Траверс. Глава 8. Траверс

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/01/15/185

Гранитный валун-обелиск прошли ещё затемно. Несколько лет назад куда-то сюда, переплеснув мульду, вынесла лавина две связки разрядников - трех парней и девушку... Всё, что удалось тогда подобрать в мешанине камней и тяжёлого, как бетон, летнего снега, закрепили шлямбурами на шершавой поверхности камня. Ледоруб со сломанным древком, несколько карабинов, обрывки одежды...

Пашку в свое время резанули по сердцу солнцезащитные очки, тоже пришпиленные к валуну. Кто-то ему говорил, что очки узнал жених той девчонки. А шли ребята, между прочим, тоже на Адай-хох.

В горах не отказываются ходить по маршрутам, ставшим для кого-то роковыми, - так же, как горожанин не побоится перейти перекресток, на котором машина вчера сбила человека. Идут вновь и вновь, поминая погибших и надеясь на свою удачу...

Впрочем, подобная чаша сейчас вряд ли уготована им. Всё-таки сентябрь. Все, что могло, уже обсыпалось в мае-июне, а свежего снежку гора не припасла. Правда, выбор гостинцев у любой вершины всегда широк. А здесь, как-никак, четвертая“А” категория сложности. Скальный участок, судя по описанию, приличный. Тут уже не устроишь гонки, какие они с Аннушкой позволили себе на Лагау.

Аннушка... Пашка сквозь густые предрассветные сумерки еле различал впереди её фигуру. Только искры, которые время от времени высекают о камни стальные зубья триконей.

Прозвище Бася его совсем не впечатлило: что-то чужое, всем доступное в её прошлом, почудилось в этом имени. Нет, это не для него! Ночью, захлебнувшись от острой нежности к доверчиво открывшейся навстречу девчонке, Пашка стал шептать ей на ухо то, что звучало в сердце:
- Аннушка... Аннушка...

Движение отделения приостановилось. По-прежнему не было видно ни фига. Как в этой тьме находит дорогу Рашид, Баська в упор не понимала: от фонарика ведь проку мало... Паша, догнав ее, осторожно приобнял. Господи, как хорошо! И не стыдно ни капельки...

Жаль только, давешней свежести у Баськи не было и в помине. Все-таки две ночи без сна, да такой активный отдых между ними... Саднила рассеченная на Лагау бровь и до сих пор побаливал локоть на левой руке. Да еще ночью начало ныть внизу живота. Но это так перемешалось с радостным возбуждением от проснувшихся в ней новых чувств, что не угнетало, а скорее наоборот...

С вечера она не стала запихивать футболку в трико и Пашина рука без колебаний вернулась на освоенные в прошлую ночь территории. Это было замечательно и Баська какое-то время лежала рядышком с Пашей, просто нежась. Но почтительная робость парня даже слегка раздосадовала. Каждый раз, когда его ладонь начинала отступать от очерченных, видимо, им самим границ, Баська с трудом сдерживала желание задержать её. Делать это девушке, по всем понятиям, было, конечно, недопустимо. Как и просить о чём-то подобном словами. Она могла только лежать рядышком, не шевелясь, и умолять этого тихоню мысленно: “Пашенька!.. Пашенька!..”.

Вот тогда-то, наверное от возбуждения, у нее и начал ныть низ живота. Чувствуя, что ещё немного, и радость от ласки перейдет в боль, Баська завела руку за спину и расстегнула застежку лифчика. Потом, затаив дыхание, вытянула шею и тихонько коснулась губами лица Паши...

***

К первому скальному участку они подошли уже посветлу. Да, это не позавчерашние скалочки-скакалочки! Даже Пашка, чувствовавший себя ветераном, слегка призадумался...
- Павел, давайте вперед!
- А как пойдем? Связка по связке?
- Пока автономно. Только крючья оставляйте.

Рашид с умыслом поставил в лидеры смешанную связку. На Лагау эта парочка сработала прилично, чего не скажешь о парнях из Донбасса. Вот и пусть зададут ритм. Может, раззадорят шахтеров?..

Идти “связкой по связке” он пока не хотел. Такой метод хорош для хорошо схоженных команд, а не для отделения, собранного с миру по нитке. Автономно сейчас должно получиться побыстрее. А время дорого - Рашид в сотый раз оглядел горизонт. Плохо с погодой. Но должно хватить, если сильно не чикаться.

