Возвращение на остров. Часть I. Глава I

Часть I.

Жена.

Глава I.

Париж… Привычная суета каждого посещения этого великого города. Суета парижских бульваров и площадей. Суета блошиных рынков или импровизированных вернисажей молодых художников. Суета мелькающего калейдоскопа модных магазинов, салонов, ювелиров и обувщиков, модисток и скорняков. Даже в чинно респектабельных владениях Шанель и Диора все та же суета тревоги, что мимо тебя пройдет очередная новинка.  Не спастись от суеты и в тихих залах Лувра, где надо успеть проверить мысли, возникшие в храмах, или в светском шуме Гранд Опера, где просто необходимо за две недели, отведенные Парижу увидеть все премьеры.  Спасительная суета…

Она отвлекла, на время отодвинула в памяти кошмар пережитого в подземелье. Отвлекла даже во время короткого возвращения на остров. Облегчение от сознания, что ужас позади, что их спасли, что они среди надежных друзей, что эти друзья сделают все для них необходимое.   

Нежные руки Дугласа и бурная ночь с ним позволили забыться. Поспешные сборы и отлет в Афины отодвинул ненужные воспоминания, но ночное уединение с Тесс в номере афинского отеля страшные мысли вернуло. Слава богу, ненадолго. Самолет, Париж… Все произошедшее начинало казаться страшной сказкой, к ним никакого отношения не имеющей. Казаться до тех пор, пока все произошедшее не напомнило о себе вновь.

Собирались возвращаться в Лондон, и мать попыталась связаться с Речел, которая, не смотря на все договоренности, молчала уже вторую неделю. В своей квартире она не появлялась. Никто из знакомых ее тоже не видел. Встревоженная Бет позвонила Георгу на Парос, тот связался с Макдедли. Наведенные ими справки только усилили тревогу.

Речел бесследно исчезла. В Лондон она не прилетала. Более того, в списках пассажиров, улетевших из Афин она тоже не числилась. Да билеты для нее были заказаны, но никто ими так и не воспользовался. Речел Келли исчезла где-то по дороге, между Переем и афинским аэропортом.

Исчезновение подруги опять оживило все произошедшее, всколыхнуло воспоминание, заставило вновь леденеть от пережитого ужаса. Лиз так долго и часто играла роли призраков минувшего, так с ними сжилась, что холодное сознание отказывалось в них верить.

Все последние годы ее жизнь была окутана мистериями, в которых ей отводилась не последняя роль, не редко роль призрака. Мистериями, в которые, хоть на время должны были поверить несчастные, попавшие в их сети. Мистерии, сценарий которых был ей заведомо известен и жестокий конец которых был заранее предрешен. Мистериями, в которых испытуемому предлагали нанести удар или умереть самому.
   
Ни одна из ее жертв нанести ей удар не осмелилась. Ни одна не посмела свести счеты со своей никчёмной жизнью предложенным ей способом. И она, по сути, их презирала.  Презирала за трусость, за лживость, себялюбие и эгоизм.   В глубине души она презирала, даже Дика, и его начальника. Как долго они не сопротивлялись, обладание этим телом оказалось для них важнее тех принципов, которые они пытались демонстрировать вначале. Она всегда, уже привычно презирала мужчин и не верила в реальность приведений.

И вот произошло такое, во что не верить она уже не могла. Кошмар учиненного над ними насилия, тогда летом, и недавняя, чудовищная казнь, которой им каким-то чудом удалось избежать, все это, непостижимым странным образом связывал между собой остров, там, в море, далеко южнее Крита.

Исчезновение Речел наполнило сердце тревогой уже за себя, и единственным, кто реально мог помочь опять становился Дуглас Макдедли. Лиз уже ни с кем, не советуясь, позвала на помощь. Ответ пришел в тот же день.

Париж. Бульвар Распай, дом 45, отель «Лютеция», № 11, Элизабет де Гре.
Сделаю все необходимое. Встретимся в Лондоне у меня, в понедельник в два часа пополудни.
                Дуглас.

