Мама - анархия, папа - террор...

1907 год отметился в истории Новороссийска целым рядом выдающихся преступлений. Хладнокровные убийства, гоп-стоп среди бела дня, подметные письма и официальные вручения «черных меток»… Никогда раньше обыватель не чувствовал себя столь беззащитным, а полиция – настолько беспомощной. Сумерки страха сгустились над столицей Черноморья…

19/04/1907
Трое неизвестных ограбили магазин купца Прокофия Котлярова. Открыв беспорядочную стрельбу из револьверов, злоумышленники насмерть перепугали приказчиков, изъяли из кассы тысячу рублей и скрылись. Пару дней спустя возле магазина Котлярова было найдено письмо. Из него следовало, что грабеж совершили местные анархисты. Городское купечество не без оснований всполошилось. Кубанские газеты уже давно приносили на побережье ужасающие вести из Армавира и Екатеринодара, где анархистский рэкет успел обложить данью все торговое сословие. «Соблаговолите действовать решительно!» - звучало в требованиях купцов к чинам местной полиции. «Непременно», - отвечали им стражи порядка.
3/05/1907
Уже 3 мая по подозрению в нападении на магазин был арестован крестьянин Никита Герасимов. Во время обыска у Герасимова были изъяты револьвер и письмо с угрозами, адресованное очередной жертве. Впрочем, проку от добытых улик было немного - арестант упорно молчал. Помощник пристава Казимир Буржимовский вынужден был прибегнуть к услугам «подсадной утки». С этой ролью превосходно справился Иван Хомяков, угодивший в тюрьму за мошенничество. Втершись в доверие к Герасимову, Хомяков выяснил имена остававшихся на свободе участников разбойного нападения на магазин Котлярова. Ими оказались некто Лейба Брейбардт по кличке «Чижик» и Дмитрий Лысенко по кличке «Ростовский». Теперь полиции было за что зацепиться...

23/06/1907
Усердие полицейских чинов анархисты оценили по-своему. 23 июня два молодых человека подкараулили в темном переулке возвращавшегося со службы городового Исидора Коломийцева. Стреляли довольно метко, но в этот раз полицейскому повезло. Единственная пуля, достигшая цели, прошла через грудь на вылет. Нападавшие скрылись, но, как оказалось, намерений своих не оставили.
31/10/1907
Городовой Коломийцев все-таки был убит во дворе дома, в котором праздновалась свадьба. На этот раз убийца стрелял наверняка. Две пули – в голову, одна – в грудь. Пользуясь возникшей суматохой, неопознанный террорист растворился в уличной темноте.
Не повезло и помощнику пристава Ушакову. Его убили в помещении общественного собрания во время концерта знаменитого гармониста-виртуоза Петра Невского. Полицейский чиновник сидел у театральной кассы и сверял сумму благотворительного сбора с числом проданных билетов. Именно в этот момент раздались выстрелы из револьвера. Ушаков упал. Пули пробили его легкие, печень и позвоночник. По заключению врача-эксперта, «смерть последовала от кровотечения в полости спинного мозгового канала и обеих плевр». Позже в служебных бумагах Ушакова было найдено письмо с угрозами и требованием обращаться строго с арестантами. Письмо венчала подпись – «Революционная партия».
Свидетелей и на этот раз не оказалось. Публика, услышав выстрелы, не побежала к месту преступления, а в диком испуге «бросилась в окно через буфет». Лишь по счастливой случайности полиции стало известно имя одного из исполнителей теракта. Раскаявшийся арестант Лапшин показал под присягой, что помощника пристава Ушакова убили анархисты «за ревностное исполнение своих обязанностей». Лапшин же узнал об этом от своего приятеля Григория Сурника. Последнего тут же арестовали. Почерковедческая экспертиза показала, что письмо с угрозами, адресованное Ушакову, писал именно Сурник. В руках полиции оказалось еще одно звено анархистской цепи. Увы, последнее и уже отсеченное звено, ухватившись за которое невозможно было вытянуть всю преступную цепь. Осознавая это, анархисты почувствовали себя хозяевами положения.
1/08/1907
Утром 1 августа на станции Новороссийск неизвестными были убиты из револьверов старший сторож по охране грузов Иустин Кравченко и его помощник Иван Балицкий. Свидетели видели двух мужчин с револьверами в руках, убежавших в сторону Мефодиевского поселка. Один из них был одет в черный костюм. Вот и все факты, которыми располагала полиция.
Впрочем, ясность в это дело внесли сами террористы. Вскоре после заказного убийства на улицах города появились прокламации, в которых говорилось: «Товарищи рабочие! По приговору Новороссийской группы анархистов-коммунистов… казнен старший по охране Кравченко и верный слуга его сторож Балицкий». Казнь явилась актом мести за то, что бастовавшие рабочие железнодорожной станции так и не добились увольнения ненавистного им старшего сторожа. «Сытая буржуазия решила морить голодом сотни рабочих, но не увольнять Кравченко… Слыша стон детей и видя слезы матерей, - говорилось далее в прокламации, - группа анархистов-коммунистов не могла обойти молчанием этой ужасной драмы и решила прибегнуть к более верному средству – террору».
Однако стреляли и убивали анархисты не только по идейным соображениям.

