Валерий Рыбалкин 3 тур

1.1
Алекс и Алиса, история любви
http://www.proza.ru/2016/01/12/608

  1.
   Зелёненький волнистый попугайчик шустро скакал среди стаи обычных серых воробьёв, то и дело склёвывая спелые зёрна какого-то дикого злака. Было ему комфортно и весело, несмотря на то, что резвился он не на австралийском зелёном лугу, а на газоне обычного городского сквера у нас в России, где температура иногда опускается ниже тридцати градусов. Но сейчас, тёплым августовским вечером, мороза не было, и молодые мамаши со своими чадами вышли из душных квартир, чтобы в тени деревьев насладиться тишиной, прохладой и красотами вечернего города.  Расположившись на аккуратных голубеньких скамейках, женщины активно обращали внимание своих отпрысков на увлечённо щебечущее цветастое заморское чудо.

   Попугайчика звали Алекс. Был он молод и неопытен в делах житейских. Всего полтора месяца назад желторотым птенцом вылупился он из яйца в самодельном инкубаторе доброго мальчика Вени, заядлого юного натуралиста, решившего подзаработать на продаже экзотических птиц. Первым, кого увидел наш желторотик, появившись на свет, был этот самый мальчишка. И, как зачастую бывает у птиц, именно его новорожденный признал своим отцом и кормильцем.

   Прошло совсем немного времени, и вместо сваренных вкрутую куриных яиц хозяин начал подкармливать питомцев мелким набухшим зерном. Попугайчики быстро оперились и стали разноцветно-нарядными – от зелёного до жёлто-голубого окраса. С утра до позднего вечера они галдели, пытаясь подражать друг другу и без разбора повторяя любые подслушанные где-то звуки. Причём, Алекс при виде Венички вполне разборчиво выкрикивал с восторгом и упоением: «Птенцы мои, птенцы!» Домашние смеялись и радовались милым цветастым птичкам.
   Однако всему бывает конец. Однажды утром Вениамин пересадил молодых попугайчиков в лёгкую металлическую клетку и отправился с ней в зоомагазин. Это путешествие длиной в два квартала было для пернатых питомцев сродни кругосветному. Впервые Алекс увидел огромный прекрасный мир, который сильно отличался от маленькой уютной комнатки, где он родился и вырос.

   Высокое голубое небо и слепящие солнечные лучи, пронзавшие беспредельную синь, произвели на него такое впечатление, которое на человека могут произвести лишь огромные яркие звёзды на фоне бескрайней черноты космоса. Поражённому попугайчику вдруг захотелось покинуть клетку и рассекать своими слабыми крыльями эту прекрасную бездонную высь, пытаясь достичь сверкающего божественного Солнца. Хотелось кричать нечто бесшабашное, радостное и весёлое, чтобы друг Веничка тоже проникся этим жизнеутверждающим чувством всеобъемлющей любви к огромному миру и… угостил бы своих друзей чем-то ужасно вкусным, чего они никогда ещё не пробовали. Но…

   2.
   Брошенные своим кормильцем, оставленные им в чужом незнакомом помещении зоомагазина, попугайчики поначалу немного приуныли. И тут Алекс увидел её. Снежно-белая грудка и голубовато-волнистый рисунок крыльев резко выделяли эту жизнерадостную птичку среди всех остальных. А нашему красавчику она показалась просто богиней, ангелом во плоти, прекрасной феей, так кстати появившейся в его короткой пока ещё жизни.

   Их клетки стояли рядом, и пернатый ухажёр, немного успокоившись и обретя, наконец, дар речи, начал высвистывать для своей избранницы самые лучшие мелодии, которые когда-либо слышал, украшая их необычайно выразительными яркими обертонами. Так что пение его было сродни прекраснейшим соловьиным трелям. Продавцы магазина, как и Алекс, были в восторге от бело-голубого окраса молоденькой самочки, отличали её среди других и дали красавице чудесное имя – Алиса.

   Любовь – страшная сила. Она окрыляет и зовёт нас на подвиг. Поэтому уже к концу первого дня счастливого знакомства наш влюблённый научился произносить, вернее, насвистывать божественно прекрасные три слога: «А-ли-са», чем несказанно удивил весь персонал магазина. И вообще, четыре дня, в течение которых он имел возможность лицезреть своего кумира, наблюдать, как она в соседней клетке пьёт из автопоилки, клюёт корм, чистит свои белоснежные пёрышки, насвистывая вполголоса что-то безумно светлое и прекрасное… эти дни впоследствии представлялись Алексу земным раем. Она отвечала взаимностью, и только назойливые ухаживания других попугайчиков немного омрачали эту идиллию, которая завершилась так неожиданно и так трагически.

