, оказалось, что лимит времени истекает. Я успел рассказать лишь о том, как идет приватизация недвижимости в Тюмени.       
Вечером, на банкете, вице-мэр  прокоммунистического Нантера сказал мне через переводчика: «Приватизация это плохо. Вы об этом неоднократно пожалеете. Она вызовет расслоение общества, безработицу и преступность. Мы это проходили». Я не нашел, что возразить, но, чтобы как-то ответить, сказал: « А в нашем городе есть улица имени Мориса Тореза». В ответ получил: «И в нашем городе есть улица Ленина. Но ничего хорошего в этом нет. Если бы Россия пошла по пути указанному Марксом, а не кровавым диктатором Лениным, вы жили бы не хуже нас. Франция – последний оплот социализма в Европе». Я чего-то застыдился и промолчал. Почему-то вспомнились Марсельеза и Парижская Коммуна.
А за столами тем временем пели. Наша артистическая братия добралась до бесплатного вина в тетрапакетах и веселилась вовсю.
«Чего это русские сегодня так особенно разгулялись? – поинтересовался гостиничный гарсон.
«Так сегодня же праздник «Восьмое марта»! – отвечали ему из-за стола.
«А что означает этот праздник?» - не понял гарсон.
«Ну, это когда женщинам говорят приятные слова, дарят подарки и цветы».- пришлось мне пояснить.
«А что, каждый день в России это делать нельзя?»- удивился непонятливый.
Я хотел объяснить ему, что в России многое не делают из того, что в Европе принято. И наоборот,  можно то, чего в Европе нельзя. Но на мое счастье, приехала моя дочка и забрала меня из гостиницы  к себе.
Мы ехали по ночным парижским улицам, по которым не слонялись ни пьяные, ни бандиты. Не заметно было и полицейских. Светились люминесцентным покрытием бордюры вдоль автодороги. Изредка попадалась пристойная и ненавязчивая реклама. У брошенных на ночь автомобилей не ревела сигнализация. А на окнах всех этажей домов были закрыты ставни. «Они что – воров боятся? – спросил я у дочери. «Да нет, - засмеялась она, - воров почти нет. Эти французы любят поспать, а солнце по утрам их будит».
Я согласился, что во Франции избыток света и солнца, неожиданно ощутил себя несчастным и униженным в этой внешне благополучной стране и затосковал по своей неуютной и заснеженной Тюмени, где не возникает чувства своей неполноценности. Завтра куплю обратный билет. Под Тюменью собственный Париж имеется, дачный поселок. Он привычнее. А грубоватые на вид, тюменцы  - куда душевнее европейцев.
Такая вот петрушка со мной случилась.               

    1997г.               