Тесс о переговорах Лиз с островом знала, а мать, когда узнала о том, что   Макдедли их будет ждать в Лондоне, откровенно обрадовалась. Лиз опять кольнуло ревнивое подозрение, но это пока было не важно. Самолет позволил вернуться в Лондон на сутки раньше оговоренного с Макдедли срока.

***

Макдедли обосновался на зеленой окраине Лондона в Ричмонде, не далеко от королевского парка. Поездом с Черинг-Кросс к нему можно было добраться за час, но так ка к все равно пришлось бы брать местное такси, Лиз настояла поехать на такси прямо из центра.

Особняк начала века оказался гораздо больше, чем Лиз могла предположить. Детище золотого времени короля Эдуарда от улицы отделяла высокая кованая решетка и довольно большой сад. Настолько большой, что кусты жасмина, высокие липы и каштан ы надежно прикрывали подъездную дорожку к дому, и обширную площадку перед ним, от досужих глаз.

Ворота были предусмотрительно открыты, и такси подвезло их прямо к подъезду. Из дверей особняка выпорхнула юная особа лет восемнадцати. Лиз поймала себя на том, что оценивает возможную соперницу. Рыжие кудри и круглое веснушчатое лицо прямой угрозы не сулило, но стройная хорошо развитая фигура определенным соблазном была, несомненно. Впрочем, строгий деловой костюм, по-видимому, должен был говорить о чисто деловых отношениях девушки с хозяином этого дома.

Второй женщиной, с которой они встретились прямо в холле, была Ирен Холмс пожилая, сухощавая дама, явное порождение того времени, когда был построен этот дом. Экономка подчеркнуто вежливо поздоровалась с гостями и назвала себя.

- Сэр Дуглас предупредил меня о вашем приезде, и я провожу вас к нему.

- Спасибо миссис Холмс! Не надо. Я сам провожу наших гостей. - На верхней площадке широкой лестницы   появился Макдедли.

Хозяин одетый явно по-домашнему, в свободной фланелевой ковбойке и в стиль к ней в мягком замшевом костюме сиял от радости.

- Рад вас видеть мои дорогие! Бет! Лиза! Милая Тесса, еще два дня тому назад, я и не чаял увидеть вас так быстро.

Лиз кольнуло то, как решительно, по-свойски он завладел рукой матери, а та поторопилась протянуть её ему для поцелуя. Кстати Тесса, тоже не замедлила напомнить ему о своих правах.

- Время ланча, может быть сразу к столу? – предложил Дуглас.

- Нет! – Остановила его мать. – Сначала дело. Все слишком серьезно. 

- Хорошо тогда в каминный зал. Там обо всем и переговорим. – Дуглас любезно пропустил женщин в распахнутые двери большой гостиной.

Зал, как и весь дом, был выполнен в том стиле излета «Арт-Деко», где модерн начала века уже сильно перемешался с «Неоклассицизмом». Таким образом, в этом доме все было на редкость удобно и также солидно.

Расположились на диване и в мягких креслах вокруг большого, низкого, круглого стола, уставленного хрустальными емкостями всех видов, с таким же разнообразным содержанием. Хозяин жестом обратил внимание гостей на спиртное, но мать опять его остановила.

- Нет Дуг! Нет! Итак, к делу.  Мы очень встревожены исчезновением Речел. Я понимаю, что тебе трудно поверить в мистику всего, что произошло той ночью, но мы то сами   были участниками всего произошедшего. – Лиз не выдержала и прервала мать.

- Речел пропала, и где гарантия того, что до нее не добрались те, кто хотел ее убить, так же, как и меня с Тесс. Как нам забыть то железо, что вошло в нас дюйма на четыре и тот ужас ожидания муки, пока его не остановили.  Ты единственный к кому мы можем обратиться со своей бедой. Остальные нас сочтут просто сумасшедшими.

Макдедли сразу стал сосредоточенно серьезным.

- Простите меня! Я постараюсь сделать все возможное. Речел будут искать, но главное я хочу обезопасить вас. Вам придется смириться с тем, что у каждой из вас появиться «тень».
   
