Быть может или гороховая каша

Я вышел из дома и быстрым шагом двинулся по заснеженной улице. Снег валил с самого вечера, идти было крайне сложно. Однако нужно было идти, долг зовёт! Быть может, мне стоило на секундочку остановиться и посмотреть, какая вокруг меня красота? Быть может, мне стоило сердито оглядеть заваленную снегом машину? Быть может.… А быть может, мне стоило спешить? Да, именно, как же я забыл, ведь я опаздываю! Занятой я человек, однако. Хм…. И это вполне нормально, быть занятым, а иначе как же жить прикажите?
Чёртова погода! Снег попал прямо за шиворот и в обувь. Бррр…. Неприятное чувство, однако. Ну да ладно, мне спешить нужно, долг не ждёт. Однако скажу вам по секрету, никакой долг меня не зовёт, а звал меня всего лишь директор строительной компании «Нолик и Ев».
Стоп. «Всего лишь»? Не, не правильно сказал я, а просто «директор компании». Хотя…. Опять-таки нет! Наш человек очень занятой человек и, стало быть, он хороший, а если он хороший, то он не «просто», а «супер директор», ведь все занятые люди хорошие, а значит все «супер», по себе знаю.
Ну да ладно, заговорился я. О, чёрт! Какой-то мелкий сорванец бросил в меня снежок и с заливистым смехом бросился бежать. Вот дрянь. Им что, делать нечего?! Мешают тут занятым, деловым людям! Чтоб их…. Впрочем, не буду обращать внимание на всяких придурков. Я невозмутимо, словно бы нечего не случилось, продолжил путь.
А снег шёл. О, боже, как же он надоел! Падают тут всякие.
Людей в маленьком переулке как не странно, было очень много, так много, что идти стало вдвойне сложнее. Куда вы все идёте? Не уж то так много деловых людей?! Нет! Вон идёт бабулька с дырявым ведром, не думаю, что эта старуха держит путь в офис. Ага! А вон ещё старикашка тащится, видя за собой козу. М-да уж…. От козы так пахло, что от этого запаха тошнило, а что ещё хуже, так это то, что зловонный запах, козы вытеснял запах моего дорогого одеколона. Куда прёшь дед? Блин! Я считаю, что такие отбросы не должны идти рядом с нами - деловыми людьми. Вот стану президентом, обязательно, первое что сделаю, приму закон об ограничениях низших сословий. Такие дураки не достойны находится рядом с нами. Стоп. Размечтался я, однако. Думаю хотя, что мечты мои сбудутся обязательно.
Я шёл и шёл, и думал, какой же я молодец, так рано начал карьеру и так быстро многого добился. Я был рождён гением, так все мне говорили, и я оправдаю эти слова, обязательно! Впрочем, я снова размечтался, сейчас моей задачей было дойти до офиса живым и невредимым. Думаю, мне это удастся. Однако….
«Антон! Антон! Стой же, Антон!» Кто-то звал меня. Я обернулся, но естественно в такой толпе не увидел зовущего меня, но голос казался мне знакомым.
«Антон!» Снова зовут. Я опять-таки обернулся, и на этот раз увидел, кто меня звал.
Это был Мишка. Для тупых объясняю, Мишка мой двоюродный брат, человек чрезвычайно странный. Мы раньше жили вместе, но сейчас он живёт и работает в Питере, и видимся мы крайне редко. Вот и увиделись.
И тут я вспомнил гороховую кашу. Ту самую, не вкусную, и не приятную на вкус гороховую кашу. Я чувствовал себя очень странно. Знаете, такое чувство, будто бы ты что-то важное забыл, и вот оно рядом, но вспомнить не возможно.
- Здравствуй, брат. – Мишка обнял меня. Я не ответил. Я думал о каше. Фу, какая она противная!И чем больше я вспоминал и думал, тем хуже становилось мне.
- Как поживаешь? – Спросил брат.