15/10/1907
Около семи часов утра в квартиру дистиллятора нефтеперегонного завода «Русский стандарт» Ивана Николаевича Чернова явились два молодых человека. Увидев хозяина квартиры, они направили на него револьверы и потребовали: «Давай деньги!». Однако тот не растерялся, схватил одного из вымогателей за грудь и сбросил его с лестницы. Второй дважды выстрелил, легко ранив Чернова. Затем неизвестные перемахнули через забор и убежали в сторону Мефодиевского поселка. В погоню за преступниками бросились городовые. Пробегая мимо дома крестьянина Федора Деревянко, старший городовой Никита Лесик столкнулся с его женой Наталией, которая сообщила, что двое неизвестных ей мужчин скрылись в доме их соседа Краснюченко. Весь поселок был немедленно оцеплен полицией и солдатами местного гарнизона. Помощник пристава Буржимовский приступил к обыску. Когда он заглянул в погреб, оттуда раздались выстрелы. Буржимовский разрядил свой револьвер в дверной проем. В ответ – тишина. Полицейские спустились в погреб, где обнаружили двух раненых мужчин, рядом с которыми лежали револьверы системы браунинг и наган. Допросив беглецов и не узнав ничего существенного, Буржимовский был вынужден отправить их в больницу.
Вечером того же дня в дом Деревянко зашли трое вооруженных людей и на глазах мужа хладнокровно застрелили его жену Наталию, объяснив домочадцам, что это месть за то, что она выдала полиции их товарищей.
Полиция, демонстрируя свою решимость покончить с бандитами, арестовывала всех, на кого падала малейшая тень подозрений. Однако в полицейские сети попадалась лишь мелкая уголовная «рыбешка». Исполнители теракта в это время отсиживались в надежных местах. Снова помог случай. Желая скостить срок будущего заключения, содержащийся под стражей Иван Карявцов «пожелал дать властям сведения о некоторых преступлениях». В частности, он сообщил, что ему известны имена лиц, расправившихся с Наталией Деревянко. Это были члены группы «Анархия», включая уже известного нам пятнадцатилетнего Брейбардта-Чижика. Оперативные мероприятия вывели полицию на «штаб-квартиру» местных анархистов. Как выяснилось, делами анархистского штаба заправляла сорокалетняя Татьяна Власова, более известная по кличке «Мамочка». Бывшая крестьянка Тамбовской губернии не блистала образованностью, но ее энергии и силе воли могли позавидовать многие мужчины. К тому же, она обладала «творческой» натурой. Например, узнав об убийстве городового Коломийцева, Татьяна Егоровна приказала купить на базаре десяток бубликов и разбросать их собакам «на помин души убиенного». Даже после ареста Власова держалась твердо, показаний не давала и своей вины не признавала.
21/11/1907
Ряды анархистов, остававшихся на свободе, постепенно сужались. Однако и полиция продолжала нести потери. Очередной жертвой террористов стал помощник пристава Казимир Буржимовский. Вечером 21 ноября Буржимовский с женой и чиновником Саниным выходили из электробиографа, располагавшегося на углу улиц Серебряковской и Раевского. Остановившись на тротуаре напротив входных дверей кинотеатра, супруги неторопливо обсуждали достоинства просмотренной картины. В это время сзади раздалось три выстрела. Буржимовский упал. Он был мертв. Но убийца решил в этом убедиться. Подойдя к трупу, невысокого роста мужчина в черном пиджаке сделал несколько контрольных выстрелов в мертвое тело, а затем, ускоряя шаги, направился в сторону моря. И опять полиция оказалась бессильной.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения городских обывателей и губернских властей, стало убийство среди бела дня на Серебряковской улице купца Бориса Черномордика...