   Её купили. Полная женщина пришла в магазин с лёгкой изящной клеткой, в которую улыбчивая продавщица пересадила ту, кто составлял теперь весь смысл жизни нашего пернатого героя. Не знаю, умеют ли плакать птицы, но именно сквозь слёзы наблюдал он, как за Алисой захлопнулась небольшая дверца, как покупательница взяла клетку с прилавка и плавно, будто в замедленном кино, понесла её к выходу. Попугайчику хотелось кричать во всё своё пересохшее горло, просить, объяснять людям, что значит для него эта маленькая птичка с редким белоснежным окрасом. Но дыхание перехватило, а слов не было. И лишь когда, казалось, всё было кончено, он прохрипел, едва дыша пересохшим от волнения клювом:
   – А-ли-са!
   Ответом был лишь безобразный скрип удерживаемой доводчиком двери. И никто… никто не понял, не почувствовал, как страдает это маленькое живое существо. Лишь добрая улыбчивая продавщица подсыпала ему немного зерна в кормушку. Но несчастный так и не притронулся к пище.

   3.
   Утром следующего дня, когда чистили клетку, Алекс умудрился вылететь в приоткрытое окно зоомагазина, больно ударившись о пластиковую раму. Так начались его скитания – лихая вольная жизнь. Голубей и ворон он облетал стороной, синиц в городе почему-то не было, и прибился наш беглец к воробьям. Судя по его размеру и боевой раскраске, попугайчик мог бы стать вожаком воробьиной стаи, но уж слишком сильно отличался он от серых своих собратьев. Да и ни к чему влюблённому такая обуза, как власть.

   Лишь одна только мысль о прекрасной Алисе владела его опалённым страстью сознанием. Её он искал повсюду, к ней стремилось его маленькое горячее сердце. Но поиски были тщетны. Сколько ни летал, сколько ни заглядывал одинокий зелёный попугайчик в открытые окна домов, нигде не было его горячо любимой красавицы. Однажды пернатый беглец отыскал жилище доброго Венички – место, где он родился и вырос. Но все его чувства к бывшему родителю остыли, и встречаться с ним совсем не хотелось. Что сказать? Даже птицы не любят, когда их продают.

   Так в бесполезных поисках пролетели остатки лета. Наступила осень – с ночными холодами и неизбежными утренними заморозками. На чердаках нахохлившиеся серые комочки – воробьишки – жались друг к другу, пытаясь согреться, и Алекс с душевным трепетом ощущал, как стынет в его жилах горячая австралийская кровь. Он не знал всех ужасов русской зимы, которая рано или поздно превратит в ледышки многих его друзей из родной воробьиной стаи. Но инстинкт австралийца подсказывал попугайчику, что надо лететь на север – туда, где тепло и никогда не бывает зимы. Очень часто мы понимаем всё превратно, с точностью до наоборот!

   Однако воробьи не желали оставлять насиженных мест, как он ни чирикал, как ни пытался объяснить им эту насущную необходимость. Перелётные птицы почему-то стаями улетали на юг – весь мир сошёл с ума. И тогда Алекс решил отправиться в путь один. Инстинктивно определив стороны горизонта, будто мотылёк на пламя свечи, он полетел на север, искренне надеясь, что именно там найдёт тепло и вечное лето.
 
   4.
   Неисповедимы пути Господни! Нам не понять, за что Создатель карает и милует тех, кого он сотворил и поселил на этой Земле. И как это ни странно звучит, попугайчик, доверившись своим чувствам, своему горячему сердцу, выбрал самое верное направление из всех возможных. Трудно представить, что пришлось ему пережить. Но, как настоящий мужчина, он принял решение и устремился к выбранной цели, не обращая внимания ни на что.

   Холодный северный ветер, пытаясь образумить пернатого путешественника, пронизывал всё его маленькое тельце до последнего пёрышка. Мокрый снег вперемешку с дождём срывался из тяжёлых туч, нахлобученных на осеннее небо. Но он двигался вперёд, спасая свою жизнь, и где-то в глубине души надеясь рано или поздно найти ту единственную, ради которой он, собственно, и явился на этот свет.
   Алекс не знал, сколько дней и ночей он провёл в пути, претворяя в жизнь своё безумное предприятие, но вот, наконец, несчастный почувствовал, что последние силы оставляют его. По счастливой случайности путешественник находился вблизи жилья и, спланировав к порогу маленького домика, он опустился на землю и потерял сознание.

