Живое зелье

- Да что не так?!
Алевтина в сердцах замахнулась, сверкнула в кулачке склянка… но не разлетелась об стену, как можно было ожидать. Алевтина вовремя вспомнила, что убирать с дощатого пола осколки  придётся ей же, и вообще – сама напросилась в ученицы к алхимику, чего уж теперь. Знала, что не с первого раза получится – если вообще получится. До неё у мастера Густава были только ученики. Один из них – Митрош – сейчас корчил ей  рожи из-за окошка, мешая сосредоточиться. Алевтина сердито надула губы, взболтала жидкость в так и не разбитой склянке. Жидкость была плесневело-зелёного цвета, а должна была быть перламутровой с бирюзовым оттенком. Только ингредиенты зря перевела, эх…
- Что же не так…
- Просто ты девчонка. Алхимия – дело мужское, так-то! Смирись.
Спокойный, насмешливый голос раздался прямо за плечом. Алевтина резко обернулась, сдерживая желание выплеснуть содержимое склянки на Митроша. Устал, значит, за окном торчать, сюда её донимать пришёл. Они были почти ровесниками – полгода разницы не считается, но Митрош вёл себя так, словно уже познал все премудрости капризной науки – и жизни вообще. Хотя она сама слышала, как мастер Густав отчитывал его за перепутанные составы. Для своих пятнадцати лет Митрош был хиловат, наверное, поэтому и пошёл в алхимики – не без ехидства думала девочка. Митрош её раздражал – и не только наглым спокойствием. Его серые, всегда прищуренные глаза, растянутые в усмешке тонкие губы, черные, как сажа, волосы, собранные в хвостик на затылке – всё это навевало мысли о мелком хищном зверьке, который всегда чует, где и чем поживиться.
Алевтина уперла руки в бока, и вперила в Митроша тяжёлый взгляд карих глаз.
- Мужское? И не твоё, значит.
Митрош прищурился ещё больше, склонил голову.
- Посмотрим… ещё посмотрим. Удачи.
Алевтина с победным видом отвернулась. Митрош выждал момент, дернул её за рыжую косу и молниеносно выскочил за порог. Склянка всё-таки врезалась в стену, жидкость растеклась по доскам и тут же в них впиталась. Через минуту они покрылись пятнами лишайника. Алевтина  обречённо вздохнула и принялась убирать беспорядок. Мастер Густав должен был прийти с минуты на минуту.

- Ты хорошая девушка, Аль. Но, возможно, твой талант кроется в чём-то другом?
Алевтина стояла, понурившись. Мастер Густав ходил по комнате, заложив руки за спину, на его лысине плясали отблески светильников. Он не смотрел на девочку, просто ходил мимо неё – туда сюда. Это означало высшую степень разочарования. 
- Уже три месяца, Аль. Три месяца – и не намёка на успех! Я не понимаю, что ты делаешь не так…
- Я тоже, - вздохнула еле слышно Алевтина.
- Ты же внимательно слушаешь, записываешь… Но когда доходит до практики! У тебя ртуть превратилась  в… тину? Лишайник? Что это? – Мастер Густав взмахнул рукавом в сторону недоотёртых пятен у порога.
- Лишайник… - так же понуро отозвалась Алевтина.
- Ты не можешь освоить даже алхимию первой ступени. Что уж говорить о превращении свинца в золото?
На это Алевтине ответить было нечего. Превращение свинца в золото она представляла с трудом, хоть и знала – мастер Густав это умеет. Иначе откуда у него средства на содержание и обучение учеников, особенно таких бездарных, как она? Хотя теперь на неё тратиться не придётся, мастер Густав наверняка её выгонит.
Мастер Густав наконец-то удостоил девочку пристальным взглядом, от которого ей немедленно захотелось провалиться сквозь пол.
- Я вынужден уехать по делам – до новолуния. Вы с Митрошем остаётесь на хозяйстве. Я дам тебе задание: выполнишь – оставайся и учись дальше. Возможно, тебе просто нужно больше времени, чем остальным. Если же нет – значит, алхимия – и правда, не твоё.
Алевтина судорожно соображала. До новолуния пять дней. За это время она наверняка справится! Конечно, есть сложные опыты, которые продолжаются не один месяц. Но это – третья, а то и четвёртая ступень.  Ей такого никто не доверит.
- В моей лаборатории идёт сложный процесс, прерывать который нельзя ни в коем случае. Но там есть два сосуда,  содержимое которых через день нужно смешать, и я не смогу этим заняться. Доверяю это тебе.
Алевтина с недоверием воззрилась на мастера. Серьёзно?!
- А… какие сосуды? Что смешать?
Губы мастера Густава тронула едва заметная улыбка.
- Если ты знаешь достаточно, разберёшься. А теперь позволь, мне нужно дать напутствие Митрошу и собираться в дорогу. 
Мастер Густав вышел из комнаты, оставив Алевтину в полнейшем смятении. Выгонит, точно выгонит – откуда ей знать, что у него там, в лаборатории? По спине прошмыгнули мурашки сладкого предвкушения. Лаборатория мастера, святая святых, куда она раньше даже мельком заглянуть не надеялась – и тут такой шанс! И тут же предвкушение омрачилось  - Митрош. Пять дней вместе с этим хорьком – уж он не упустит шанса безнаказанно над ней поглумиться, особенно если узнает, что поручил ей мастер. Интересно, что за напутствие он собирается ему дать? Лучше бы это было задание, вроде очистки подвала от слизней или ещё что-нибудь, столь же увлекательное.