Социалистический реализм

Бывальщина

У Эдика Истомина после вчерашней спонтанной балдежки на телецентре раскалывалась голова. Вдобавок отец неустанно отстукивал на машинке сценарий для областного театра и дождаться наступления тишины было нечего и думать. Эдик глянул в зеркало на свое утомленное лицо, поправил синий берет, который носил как свидетельство о принадлежности к творческой интеллигенции и хлопнул за собой дверью. На всем пространстве обширного двора никого не было. Время было рабочее, а народ в доме преобладал занятой . Только у первого подъезда на скамейке прохлаждалась странная и не присущая элитному двору личность, которую по небритым щекам, глине на брюках и под ногтями пальцев можно было признать за деревенского печника. Однако, это был не печник, а местная достопримечательность – скульптор Леня Клюквин, проживавший в третьем подъезде, а обитавший большей частью в подвале первого, где у него имелась обширная мастерская с глинохранилищем и комнатой отдыха.
Встрече со скульптором Эдик обрадовался: у них давно завязались приятельские отношения. Клюквин однажды прочитал книгу отца Эдика «Живун» и под ее впечатлением взялся за создание монументальной скульптурной группы «Ханты за чтением». Для этого у приехавшего из Салехарда национального писателя Ивана Истомина была выпрошена напрокат оленья малица, к которой Эдик неоднократно     позировал Клюквину , а по окончании сеанса, выпивал с ним в мастерской, закусывая солеными кильками, известными в народе как «братская могила». После чего Леня шел отсыпаться в комнату отдыха, а Эдик искать приключений. Но когда работа над скульптурой  завершилась, контакты между Эдиком и Леней  сошли на нет, поскольку  скульптор из поля зрения Эдика исчез. Но сегодня он снова объявился, хотя и в очень помятом и утомленном виде.
«Привет!- подбежал к нему Эдик – Скинемся по рублю? – И , увидев на лице скульптора замешательство, добавил: по рваному? В Гастроном молдавское «Гратиешты» завезли – просто нектар. Я сбегаю.»
«Да нет, - с тоской возразил ему Клюквин. – С выпивкой у меня  теперь покончено. Я прошел курс лечения – не поверишь – антабусом. Это такая жуткая дрянь, что после нее о выпивке вспоминать не хочется. А все из-за бродячего хорька и еще Худсовета.
«Да как ты смог лишить себя радости? – искренне огорчился за него Эдик.- Если бы ты был алкаш, а то так, умеренно выпивающий, для вдохновения, как все художники. И, при чем здесь хорьки из худсовета?»
«Ах, Эдик. Очень правильно ты их хорьками обозвал. Хорьки они и есть. Я год над «Хантами за чтением» работал, ты знаешь. У нас же зарплаты не бывает, только гонорары за проданные произведения. Думал, подготовлю скульптуру на выставку в Москве, мне заплатят. А если повезет, то какой-нибудь музей ее купит, то и все затраты окупятся. Скульптура даже в плане выставкомы стояла, меня обнадеживали: старайся Клюквин. А на худсовете Союза художников работу неожиданно забраковали: якобы нет в ней динамики, экспрессии и правды жизни. А не подумали, можно ли у одевшего малицу отобразить динамику  движения? Да мои ханты и не бегут никуда, а стоят над раскрытой книгой. Потому и лица у них застывшие. А что ножи у каждого на поясе, так в этом и есть правда жизни: в тундре без ножа погибель. Так меня и слушать не стали – забаллотировали и все. А на выставку другая работа рекомендована: доярка с подойником. Я конечно догадался откуда ветер дует и почему меня прокатили – давно я стал неугоден. Критикую много и без разбора личностей. А сделать ничего не могу. После худсовета пошел я и с горя напился. И заливал обиду в своей мастерской целую неделю. И вот однажды ночью, лежу я на своем диване под малицей и чувствую, что по мне кто-то бегает. С пола – на меня, с меня на стол, а потом обратно. Зажгу свет – нет никого. Только засну – снова та же беготня. Ну, думаю, допил до «белочки», раз черти чудятся. Собрался с духом и к психиатру. А тот и рад, давай меня лечить антабусом, после которого от одного упоминания о выпивке душу выворачивает. Вчера  это лечение окончилось. Сегодня захожу в мастерскую, включаю свет, а у меня на столе хорек сидит и меня не боится. Вот кто по мне бегал! Он в подвале давно завелся, мышей ловил и у меня объедки подбирал. А я из-за него паршивца с выпивкой навсегда покончил. Сижу вот здесь и жить не хочется.»
«Как я тебя понимаю, - откликнулся Эдик. Он был добряк и искренне пожалел приятеля.- Влип ты со своим Худсоветом. Теперь у тебя нет ни денег, ни возможности расслабиться. И не хорек в этом виноват. Надо нам твоих коллег по творчеству наказать и дело поправить. Кто там у вас председатель Худсовета?»
«Да разве можно его решение отменить? Худсовет орган коллективный.»- засомневался скульптор.
«Отменить все можно.- пообещал Эдик. Он недаром работал на телевидении, насмотрелся на закулисные интриги и многому научился у творческой интеллигенции.- У тебя на корешке книги что написано –«Живун»?»
«Ничего не написано,- пояснил Леня, - Книга переплетом на пол направлена,  его не видать, если не наклониться.»
«Вот и хорошо.- обрадовался Эдик. – Значит, дело можно исправить, пока скульптура в гипсе. Ты сегодня же сделай надпись на корешке, а я расскажу обо всем отцу и попрошу  позвонить куда следует.»
И разошлись. Клюквин в зал мастерских Худфонда, где до того времени сохранялась в забвении его скульптура, а Эдик домой, к отцу, под рукой которого стоял наготове телефон и лежал справочник номеров телефонов очень ответственных людей. Во времена, о которых идет речь, во всем шестидесятиквартирном  доме телефон имелся только у военкома, областного прокурора и писателя Ивана Истомина. И писатель в силу необходимости к телефону привык и уже не мог без него обходиться. Вот и теперь, выслушав красочный рассказ Эдика, писатель поднял трубку и набрал номер отдела культуры областного комитета КПСС. После обмена положенными в таких случаях дежурными фразами,   Истомин сообщил, что по дошедшим до него сведениям, вдохновленный его книгой «Живун» талантливый тюменский скульптор Клюквин изваял скульптурную композицию «Ненцы читают Ленина», но его высокоидейный замысел был не  понят  Художественным фондом и областной организацией   Союза художников России. И попросил разобраться. Писателя вежливо поблагодарили и ничего не пообещали. Партийцы всегда так делали.
Но искра попала на сухой ягель, который не замедлил разгореться. Еще не утих  политический скандал после того, как в Салехарде, на скульптуру Ленина напротив здания окрисполкома  неизвестные ночью надели малицу. «Чтобы дедушка не замерзал однако.» Неизвестных не нашли, да и не искали. Малицу с монумента сняли, а после долгих размышлений и консультаций с Москвой и КГБ происшествие расценили как выражение подлинной любви ненецкого народа к основоположнику пролетарского интернационализма. Не успело утихнуть эхо этого события, как молодой ненецкий поэт Леонид Лапцуй  написал  большую поэму «Тропа» о Ленине в тундре, которая хотя полностью еще и не переведена, но обещает стать свидетельством торжества ленинской национальной политики на тюменском Севере. А значит, правильного руководства со стороны Обкома Партии. И вот, на фоне этих замечательных событий, совершенно некстати возник инцидент  в областном отделении Союза художников. Разобраться следовало немедленно.
Уже на следующее утро  к зданию Художественного фонда подкатила обкомовская черная «Волга» и из нее вышел сам заведующий отделом культуры.    После беглого осмотра помещений и работ местных художников, он задержался возле скульптурной группы изображавшей двух северных аборигенов в малицах за чтением толстой книги. «А это что за работа?»-невинно поинтересовался партаппаратчик, обращаясь к председателю Худсовета  и директору Художественного фонда.  «Да это неудачная работа скульптора Клюквина, она была нами отбракована и предназначена на слом.- наперебой заторопились пояснять художники.- Вы посмотрите, какие напряженные  лица у ее персонажей. С такими лицами не книги читают, а учебники философии. У северян таких лиц не бывает. Сюжет скульптором надуман, и не соответствует правде жизни. Сошлись на морозе два ханта, в малицах, у обоих ножи на поясе,  и не нашли ничего лучше, как углубиться в чтение книги. И ведь уже давно читают - книга посредине развернута. Такой бред мы пропустить не смогли.»
« А какую книгу они читают?»- задал наводящий вопрос завотделом.
« Да какая разница. Уж не Льва Толстого  и не Чехова.»
«А вот мы сейчас посмотрим.- сказал завотделом обкома и склонился чтобы разглядеть переплет.- Будьте добры, склонитесь и вы, полюбуйтесь чем заняты дети Севера.- продолжил он выпрямляясь.
Директор Худфонда и председатель Худсовета, мешая друг другу, склонились перед скульптурой. Когда оба восстановили свое первоначальное состояние, их лиц было не узнать. Партаппаратчик не дал им опомниться: «Правильно, низко кланяться следует таланту скульптора  Клюквина. А то видите ли им лица оленеводов не нравятся, и одеты они не так. Спрашивается, с какими лицами люди читают Ленина? С самыми напряженными и внимательными. Они же не Зощенко читают, чтобы прихохатывать.  Что мы здесь видим? Два оленевода выехали из тундры на праздник. Зашли в Красный чум, чтобы сверить результаты соц.соревнования между бригадами и найти ответы на животрепещущие жизненные  вопросы каждого дня. А это каслание, копытка, падеж, отел., волки, холод, гололед, гнус и прочее, прочее, прочее. Где им найти правильное понимание всего этого массива событий, в какой книге? У Аверченко? У Ахматовой? Еще у кого? Правильно – только у Ленина. Вот и взяли они в Красном чуме именно его том . А то, что раскрыт он посредине – означает, что они прочли много и оторваться не могут от глубины мыслей вождя . Потому и лица у них напряженные. Я гляжу - у вас они не такие, легкомысленные, оторванные от жизни. А сами вы в тундре давно бывали? Ах, совсем не бывали? Есть мнение обкома направить вас в творческую командировку к оленеводам с лекциями на тему  «социалистического реализма в творчестве тюменских художников», на Ямал - в Ныду, Гыду, Ярсале, Самбург и Новый порт. Готовьтесь пока.  А на завтра соберите экстренное заседание Худсовета и повторно рассмотрите  скульптурную композицию «Ненцы  читают Ленина». С учетом ее политической зрелости и важности.  Кстати, перед худсоветом настоятельно рекомендую каждому из вас прочесть поэму Леонида Лапцуя «Тропа». О положительных результатах прошу мне сообщить.
Оставив ошарашенных и подавленных художников размышлять над своей политической незрелостью и возможных последствиях, завотделом отбыл в Обком.
 А в коридорах и мастерских Худфонда этот визит долго еще обсуждался. «И кто же такой этот Лапцуй, без изучения которого современный художник творить не может?» – задавал   коллегам вопрос живописец – станковист  Барилкис.  « Ах Гидон, Гидон. – отвечал ему другой  станковист, острый на язык  Москвин. – Ты же не в Литве, пора привыкать к Сибири. На наших просторах кто не знает Лапцуя, тот ничего не знает …… Так что пиши своих милиционеров и помалкивай в тюбик. Это и есть социалистический реализм.»

Эту историю я записал по памяти со слов ее участников .

2000г.
Дело в тех, кто нами правит.

быль

Когда моему деду Рябкову Федору Варламовичу  было столько же лет, сколько мне сейчас, забрел он ко мне в гости по случаю праздника - Дня Советской армии. За столом, разогревшись, он поднял рюмку «за Красную Армию». Я удивился: «Ты же, кажется, не служил?» Всегда немногословный, дед вынужден был разговориться: «Служил внучек, служил. Только совсем недолго и неудачно». «Как так?» - не отставал я. И вытянул, таки, из деда историю, которую, к сожалению, сразу тогда легкомысленно не записал, а потому излагаю теперь, по памяти. Не исключено, что по давности лет что-нибудь подзабыл. Так что уж извините.