   5.
   Первое, что увидел Алекс, открыв глаза, была лохматая серая кошка, сильно похожая на одну из тех, что гонялись за воробьями на зелёном парковом газоне в его родном городе. Мягко ступая, она подошла к попугайчику, беспомощно лежавшему на дорожке, обнюхала его, но трогать не стала – может быть потому, что недавно досыта налакалась вкусного парного молока. Не зная, что делать дальше, Мурка протяжно мяукнула, подзывая хозяйку. Та подошла, наклонилась, взяла птичку на руки, и тут… Алекс узнал её. Это была та самая женщина, которая купила Алису!

   Радости нашего путешественника не было предела. Теперь он обосновался в одной клетке со своей прекрасной избранницей и сколько угодно мог любоваться её маленькими глазками-бусинками, её чудесным неповторимым окрасом, слушать её прелестное щебетанье. Может быть поэтому силы его восстанавливались буквально по часам.

   Спустя несколько дней они вдвоём с раннего утра начинали выводить такие громкие трели, что будили хозяйку. Но она не обижалась – всё равно надо было вставать, чтобы успеть подоить корову. А при виде двух её дочерей – девочек-двойняшек – Алекс кричал что было силы: «Птенцы мои! Птенцы!» И все весело смеялись. Только Мурка раздражённо дёргала хвостом, что было дурной приметой, и уходила от греха подальше в другую комнату, чтобы успокоиться.

   Так закончилась эта история. Одна из тех, что случаются иногда, если жизнь разлучает на время два горячих любящих сердца. Причём, происходит это не только с птицами, но и с достойными добрыми людьми тоже.

1.2
Заяц - хозяин леса
http://www.proza.ru/2016/01/06/2148
   1.
   Жил-был в лесу Медведь, и был он там самым главным. Все его слушались. И не только потому, что боялись, а скорее потому, что был он Медведь. Бродил Миша по своему большому лесу и везде за порядком следил. То волков прижучит, чтобы, значит, лишнего не откусывали, то бобров пожурит, чтобы меньше деревьев портили, а то и белкам замечание сделает: мол, много мусорят рыжие под своими гнёздами. И всё было прекрасно в этом диком лесу, пока не появилась там Лиса Патрикеевна. А надо сказать, что была она хитрая, завистливая и до чужого добра жадная.

   С самого начала не понравился ей Михайло Потапович – солдафонским своим характером да авторитарностью медвежьей. А уж когда он ненароком на хвост лисий расфуфыренный наступил, то и вовсе вышел у рыжей бестии из доверия. Тем более – не извинился тогда Потапович, запамятовал. И чтобы отомстить за растоптанную красоту свою, задумала Лиса недоброе. Нашла она самого упитанного Зайца и начала настраивать его супротив косолапого врага своего. Беляк это был или русак – сие нам не ведомо, но самомнения у этой толстобрюхой зверушки было поболее, нежели у самого Льва.

   Замечу, однако, что Царь зверей в этом славном лесу никогда не показывался. Жил себе за семью морями в далёкой аравийской пустыне и только малую дань милостиво брал у Потаповича - на представительские нужды да на ремонт короны, чтобы не забывали, кто на этой Земле хозяин.    

   Как Лиса Зайца обхаживала – об этом разговор особый. Но по прошествии времени воспылал косой жаждой власти и всерьёз решил править лесом, а Медведя на пенсию выпроводить – с почётом либо с опалой – это уж как получится. Патрикеевну он своим пресс-секретарём назначил, а когда рыжая в знак благодарности явилась к нему с подарками, то велел ей все подношения в Африку везти – Царю зверей от будущего лесного правителя, значит. Обрадовалась Лиса. Уж больно хорошо усвоил Заяц её науку. И на радостях обчистила ещё два курятника в соседней деревне да пару белок отловила – не с пустыми же руками ехать.