Сам Рашид проблем на скалах не имел. Еще смолоду параллельно альпинизму он увлекся спортивным скалолазанием и без особого надрыва выполнил норматив кандидата в мастера. Свободное лазание по скале - это же такое наслаждение! Жаль только, что ни одно восхождение им не ограничивается и ради того, чтобы эту конфетку съесть, надо переворотить гору тяжеленной потогонной работы.

Иной раз Рашид завидовал западным коллегам. Их горы обустроены так, что человек может в считанные часы получить конкретно то, чего пожелает. Скальный маршрут? Ноу проблем! Вот тебе отрезок стены от станции фуникулера до крыльца высокогорной гостиницы. Последняя зацепка на стене - дверная ручка ресторанчика.

А иной раз он думал, что всё это - ерунда. Всё больше и больше европейцев и американцев гоняются именно за дикими горами, в которых нет барского комфорта, унизительного для настоящего спортсмена. Ведь вместе с трудностями, так надоедающими порой, из альпинизма может уйти душа...

А на этом маршруте он пока пойдет замыкающим. Надо, чтобы поработали сами ребята!

***

Нынче Пашка не выпускал Аннушку вперед. Лазание оказалось трудным, крючья приходилось бить уже не только для очистки совести. А махать скальным молотком - все-таки не женское дело. Пока загонишь в трещину скалы кусок дюраля, непонятно почему названный крюком, десять потов прольешь.

Бывает и так, что молотишь-молотишь, а крюк не “поёт”. Тонкий, становящийся все более высоким с каждым ударом звук - первая гарантия надежного закрепления. И если нет этого успокаивающего душу пения, начинаешь менять крючья, подбирая их из висящей на поясе связки, как взломщик подбирает отмычки к чужой двери. И машешь тяжелым молотком, как папа Карло...

А бывает, что, перепробовав кучу вариантов, плюешь на всё и кричишь вниз: “Крюк плохой!”. И двигаешься дальше, зная, что падать тебе, в случае чего, дальше, чем хотелось бы...

Слегка удивляло Пашку то, что Аннушка и сама не порывалась выходить вперед. Какая-то она нынче заторможенная... Одно только он теперь знал почти наверняка - не от обиды на него. Как встрепенулась, когда обнял её ещё на подходе! С какой радостью подставила его губам ухо и локон волос! Аннушка...

Крючья кончались. Пашка принял Аннушку на небольшой площадке, как бы подпиравшей уходящую вверх расселину. Можно перевести дух, дожидаясь, когда замыкающая связка доставит сюда выдернутые из трещин крючья. Спускаться предстоит по другому, более простому пути, так что всё своё надо забирать.

- Паша, выдай верёвку! - голос Аннушки показался Пашке необычно взволнованным. Девушка осторожно перебиралась на узкую полочку, уходящую за выступ скалы.
- Ты куда? - спросил Пашка.
- На кудыкину гору...
 Пашка раскрыл было рот, чтобы переспросить, но осекся. Мало ли куда человеку бывает надо...

***

Слава Богу, что они оторвались от других и подвернулась эта полочка! Ноющая боль в животе стала уже с трудом переносимой. И узнаваемой. Но почему так рано?!.

Ежемесячные женские трудности смолоду доставляли Баське не так уж много хлопот. Во-первых, она достаточно легко их переносила - не то, что Капа, которая в первые два дня просто лежала пластом. Во-вторых, происходило это с такой регулярностью, что неинтересно было даже вести популярный среди общежитских девчонок календарик. Те, дурёшки, гадали по своим “критическим дням”, какие повороты преподнесёт им женская судьба. А толку гадать, если знаешь цикл с точностью до часа? Зато и неожиданности в таком деликатном деле Баське до сих пор не грозили...

Убедившись, что ушла от посторонних глаз, она стала расстегивать беседочную обвязку. Вот же, блин, сбруя! Пока на простых вершинах хватало нагрудных страховочных поясов, больших проблем девчонки не испытывали - надо было только помочи штормовых брюк надевать поверх этих поясов. А тут... Система как у парашютистов. Ясно, что всё это не сдуру придумано - при срыве на скальном маршруте нагрудный пояс не спасёт. Но ведь и уписаться можно, даже если все парни деликатно отвернутся...

Ну точно! Приехали, блин... И что же теперь делать?