Мастер Густав уехал, и они с Митрошем остались вдвоём. Вопреки ожиданиям, он был подозрительно тих, и даже не дёргал Алевтину за косу. В первый день девочка всласть отоспалась, решив оставить исследование лаборатории на вечер. Когда же набралась смелости и подошла к дубовой двери, обитой железными полосами, обнаружила, что та приоткрыта. Алевтина осторожно потянула дверь на себя. Ну, Митрош, неужели и сюда добрался? Но в лаборатории его не было. Девочка  огляделась. В центре, на приземистом столе  помещалась сложная конструкция из множества склянок и колб, некоторые из которых сообщались трубками. В них, исходя паром, булькали разноцветные жидкости. Она никогда не видела такого великолепия, даже представить не могла! Запах в лаборатории  стоял едкий,  многосложный, Алевтина чихнула с непривычки, протёрла глаза. Медленно подошла к столу,  и только теперь заметила  на нём свитки, исчерченные записями. Ещё раз взглянула на склянки и ощутила внезапно накатившую слабость.  И как понять, что в этих колбах, и содержимое каких из них нужно смешать? Уже завтра нужно это сделать. Уже завтра…  Страшно подумать, что будет, если она ошибётся. Мастер сказал, процесс длится уже много времени, и прерывать его нельзя…
Алевтина бессильно опустилась на табурет. Перебрала свитки, вглядываясь в незнакомые знаки. Огляделась в отчаянии – ряды стеллажей с книгами, возможно, содержали подсказку – но где и как её искать? Девочка воззрилась на разноцветные жидкости в колбах, но и от них толку было мало.  Что же делать… Как она могла прийти сюда так поздно, на что надеялась? Вот если бы с утра, тогда, возможно… Алевтина тряхнула головой, закусив губу. На глаза навернулись слёзы. Мастер Густав прав, она бестолковая. Ей здесь не место.  И даже если она проведёт в этой лаборатории всю оставшуюся жизнь, толку от этого не будет. Она не знает, что это за опыт, не знает, что за эликсиры в колбах. Бесполезно.
Алевтина уже собиралась зареветь – горько, безутешно – как её дёрнули за косу.
- Митрош, уйди, - сквозь стиснутые зубы проговорила она. Даже пререкаться сил не было.
Ученик алхимика без всякого почтения приземлился на край стола, небрежно подвинув свитки.
- Как успехи?
Девочка воззрилась на Митроша со всей возможной злостью. Она бы испепелила его взглядом – но из-за слёз не получалось.
- Ладно, сам вижу, что не очень.
Странно, но насмешки в его голосе Алевтина не услышала.  Протёрла глаза и недоверчиво посмотрела на Митроша. Он был, как всегда, невозмутим. 
- Не знаю, что делать.
Её губы задрожали, и она замолчала, глядя в пол. Каменный, отполированный временем, с темнеющими местами пятнами – от разлитых эликсиров, наверное.
- Не удивительно.
Митрош смотрел на неё – внимательно, изучающе.  Алевтина вскинула голову.
- А сам-то знаешь?
Митрош ухмыльнулся.
- Даже если бы знал… это не моё задание.
- Ну и чего ты пришёл? Издеваться, да?
Девочка вытерла предательскую слезинку.
Митрош окинул взглядом стеллажи с книгами.
- Что в колбах, не знаешь,  что в свитках написано, не понимаешь… Да, алхимик из тебя… Можно было бы поискать, посмотреть что-нибудь, но не успеешь до завтра.
- Уйди, без тебя тошно.
- Да ладно, я и сам не всё  понимаю, - неожиданно развеселился Митрош. – Но не хочу, чтобы тебя выгнали. Мне будет скучно.
Алевтина в недоумении уставилась на парня. Он соскочил со стола с начал мерить шагами лабораторию, подозрительно напоминая мастера Густава.
- Вот что. Я один рецепт вычитал… Только мастеру про него не говори, он не знает, что я им пользуюсь. Хорошая штука, сильно облегчает любую работу. Можем сделать, ему как раз ночь настаиваться. Тогда с заданием справишься, точно.  Только придётся запоминать, что и как – а то мастер не поверит, что это ты сама.
Алевтина забыла дышать, во все глаза глядя на Митроша. Подвох, не иначе. С чего бы ему помогать ей? Но он был серьёзен, да и выбирать было не из чего…
- Хорошо. А взамен? Что ты хочешь взамен?
Митрош вздохнул, возвёл очи к потолку – следы копоти были и там.
- Ну… толку от тебя мало, конечно…  Хотя, погоди. Мастер Густав просил меня очистить от слизней подвал. Это и будет ответная услуга за мою помощь. Идёт?
Алевтина невесело усмехнулась.
- Идёт.