   Долго ли, коротко, но прибыла рыжая в царство пустынное, далёкое. Посмотрел Лев на её подарки и возрадовался. По вкусу ему пришлась курятинка, давно его такими деликатесами не баловали. Правда, хотел он поначалу и посланницу, заодно уж, в пищу употребить, но быстро насытился и обошёлся с рыжей ласково. Прорычал ей:
   – Ублажила ты меня, иноземка. А ведь думал я поначалу шкурку твою Львице на воротник использовать. Рыжее к рыжему – ей бы пошло. Ну, да ладно. Теперь проси – чего хочешь.
   Тут Патрикеевна и пожелала, чтобы Лев Зайца главным в лесу утвердил.
   – Да хоть Бобра, – улыбнулся тот благодушно. Только пусть налогов побольше собирает и мне отстёгивает.

   На том и порешили. Вернулась Лиса домой, доложила Зайцу о проделанной работе и принялась лесных жителей охмурять – по-своему, по-лисьи за косого агитировать.
   – А что, – разносилось эхом по всему большому лесу, – он Заяц молодой, перспективный. Много нужного и полезного сотворить может. Считаю, что косолапому увальню здесь делать нечего. Что с него толку? Всю зиму храпит в своей берлоге, не работает. И вообще, пора нам от медвежьей диктатуры к демократии переходить. Вон, в соседнем лесу…

   2.
   Слушали звери, слушали лисий трёп, да и взроптали. Споры пошли, раздоры. Сперва на кухнях, в интернете, а затем и в реале тоже. Уйму обидных карикатур на Потаповича изобразили – рейтинг у косолапого и упал. А Лиса свою линию гнёт – по норам, по берлогам звериным ходит, хвостом своим заживающим крутит – рада-радёшенька. Попробовал, было, Медведь власть употребить, но тут из далёких Аравийских пустынь царственный рык раздался: недемократичный ты, мол, зверь, Михайло Потапович, толерантности в тебе не хватает.

   Услышали это лесные жители и возрадовались. Такой рёв по всему лесу пошёл – мама не горюй! Не зря рыжая бестия по полянам петляла, зверьё к бунту готовила. Майдан, правда, замутить у неё не получилось, но референдум – легко. А уж когда голоса подсчитали, то выяснилось, что все – от писклявого мышонка до матёрой волчьей стаи – за демократический выбор проголосовали. Мол, не нужна нам диктатура медвежья – свободы хотим.
 
   Делать нечего – назначили выборы. Кандидатов набралось – море. И хозяйственные бобры, и волки клыкастые, и даже тигр саблезубый из доисторической пещеры по такому случаю вылез. Самым харизматичным был, конечно, заморский Осёл, Львом присланный. Дали ему гражданство лесное вне очереди, взгромоздился парнокопытный на трибуну и заорал на всю округу: «И-а-а, и-а-а». А лесные жители слушали и радовались тому, что новая молодая демократия приобрела, наконец, высочайший международный авторитет и признание. Однако шансов на победу у Осла, конечно, не было – не любят у нас чужаков.

   Незадолго до выборов Лиса провела большой опрос и объявила во всеуслышание, что голосовать надо за Зайца, потому что он – самый достойный и перспективный кандидат. Так и сделали. А уж после подсчёта голосов косого торжественно привели к присяге. Наивные доверчивые звери! Поверили рыжей плутовке! Собственно, и у людей такое бывает.

   3.
   Замечу, что Михайло Потапович в это время был делом занят – на дальнем кордоне порядок наводил. А как вернулся, понял, что не хозяин он больше в лесу – расстроился сильно, загоревал. Однако по заведённому обычаю сварил косолапый запойное зелье, хлебнул глоток с коровий роток, да и заснул на всю зиму без просыпу. А может и на две – уж больно печалька его торкнула. Везёт медведям! Люди так не умеют.

   Косой же после выборов сразу забыл всё, что обещал лесному народу (память-то у зайцев короткая бывает!) и начал потихоньку затягивать гайки. Повысил налоги, чтобы белки вдвое больше кедровых шишек ему приносили, да чтобы волки добычей делились. Всех обложил оброком. А Лисе наказал кур в деревне драть немилосердно и, заодно уж, морковку с мужицких огородов для себя любимого воровать. Так и повелось. Длинноухий правитель Льву лосиные туши рефрижераторами шлёт, а тот заячий беспредел покрывает.

   Долго терпели звери, но всему есть предел. Первыми взбунтовались волки. Мол, куда Зайцу столько мяса? Волчата наши совсем отощали, а он – вон какое брюхо наел! Ежи забеспокоились, что в лесу грибов-ягод не осталось, потому как собрали звери всё подчистую, засушили и в счёт налогов в хитрый лисий кооператив сдали. Самим же теперь – хоть с голоду помирай. И так во всём. До того дошло, что стала рыжая бестия лес за кордон продавать.