Кармак – у рыбаков так называется снасть, а у сибирских аборигенов означает «веселый малый». Что как нельзя более подходит этой чистой речушке, которая рождается в лесах у Ирбитского тракта   и бежит среди сосновых и березовых лесов, ромашковых и васильковых лугов и хлебных  полей. Крутит колеса водяных мельниц  и пересекая старый Московский тракт вливается в задумчивую Пышму. Кармак – красавец. И люди на берегах его живут под стать. С давних времен, еще до столыпинской реформы, обживали Кармак выходцы из Вятки и Вологды, люди предприимчивые, трудолюбивые и талантливые. А потому Кармацкая округа считалась всегда зажиточной. В деревнях кармацких Мальцевой, Кокшаровой, Гилевой, Скородуме, Рябовой, Сажиной, Верховиной, Зырянке и Успенке поселились замечательные умельцы – мастера по дереву: плотники, столяры . А главным образом красильщики – редкие для Сибири кустари, те, что принесли в Сибирь со своей далекой родины  обычай украшать свое жилье веселыми росписями из невиданных цветов, райских жар-птиц и завитушек-орнаментов. На радость себе и своим близким, а так же и всем соседям. Чтобы серое небо на душу не давило и жизнь светлее казалась. И несли красильщики эту радость по всему Зауралью каждое лето. Как только закончится посевная, а до покоса еще остается месяц с хвостиком, отправляются кармацкие красильщики на промысел – разрисовывать избы там, где еще не украшено. Красильщик – значит  умеющий красить серые стены, украшать однообразные будни, веселить душу яркими цветами. У кармацких «красильщик» звучит гордо. Ремесло это не всякому дается – не каждому даже и по наследству. Даже если наваришь олифы из собственного льняного и конопляного семени, арендуешь у купца Пушникова краскотерку, натрешь на ней в зиму красок из охры, лазуритовой и малахитовой крошки –то это еще не все. К ним еще обязательно талант нужен. Такие талантливые широко славились и ездили на промысел далеким-далеко, на восток аж до самого Алтая, на юг – до самой Орды, на Урал – до Челябы, Нижней Салды, Верхотурья, Тавды и Алапаевска. Ну а Тюмень и Тобольск – само собой. У каждого большого мастера свой путик, свой годами накатанный маршрут и заказчики на многие сезоны вперед. Да не каждый сезон удачу несет.
В начале лета восемнадцатого  года выкатилась  на Московский тракт по направлению к Тюмени телега, запряженная в одну лошаденку.  Лошадка  сытая, справная, бежит бодро. Над ней дуга расписная, в голубых незабудках, оглобли – в оранжевом сурике, спицы на колесах желтые, а сама телега зеленая. Это чтобы все вокруг видели, что на ней красильщики едут, не кто попало. Но едет на телеге только один – мастер-красильщик первой руки Егор Трофимович Федюнинский. Рядом с ним поклажа: краски, кисти  - все, что требует ремесло красильщика. А еще харч  на первое время для всей артели, пока не сыщется заказчик. Тогда уж прокорм за его счет.
Молоденькие подмастерья Федя и Федюня покидали свои сапоги в телегу и топают босиком  следом, чуть приотстав, чтобы мастер не очень слышал их разговоры. Подмастерья с детства друзья, в школе на одной парте сидели, а потом вместе по вечоркам бегали зазноб себе приглядывали. Вот и сейчас между ними об этом речь. Опасается Федя, что надолго отъехав, потеряет золотоволосую Ольгу Меньшикову, расположения которой добился наконец, отличившись на масляничном гулянии в Гилево, когда из множества удальцов только он один смог забраться по натертому воском столбу и сорвать приз – новенькие яловые сапоги. Они и сейчас лежат в телеге. Однако главным призом стали не сапоги, а внимание Ольги, которая  на плясках встала с ним рядом в круг, а вечером пообещала встретиться. Это для Феди была большая удача. Многие  парни хотели бы добиться внимания Ольги, среди деревенских девиц  отличавшейся и нарядами и поведением, вплоть до походки, не испорченной крестьянскими тяготами. Ей повезло с детства попасть в услужение к купцу Пущникову, сначала няньчиться с ребятишками, а после  прислуживать на кухне и по двору. Пушников из всех сил  стремился  «держать форс» перед другими торговцами. Дом отстроил двухэтажный, лавку напротив кирпичную, на тройке выезжал с колокольчиками, а всю прислугу одевал по городской моде, чтобы деревенские при встрече кланялись. «Кто моей прислуге поклонится, передо мной пополам согнется». Однако Ольга не зазнавалась, со всеми была приветлива и характер имела легкий. А потому воздыхателей вокруг нее всегда было предостаточно. Особенно прилипал Пашка Сухорукий, который батрачил на Пушникова, всегда был при его дворе и возле Ольги тоже. Не чета Федору, который  видел Ольгу не часто, поскольку ремесло красильщика обязывало к разъездам. Известно: с глаз долой – из сердца вон. В разлуке и встречи и обещания перед Пашкиной назойливостью забудутся.
Вот эти свои опасения и высказывал Федя закадычному другу Федюне: «Красить еду в последний раз. При такой цыганской жизни и невесту упустить запросто можно. Не успеешь оглянуться, как Пашка ее окрутит. Займусь-ка я столяркой: рамы, столы, табуретки. У меня это хорошо получается. Еще можно туеса расписывать. Денег, конечно, будет поменьше. Зато всегда на месте и Ольга поблизости.» Федюня не соглашался: «Неправильно это!   Пашке мы вторую руку сломаем, чтобы от Ольги отлип. А ты наследственный красильщик, сын лучшего мастера , с детства от него умение перенявший и вдруг решил молотком стучать. Я – другое дело, к рисованию не расположен и из подмастерьев мне не подняться. А тебе отцом и богом талант расписывать дан .Грешно и глупо его закапывать.»
Надо заметить, что Федюня  вовсе не имя, а школьное прозвище, происходящее от фамилии Федюнинский. А настоящее имя его Иван, как и отца его, тоже Ивана. Наследственного красильщика, приучавшего сына Ванюшку к своему ремеслу, но не успевшего вывести его в мастера ни второй, ни третьей руки из-за  прицепившейся чахотки. Лихоманка не пускала отца Ванюши  в отъезды на заработки и  в последние годы тот стал подрабатывать со своим дядей Егором. Впрочем, секретов мастерства племяннику передавать Егор не спешил и потому интерес к мастерству Ванюшка постепенно утратил. Зато любил петь и песен знал великое множество. Что и делал в долгой дороге. А Егор так привык к его песням, что перестал понимать, как без них в пути можно обходиться.
У его друга Федора судьба сложилась похуже. С малых лет он мечтал, что когда закончит школу, то будет ездить с отцом Варламом Кононовичем за Ирбит под Алапаевск и расписывать в тамошних деревнях и стены в избах, и наличники и всякую домовую утварь. Учился у отца давить масло из льняного семени, ладить щетинные кисти, растирать краски и даже расписывать короба и туеса. Пару раз даже выезжал как подмастерье с отцом на заработки. Но нежданно пришла беда и именно потому, что Варлам Рябков слыл как известный мастер по росписи, заполучить которого на подряд желали многие.
Славился мастер Рябков тем, что работал «с изюминкй», никогда не допускал «шахран» и за работу не просил лишнего. Наоборот, чтобы заполучить мастера на роспись своей горницы, хозяйки тайком пытались всучить ему дополнительно какую-нибудь ценную скатерть или ткань. И Рябков старался на удивление: серые избы преображались.
      Подмастерья поверхность стен перед росписью грунтовали меловой шпаклевкой, при необходимости затыкая куделью щели, затем ошкуривали и «набивали землю», «наводили глянец», то есть красили фон, для чего пользовались  местными колерами — белым, желтым, красным, синим, которые растирали на олифе собственного приготовления . Получавшиеся покрытия отличались большой прочностью и сильным блеском.
Фон окрашивали несколько раз; если расписывали по белой земле — то четыре: сначала грунтом из белил с твореным мелом, а затем три раза белилами. 
  Любил Рябков писать на светлом фоне, с обилием голубых, розовых, золотистых тонов и почти не применял красного. Считалось, что это цвет злобы и жилье не применим. Другое дело зеленый, спокойный и земледельцу приятный.  На работу Рябкова приходили специально смотреть. Среди диковинных цветов и узоров порхали южные райские птицы, фламинго, фазаны, павлины, на Урале никогда не виданные. И конечно же привычные совы и петухи.
А в деревне Мезень, под Алапаевском  мастер отпустил по домам  подмастерьев загрунтовавших добросовестно в доме кержака-старовера большую белую горницу и в одиночку  разрисовал ее диковинными цветами. И еще изобразил верблюда, станцию железной дороги и паровоз с тремя вагонами. Чем привел в изумление ничего такого не видавших селян и хозяина избы и горницы. Хозяин не поскупился и отвалил за работу аж 15 рублей, сумму для тех лет значительную. Корова стоила немногим меньше. Впрочем, именно эта щедрость и привела к беде: в глухом лесу на Ирбитском тракте, у мостика через речку Канырку, Варлама подстерегли разбойники и убили ударом кистеня. Ни лошадь, ни приметную телегу, ни краски в ней не взяли – одни только деньги за весь сезон унесли. И никто разбойников искать не стал.