На Баськиной памяти подобный случай в толпе был, когда отделение вернули с маршрута из-за месячных у девушки. Той было худо взаправду и парни слова дурного не сказали, хотя пролетели мимо вершины, как стая напильников. Вот ведь как - и дело естественное, и все всё понимают, а девчонка больше в толпе не появлялась...

Так что надо терпеть! Только что же подложить? Баська лихорадочно перебирала содержимое рюкзака. Перевязочные пакеты из коллективной аптечки? Западло! Этого трогать нельзя! Ага! Запасные носки! Если завернуть в платок... Только не оба сразу - надо же как-то дотянуть до вечера...

 Наверное первый раз за всю жизнь в горах, вершина обрадовала её одним - тем, что осталось только перетерпеть спуск. Скорее бы добраться до бивака, до сухого чистого белья. Нагреть воды и привести себя, наконец, в пристойное состояние...
- Аня, а ты как?
Снова, как и в день подхода, она прозевала, о чем говорили парни и инструктор.
- Есть вариант сделать Зарамаг сегодня. Траверсом, - пояснил Рашид, поняв, что девушка ещё не включилась. - По времени вполне укладываемся.
- А погода? - с затаённой надеждой спросила Баська, оглядывая мутный на западе горизонт...
- До вечера должно хватить. А завтра здесь уже нечего будет делать...

Баська с тоской поняла, что отказаться нельзя. То есть можно, конечно, и тогда часа через три они уже спустятся к палаткам... Но это тоже будет западло...
- Я - как все... - выдавила она.
Рашид вскинул глаза и недоверчиво посмотрел на девушку. Но Баська успела придать себе привычно-независимый вид и не выдала охватившего её смятения.
- Ну что же... тогда смотрите сюда, - инструктор стал рассказывать про предстоящий путь.
Этот путь впечатлял. Зарамаг-тау  был  немного ниже вершины, на которой они сейчас стояли, но попасть на него отсюда можно было по узкому седлообразному гребню, уходящему прямо у них из-под ног в головокружительную бездну. Метров двести потери высоты...
- Мама, роди меня обратно!.. - заблажил кто-то из хохлов.
- Не так страшен чёрт! - успокоительно произнес Рашид. - Сейчас навешиваем дюльфер. Верёвок у нас хватает. А дальше гребень выполаживается.

До сих пор спускаться дюльфером, то есть по верёвке, Баське приходилось только на учебных скалах да во время соревнований по скалолазанию, где и верхняя страховка и спусковые перила закреплены капитально. На века, как шутит Келдыш, повернутый на безопасности. Там можно сорокаметровый отвесный спуск одолевать в два-три огромных прыжка, слегка притормаживая лишь в последний момент перед касанием земли. А здесь...

Здесь твоя жизнь вверена перилам, хоть и закреплённым со всем тщанием, но без перфоратора и стальных анкеров толщиной чуть не в руку. Да ещё - схватывающему узлу из тонкого репшнура. Если проскользнут руки на перилах или ноги, упирающиеся в скалу, схватывающий  поможет. Только не дай Бог камень...

Пашка пошел первым. Ему предстояло зафиксировать нижний конец перил и закрепить следующую верёвку.
- Принимаю!
- Аня, пошла!
Баська прицепилась к перилам, радуясь хотя бы тому, что ниже её только Паша. Она еще перед вершиной потихоньку переместилась на замыкающую позицию, опасаясь, что вот-вот на брезентовых штормовых брюках появятся предательские пятна - ведь возможности вновь расстегнуть чертову “беседку” никак не выпадало... И с каждой минутой комплексовала все больше, ощущая себя жутко неопрятной... Потому и шарахнулась в сторону от парня, без всякого заднего умысла поддержавшего её, чтобы помочь ослабить схватывающий узел...

- Аннушка, что случилось?
А что она могла ответить ему? О таких делах девушки молчат намертво!

Рашид немного перевел дух, когда они благополучно прошли пять верёвок дюльфера. Дальше гребень, связывающий две вершины, выполаживался и можно было пока идти без попеременной страховки.

Бог знает, почему он решился на этот вариант? Вчера ведь железно убедил себя не рисковать и даже улегся спать, совершенно уверенный в правильности принятого решения. И ни за какие коврижки не сунулся бы сюда, если бы не услышанный случайно ехидный комментарий беспардонного Червонца, балагурив¬шего у соседней палатки с кем-то из его ребят...

Ладно! Обратный путь для них практически отрезан. Эти пять веревок вверх враз не преодолеешь. Надо надеяться, что Павел с Аней не сбавят темпа, а шахтеры, наконец, проснутся. И что погода продержится еще хотя бы часа четыре...

