Отдых в Подмосковье

          После автономки в 1981 году  экипаж нашей подводной лодки с жёнами и детьми был отправлен на отдых в военный санаторий “Подмосковье”, который располагался  в живописном месте на берегу Пироговского водохранилища у посёлка Поведники. Великолепный лес, отличный пляж, комфортабельные номера, еда ресторанного уровня, по вечерам самые новые кинофильмы или концерты, недалёко от Москвы. Ничего лучшего пожелать было невозможно. Мы ликуем и наслаждаемся жизнью.
          Однако в таком расположении духа пребывали не все.  В самом незавидном положении на отдыхе находились старпом и замполит (командир предусмотрительно нашёл причины не ехать). С одной стороны, казалось бы можно расслабиться, а с другой стороны, ответственность за экипаж никто не снимал. Наш старпом Николай Александрович после недели совместного пребывания в санатории ходил мрачнее тучи. То ошалевшие от свободы офицеры войдут в штопор, то жены устроят свои бабские разборки, то дети нашкодят или чего-нибудь разобьют. При этом привычные методы воспитания и меры воздействия здесь применять было или проблематично, или невозможно.

           Как-то раз и для меня выдался непростой день. Но все по порядку. На завтраке ко мне подходят жены двух офицеров моей ракетной боевой части, заплаканные и чрезвычайно взволнованные. Оказывается их мужья вчера поехали в Лужники на футбол и не вернулись. Доложил Николаю Александровичу и в течение пяти минут услышал о себе столько интересного, что впору застрелиться. Умом я понимал, что старпому надо выплеснуть весь свой негатив, который у него накопился за время отдыха, но быть громоотводом все равно было обидно. Позвали на совещание замполита и мудрого командира БЧ-5. Что делать? Где искать? Решили ехать в Первопрестольную и там разбираться по ситуации на месте. И тут старпома вызывает начальник дома отдыха. Ждём. Через минут десять возвращается с новостью, что нашлись мои лейтенанты, сидят в комендатуре за драку и пьянство. ЧП. Случись такое происшествие на Севере, то скорее всего старпом выделил бы шило для передачи на гауптвахту, чтобы подольше подержали в неволи этих мерзавцев. А здесь Москва, чужой город, надо выручать пацанов. Вспомнили, что в штабе флота в оперативном управлении трудится наш бывший командир Дмитриев Сергей Петрович. Позвонили, обещает помочь.

            Я в своём единственном, давно вышедшим из моды костюме, стою в фойе штаба ВМФ на Козловском. Жду своего первого командира подводной лодки, строгого и педантичного Сергея Петровича Дмитриева. Чудно. Такого количества капразов, входящих и выходящих через КПП, я никогда не видел. Двое из них встали рядом со мной и беседуют:
   - Ты представляешь, меня в этом месяце три раза поставили на дежурство.
   - Ничего себе, а что так?
   - Кто заболел, кто в командировке.
   - Да, невезуха.
         Стою и думаю про себя: мне бы такую невезуху, у нас, даже если без корабля, два-три раза в неделю на ремень - нормальное явление. Наконец вышел Сергей Петрович, обнялись. Вроде бы и он, но что-то неуловимое в облике командира изменилось. Мой строгий командир, как показалось, превратился в какого-то мягкотелого добряка. Причём подтверждение моего предположения последовало буквально через минуту. Подходим к служебной чёрной “Волге”, нас встречает водитель, развязанный старший матрос:
   - Сергей Петрович, ну сколько можно ждать?
   - Извини Лёша, адмирал задержал.
   - Да этот адмирал вечно ерундой занимается.
        И это мой боевой командир, можно сказать, мой пример для подражания позволяет какому-то матросу так с собой разговаривать? Ох, Москва, что же ты делаешь с людьми?
        По дороге в комендатуру Дмитриев подробно расспрашивал меня о службе и наших боевых северных буднях.  По его лицу и вздохам было понятно, что душой и сердцем он на корабле. Жизнь в Москве конечно комфортней, но на Севере он был уважаемой личностью, а здесь стал простым винтиком бюрократической машины.
        В комендатуру я не пошёл, так как в штатском я бы выглядел там инородным телом. Ждать пришлось недолго, буквально через полчаса Сергей Петрович вывел двух моих помятых старлеев. Я отвёл их в сторонку и вслух начал вспоминать все идиоматические выражения, которыми с утра меня наградил старпом. Оказалось, что вчера они слегка закусили в чебуречной и, по незнанию, взяли билеты на фанатский сектор Спартака, а болели естественно за ЦСКА. Ну и конечно в этих условиях конфликт была неизбежен. Всех участников драки забрали в участок для разбирательства. У милиции к лейтенантам особых претензий не было, так как они проходили по делу скорее, как потерпевшие. Тем не менее их передали в комендатуру, так как от старлеев чувствовалось характерное амбре.
           По окончанию профилактической беседы мы подошли к каперангу, который неожиданно предложил: “Сейчас заедем на минутку в штаб флота, а потом пойдём пообедаем, парням надо поправить здоровье”. Я стал протестовать, говорить, что старпом не одобрит такого решения. На что Сергей Петрович, ответил, что со старпомом он сейчас свяжется, а если я буду упорствовать, то он расскажет подчиненным о моих лейтенантских подвигах. Аргумент был весомым.
       После вкусного и приятного обеда, перешедшего в ужин, я и два моих небритых группмана в прекрасном настроении в районе 23.00 подходили к спальному корпусу дома отдыха. У входа на скамейке в одиночестве сидел старпом. Он, как нам показалось, безразличным взглядом посмотрел на нас и пригласил посидеть рядом. Как в последствии выяснилось, Дмитриев позвонил начальнику дома отдыха и попросил передать, что мы задержимся в Москве, а начальник или забыл, или посчитал эту информацию несущественной. В полном молчании мы просидели минут пять, после чего старпом сказал усталым голосом: “Идите, комендоры пернатые, я с вами завтра поговорю…” Так для Николая Александровича закончился ещё один день отдыха.

       В качестве эпилога. В 2000-х годах, проходя службу уже в Генеральном штабе, как-то в период зимних каникул я приобрёл на неделю путёвку в этот же дом отдыха “Подмосковье”.  Захотелось понастальгировать по тому прекрасному времени. Что не говорите, а самый счастливый период жизни, это когда дети маленькие и вы ещё относительно молодые.  Сказать, что мы с супругой, были разочарованы, это значит ничего не сказать. Мы были потрясены. Обшарпанные номера с поломанной мебелью, ужасная кормежка, а вокруг дома отдыха вместо живописных полей и леса - мусор и коттеджи. Как можно было до такой степени убить прекрасный уголок природы всего за двадцать лет?  До ужина мы недотерпели. Собрали вещи и уехали домой в свою московскую квартиру.