Так и остался Федя Рябков сиротой в отцовском доме. Ни мастер, ни подмастерье: серединка на половинку. Заказчики в юного мастера пока не верят: еще сотворит шахран. Вот и приходится Федору до возмужания  батрачить подмастерьем на именитых мастеров. Правда еще не бедствовал – одному денег вполне хватает. Опять же земля имеется. Нынче вот Егор Федюнинский по просьбе друга Ивана согласился его к себе взять.
На мостике через Кармак возле села Успенки наших красильщиков остановила застава: человек восемь с винтовками и двое с наганами-начальники.
- «Стой, кто такие! Куда едете, что везете?»
- « Да красильщики мы из Гилево. На заработки направляемся.»
- « А вот сейчас мы посмотрим, что за красильщики.» - один из тех, что с наганом привычно и опытно переворошил содержимое телеги. – А вот и сапоги на продажу – какие же вы красильщики. Торговцы вы бродячие. А сапоги мы конфискуем на нужды революции.» Он вцепился в новые сапоги Федора и было заметно, что выпускать из рук их не намерен. Только и Федор расставаться с ними не собирался: схватил и потянул на себя. Так бы и тягались, да второй с наганом эти перетяги остановил твердо и уверенно: «Оставь сапоги, Удод. Это же маляры-петушатники, из тех, что избы петухами разрисовывают. Никакие они не торговцы, а такие же мастеровые, как и мы. Пусть себе едут. Пропустите их, товарищи».
«И чего ты заступаешься, Журавлев. Я им взамен свои бы отдал».- проворчал Удод. Но сапоги отпустил. Видно Журавлев был главнее.
Егор, не дожидаясь конца их спора, хлестнул кобылку, она понесла, парни припустили за ней  и вскоре скрылись за бугром. До самой Тюмени других происшествий с ними не случилось. К вечеру пересекли железнодорожный переезд, повернули налево и за другим переездом, напротив тюрьмы, отыскали дом на подозрительно пустынной Второй Запольной улице, в котором всегда останавливались красильщики на ночевку. Его хозяин имел от этого прибыток в виде платы за постой и за то, что весь год за небольшую мзду принимал от желающих заказы на роспись. К немалому удобству и подрядчиков и заказчиков и своему собственному.
Долго стучали в закрытые ставни и ворота, пока хозяин не опознал приезжих и не открыл. Повозку закатили во двор, лошаденку распрягли, напоили, поставили в стойло и, задав ей охапку сена, только тогда подумали, что можно пройти к столу, на который хозяин уже выставил самовар, чуть дымящий углями и посвистывающий парком. «Будьте здравы Степан Михайлович!»- потер руки Егор. «Здравия и вам со всеми родными, Егор Трофимович! Прошу всех чайку отведать. Шаньги вот утрешние с картошечкой.»- пригласил хозяин.
Душистый чай, обжигаясь, пили из блюдец. «Фамильный чаек Колокольникова, - нахваливал его Степан,-  с личных плантаций на Цейлоне. Это еще из старых запасов, больше такого не будет».
«Да куда же он денется! У Колокольникова весь склад на Царской чаем забит и в магазине его полно.»- попробовал усомниться Егор.
«Да туда же куда и сам Колокольников – к пролетариям. Так вы ,я вижу, ничего о нашей жизни не знаете? – изумился Степан.- И что Тюмень на военном положении, и что хождение и езда после восьми вечера запрещены, и за каждое нарушение расстрел, как они говорят «в два счета». А тут еще и вы со своими красками, ладно, что до восьми успели. После запретного часа нипочем бы ни открыл ворота. Красные каратели поблизости, на железке в вагонах квартируют и мы у них на самом виду. Того и гляди нагрянут.»
-«Да откуда нам про такое знать? – заволновались Егор с подмастерьями.- В деревнях у нас все спокойно – живем, как и жили, потихонечку. Вот отсеялись,  да и на работы наладились. Может заробим какую ни будь копеечку. А политика нам ни к чему, мы люди мастеровые. За это нас и Удод с Журавлевым отпустили.»
-«Удивительно, что вас Удод не пограбил – это же знаменитый ворюга с Тычковки. А Журавлев - бывший литейщик с завода Машарова. Теперь в городе их власть. Так что при встрече им кланяйтесь, а лучше бегите прочь сломя голову.»
-«Ну и чего же они в крестьянскую Успенскую волость воровать подались? В городе несравненно больше похитить можно. К примеру, у Яши Шайчика и других зажиточных.»- - Егор даже про чай забыл  и  блюдце от себя отставил. 
- «А куда им больше было податься. В городе воровать и грабить стало страх как опасно. После Рождества нагрянул на нашу беду в город целый эшелон матросов. Все в черном, с оружием и злые как черти. Северный карательный отряд. Во главе какой-то инородец, по имени Запкус, с оловянным блеском в глазах и с постоянным с наганом в руке.   Он заявил, что у него мандат, советскую власть в городе под себя подмял и давай наводить порядки. Первым делом наложил на город контрибуцию в два миллиона рублей и, чтобы вернее взыскать, взял в залог и засадил в тюрьму самых богатых и знаменитых буржуев и кровососов, по его мнению: Шайчика, Брандта, Плотникова, Машарова, Колокольникова и других множество. Даже адвоката Беседных   прихватили. Да вскоре выпустили – он доказал, что не буржуй и не кровосос, а наоборот, защитник бедноты перед судебным произволом царизма. А по богатым домам матросы пошли с повальными обысками: изымали в счет контрибуции дорогую посуду, серебро, золото, женские побрякушки и, конечно-же деньги подчистую.  А чтобы никто его в грабежах не опережал, издал, распечатал и на лобных местах вывесил  указ всем ворам и грабителям ремесло свое оставить, безобразия прекратить под угрозой расстрела на месте революционными матросами «в два счета». В доказательство своих полномочий и серьезности намерений, забрал из тюрьмы шесть самых знаменитых в Тюмени воров  и расстрелял прилюдно у железнодорожной водокачки. В их числе и Любку-воровку, сидевшую за кражу шубы у богача Яши Шайчика. Могли бы и пожалеть, но разбираться не стали. Украла – вставай к стенке  и - раз, два. Все грабежи и разбои в городе разом прекратились: умирать никому не охота. Матросы долго разбираться не будут: украл ты или еще собираешься.  Однако жить  сарайской шпане на что-то надо, а денег не заработаешь. Кирпич стал никому не нужен – заводы стоят, пристани опустели – пароходы угнали красные, торговля встала и грузчики нигде не нужны. А на другое сарайские и не способны. Вопрос: куда голытьбе податься, где прокорм сыскать? От безысходности одни придумали в Красную армию вступать – там и оденут и прокормят и винтовку дадут. Ружье всегда пригодится грабить награбленное. А Удод и Сашка Рылов на Тычковке, Угрюмовке и в Кузницах из своих корешей-подельников по разбоям собрали большой отряд и отправились от матросов подальше: будто бы в Успенской волости советскую власть утверждать. Там, вдалеке от железки  им Запкус в делах не помеха. Вот на них вы и наскочили, да легко отделались».
-«Худо дело. – огорчился Егор.- Пошли мы по шерсть, а не вернуться бы стриженными. Будут ли заказы на нашу работу в такой-то передряге. Чем порадуешь, Степан Михайлович?»
- «Порадовать особенно нечем. Из  Тавды, правда, заказ имеется. Не шибко большой для твоей артели, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Утречком растолкую куда и к кому. Доживем если…».   
Договорить ему помешал настойчивый стук в ворота и ставни на окнах: «Открывайте хозяева, именем революции, облава! Да поскорее, а не то всю твою избу разнесем в клочки по закоулочкам! Мы знаем, что у тебя контра прячется!»  Степан перекрестился на иконы в красном углу и пошел открывать, причитая: «О господи, твоя сила! Спаси и сохрани!»
В избу ввалились трое: матрос и двое красноармейцев. Еще четверо окружили двор. На хозяев и их гостей наставили винтовки: « Кто такие? Зачем? Куда? Откуда? Где разрешение? На стол все деньги, золото и оружие! Живо, пока я добрый и не расстроился!» Хозяин и приезжие наперебой принялись доказывать, что никакая они не контра, а наоборот, свои мастеровые и их сам Журавлев проверил и отпустил. Со двора матросу доложили, что в повозке оружия не имеется, а одни только краски, кисти и немного картошки.  Выслушав всех по очереди, матрос смягчился, без приглашения сел к столу, взял шаньгу и налил себе чаю: « Ладно, если не контра, а мастеровые. А то нам донесли, что  подозрительные на вид люди заехали. И в новых сапогах оба. Мы – проверять. Оказалось, что рабочий класс. И сколько же вам, молодцы, полных лет исполнилось?»
-«Мне уже восемнадцать». –гордо и поспешно заявил Федор.
-« А мне еще нету. Но скоро будет».-как бы оправдываясь, сказал Иван.
-« Вот когда будет, еще раз встретимся. – пообещал матрос.- И, обращаясь непосредственно уже к Федору, продолжил: А ты почему еще не в Красной армии? Дезертируешь? По законам военного времени за это знаешь, что полагается? Читать умеешь?»
-«Грамотный я. Только мы из деревни,- стал оправдываться Федор,- там у нас ничего не слышно про военное время. Чередуются весна-лето, посевная, покос и уборка. И в армию никого не кличут, да никто и не прячется. Живем себе попросту, в незнании. Воевать вроде бы не с кем и не за что. С германцем вышло замирение ».
-« Ну так я тебе коротко объясняю: Совнарком издал Декрет о создании регулярной Красной Армии и мобилизации в нее всех боеспособных от восемнадцати до сорока лет. Кто уклоняется – тот дезертир и враг трудового народа. Со всеми последствиями.   Белые  со стороны Омска и Тобольска  на нашу  рабочее-крестьянскую власть напирают, уже под Вагаем остановлены. А вы по лесам прячетесь, вместо того чтобы защишаться. Но мы это изменим железной рукой. Короче, собирайся, ты мобилизован в Красную Армию. Братишки, проводите его до штаба на станцию».