- Подай порошок серы.
- Вот.
-Хорошо, теперь размешивай, а я пока сцежу отвар.
- Пахнет отвратительно!
- А ты не нюхай.
- Вот спасибо…
Алевтина ворчала, но продолжала перемешивать тёмную густую жидкость.  Пахла она, и правда, отвратно – девочка не представляла, каким образом эта штука ей поможет. Но Митрош действовал уверенно, явно варил эту гадость не впервые.  Значит, возможно,  смысл во всём происходящем имеется – даже если ей он непонятен.
Уже два часа они с Митрошем корпели над составлением чудо-эликсира в одной из комнат для занятий. Половину ингредиентов Алевтина видела впервые, о второй половине знала, но ещё никогда её не использовала. Эликсир трижды менял цвет, периодически булькал и выпускал из недр облачко зловонного пара. Каждый раз, когда она начинала беспокоиться, Митрош говорил, что всё идёт, как надо. Оставалось верить.
- Досыпь болиголова, а я пока принесу руду.
Болиголов слежался и рассыпался с трудом. Алевтина в ступке перетёрла его и всыпала в склянку. Когда она закончила размешивать жидкость, появился Митрош и засыпал руду. Зелье вспенилось, покраснело и загустело до желеобразного состояния.
- Отлично. Теперь ставим на медленный огонь – и можно идти спать.
- Как - спать? Оно не выкипит? – обеспокоилась девочка.
Митрош небрежно пожал плечами.
- У меня не выкипало. И – да, неплохо было бы сообразить поесть.
Алевтина обречённо вздохнула и отправилась на кухню за припасами.

Ей не спалось.  Да и как уснёшь, предвкушая завтрашний провал? Устав ворочаться, она накинула кофту поверх ночной рубашки и тихонько направилась проверить, как там эликсир.
Зелье всё ещё было красноватым, то теперь в его глубине явно различалось пульсирующее свечение. Алевтина коснулась склянки – она была тёплой.
- Очень надеюсь, что ты мне поможешь, - обратилась она к жидкости за стеклом.
Свечение продолжало пульсировать – ровно, успокаивающе. Алевтина пристроилась на краешке табурета и незаметно задремала.
Она не видела, как свечение внутри колбы становилось ярче, как поверхность жидкости зарябила, заколыхалась – и, презрев закон притяжения, потянулась тонкой струйкой вверх.

- Вот ты где! Ну что, как там зелье?
Алевтина зевнула, с трудом раскрыла глаза. Пустую колбу она и Митрош заметили одновременно.
- Что?! А где…
Внезапно  взгляд Митроша стал совершенно стеклянным. Он отступил к двери.
- Т-твоя р-рука…
Алевтина непонимающе посмотрела на свои ладони… и вскрикнула, вскочив с табурета так резко, что он опрокинулся. Левую кисть словно макнули в алую краску! Алевтина дрожащей правой ладонью коснулась её – и тут же отдёрнула. Алый цвет пульсировал, словно живой. Девочка несмело пошевелила пальцами – они слушались, как обычно. По ощущениям, с рукой всё было нормально – не считая того, что она была теплее правой. Кожу словно покалывали маленькие иголочки – едва заметно, почти приятно. Алевтина попыталась оттереть алый цвет  краем кофты – но безуспешно.
Митрош по-прежнему смотрел на неё с ужасом.
- Я… я не знаю, как такое… как оно… что теперь…
Девочка была испугана не меньше, чем Митрош. Очевидно, эффект от зелья ожидался другой. Покалывание в левой кисти усилилось, стало настойчивым. Руку, как магнитом, потянуло к выходу из комнаты!  Ничего не оставалось, как последовать за ней. Протиснувшись мимо замершего Митроша, Алевтина выскочила в коридор и огляделась. Лаборатория!