17/12/1907
В контору лесного склада купца Бориса Черномордика зашли двое неизвестных. Любезно поздоровавшись, они подали бухгалтеру Попандопуло письмо, адресованное владельцу заведения. Последний не счел нужным отвлекать хозяина от срочных дел и предложил непрошенным гостям справиться об ответе через пару часов. Однако посетители заявили, что желают личной встречи с купцом и намерены ожидать его в конторе. «Ожидайте во дворе», - крикнул из соседней комнаты Черномордик.
Вскрыв конверт, торговец полагал обнаружить в нем прошение о денежной ссуде. Но в письме излагалась совсем иная «просьба». «Вы должны уплатить две тысячи рублей как процент с нажитого вами капитала. Немедленно вручите деньги подателю сего. Если вы донесете полиции или не уплатите требуемую сумму, с вами поступят по приговору партии: вы будете немедленно убиты. Секретарь Николай». Купец побагровел от подобной наглости. Он тут же выскочил во двор, кликнул рабочих и приказал им арестовать подателей письма. Те, конечно же, бросились бежать. Вслед за вымогателями устремились подоспевшие городовые. Беглецы пытались отстреливаться, однако безрезультатно. Одному из них, очевидно, физически слабому, пришлось сдаться. Другой же пытался уйти от погони, но, в конечном счете, был убит в перестрелке на чердаке пивоваренного завода «Новая Бавария». Позже полиции стало известно имя этого террориста – Николай Жилин.

30/12/1907
Убийство Жилина и дерзкое поведение купца Черномордика возмутили все революционное подполье. Только кровавая вендетта могла утолить жажду мести. Причем, речь шла не о банальном убийстве непокорного лавочника, а о показательной акции возмездия и устрашения всей местной буржуазии.
Тщательно подготовленная расправа была учинена 30 декабря на глазах многочисленной публики, совершавшей послеобеденный променад по Серебряковской улице. События развивались как в замедленной киносъемке. Вот купец Черномордик выходит на улицу, подходит к извозчику. Твердая рука невидимого убийцы поднимает черный ствол, на его мушке – затылок смертника. Раздается единственный выстрел. Купец грузно оседает на землю. Стоп-кадр. Далее титры: «Пуля, разрушив вещество мозга, вышла со стороны левой височной кости». И снова кино. Вокруг – крики, визг, обморочные дамы, запах пороха, крови и нашатыря… Тень неопознанного убийцы исчезает с экрана. Тапер берет последний аккорд и ставит финальную точку…
1908, январь
С победным финалом анархистов ни местная власть, ни полиция согласиться не могли. Вопрос о бесчинствах террористов взял под личный контроль кавказский наместник граф Воронцов-Дашков. Еще в октябре 1907 года он распорядился открыть Екатеринодарский охранный пункт. Именно этот орган политического сыска должен был покончить с организованной преступностью в Кубанской области и Черноморской губернии. Руководство антитеррористической операцией было возложено на опытного и энергичного полковника Федора Засыпкина. За короткое время Засыпкин создал разветвленную агентурную сеть. Восемь секретных сотрудников были внедрены в экстремистские организации разного толка. Оставалось выждать удобный момент, чтобы одним махом накрыть всю террористическую «малину». Однако серия разнузданных преступлений, совершенных анархистами и действовавшими в полном согласии с ними эсерами, вынудили Засыпкина приступить к незамедлительной ликвидации уже известных преступных гнезд.