   Закручинились звери: где жить-то будем? Лето кой-как перекантовались на подножном корму, а когда белые мухи полетели, пошли они к Медведю – жаловаться. Косолапый, однако – знай себе в берлоге дрыхнет. Всё лето прохрапел сердешный. Проснётся, бывало, обиду свою вспомнит, запойного зелья хлебнёт – и снова на боковую. Вторая зима наступила, а толку от него – чуть. Явились звери всем скопом к Потапычу – плачут, воют, на судьбину свою тяжкую жалуются. А Миша – хоть бы хны. Дышит ровно, глубоко, похрапывает.

   Тогда забрался самый маленький мышонок к нему на лежанку и хвостиком чуть-чуть пощекотал в носу у Потаповича. Осерчал Медведь, взбеленился. Чихнул на весь лес, вскочил с лежанки и заревел что было мочи:
   – Меня… будить?!!
   Однако гляделки разлепил немного, очухался. Сел, кваску хлебнул медового – барсучиха специально для него приготовила – и отлегло от сердца у косолапого. Рассказали звери защитнику своему о том, что Лиса с Зайцем вытворяют, и вскипела в нежной медвежьей душе злоба лютая на беспредельщиков: «Ах, они такие-разэтакие, лихоимцы-варвары!» Бросился Миша, не разбирая дороги, будто грозный танк какой – сквозь чащу и бурелом к дворцу заячьему, только-только отстроенному. Лишь птицы лесные, хлопая крыльями, с шумом разлетались перед ним.

   А Заяц, ничего не подозревая, сидел себе на веранде в атласном халате и пил густой шоколад из драгоценной античной чаши, подаренной ему Львом. Лиса как раз с докладом явилась. Ворвался в палаты заячьи Михаил, всё круша на своём пути – будто слон в посудную лавку – и заревел дурным голосом:
   – Попались, обманщики! Вот я вам сейчас покажу, где раки зимуют! Всех разделаю под орех! Прочь с дороги!

   Услышал Заяц грозный рык хозяина леса, увидел белые клыки в оскаленной пасти, и сыграло в нём ретивое. Хоть и не был никогда косой медведем, приключилась у бедолаги медвежья болезнь. А как только наступило облегчение, бросился он за порог без оглядки, визжа от страха и вхлам обдирая холёную шерсть свою об колючий лесной кустарник. Бежал долго, пока не упал от измождения где-то за тридевятым царством. Там вырыл себе нору, там и жить остался.

   Медведь же тем временем схватил Лису за холку, вынес на свежий воздух, зажал промеж двух берёз и принялся лозу точить, дабы отодрать её как следует. Взмолилась Патрикеевна:
   – Отпусти меня, Мишенька! Не бей Христа ради. Я со Львом договорюсь, и будешь ты в лесу до конца своих дней править. Звери тебя выберут, не впервой мне им глаза отводить. Неважно, как они там проголосуют. Важно, как мы с тобой их голоса посчитаем. Ну что, согласен?

   Но не слушал её Медведь, потому как понял он весь обман, всю сущность лисью – гнилую да продажную. И сказал Потапович во всеуслышание таковы слова:
   – Я ХОЗЯИН ЭТОГО ЛЕСА! ПРИРОДНЫЙ ЗАЩИТНИК И ХОЗЯИН! А ВЫБОРЫ ТВОИ ХИТРО-МУДРЫЕ НАМ НЕ НУЖНЫ. Случись что – звери ко мне за защитой бегут, тебя, обманщицу, не спрашивают. И ещё: Лев – он в Африке Лев – своей пустыни хозяин. А в нашем лесу ему делать нечего. Да будет так – во веки вечные!

   Сказано – сделано. Отписали африканскому правителю открыточку к Новому Году, а мзду не посылали больше никогда. Медведь, мол, так велел – нечего златогривого хитреца баловать. И зажили звери лесные по-прежнему – вольно и счастливо. Лису же, обманщицу, посадили в клетку и повезли на показ по ближним и заморским странам – в назидание прочим мошенникам, чтобы не смели нигде лихоимствовать.

   А Миша нашёл себе подругу по душе, сыграли они свадебку, нарожали медвежат и зажили – душа в душу. Правду бают: без женского руководства – и Медведь сирота. Любой его может обидеть.