***

Погода ещё держалась, когда Пашка словил свой камушек. Они уже прошли нижнюю часть седловины и начали обход массивной скальной башни, преградившей дальнейший путь.

Такие штуки в горах называют жандармами, наверное потому, что пьют они кровушку не хуже старорежимных держиморд. Бессмысленно переть на подобную преграду в лоб, если через пару десятков метров всю набранную высоту придется отдавать назад. Но и обходить жандармы - тоже не подарок.

Камень килограммов в двадцать отвалился от массива, едва Пашка загрузил его всей своей тяжестью, приняв за надёжную зацепку. Пытаясь удержаться на ногах и отталкивая камень от себя, он все-таки получил удар по мякоти бедра. В глазах позеленело. От боли к горлу моментально подкатила тошнота. Потеряв равновесие, Пашка ухнул вниз, машинально защищая от удара именно ушибленную ногу.

Баська сделала всё четко, слегка протравив веревку перед тем, как её застопорить. Паша лежал, воткнувшись в вязкий на этом месте снег. Захлестнув верёвку за выступ, она поползла к нему. Собственные проблемы, мучившие Баську с утра, мигом выдуло из головы.
- Паша!.. - холодея от страха, позвала она парня.
Он не ответил и девушка, отбросив всякую осторожность, преодолела разделявшие их метры.
- Паша!..
Пашка смотрел на нее мутными глазами, ещё не в силах понять, что именно случилось с ним и чем это обернулось - он пока не оправился от болевого шока. Тошнота не проходила, а перед глазами продолжали вертеться почему-то не разноцветные, как пишут в романах, а именно зелёные круги.

- Что с ним?
Баська оглянулась. По её следам пробирался Рашид.
- Павел, что болит? - переспросил он, подойдя вплотную и увидев, что Пашка в сознании.
Тот сделал попытку улыбнуться:
- Кажется, обошлось... Попить есть? Тошнит...
Рашид дал ему отхлебнуть из крошечного термоса. Пашка слегка оживился:
- Все вроде цело... Шмякнуло по мясу.
- Где? - Рашид стал осторожно ощупывать место, на которое показал Пашка. - Кажется, действительно обошлось. Но заморозить не помешает. Аня, аптечка у тебя? Давай хлорэтил!

Баська заторможенно смотрела, как Рашид вспорол ножом брезент на Пашкиных брюках и вылил в образовавшуюся прореху жидкость из стеклянной ампулки.
- Сейчас полегчает. Глотни-ка ещё чаю!

 Рашид больше не пустил их вперед. Как ни храбрился Пашка, но зелень в глазах никак не рассасывалась до конца, а ушибленное бедро даже после заморозки здорово ограничивало свободу движений. Пришлось отсиживаться позади “шахтеров”.

Баська за последние три дня стала на многое смотреть другими глазами. Два братца из Донбасса больше не казались такими уж жлобами, тем более, что Паша рассказал про их негласное шефство над ней. Она, конечно, не догадывалась, что злодей Пашка и тут выступил в своем стиле, приврав совсем чуточку. Но, если честно, то ребята эти всё больше приходились Баське по душе. Особенно после того, как притащили ей со своей прогулки по ущелью веточку барбариса...

Сейчас, гордые тем, что вышли в лидеры, они упирались, как могли, обрабатывая маршрут для команды. Жаль только, что чудес не бывает - не наберешь всего букета навыков скалолаза на тренажёрах в степном краю.

- Григорий! Отдохните!.. - Рашид тормознул старшего из братьев, когда пришло время передавать выколоченные крючья. Глянул на Баську... - Павел! Я у тебя Аню заберу. Пристегни Олега!

- А чего?
- Быстрее пойдем. Посмотри, что на небе! - и он, достав из рюкзака галоши,  принялся переобуваться.

А на небе было хреново. Весь северо-запад был забит плотной облачной массой, в которой уже скрылись дальние Уилпата и Дубли. Только знаменитая Чанчахи ещё ловила последние лучи  солнца сквозь стремительно сжимавшиеся прорехи в облаках.
- Ну что?
- Страховка готова!
- Пошёл!..
Такого лазания Баська не видела даже у себя на Мраморной! Но там это было почти понарошке, на сухой вычищенной стене и при надёжной верхней страховке. А Рашид сейчас шел по совершенно дикому отвесу, где каждая зацепка могла оказаться отшелушившимся камнем...

