Кориолан, 4-6

АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ,
СЦЕНА ШЕСТАЯ.

Рим. Площадь.

(Входят Сициний и Брут.)

СИЦИНИЙ:
О нём не слышно. Некого бояться.
Народ притих. Пора за дело браться.
Спокойствию патриции не внемлют,
К народовластью в них протесты дремлют.
Приятней им, когда нам мнут бока,
А не внимать рабам у верстака.

БРУТ:
Свершилось!
Нет у римлян сожалений
(Входит Мнений.)
Похоже, к нам торопится Менений.

СИЦИНИЙ:
Да, он и есть. И более любезный.

БРУТ:
Извлёк урок полезный.

ОБА ТРИБУНА:
Привет, вельможа!

МЕНЕНИЙ:
И вам того же.

СИЦИНИЙ:
Рим не печалится, похоже, о диктате,
Уход Кориолана – ныне кстати,
Хотя друзьям диктатора неймётся,
Рим вечным был и вечным остаётся.

МЕНЕНИЙ:
Прекрасно всё, но было бы прекрасней,
Когда бы с плеч стряхнул он хлам напраслин.

СИЦИНИЙ:
А где скиталец ныне обитает?

МЕНЕНИЙ:
Ни мать, и ни жена о том не знают.

(Входят несколько горожан.)

ГОРОЖАНЕ:
Храни вас, боже.

СИЦИНИЙ:
Соседи, вам того же.

БРУТ:
Вам добрый вечер, други горожане.
Да полнятся натруженные длани.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН:
И мы, и дети и, конечно, жёны
За вас готовы богу бить поклоны.

СИЦИНИЙ:
В молитвах Богу славу воздавайте!

БРУТ:
Прощайте!
Когда б, как мы, вас Марций обожал,
Рим процветал, гордец бы не сбежал.

ГОРОЖАНЕ:
Бог с вами!
Нас не забывайте!

ОБА ТРИБУНА:
Прощайте же, прощайте.

(Горожане уходят.)

СИЦИНИЙ:
Дни чёрные в предании остались,
Кода по улицам голодные метались.
БРУТ:
Кай Марций – воин, в этом спора нет,
Но он амбициям своим апологет.

СИЦИНИЙ:
Он безраздельной власти добивался.

МЕНЕНИЙ:
Я б заблуждениям таким не отдавался.

СИЦИНИЙ:
Когда бы консулом Сенат его назначил,
Повёл бы так себя, а не иначе.

БРУТ:
На град священный пала благодать,
Не дали боги Риму пострадать.

(Водит Эдил.)

ЭДИЛ:
Какой-то раб над нами стал глумиться,
Мы бросили зачинщика в темницу,
Он утверждает, что как будто вольски,
Разбившись на огромные два войска,
Всех истребляют на своём пути,
Готовы Рим с лица Земли смести.

МЕНЕНИЙ:
Герой ушёл, Авфидий осмелел,
Иначе он напасть бы не посмел.
Из раковины выставив рога,
Ползёт улитка к стойбищу врага.

СИЦИНИЙ:
Ужели боле нечего сказать?
Смутьяна розгами велите наказать!
Несчастный, полагаю, просто бредит,
Не смели же нарушить мир соседи.

МЕНЕНИЙ:
Не будем углубляться далеко мы,
Я трижды был свидетелем такому.
А чтобы справедливым оставаться,
С гонцом придётся ныне разобраться,
Быть может, это всё – не наважденье.
Не розг достоин раб, а награжденья.
Заранее о бедах упредить,
Равно – не проиграть, а победить.

СИЦИНИЙ:
Как говорить такое можно!

БРУТ:
Да это невозможно!

(Входит гонец.)

ГОНЕЦ:
Спешат патриции.
Сенат засуетился.
С лица мужей румянец испарился.

СИЦИНИЙ:
Всему виною пришлый разгильдяй,
(Обращается к Эдилу):
Прилюдно негодяя отстегай.
Пусть прекратятся сплетни все и слухи,
Разносят их безмозглые старухи.

ГОНЕЦ:
Что раб сказал – всего лишь половина,
Ужаснее рисуется картина.

СИЦИНИЙ:
Как это понимать?

ГОНЕЦ:
Похоже, Марций жаждет воевать.
С Авфидием он движется на Рим,
Возмездием, обидою гоним.

СИЦИНИЙ:
Возможно ли такое, в самом деле?

БРУТ:
Да это всё сороки нагалдели,
В сторонников желают жизнь вдохнуть,
И Марцию ворота распахнуть.

СИЦИНИЙ:
Всё так и есть.

МЕНЕНИЙ:
Клянусь главою, что любая месть
Не может Марция с Авфидием свести,
Такое Рим и богу не простит.

(Входит второй гонец.)

ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Сенат трибунов срочно вызывает,
Над Римом Марций с ворогом витают,
Сметая всё живое на пути,
Война нам промедленья не простит.
(Входит Коминий.)