- «А я? – дернулся за Федором Иван.
- «Подрасти до восемнадцати, тогда прошу к нам».- осадил его матрос. 
 - «Молодой еще, успеешь - осадил  Егор племянника.- И помолчи пока. Ты  единственный сын у матери ».
Выходя в окружении солдат, Федор успел услышать, как Иван грозится от товарища не отстать. Однако больше с тех пор судьба их вместе уже не сводила.
Поутру, прямо из вокзального пакгауза, Федора доставили в штабной вагон, где комиссар летучего морского отряда приказал ему написать рапорт о добровольном вступлении в ряды Красной армии. Хочешь – не хочешь, а пришлось написать. Комиссар прочитал заявление раз и второй, потом поднес к свету и рассмотрел еще . «Ты что – гимназист? – спросил он с подозрением. – Красиво и грамотно пишешь, я такое первый раз получаю». «Да нет, я красильщик, избы цветами расписываю». «А людей рисовать не пробовал?». «Пробовал, но не очень похоже получается» . « А нам и не надо, чтобы похоже - надо чтобы зажигало, чтобы искры из глаз. Cам Усиевич приказал нашему бронепоезду борта так расписать, чтобы белая сволочь от одного вида его шарахалась  и бежала как угорелая. Главный лозунг «Смерть буржуям», а остальное сам придумаешь. Но заруби себе на носу: работу сам Усиевич  смотреть прибудет. Сможешь ?». «А почему не смочь.- согласился Федор.- Кисть не винтовка, руке привычнее. Однако и кисти и краски понадобятся в большом количестве». «Об этом не думай, - заверил комиссар,- краски и кисти в городе достать теперь проще, чем винтовку с патронами. Додумались – отправили два вагона оружия в Екатеринбург, а теперь сами бедствуем. Но ты об этом не думай – сегодня кисть твое оружие. А чтобы ты не ленился или не сбежал, мы тебе помощником назначим латыша Юриса. Размещайся пока в кубрике бронепоезда. Там тебя и на довольствие поставят. С мундиром придется подождать, у нас с этим пока недостача – ходи в своем. 
«Помощник – это не плохо.- подумал Федор.- А винтовка мне вроде и не к чему. Надо еще стрелять научиться по таким же, как я сам. Для этого дела ожесточенность нужна, а во мне ее вовсе нет. В душе одна любовь к Оленьке и ничего более ».
Бронепоезд  стоял на запасных путях тут же, на станции. Экипаж – почти сплошь из моряков, а потому порядки на бронепоезде установились флотские. И словечки между ними бытовали привычные: бронепоезд – коробка, орудие, боевые отсеки, жилой кубрик. И отсеки и кубрик еще недавно были обычными двухосными вагонами. Наскоро их обшили котельным железом, в двух крайних вагонах установили по четыре пулемета, а в среднем-кубрике прорезали для стрелков по десятку бойниц с каждого борта. Единственное орудие – спереди, на платформе за мешками с песком. Для стрельбы не очень удобное: только вперед и немного в бока по ходу. Но смотрится грозно. Паровоз – задом-наперед позади состава и для связи с ним у комиссара лишь мегафон  и флажной семафор: вперед-назад, полный, малый и стоп. В кубрике Федору отвели койку и велели ждать, когда доставят краски. Ждать особенно не пришлось: моряки прошлись по скобяным лавкам и заодно разорили иконописную артель Караваева – этот дурман  революции не нужен.
  Рисование свое Федор начал  с бортов кубрика – они без пулеметных гнезд, ровнее и удобнее.  Строители бронепоезда не забыли загрунтовать железо желтой охрой и можно было немедленно приступать к работе. С помощью подручного соорудили передвижные подмости и Федор, строго наказав Юрису не мешать и отгонять зевак и советчиков, взялся за кисти. Рисовать он решил то же самое, чему с детства учили, но применительно к новой революционной ситуации. Погода стояла ясная, летние дни – длинные. Через двое суток на борту проявилась первая часть творения: тощий и задиристый красный петух топчет и нещадно треплет жирную белую курицу в ожерелье из георгиевских крестиков. Из боков курицы летят пух и перья а из глаз – слезы. «Правильно,- похвалил комиссар Федора.- Пустим буржуям красного петуха – не наплачутся. Но надо еще и лозунг добавить, для ясности». И Федор взялся добавлять «Смерть буржуям!» Но едва успел написать черной сажей одно только слово «смерть» как его работу прервали. 
 Из штаба скомандовали боевую тревогу и приказали бронепоезду сниматься и держать курс на  станцию Подъем. Матросы заняли места в отсеках и у орудия, а кубрик заполнили десантники-латыши, ребята суровые и немногословные. Безоружный Федор между ними выглядел как помеха. И комиссар бронепоезда, из ему одному только ведомых соображений, приказал Федору немедленно перебираться на паровоз для связи и в помощь кочегару – подавать дрова из тендера.     От паровозной бригады Федор узнал что на Тюмень, со стороны Кургана движется  большой отряд  белых партизан подполковника Смолина, который с двумя пушками, через леса и болота вышел в тыл Красной Армии и не встречая отпора  оказался близ железной дороги Тюмень – Екатеринбург и вступил в село Успенское и деревню Ушакова на Московском тракте, а 15 июля его подразделения вышли к станции Подъем. Оттуда, по железнодорожной связи успели сообщить, что заняв без труда станцию, белогвардейцы  разрушают железнодорожное полотно, рвут телеграфную связь, портят стрелки, чтобы окончательно лишить связи с Екатеринбургом Военно-революционный штаб Тюмени. Над красной Тюменью нависла страшная опасность быть отрезанной со всех сторон: и от Тобольска и от Екатеринбурга. А со стороны Вагая  белые безостановочно напирают. Сообщение с рабочим Уралом требуется восстановить незамедлительно. На это дело, против партизан Смолина и спешат теперь братишки на своей коробочке.  Березовые дрова-швырок жарко пылают в паровозной топке и в кабине духота, в раскаленных солнцем стальных отсеках и того хуже – не продохнуть. На передней платформе у орудия ветерок, дышится легче, но на лицах прислуги холодный пот, напряжение и ожидание смерти. Им, не защищенным, первая пуля. А потому заряд уже ждет в стволе. Вот и Подъем. На станции тишина и безлюдие. Коробочка вкатывает на самом малом ходу и упирается в завал на путях. Носовое орудие немедленно реагирует и лупит куда попало, для острастки и провокации. В ответ из-за построек, из канав и кустов, с водокачки и не понять откуда захлопали винтовки и затарахтели пулеметы. А с закрытой от глаз позиции ухнула пушка и накрыла красный орудийный расчет.  Пули часто застучали и по паровозному тендеру, и машинист дядя Вася, не дожидаясь команды, двинул состав назад. Поезд дернулся и покатился, но недалеко: беляки перевели стрелку в тупик и заклинили ее механизм. Под пулями  ничего не выправить. «Вляпались навсегда! Сейчас нас накроют! Прыгайте парнишки, может и уцелеете. А я пар стравлю.» – Дядя Вася повернул рукоятку,  отчего паровоз окутался густыми клубами пара и следом за помощниками скатился в кювет. За их спинами еще раз ухнула пушка и паровозный котел лопнул как яичная скорлупа. Высоко взлетели осколки металла. «Приехали!»-только и успел подумать дядя Вася перед тем как обломок сухопарника впечатал его в землю.
Федору повезло уцелеть. По огородам, молодой крапиве и лопухам он выбрался подальше от станции и стрельбы и залег в зарослях придорожного тальника, чтобы переждать до темного времени. Места вокруг были с детства знакомые. Федор лежал на теплой земле, слушал, как вдалеке на станции бухают гранаты и трещат выстрелы и сам не заметил, как уснул. Проснулся он уже ночью, от тележного скрипа на дороге. Осторожно выглянув, он узнал на телеге Фому Тихомирова из деревни Рябово. «Фу ты, леший, напугал.- замахнулся кнутом на Федора Фома. – Куда ты в такую темень?» « Да на станцию, узнать, что там с бронепоездом» .  «А ты что – оттуда?»-догадался Фома. «Ну да, я на нем борта красил». «Тогда не спеши, все твои товарищи  там мертвые лежат. А кто еще не умер, жалеют об этом: так их солдаты терзают. Сам не знаю, как я целым ушел, не попал за компанию. Садись-ка рядом в телегу, да домой поедем».
      И решил Федор скорей возвращаться, пока в другую заваруху не закрутило. Но сначала навестить свою Ольгу. И правильно сделал. Потому, что и она оказалась как бы на распутье. Пока он путешествовал, Удод со своими товарищами растащили хозяйство купца Пушникова и нарушили всю коммерцию. Пушников распродал остатки имущества, рассчитал всех работников и уехал на Курганскую сторону. Ольга осталась  на время без дел и проживала в доме родителей в Успенке. А Пашка Сухорукий, тому и рад: ошивается  поблизости от нее, на глазах вертится,  не дает прохода, зовет замуж и сватать обещается.   И при Ольгиной безысходности добился бы своего, окрутил, заморочил голову девушке. Так что Федор на свое счастье вовремя объявился. Так Ольга и заявила Пашке: «Федя вернулся и я за него пойду. А ты отстань, не тебе я сужена». «Ну,  это мы    еще поглядим, кому ты сужена. Только не Федьке » - пригрозил на прощание Пашка, и как бы отступил.