25/01/1908
Ночью полиция разгромила сразу две конспиративные квартиры. Эсеровскую – на Михайловской улице и анархистскую – на Вельяминовской. У эсеров была изъята кипа нелегальной литературы, а также заготовки «вымогательных» писем. Улов на квартире анархистов оказался богаче. Во дворе дома были найдены завернутые в бумагу браунинг, маузер и револьвер системы Смита и Вессона. А в куче сложенного у стены камня оказался целый арсенал оружия и боеприпасов. Ко всему, в каждой из квартир было задержано по нескольку лиц с подложными документами…
Полковник Засыпкин понимал, что в его руки попали преимущественно мелкие сошки. Но даже из них ему хотелось выжать максимум полезной информации. Любые средства в этом деле считались пригодными. Так, младшему городовому Плевако удалось войти в доверие к подследственной Елене Игнатьевой. Плевако, якобы соблазненный возможностью подзаработать, согласился передавать на волю послания заключенной. В одной из записок брату Игнатьева указала место, где была спрятана печать группы «Анархия». В другой записке она упоминает лиц, которые причастны к вымогательству денег у новороссийских купцов. Разумеется, все записки Игнатьевой за порогом тюрьмы немедленно попадали в руки «охранки».
1908, февраль
Провалы и аресты боевиков должны были насторожить анархистскую верхушку. По-хорошему, ей следовало залечь на дно, притаиться, а еще лучше – исчезнуть на время из города. Только на какие деньги исчезать? Была заначка на черный день у «мамочки» Власовой. Так она возьми и доверь одной мерзавке сорок тысяч. А та своего счастья не упустила, накупила шмоток дорогих и умотала с деньгами в Америку. И вот теперь, когда партийная касса пуста, запасы оружия изъяты полицией, печать, наводившая ужас на обывателя, утрачена, поневоле приходилось действовать.
Искать новых «спонсоров» было некогда. Поэтому вспомнили о тех, кто уже был когда-то «в разработке». Первым в списке оказался дистиллятор Чернов. В прошлый раз он отделался, в буквальном смысле, малой кровью. Теперь с него причиталось вдвойне. Претензии к Чернову были сформулированы со вкусом: «Предложение паразиту И.Н. Чернову. Ты позволил убить наших товарищей из 2000 рублей, и теперь ты поставил, чтобы твою шкуру обороняли лезгины. Нет, не спасешься, для тебя приготовлено 4 бомбы динамитных, еще 4 товарища пропадут, а с тебя шкуру сдерем… Дай ответ на наше письмо о вносе требуемой с вас суммы…». Впрочем, Чернов и на этот раз оказался верен себе и денег не дал. Анархистам пришлось вычеркнуть его из списков «должников». Зато на брата купца Черномордика и его вдову угрозы террористов произвели должное впечатление. Родственники убитого анархистами торговца получили письмо с требованием уплатить уже не две, а три тысячи рублей «в пользу партии». Далее следовали угрозы жуткой расправы с ослушниками. Вдова Черномордика немедленно уехала в Екатеринодар. В ее отсутствие пришло еще два письма, с требованием нести деньги на Раевский бульвар. Черномордики решили не искушать судьбу и как-нибудь сговориться с вымогателями. При личной встрече с ними Александр Черномордик предложил 500 рублей откупных. Анархисты отказались, заявив, что торг в таком деле неуместен. Однако в ходе второго свидания поиздержавшиеся вымогатели не сочли зазорным принять всего лишь 250 рублей.
Вскоре, к своему большому удивлению, анархисты обнаружили, что результатами деятельности их боевиков нагло пользуется всяческая шантрапа. В соседней Анапе, традиционной делянке новороссийских анархистов, объявилась вдруг шайка вымогателей и шантажистов, действующая от имени группы «Анархия». Пришлось в срочном порядке распространять прокламацию с предложением «гражданам не исполнять требований шантажистов, раз на них нет соответствующей печати». Впрочем, подобная активность уже не могла скрыть очевидные признаки надвигающегося краха.

25/02/1908
Очередным успехом завершились оперативные мероприятия, проведенные новороссийской полицией. В ходе обыска, проведенного в доме Надежды Филимоновой на балке Адамовича, были задержаны члены революционных групп Никита Одинцов, Михаил и Мариан Калантадзе. В боковом кармане пиджака Одинцова были найдены свернутые в трубку бланки паспортов с оттисками печатей волостных управлений, а в кармане его брюк – штемпельная подушка, внутри которой оказались две медных печати. При сличении их оттисков с образцами, имевшимися у полиции, стало ясно, что именно эти печати использовались вымогателями при написании подметных писем.
После разгрома конспиративной квартиры Филимоновой деятельность местных анархистов стала едва заметной.

12/09/1908
В день 70-летия со дня основания Новороссийска городская полиция, сама того не ведая, преподнесла большой подарок властям и обывателям. Именно в этот день ей удалось ликвидировать последнее анархистское гнездо в Новороссийске. В результате обыска, произведенного в доме Николая Сазонова на Новобазарной улице, были изъяты револьвер, гектограф и две последних анархистских печати, хранившихся на дворе в скворечнике. В руки полиции попали и три сберкнижки на имя Стефаниды Радуль. Записанные в них 957 рублей оказались последними сбережениями группы «Анархия».
Анархистский ручей в Новороссийске иссяк. Ни денег, ни оружия, ни соратников по борьбе. Пришел час расплаты.
В феврале 1911 года в Новороссийске открылась выездная сессия Кавказского военного суда. На скамье подсудимых оказались 28 членов группы «Анархия». Помощник военного прокурора подполковник Семенов представил неопровержимые доказательства вины каждого из привлеченных к ответственности. Защита во время процесса откровенно скучала. Понятно, что оправдательных приговоров не последовало. Все подсудимые понесли заслуженное наказание.