КОМИНИЙ:
Дождались за безумие расплаты?
Последствия изгнания чреваты.

МЕНЕНИЙ:
Скажи, что происходит?

КОМИНИЙ:
Безумие по миру ныне бродит.
Прольётся дождь свинцовый с римских крыш,
Ужели, Рим, в пожаре ты сгоришь?
Ужель насиловать здесь будут дочерей,
И лапать жён у собственных дверей?

МЕНЕНИЙ:
Да что случилось?
Будто время помутилось.

КОМИНИЙ:
И рухнут храмы, под набат кончины,
Сотлеют привилегии – лучины.

МЕНЕНИЙ:
Да что же ты загадками томишь,
И правду нам совсем не говоришь?
Уж если Марций  вольсков возглавляет…

КОМИНИЙ:
Его, как бога, рать там почитает.
Ведь этот воин соткан из брони.
Как перед Марсом падают они.
Как будто не солдаты рвутся в бой,
А мальчики бегут за стрекозой,
Порой, такую вмажут оплеуху,
Подобно мяснику, что плющит муху.

МЕНЕНИЙ:
Спасли чесночный дух мастеровых!
Останется ли кто из них в живых?

КОМИНИЙ:
И рухнет Рим, и погребёт народ.

МЕНЕНИЙ:
Как Геркулес, сбивая спелый плод.
Предупреждали вас мы и корили.
Хоть поняли, чего вы натворили?

БРУТ:
А можно ли известиям поверить?

КОМИНИЙ:
Быстрее умереть, чем факт проверить.
Все области идут в полон с охотой,
Восставших усмиряют доброхоты.
У Марция отваги не отнять.
Ни друг, ни враг не смеют осуждать.

МЕНЕНИЙ:
На гибель в Риме все обречены,
С могильною плитой обручены.

КОМИНИЙ:
Кому же Марций может здесь простить?
Трибунам стыдно милости просить.
Народ, как стадо, волку не поверит,
Ведь не бывает жалости у зверя.
Друзья пощады тоже не попросят,
Им дорог Рим, он римлян не выносит.

МЕНЕНИЙ:
Лишился воли я и даже дара речи,
Зажги мой дом он, я бы не перечил.
Вот до чего вы дело довели,
Куда народ свой бедный завели?

КОМИНИЙ:
Судьба вам Рима, видно, нипочём.

ОБА ТРИБУНА:
А мы-то здесь причём?

МЕНЕНИЙ:
И вы, и мы, кто обожал его,
Не сделали буквально ничего,
Чтоб не сдержать орущую толпу,
Толкнувшую на мщения тропу.

КОМИНИЙ:
Иные у толпы сегодня крики.
От страха перекошенные лики.
На шум Авфидий явится и Марций
С толпою ошалевшей разобраться.
Вот так и будет карта Рима бита.
Отчаянье – теперь одна защита.

(Входит ватага горожан.)

МЕНЕНИЙ:
Вот и зачинщики явились.
Они Авфидию сгодились .
Вы атмосферу Рима отравили:
Вонючие по городу бродили,
Изгнав Кориолана за ворота,
Не мыслили такого оборота,
Что Марций за расплатою придёт
И головы виновникам снесёт.
Кто шапки в небо синее бросал?
Кто за изгнание тогда голосовал?
А ныне голосую только я,
Чтоб сжёг он вас как в печке уголья.

ГОРОЖАНЕ:
Худые вести город будоражат.

ПЕРВЫЙ ГОРОЖАНИН:
Сказав, «изгнать», я разрыдался даже.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН:
И я слезу пустил.

ТРЕТИЙ ГОРОЖАНИН:
А я лишился сил.
Сказать по правде: хоть и изгоняли,
Но, изгоняя, искренне страдали.

КОМИНИЙ:
Как любите вы, чернь, голосовать!

МЕНЕНИЙ:
И галдежом свой разум заглушать.
Послушать – так решили против воли!
Идём, идём скорее в Капитолий.

КОМИНИЙ:
Пора идти,
Не мудрено с ума сойти.

(Коминий и Менений уходят.)

СИЦИНИЙ:
Идите по домам, мастеровые,
Корят они плебеев не впервые,
Уж очень нас желают напугать,
Не в Риме – в голове у знати рать.

ПЕВЫЙ ГОРОЖАНИН:
Пойдёмте же, соседи, по домам,
«Изгнали зря!» - всегда твердил я вам.

ВТОРОЙ ГОРОЖАНИН:
Все одинаково об этом говорили.
Чего ж жалеть о том, что натворили.

(Горожане уходят.)

БРУТ:
Не радуют меня все эти вести.

СИЦИНИЙ:
Ужели наступил конец фиесте?

БРУТ:
Идём же в Капитолий, чтоб узнать,
Что это – ложь, что нас пугает знать.

СИЦИНИЙ:
Идём, идём,
Надежду Риму в светлый день вернём.

(Уходят.)