Баське казалось, что он не делает ни одного лишнего движения, мягко и, вроде бы не торопясь, перетекая с одной почти невидимой зацепки на другую. Только стремительно скользящая сквозь руки верёвка показывала результат этой “неторопливости”. Уйдя вверх почти на полную её длину, Рашид принялся заколачивать крюк.
- Перила готовы!

На вершину они выбрались раньше грозы. Несколько минут ушло на замену записки в туре - традиционный ритуал, без которого не засчитывается ни одно восхождение.
- Уходим! - крикнул Рашид.
Подгонять никого не пришлось. Хорошо, что почти со всех вершин есть сравнительно лёгкие и безопасные пути спуска. В Альпах это можно сделать вообще на вертолете или фуникулере, если в кармане водится валюта. Но и здесь возможность почти бежать вниз по несложным скалам со множеством естественных ступеней была ой, как кстати! Никому не хотелось испытывать на себе встречу с грозовым фронтом на выдвинутом в небо гребне...

Гроза громыхала где-то наверху. А их накрыл просто ливень с почти отвесными струями.

Движение сразу замедлилось. О беге скачками больше не могло быть и речи. Каждый шаг теперь приходилось делать с оглядкой, прощупывая ногами мокрые камни, ставшие вдруг необычайно шустрыми. Они то и дело с шуршанием выскальзывали из-под ног и, набирая ход, мчались вниз. Баська завороженно глядела на их непредсказуемые скачки. А сверху, смываемые потоками, всё чаще простреливали новые и новые...

До травяных склонов, подпиравших последнюю ступень скальной гряды, оставалось всего ничего - пересечь кулуар, крутой узкий желоб, по которому из под самой вершины выносит обломки скал, разрушающихся от времени, ветра и дождей...
- Камень!!!
Баська вскинула глаза на крик Рашида. По кулуару, прыгая, как мяч, от края к краю, несся здоровенный скальный "чемодан". Угодив в узкий просвет между вжавшимися в края кулуара людьми, он прогрохотал дальше, не зацепив никого. Только ударил по веревке, связывавшей Баську с Рашидом. Рывок, пришедшийся ближе к Баське, был настолько силен, что девушку оторвало от скалы и мотнуло к  камню. На миг ей показалось, что тот подомнет её, но в следующее мгновение верёвка оборвалась и Баська шмякнулась на мелкую осыпь.
- Жива?!. - Рашид с совершенно белым лицом наклонился над ней.
- Все нормально! - Баська вскочила на ноги, показывая, что цела и здорова. Она действительно даже не ушиблась.
- А кровь? - Рашид показывал на пятна, расползавшиеся по ее промокшим насквозь брюкам.
Баська посмотрела на него в упор и помотала головой. Перед этим взрослым мужчиной ей не было стыдно из-за открывшейся тайны.
- Все нормально, Рашид...  Это... - она замялась лишь на секунду, - ЖЕНСКОЕ. Я дотерплю...

Терпеть пришлось еще очень долго. Крутые травяные склоны, так обрадовавшие их поначалу, измучили напрочь. Нет лучшей обуви для таких склонов, чем ботинки с триконями. Но даже в них голеностопы постоянно работают на излом в самых неожиданных направлениях, когда нога ставится на мокрые кочки, из которых сплошь состоят такие уютные на вид косогоры.

Вдобавок опять припустил дождь и уже накатывались ранние сентябрьские сумерки. Рашиду всё чаще приходилось включать подсевший фонарик, чтобы определиться на местности. Баська вновь и вновь поражалась чутью инструктора. И, изнемогая больше не от усталости и боли во всем теле, а от ощущения своей нечистоплотности, ждала, когда же кончится эта пытка...

***

Рашид вывел почти точно. Только на последнем куске они слегка плутанули, но выручил огонек фонаря там, где был бивак. Их ждали.

 С радостной и незлой руганью на бога, мать его и всех белых боженят, мужики пёрлись напрямик, предвкушая долгожданный отдых в памирках, хоть и мокроватых после такого ливня. Встречающий с фонарем бежал навстречу.
- Ой, наконец-то! Юрий Романыч велел вас дожидаться! - раздался тонкий девичий голосок.
- А сам где?
- У нас спасаловка...
- Что стряслось-то?
- Примус взорвался.
- Ну, даете...