Хару, Томо! Прошу вас!

Три молодые японки почти беззвучно возникли в комнате. С юными Хару и Томо близняшки были близко знакомы еще по острову, а третья девушка, была заметно старше, и Лиз не известна. Впрочем, это сразу же подтвердил и Дуглас, обратившись к ней.

- Хару будет охранять тебя Лиз, а Тессу Томо. Ну а вашей маме досталась Ким.

Бет, Ким опытней, старше по возрасту и по званию. Она будет командовать вашей охраной.

Лиз была в смятении. Если бы она не знала коммандера, то его предложение должно было выглядеть как дурная шутка. Им предлагали в качестве охраны трех невысоких, хрупких женщин, две из которых были так юны, что, пожалуй, им самим требовалась охрана.

Дуглас прекрасно понимал сомнения своих подопечных и сразу же решил их развеять.

- Милые мои! Лиз! Тесса! Разве вы забыли о том, как Ети живо навела порядок на «Ариадне», когда матросы распустили руки? Поверьте, эти девушки искуснее ее.
 
За свою жизнь военного я много повидал и многому научился, но встретиться в бою с любым из этих хрупких созданий я бы не хотел. Еще в рукопашную я что-то смогу сделать, но если в их руках меч или даже простая цепь… Думаю, мне придется не сладко. Не сладко мне будет, даже если я буду и с более серьезным оружием.

Девочки там, в углу мишень для дротиков, покажите.

То, что произошло дальше, Лиз увидела впервые в жизни. Еще, когда японки предстали перед своими подопечными, она отметила, что девушки одеты по самой последней парижской моде. Короткие, облегающие, чуть за колено бриджи, и узкие подчеркивающие красоту груди блузки, с широкими отложными воротниками, отваживались пока носить только отчаянные модницы. Отличали девушек от них только удобные туфли на невысоком каблуке и длинные волосы, собранные в толстую косу на спине.

Оказалось, что оружие японки прятали в своих волосах. Для начала три бритвеннострые звездочки, со смачным чавканьем   почти до половины вошли в центр мишени. Причем Лиз не была уверена, что с такого расстояния попала бы в нее даже дротиком. А ведь странные орудия убийства девушки метали из самых неудобных положений.

Затем дело дошло до коротких двуручных мечей без гарды. Их ножны были вплетены в косы девушек. И стоило клинкам оказаться в их руках, как от нажатия пружины они удлинились почти вдвое и стали уже совсем устрашающим оружием. Впрочем, основным было то, как этим оружием владели их хозяйки. Объектом их атаки стал массивный пятисвечный шандал. Было достаточно одного короткого и точного взмаха рук каждой из девушек, чтобы шандал лишился трех свечей. Причем удар был на столько быстрым и точным, что оставшиеся свечи и металл подсвечника не пострадали, а перерубленные еще какое-то время, как бы в раздумье оставались на своих местах.

Но больше всего Лиз поразил ритуал, которым закончилась демонстрация владения мечом.  Легкий укол в руку хозяйки оросил его лезвие каплей крови и только после того, как губы эту кровь слизнули, а тонкая замша эту сталь тщательно протерла, клинок нашел упокоение в ножнах. Дуг заметил удивление в глазах женщин и, не дожидаясь вопроса, пояснил.

- Каждый из этих клинков имеет свое имя, свою историю. Самурайский меч из ножен без дела вынуть нельзя. Назад вернуться он может только орошенный кровью, в крайнем случае, кровью своего хозяина.

С этой минуты девушки всегда будут с вами рядом. Везде! Ваша «тень» не имеет права оставить вас одну даже ненадолго. Даже если вы будете в туалете или в постели с любовником.

Я понимаю, что осложняю вам жизнь, но это единственный способ, хоть как-то гарантировать вашу безопасность. Тем более если поверить в мистику всего, что с вами произошло.

Итак, с этим кажется все. Я надеюсь, вы не откажитесь со мной отобедать.