Тем временем Федор жил у знакомых, встречался  вечерами со своей Олей, планировал сватовство и был понастоящему счастлив. И беды ниоткуда не ждал. А по окрестным деревням поползли слухи о его службе в Красной Армии, бое у станции Подъем и счастливом спасении с бронепоезда. Как всегда  молвой преувеличенные и извращенные. В числе прочих, и слушок, что Федор не просто дезертировал, а своих товарищей на смерть предал, потому и живой. На этом особенно настаивал Пашка Сухорукий.  Находились и такие, что Пашке верили. Это в хорошеет трудно верится, а в плохое – всегда пожалуйста. 
    Белобандитам  Смолина  на станции Подъем тоже не поздоровилось. С уральской стороны от станции Поклевская на них напал вызванный на подмогу  «Петроградской хлебный отряд», сплошь состоящий из закаленных в битвах питерских рабочих. После сурового боя  белые партизаны отошли от станции Подъем к селу Успенское и попытались в нем закрепиться. Попутно занялись реквизициями и расправами. Ужас  навис над Успенкой.
Вечером, в переулке, Пашка Сухорукий заступил дорогу Федору и пригрозил: «А ты не боишься, что смолинцы  про твое красноармейство  прознают и тебя к стенке?» Бояться следовало – белые разбираться не любили. Тем же вечером Федор сговорил Ольгу и увез к себе в Рябово. И вовремя. Сухорукий не зря грозил: Федора все-же пытались найти, но не успели. Питерцы выдавили их из Успенки за Пышму на Чаплык и дальше.
Когда в округе поуспокоилось, Федор и Ольга сыграли скромную свадьбу и стали потихонечку крестьянствовать. Хозяйство развели не бедное, но и не богатое – так себе, как у всех. Между полевыми работами Федор взялся столярничать и преуспел в этом деле. Без заказов на лавки, табуретки и прочую утварь не обходилось. Не говоря уже про оконные рамы, двери и даже мельницы. Мечта у него имелась – ветряную мельницу построить, чтобы она могла не только молоть, но и молотить и веять. Веялку Федор сумел из всего дерева соорудить. Соседи приходили, дивились: « Богатый ты, Федор, свою машину имеешь.» А то, как он ее ночами обдумывал, да вечерами без отдыха ладил,  никому невдомек. Впрочем – имеет право. На то и НЭП.
Пашка же Сухорукий  так и не женился. Никто за него не шел: знали, что без хозяина и начальника Пашка не работник. Привык работать только из-под палки. И если над ним никто не стоит, не принуждает – работать даже на себя никогда не соберется.  Будет лежать,  да поплевывать. Потому и хозяйства никакого не нажил. В новой власти он нашел себе новых хозяев и служил ей так же старательно, как раньше Пушникову – не щадя  сил:  вступил в Комитет бедноты, искал по чужим дворам зерно для продразверстки и сколачивал Коммуну из таких же как, и сам, шалопаев. По всякому поводу они ходили с красными флагами и заунывно распевали: «Средь частых разрывов гремучих гранат, отряд коммунаров сражался. Растративши силы от жарких атак, в расправу жестоку попался.» Как будто именно он, Пашка, попал в эту расправу на Подъеме. Однако в мирской памяти именно так и укрепилось: Пашка Сухорукий – красный коммунар и трудящийся. А Федор Рябков – жмот, единоличник и непонятный элемент. Еще и газеты читает. А там неизвестно – что. Может против советской власти. И не проверишь, если сам почти неграмотный. Злоба на Федора  в Пашкиной  груди не угасала никогда, а только тлела в ожидании, когда ее раздует благоприятный ветерок.
Жили Федор и Ольга в постоянном труде, на тяготы не жаловались, народили ребятишек Витю и Валю, старались их растить и одевать не хуже соседей, которые тоже в роскоши не купались и не стеснялись одежды с заплатами. В общем – беды никакой не ждали. А она вдруг пришла.
В 1928 году проехал по Сибири сам Сталин и лично убедился, что сибирская деревня вопреки ожиданиям вполне еще жива, трудолюбивый сибиряк с голоду не пухнет, хотя и  не жирует. К власти относится инертно и не забыл еще грандиозного восстания против нее в двадцать первом. А значит, в сибирской деревне есть что изъять на нужды пролетарской России.  И пустили по деревням продовольственные отряды из красных пролетариев. Которые, не особо разбираясь в средствах принялись выгребать зерно из сусеков у всех подряд,  порой подчистую.  А чтобы самоуверенный сибирский мужик не поднялся    как в двадцать первом, объявили борьбу с кулачеством, на которую подняли всякую шваль, вчерашних лодырей и бездельников. Оказавшись востребованы и вооружены властью, они торопились выслужиться и отплатить ей за доверие, не забывая при этом и себя.  Естественно, что Пашка Сухорукий  вступил в такой летучий отряд, в хлебозаготовках отличился и стал в отряде  лицом, слово которого считалось весомым.
Федор газеты иногда читал, замашки большевиков  понимал, а потому за свою семью почти не опасался: хозяйства красноармейцев под раскулачивание не попадали. Да и раскулачивать у него вроде бы нечего: рабочая лошадь одна, коровы, как и у всех, - две, овечек десяток и кур пяток. Зерно уже выгребли. Есть еще самодельная веялка – так забирайте. Все равно провеивать нечего. Столярное умение кормит.
Убранства в избе Рябковых – одни кросны да прялка. У ребятишек даже кровати нет – спят на кошме под тулупом. Старший Витя  долго мечтал о новых валенках. Нынче собрались, заказали их пимокату с расчетом на вырост. Так Витя им так обрадовался, что на ночь кладет под подушку. Наверное во сне видит, как будет по первому снегу бегать .   
В комитете бедноты насчет раскулачивания Рябкова сильно засомневались: в Красной армии служил, наемных работников не имеет, богатства – тоже, кормится ремеслом: столярничает, давит на самодельном прессе конопляное масло, варит олифу и растирает охру для краски. В крайнем случае, предлагалось раскулачить по третьей категории: пресс и веялку отобрать, одну корову свести  на колхозный двор, половину овечек  прирезать и сдать в счет мясопоставок. Да на том и закончить: столяр в деревне человек нужный. Но Пашка Сухорукий неожиданно заупрямился и призвал  заседающих пролетариев к классовой сознательности : « Красноармейство Рябкова ничем не доказано. Справки о службе у него не имеется. Других доказательств тоже. И вообще подозрительно, как это он один из всего бронепоезда жив остался: не пахнет ли здесь предательством?  Газеты он, видите ли, читает и свои мнения высказывает. А кто он такой, чтобы о политике Партии мнения высказывать? Не иначе, как сомневающийся, а значит вероятная контра и скрытый враг советской власти. Опять же машина у него имеется: веялка. И пресс масляный. Ну и что, что самодельные: а почему ни у меня, ни у вас таких нет? Олифу варил и в город продавал? Продавал. Вот вам и торговля. А когда перекрывал на своем доме крышу, помощников нанимал? Нанимал. Вот вам и наемный труд. Революционная бдительность взывает нас раскулачить  Рябкова по первой категории: все имущество отобрать, а самого сдать в ОГПУ. Там с ним быстро разберутся».
Однако за раскулачивание по первой категории комбедовцы голосовать поостереглись: все вокруг знали, что Пашка  на Федора огромный зуб имеет, за то, что тот у него зазнобу из под носа увел. Но и за третью категорию голосовать не стали: побоялись перечить Пашке Сухорукому. Тот при случае, еще им же и припомнит и неизвестно какой стороной такое голосование вывернет. Коварство его кругом известно. Вот и решили раскулачить Рябковых по второй категории с отселением на Север. Чтобы и Пашку не разозлить и разнарядку на раскулачивание исполнить.
Снег выпал, и маленький Витя Рябков собрался обновить, наконец, новые валенки. Он достал их с теплой печки  и не успел  надеть, как двери с треском растворились и сквозь клубы морозного пара в избу ввалилась толпа горластых мужиков и баб. Витя забился в угол, прижал к груди валенки и с испугом смотрел, как одни хватают за грудки его отца, другие – тащат посуду, подушки и одеяла, третьи лезут в подполье и шарят по кладовым. А одна лохматая баба увидела в руках у мальчика новые чесанки и вырвала их из слабых детских рук: «Обойдешься! Походи, как мы, в рваных пимах». Витя конечно же в крик , но мама остановила: « Молчи, сынок, ничего не воротишь. Слезами грабителей не проймешь, им и кровь не в диковинку».
Когда тащить из избы осталось нечего, Пашка, красуясь перед самим собой и упиваясь своим всевластием, объявил: «Срок вам на сборы - до утра. Запрягайте свою лошаденку и все что в сани поместится – то ваше. А остальное колхозу достанется. Утром целый обоз, таких, как вы врагов советской власти, отправляется. На Тобольск и дальше, к черту на кулички».
Много ли поместится в сани: самое нужное в дальней дороге, немного еды и Ольга с ребятишками. От мороза укутала детишек Ольга половиками – все остальное комбедовцы растащили. Только половики  - не одеяла и не тулупы : тепла не держат. Как ни мало в санях места, но инструменты столярные Федор с собой все забрал. Они всегда пригодятся и прокормиться помогут. А вот иконы материнские Ольге велел оставить: «Бог  наше несчастье видеть не хочет,  и я на его лик тоже смотреть не буду.»  Может от этого, а может от рваных валенок, Витя в долгом пути по зимнику застудился, долго и тяжело болел, зиму в землянке не пережил и по весне умер. Его положили в мерзлую землю среди  свежих могил спецпереселенцев  на берегу урманной речки, которую весной ссыльные назовут Крестовкой.