Бензиновый альпинистский примус “Шмель” - штука простая и надёжная. Так просто в руках не взрывается. Рашид ещё несколько минут, преодолевая собственную усталость и начавшую тревожить боль в пояснице, допрашивал девушку из стоявшего вчера рядом отделения значкистов.

Постепенно картина прояснилась. Её подружка, которую Червонец не взял на восхождение по причине недомогания, оставалась в лагере на хозяйстве. Уже заканчивая приготовление обеда, бедолага вздумала дозаправить работающий примус... На ее счастье произошло это перед самым возвращением товарищей со Скааза. Червонец, вколов кричащей от боли девчонке лошадиную дозу новокаина, со своими парнями поволок её вниз.
- Когда ушли?
- С час назад.
Рашид прикинул. Ближайшую помощь можно получить у пастухов, ещё не согнавших отары вниз. До их стана идти часов шесть, если налегке.  Вряд ли Червонцевы ребята с такой ношей осилят это до утра...
- Гриша, Петя, Олег! Идем вниз! На сборы пять минут!
- Рашид!.. - ошеломлённо спросил Пашка. - А я?
- Останешься с девчатами. Куда их сейчас гнать? Только задерживать будут...
- Ра...
- Я сказал! - оборвал Пашку инструктор. И уже мягче добавил: - Ты о них подумай, дурила! На твоей Ане места живого нет!
- Рашид, что брать? - донесся от палаток голос Григория.
- Сухую одежду. Ледорубы. И всё! Остальное Павел с девчатами унесут! Аня! Мне в рюкзак пару банок сгущёнки и аптечку!
- Я вам чай грела... - пискнула значкисточка.
- Вот и умница. Хлебнём по кружечке.  Остальное - по термосам. А фонарик дашь?
- Конечно... - растерялась девчушка. - Мы как-нибудь...

Задержались ещё на несколько минут, не устояв перед Баськиным рисом с тушенкой. Рашид рассудил, что горячая еда, раз уж её умудрились приготовить настолько молниеносно, не пойдет во вред перед тяжелой мужской работой. Заодно, спохватившись, подробно проинструктировал Пашку, как добираться до ближнего селения Зарамаг, к кому обратиться за помощью насчет транспорта. Прощаясь, крепко пожал руку Пашке,  а Баську, как маленькую, потрепал по затылку...

Баська лежала в палатке, по самый нос застегнувшись в один спальный мешок и накрывшись вторым. Ей мало что удалось сделать для себя в темноте, под нудным холодным дождем. Только сунула под камень то, что когда-то было её носком и заменила чем-то, наощупь выдернутым из рюкзака. Поэтому сейчас она плотнее напяливала на себя спальник и злилась на Пашку, сунувшегося было обнять её. Или на весь белый свет? А может на себя? Ну зачем она его так отпихнула? Вот дура!..

Ей же было так хорошо с ним в прошлую ночь! Так хорошо, что она чуть не застонала от наслаждения, когда его ладонь скользнула, наконец, под расстегнутый лифчик и накрыла грудь. Когда-то Баська била по мордасам парней только за попытку “зажать”, а тут бесстыдно, не узнавая себя, нежилась и нежилась под шершавой ладонью. И не ощетинилась, а лишь оцепенела, когда она, эта ладонь, медленно-медленно стала спускаться вниз по животу...

Господи, почему все так устроено? Почему радость всегда сменяется печалью?.. Что же это за жизнь такая? Только засветит солнышко - и опять мрак... Только расслабишься - получаешь по носу! За что?!

Ну почему ЭТО с ней случилось именно сегодня? Как быть, если приходится отпихивать парня, которого только-только перестала дичиться? И как объяснить дурачку, что не в нём сейчас дело?

Баська потянулась было в сторону отодвинувшегося Пашки и тут же застыдилась. Самой?!. Ни за что! И, совсем запутавшись в чувствах, ещё глубже зарылась в спальники и дала волю слезам.

“Ну правда, отчего жизнь такая полосатая? То радость, то печаль. То свет, то мрак...  И ведь не в первый раз уже...”

***

Самая светлая полоса в Анкиной одесской жизни началась с Клары Юрьевны. Та самая пожилая одесситка, которую она так лихо отбрила в вестибюле университета, разыскала её уже под Новый год. К тому времени Анка подостыла, поэтому неожиданную гостью встретила мирно, даже предложила чаю.