Едва оказавшись перед знакомым столом со склянками, Алевтина ощутила вчерашний приступ отчаяния. Время на исходе, а она каким-то чудом испортила то единственное зелье, которое могло ей помочь! Но её левая рука считала иначе. Не мешкая ни секунды, она уверенно потянулась к колбам. Взяла одну, потом – вторую, ловко смешала их содержимое – оно вспенилось сиреневым цветом и наполнило помещение запахом озона, переставила трубки. Алевтина в процессе не участвовала, только изумлённо смотрела на самостоятельную руку и  не мешала ей тянуться туда, куда нужно.  По колбам словно прокатилась радужная волна, а потом снова всё забулькало, запузырилось и задымилось.
- Ничего себе…
Оказывается, Митрош наблюдал за всем, стоя на пороге. Теперь же он осмелился подойти и осторожно взял её левую ладонь. Она подрагивала, словно стремясь к новым свершениям.
- Аль, это… я не знаю, как это назвать. Я не знаю, что ты сделала с зельем, но…
Страх в его глазах сменило восхищение.
Девочка зарделась, и было, от чего. Первый раз Митрош назвал её по имени!
- Кажется, всё правильно, - сказала она как можно спокойнее, кивнув на вереницу колб.
Митрош туда даже не посмотрел, рука его интересовала больше.
- Да, думаю, да… Так, но как же…
Ей не хотелось забирать руку из его ладоней, но всё-таки пришлось.
- Я проголодалась. Пойдём на кухню.
В Алевтине разливалась незнакомая до этого времени уверенность в собственных силах. И – радость, причину которой она ещё до конца не понимала.

Уже на кухне, обсуждая произошедшее, Алевтина узнала, как должно было сработать зелье. Его надо было растворить в родниковой воде – ложу на стакан, и тогда оно невероятно обостряло интуицию.  В общем, оно и обострило – только не у неё, а у отдельно взятой части тела. И теперь, когда первые восторги прошли, Алевтина призадумалась – что скажет мастер Густав, увидев её алую руку? Почему-то ей казалось, что не обрадуется.  Но, в любом случае, с заданием она справилась.
- Всё верно, рецепт такой же, как все прошлые разы… значит, дело в тебе!
Глаза Митроша горели азартом.
- Значит, в тебе есть что-то… какая-то способность, из-за которой зелье ожило! Что ты делала, вспомни?
- Ну… не могла заснуть, пришла проверить, как там оно… очень волновалась и боялась, что не получится.
- Всё равно не понимаю, как такое…
Левой руке стало щекотно. Девочка посмотрела – и не поверила глазам: краснота сходила, собираясь в одной точке на запястье, втягивалось туда, как в воронку. Вскоре ничего, кроме алой отметины, не напоминало о произошедшем.
Митрош и Алевтина переглянулись – но что сказать, не знали.

Дни до приезда мастера прошли в тишине и спокойствии. Митрош и Алевтина вместе навели порядок, убрали слизней из подвала. Алая метка всё ещё пламенела на запястье, напоминая о себе щекоткой. Алевтина надеялась, что там она и останется.
Первым делом мастер Густав направился в лабораторию, вернулся оттуда весьма довольный.
- Поздравляю, девочка моя. Кажется, ты делаешь успехи!
Алевтина смущённо кивнула.
- А теперь иди, помоги Митрошу. Он опять перепутал медь с медным купоросом.

Когда Алевтина ушла, мастер Густав вернулся в лабораторию. Сел, наблюдая за радужными переливами в колбах.
- Однако… Редкий талант у девочки – оживлять неживое!  Определённо, редкий. Превратить ртуть в плесень – совершенно спонтанно! И оживить вспомогательное зелье… что же, теперь будет легче справляться с обучением, оно и к лучшему. Через годик-другой можно передать её на обучение Кхарму.  Алхимик-некромаг – это новая страница в истории!