Дальше рассказывать Федор Варламович устал. Да и время было позднее. Но я все таки выспросил на прощание не встречался ли он впоследствии с Пашкой.
« Встречался, как же. Когда в пятьдесят шестом нас полностью реабилитировали,  вернулся я на родину, выкупил бывший купца Пушникова дом, и стал поживать на пенсии. Сижу однажды  на лавочке у ворот, вижу: Пашка на велосипеде катит. Я его остановил, поздоровался.  Спросил: откуда у него велосипед старинный, каких в магазинах давно уж нет. Пашка глаза прячет, отвечать стесняется. Видно, что я ему неприятен, да не знает как отделаться. Тогда пригласил я его на двор, а там у меня новенький мотоцикл с коляской. Мне его за ударную работу на прощание с севером продали.  Поглядел Пашка на мое хозяйство и перекосился от зависти: «Как ты был кулаком, так им и остался. И ссылка тебя не выправила». Я на его злобствование не обиделся, только ответил: «А ты Пашка, как был крохобор, пустобрех и лоботряс, так им и остался. Не болтать, а работать следует – тогда все появится. Впрочем, тебе этого уже не понять. И могила тебя исправит». Ничего не ответил мне Пашка и поспешил со двора. А я ему даже вслед не глянул. Нечего на прошлое оглядываться, надо вперед смотреть». 
«Дед, а ведь я никогда не слышал, чтобы ты советскую власть ругал».
« А за что ее мне ругать? Работать при любой власти надо. Дело не в том, какая власть, а в тех людях, что к ней присосались и от ее имени властвуют. Все зло в тех, кто правит. Мне еще здорово повезло, что в тридцатом только выслали. В тридцать седьмом могли сгоряча расстрелять, без всякой моей вины, а с целью выполнения плана по борьбе с врагами народа и для отчетности».