Женщина, машинально приняв чашку, отставила её в сторону и стала внимательно разглядывать Анку. Та в конце концов занервничала:

- У вас что ко мне?
- Аня, ты откуда приехала в Одессу?
- Из Сибири, - ответила Анка, удивленная тем, откуда незнакомка вызнала её имя.
- А почему ты сказала, что твой отец грузчик?
- А кто же еще? И грузчик, и зэк, и чокеровщик...
- Кто-кто?
- Это на лесоповале такая профессия.
- У тебя его фамилия?
- А то чья?
- А он... жив? - тихо спросила гостья.

Анка помотала головой. Почему-то на глаза накатились слезы, хотя горечь потери за полтора года притупилась.

Женщина поднялась, поблагодарила за чай.
- Аня, тебе надо поехать со мной.
- Вот ещё! С чего ради?
- Узнаешь. Не бойся!
- Ещё чего! - Анка и не думала бояться. Но чтобы вот так, сразу, куда-то переться на ночь глядя? Впрочем, скоро придёт Капа... - Вы подождать можете?

Втроем они добрались в начало Комсомольской. Женщина своим ключом открыла калитку в деревянных перекошенных воротах, впустила во двор. По пристроенной к стене лестнице провела на второй этаж старинного дома. Постучала в дверь.

- Это ты, Кларочка? - раздался старческий голос. - Заходи, милочка!
В открывшуюся дверь по Анке ударило острой смесью запахов. Пахли пучки каких-то трав, болтавшихся на стенах прихожей, валерьянка из раскрытой на столе аптечки, герань, стоявшая в горшках на подоконнике. Пахло одинокой старостью...

- Кто с тобой, Кларочка? - из старомодного кресла у печки с изразцами на них глядела полная крючконосая старуха-еврейка.

Женщина, приведшая Анку сюда, легонько подтолкнула  девушку к креслу. Старуха удивлённо уставилась на неё сквозь очки с какими-то невероятными линзами:
- Кларочка, это ТА девочка?..

Анка не уловила момент, когда старуха, рывком, почти по-молодому поднявшись и сделав шаг в её сторону, вдруг начала валиться, протягивая к ней трясущиеся руки:
- Яцик!..

Всё ещё ничего не понимая, Анка кинулась поддержать старуху. А та, обхватив её руками, пыталась прижать к себе и всё повторяла, как заклинание:

- Яцик!.. Яцик!.. Яцик!..
Даже не умом, а чутьем таёжного зверёныша, Анка почувствовала искренность чувств, раздиравших сердце этой страшной, как смертный грех, старой карги. И, ещё не веря своей догадке, уткнулась в застиранный халат на рыхлой груди старухи и заревела во весь голос...

Сара Басензон, или Баба Сара, как позволила она называть себя найденой внучке, была скроена будто из железа. Ещё раз всплакнула только тогда, когда рассказывала Анке про погибшую в Вильнюсе семью. Саму её спасло то, что она перед войной поехала в Одессу искать своего Яцика. Румынские вояки, оккупировавшие Одессу, не усердствовали в преследовании евреев. А от эсэсовцев уберёг её Господь Яхве.

И ещё плакала Сара, когда уже внучка, недоумевая, рассказывала бабке про то, по какому обряду хоронили отца. А бог его знает, какой это был обряд - советский, русский, православный? Или просто сибирский?

Оббили красным ситцем гроб из нестроганых досок. Вынесли из дома и в последний раз поставили перед крыльцом на табуретках. Несли на руках на общее кладбище, где под одинаковыми пирамидками лежали и атеисты, и христиане, и мусульмане. Аслан никому не уступил места под изголовьем Яшкиного гроба, а его сыновья, уже здоровенные, накачанные парни, кидали под ноги идущим следом пахучие пихтовые лапы. И не было там ни попа, ни раввина, ни даже завалящего председателя профкома...

Полтора года прожила Анка (или тогда уже Баська?) у своей новоприобретённой бабки - столько, сколько было ещё отпущено той её иудейским Богом. И действительно, это была едва ли не самая светлая полоса на тельняшке, именуемой жизнью...

Баська вздохнула. Как быстро всё стало чёрным после бабкиной смерти! Да настолько, что пришлось бросать  к чертям собачьим всю эту подлую Одессу с институтом, заводом и наследством... Вот и сейчас светлая полоска кончается... Узенькой она оказалась, Пашенька-а...

Окончание повести здесь: http://proza.ru/2016/01/17/337