- Нет Дуг! Нет. Спасибо тебе за помощь. – Взяла на себя инициативу мать. И Лиз могла поклясться, что ее улыбка сулила хозяину еще что-то.

Лиз ни минуты не сомневалась в том, что мать, возобновившая в последние дни пребывания на острове свой роман с Макдедли, намерена его продолжить и в Лондоне. И только несколькими днями позднее она узнает, насколько далеко этот роман зашел. А пока она ревниво следила за поведением нежелательной соперницы. Да и их любовник только подливал масла в огонь.

Дуг любезно предложил свою руку матери, и даже не оглядываясь на близняшек, повел ее в сторону столовой. Девушки вынужденно поплелись за ними. То, что озабочена поведением матери не скрывала и Тесса, прошипевшая на ухо Лиз.

- Вот сука! Ведь обещала оставить его в покое. – Но японки шли рядом, и комментировать поведение матери Лиз не стала.

Столовая оказалась не меньше каминного зала, и огромный стол говорил о том, что за ним могли бы разместиться не менее полусотни гостей. Сэр Дуглас был
верен себе. Опять старинное столовое серебро и посуда,
дорогой хрусталь и майсенский фарфор.  Миссис Холмс была готова подавать на стол, а юная особа, встретившая гостей у входа, явно собиралась ей помогать.

Однако Дуглас понимая неизбежные вопросы, и здесь не замедлил внести ясность.

- Прошу прощения! Не имел возможности представить вам мою племянницу. Джин МакКейн. Мой секретарь и помощник.

- Джин, за стол!

Хозяин привычно занял место во главе стола и пригласил гостей разместиться рядом. Впрочем, теперь уже мать расставила все по своим местам. Японки в бесстрастном ожидании замерли у стены в отдалении, и Бет решила все прояснить окончательно.

- Девушки! Теперь вы наши самые близкие подруги и наперсницы.  Прошу вас сесть с нами за стол. Я думаю, что это должно стать правилом навсегда, по крайней мере, если не будут мешать обстоятельства.

К слову мать в дальнейшем довольно быстро решила все проблемы с "обстоятельствами». Близкие знакомые семейства и друзья были официально извещены, что баронесса де Гре с дочерями отныне может посещать Ваши приемы только в сопровождении своих компаньонок. Красавицы японки быстро стали популярны в Лондонском обществе, и на приемы их приглашать не забывали. Кстати, сильно декольтированные бальные платья не мешали им иметь весь свой арсенал при себе.

Но это было потом, а пока Лиз убеждалась, что мать Дугласа в покое оставлять не собиралась. Уже после обеда   хозяин предусмотрительно показал гостьям свой дом.

Вторая, еще большая гостиная явно претендовала на бальный зал. Просторная, в «два света» библиотека несомненно была и рабочим кабинетом. Не говоря о хозяйских покоях, десяток спален на втором этаже имел все удобства хороших гостиничных   номеров, а цокольный этаж, кроме гаражей, огромной кухни и хозяйственных помещений имел небольшой зимний сад, к которому примыкал не маленький плавательный бассейн и гимнастический зал. Впрочем, главной достопримечательностью этого этажа была баня. Точнее бани. И если турецкая баня Лиз была знакома, то сухая норвежская баня, где надо было сидеть при температуре более ста градусов, показалась местом пытки.

Предложение познакомиться с ней, Тесс уверенная, что все ее поддержат, отвергла бесповоротно, но неожиданно мать остановила дочь, заявив, что ей это очень интересно. Тем более, что она слышала, что на севере мужчинам не возбраняется париться в бане вместе с женщинами.

Слова матери были настолько откровенны, что Лиз, не скрывая своего возмущения, заявила, что у нее есть еще дела в городе и попросила вызвать такси. Тесса демонстративно присоединилась к сестре.

Дуглас, явно довольный решением матери, попытался успокоить и сестер.

- Девочки! Ну, куда вам торопиться? Оставайтесь! Здесь удобные комнаты и совершенно безопасно. Считайте, что этот дом - ваш дом.  – Но обида душила и теперь уже Тесса заявила, что у них есть собственное жилье и потребовала вызвать машину.