 2014г.

В конце тропы
реквием моим товарищам.

Однажды теплой летней ночью
Я шел лесной тропинкою к реке.
Гнал ветер по небу тугие клочья.
И громыхало где-то вдалеке.

И капал дождь. Вода шаги глушила,
Тропинка пропадала меж корней,
Дорога неизвестностью страшила
И кочками качалась меж зыбей.

Ее я чутко щупал сапогами
Стараясь в темноте не утонуть.
Но вдруг она исчезла под ногами
И я не смог во тьме нащупать путь.

Меня цепляли сучья за одежду,
Хлестал шиповник больно по щеке
Но я старался не терять надежду,
Что все же вскоре выберусь к реке.

Не знаю, что во тьме меня водило:
Звезда иль леший – кто их разберет
Но вышел я к заброшенным могилам.
Как вспомню, снова оторопь берет.

Во мраке ночи между обелисков
И черных староверческих крестов
Таилась жуть. И где-то очень близко
Меж них бродили души мертвецов.

Забилось сердце у меня , не скрою,
Когда на травянистом бугорке
Увидел я безносую с косою
В покрытой белым саваном руке.

Она меня тихонько поманила
Костлявою старушечьей рукой.
У ног ее открытая могила
Готовила мне вечный упокой.

А рядом гроб стоял со снятой крышкой.
И прямо над моею головой
Махали совы крыльями неслышно.
И ухал филин в тишине ночной.

Мурашки у меня покрыли кожу
И задрожали ноги подо мной.
Но я собрался с силами. И все же
Шагнул на встречу со своей судьбой.

И белая старуха отступила,
В колоду превратился черный гроб,
Сама закрылась страшная могила
И перестал меня трясти озноб.

В тот самый миг разверзлись в небе тучи,
Сычи замолкли. Ветер заштилел.
И желтый месяц свой холодный лучик
Между кустами пропустить успел.

Песком блеснула узкая дорожка,
Петляя меж зеленых бугорков,
Она вела к кладбищенской сторожке
Где пьяный сторож спал, не видя снов.

  И толстый гусь, что савана белее,
По ней неторопливо топотал,
Вытягивая словно косу шею,
И надо мной легонько гоготал.

И я пошел за ним, отбросив страхи,
Стыдясь минутной слабости своей
К ночной реке. Сквозь лес и буераки.
Где ждали для ремонта запчастей.

Там на кострище угли догорали
И чайник недопитый остывал.
Меня друзья с тревогой ожидали
И каждый за меня переживал.

И я дошел. Мне кружку протянули.
Кирпичный чай во рту язык связал
Я думаю: уже не потому ли
Друзьям о встрече я не рассказал.

Молчали мы.  Под берегом плескалась
Ленивая усталая волна.
Мы пили чай, пока не оказалось,
Что вся заварка выпита до дна.

В кругу друзей исчезли все тревоги.
Я расстелил в каюте спальник свой
И с наслаждением расслабил ноги,
Чтоб утром встать со свежей головой.

Мы поутру редуктор починили,
Оцепеневший дизель завели.
И по реке взволнованной уплыли
Искать удачи на краю земли.
----
С тех пор проходят годы чередою
Теряю я друзей своих и близких
Все те, кто пил кирпичный чай со мною
Уже давно легли под обелиски

Отплывших через Лету не вернуть,
Но я бы бросил вызов пред богами
И сызнова прошел тот страшный путь,
Чтоб с ними посидеть над угольками


2012г.


Улетела весна

Улетела весна, улетела
За далекими тучами скрылась,
Листья с желтых берез облетели,
Голова моя снегом покрылась.

Улетели мечты ,улетели.
И следочка от них не осталось.
Потускнели заветные цели,
Только осень , тоска и усталость.

Улетела любовь, улетела
Вместе с нею и юность и зрелость,
Без товарищей жизнь опустела,
   Им в замен - пенсионная серость.

И не тянет бродить на приволье,
Открывать на лужайке бутылки,
Не приносит веселья застолье
Лишь наутро похмелье в затылке.

Снег метет по осенним дорогам,
Оседает в пути под кустами
Мне, похоже, осталось немного:
Скоро лягу и я меж крестами.

2013г