- Неплохо. А ты помнишь гороховую кашу? – Вдруг ляпнул я, а потом подумал, что он наверняка не помнит этот случай.
- А… ха - ха- ха - а…, ты до сих пор обижаешься? – Мишка разочарованно взмахнул руками. – Как же так?! Прошло уже десять лет, не уж то ли ты так злопамятен?
Ага, помнит, значит. И ничего я не злопамятен, я и не думал об этом, как то само в голову пришло.
- Извини, брат.
Мишка подошёл ко мне ближе, и я увидел, как в его глазах блестят слёзы.
- Ты это чего? – Искренне удивился я. Говорю же вам, странный он.
- Тебе же больно тогда было. А я виноват ведь.
Больно…. И я всё вспомнил.
* * *
Маленькие дети носились по большой комнате и кидали вдруг друга мягкие игрушки. Заливистый смех разносился по всему дому. Детям было лет десять-девять, они были похожи друг на друга. Темно-русые волосы стояли торчком, большие глаза с чёрными зрачками сияли от набегавшихся от смеха слёз. И всё-таки различия были. Тот мальчик, который был на вид больше и старше, имел на правой щеке крупную родинку, из-за этого он становился ещё привлекательней. Младший мальчик тоже был красив, но не имел родинки.
- Дети, хватит баловаться, идёмте кушать. – В комнату вошла красивая женщина средних лет со светло-русыми волосами и голубыми глазами. Она совсем не походила на мальчишек, но она была их мать. Её лицо приняло сердитый вид, но через секунду лицо снова расплылось в добродушной улыбке.
Дети не сразу послушались мать, ещё раз ударив друг друга, они отбросили игрушки в сторону и всё-таки пошли есть.
На кухне царил отвратительный запах гороховой каши. И это заметил младший мальчик.
- Мам, почему опять гороховая каша? – Мальчик сморщил лицо.
Теперь мать не на шутку рассердилась, она выпрямилась во весь свой не маленький рост и словно Зевс-громовержец посмотрела на сына.
- Что?! Да как ты смеешь? В наше время даже этого не было, мы бы всё отдали за эту кашу, а ты нос воротишь.
Маленький мальчик испуганно посмотрел на мать, он казалось, сейчас бросится бежать, но не побежал, а остался стоять и смотреть на злую маму. Молчание затянулось, и первым его нарушил старший мальчик.
- Мама, не сердись на Антошу, маленький глупый брат ещё ничего не понимает. Да и к тому же сейчас не «ваше время».
Мать после этих слов успокоилась, она обречённо вздохнула и ушла в свою комнату.
- Спасибо, брат. – Антоша уселся за стол и взял ложку. Старший мальчик начал есть, а вот Антоша нет. Он морщил нос и ковырял ложкой еду.
- Ну, нет. Не могу я её есть, старший брат. Ну, никак! –Не сдержался Антоша.
- Так не ешь! – Воскликнул старший брат, и испуганно посмотрел на дверь, куда ушла мать. – Тебя никто не заставляет.
- А куда кашу? – Удивился Антоша.
- Вот здесь мама кашу варила, там ещё есть немного, так вот туда и вывали, мама не заметит. – Деловито сказал мальчик. Кастрюля стояла на противоположном конце огромного стола. Радостный Антоша схватил чашку, но поставил её назад.
- Я боюсь, Мишка. Вдруг мама зайдёт и увидит?
- Эх, ты, трусишка. Ладно, давай сюда свою чашку.
Антоша дал брату чашку с кашей. Миша осторожно взял чашку брата и двинулся в трудный путь. Проход между братом и кухонной плитой был слишком узкий, Мишка не рассчитал собственную скорость и запнулся. Последствия были ужасны! Так ужасны, что писать о них не поворачивается рука (но я постараюсь). Чашка, которую Мишка держал в руках, выскользнула из его рук, и упала прямо на голову Антоше.
- Ай!
- Ой!