Макдедли понял, что уговорить их не удастся, и сдался.
 
- Ну, хорошо! Зачем такси? Здесь в гараже «Ролс» и «Ровер». Выбирайте! Мы сами водим машины, и шофера нет, но и Томо и Хару прекрасно это делают. И вообще, берите машину настолько, насколько это вам будет нужно.

Демонстративно выбрали «Ролс Ройс».

Чем будет заниматься мать в гостях, сомневаться не приходилось, и всю дорогу просидели молча. Еще стеснялись японок.

***

Мать провела ночь у Макдедли и появилась у сестер только к полудню. Обращать внимание на их надутые физиономии она не собиралась и сообщила, что уезжает к себе. Риту, которая хотя и уверенно командовала младшими, надолго оставлять в одиночестве не рисковала. Тем более, что обещанного ей в этом году посвящения совершить так и не удалось.

В довершение всего она сообщила, что они с Дугом уже связались с Георгом и крестный будет в Лондоне через неделю. Мать сказала, что есть срочные дела, которые необходимо оговорить, как можно быстрей.
 
Георг действительно появился в начале следующей недели и все, кроме младших, незамедлительно собрались в уже знакомом особняке. Опять в каминном зале.

Дрова потрескивали в камине. Старый портвейн искрился в хрустале. Дуглас и грек дымили огромными «Гаванами». За эти дни к своим «теням» сестры и мать привыкли окончательно и японок не стеснялись. Да и они старались большей частью оставаться в тени. Однако мать намеренно демонстрировала близкие отношения с Макдедли, удобно разместившись на мягком подлокотнике огромного кресла, в котором он сидел. Ее руки то обнимали его за плечи, то, лаская, гладили его волосы или шею. Она не устроилась у него на коленях, явно только по тому, чтобы не раздражать дочерей.

Лиз, всем своим видом старалась показать, что возмущена поведением матери и, отвернувшись от всего этого, неотрывно следила за языками пламени в камине.

Георг, видимо извещенный матерью о возникшей проблеме, выдержал довольно длинную паузу и, наконец, начал разговор с того, что просто вогнало его крестниц в шок.

- Ну, что же девочки! Должен вас поздравить. В вашем семействе ожидается прибавление. У Бет будет ребенок.

Лиз уже не могла не повернуться к нему. Явное недовольство поведением матери на лицах сестер сменилось настолько очевидным изумлением, что он сразу же продолжил.

- Да это неожиданность для всех, и в первую очередь для меня.

Бет, этого я от тебя не ожидал! Но вы с Дугом уже все решили, и я понял, что отец счастлив.

- Так в чем же проблема, если они все решили. – Излила свое возмущение Тесс. - Мать решила сменить мужа? Кого этим теперь удивишь?

Сестра все сказала и Лиз не стала ничего добавлять от себя. Мать действительно неожиданно крепко, привязала к себе владельца проклятого острова, и все их прошлые планы становились бессмысленными. Теперь воевать за любовь Дуга не было необходимости.  Верховная жрица получила над ним полную власть, и он уже от нее никуда не денется.

Все, казалось, благополучно завершилось, но на глаза навертывались нежданные, непривычные слезы обиды. Обиды на неверного любовника, обиды на мать даже не подумавшей о возможных последствиях ее связи с островитянином, обиды на крестного, который вздумал им морочить головы неизбежным браком с Макдедли. Казалось, что-теперь-то говорить уже совсем не о чем, однако Георг был другого мнения и продолжил.

- Тесса, Лиз! Житейские сложности никогда не были препятствием в том деле, которому мы служим уже много лет, не должны они помешать и теперь.

Другого мнения была и мать, которая тут же его поддержала.

- Баронесса де Гре не может развестись со своим мужем. – Наконец заговорила она. - Иначе ей придется признать или то, что ребенок зачат вне брака, или то, что она осчастливила своего нынешнего супруга. Любой из этих вариантов не приемлем и, в конце концов, нанесет ущерб нашему общему делу.