Тишина…. А потом послышался детский плач.
- Антошка, прости! Я виноват! Тебе больно?
- Зачем ты это сделал?! Зачем? Мама убьёт нас!
В кухню вошла мама. Всем своим видом она показывала своё негодование. Руки сжались в кулак.
- Что здесь произошло?
Воспоследовало молчание.
- Я ещё раз спрашиваю, что здесь происходит?
- Мама…. – Антоша вытер заплаканные глаза.
- Мама, я во всём виноват. Брат не виноват. Я не захотел, есть гороховую кашу, а Антоша уже всё съел. Видишь? - Мишка указал на свою пустую чашку, которую пододвинул Антону. Антоша непонимающе посмотрел на старшего брата, он так удивился, что даже перестал плакать. Мать не менее была удивлена, она подозрительно посмотрела на Мишу, но его лицо не дрогнуло, ни мысли не промелькнуло на его лице, оно словно бы закаменело.
- А каша как оказалась на Антошкиной голове? – Строго спросила мать.
- Я так не хотел, есть кашу, что решил её вывалить обратно в кастрюлю, но у меня не получилось, я запнулся и уронил чашку на голову Антоше. Извини мама, извини Антон.
И мальчик заплакал, не по шутке, а по-настоящему.
- Ты будешь наказан, Михаил! – В голосе матери прозвучал металл.
* * *
Полуденное солнце ярко светило через зелёную листву. Причудливые солнечные зайчики весело прыгали на смуглых лицах мальчишек. Миша и Антон сидели под большим старым вязом и разговаривали.
И прекрасен был этот миг, столь прекрасен, что хотелось навечно раствориться в траве, в воздухе в дереве. Исчезнуть, пропасть, словно бы вас никогда не существовало, и радоваться этому, радоваться неизвестности и безмятежности.
- Брат, зачем ты взял вину на себя? – Спросил Антоша и наивный взгляд уставился на брата. Миша потрепал братишку по голове.
- Мы же братья, и должны помогать друг другу. Я уверен, что ты так же поступил бы на моём месте.
Лицо Антоши стало очень грустным.
- Нет, я бы так не поступил. – И мальчик заплакал.
Старший брат обнял Антошу.
- Я просто боюсь маму. –Виновато посмотрел Антон на Мишу.
- А почему?
- Она строгая.
- Это нормально. Все взрослые такие. Хотя нет, почти все.
- А почему они такие? Что их делает такими? – Спросил Антон у Миши. Брат задумался.
- Видишь ли, вся наша жизнь очень сложно устроена. В мире много вопросов, а вот ответов куда меньше. Когда взрослые взрослеют, на их плечи взваливается огромная тяжёлая ноша, и не каждый человек способен удержать её. Те, кто сломались под тяжестью, стали другими, скрытными, злыми. Они почему-то перестают радоваться очевидному, их начинает интересовать совсем другое.
- Что именно, брат? – Снова спросил любознательный Антон.
- Работа и деньги. Не всех конечно это интересует, но многих. Взрослые становятся настолько смешными, когда изображают из себя деловых людей. На это забавно смотреть. Обещай мне брат, что никогда не станешь таким.
- Конечно, брат! Не стану я таким, никогда!
Миша улыбнулся, Антон тоже, однако было видно, что младший брат не до конца понимает брата своего старшего.
* * *
Вот это я и вспомнил. М-да уж…. Ну и Мишка, ну и даёт, вовремя же он появился.
- Увидимся дома. Я жду тебя на «нашем месте». (Я имел в виду старый вяз, впрочем, брат понял меня.)
- Хорошо. – Миша утвердительно кивнул.
Я знал, что он всё понял, он ведь очень странный. Мне стало стыдно. Потом всю жизнь я думал, что, быть может, гороховая каша спасла меня не только от позора в глазах старшего брата, но и от самого себя.
Я пошёл на работу. Блин, вкусный же был снег!