Слезы высохли, не пролившись из глаз, и Лиз не без удовольствия напомнила матери о том, что она сама не раз говорила дочерям при случае.

- Ну, так возможен аборт, как ты сама говорила, если бы не эта неприятная операция сестер у нас было бы больше. Сроки пока самые благоприятные.

- Спасибо милая за совет. – Нахмурилась мать. - Это моя последняя возможность родить. А главное, я обещала этого ребенка Дугу. 

Рука матери притянула голову любовника к себе и, лаская, скользнула по его груди за ворот рубашки.

- Ребенок должен родиться и в этом поможете мне вы. Ребенка рожу я, но матерью будет одна из вас. Ну а вашим мужем отец ребенка. Решайте! Кто пойдет под венец?

Тесса задохнулась от возмущенья.

- Ну, уж не я! Вы с этим «женихом», делаете детей, меня не спрашивая, так что выпутывайтесь без меня. Я пас!  – Отрезала она.

Лиз тоже почти поддалась первому порыву нахлынувшего возмущения и обиды, но вдруг ясно поняла, что впервые всерьез ревнует мужчину к другой женщине. К собственной матери. Мужская неверность, предательство были той основой, вокруг которой всегда возникали все их построения в играх с мужчинами. Мужское непостоянство, лживость, слабость и себялюбие были теми пороками, за которые она считала себя вправе их карать. Мужчины всегда были игрушкой в ее руках, и разница в отношениях с ними была только в том времени, которое на эту игру отводилось.  Даже Инго, роман с которым для Лиз был самым продолжительным в ее жизни, был такой же игрушкой. Даже если бы он не погиб и не стал предателем, дальнейшие события на острове привели бы их к неминуемому разрыву. Только теперь Лиз осознала, что «бессовестный кабель» занял в ее жизни то место, которого не удостаивался до этого никто.  Впервые появился мужчина, с которым она рискнула бы связать свою судьбу.

Предложение матери, по сути, ничего не меняло в плане той игры, которую они затевали еще на острове. Лиз давно простила матери ту первую ночь с их неверным любовником и тем более не придала значения их последнему свиданию перед отлетом с острова. Перед ними была цель. Остров и как неизбежность Макдедли был им теперь просто необходим. Он уже успел привязать их к себе теми сокровищами, которые они нашли прошлым летом, теми перспективами, которые перед ними открывались, и отказаться от полученных возможностей девушка была не в состоянии.  Но только теперь она осознала окончательно, что ей стал необходим, и мужчина по имени Дуглас Макдедли со всеми его пороками. Именно теперь она вдруг поняла, что ревнует к нему собственную мать только потому, что родив ему ребенка она получает на него те права, которыми она сама похвастаться не могла.  Закатывать истерику было глупо. Надо было идти до конца, и Лиз на этот шаг навстречу решилась.

В том, что Дугласу эта победа обойдется дорого, не сомневалась. Пугала только клятва перед алтарем. Пугала возможность дать лишний козырь тем неведомым силам, в руках которых она уже побывала, и которые однажды уже пытались ее убить. И тут же с мстительным злорадством подумала, что ей предстоит «наставить рога муженьку» уже в самом недалеком будущем. Заключив сделку с их матерью, Дуг не мог не понимать, что его жена будет соблюдать все традиции этого семейства. И как бы подводя итог своим мыслям, Лиз произнесла.

- Только без церковного обряда. Если боги есть, то хоть что-то должно быть свято.

- Ну и отлично! - Впервые за все это время подал голос хозяин, и неожиданно отстранившись от матери, встав на одно колено перед Лиз, произнес.

– Милая Элизабет, в присутствии Вашей матери и Вашего крестного, я прошу Вашей руки… – Все это показалось ей откровенным шутовством, и она прервала словоизлияния.

- Да ладно! Кончай придуриваться! Я уже сказала тебе, да. 
Продолжать участвовать в откровенном фарсе не хотелось. Но жених не унимался.

- Надо поторопиться. На объявление о помолвке, на неотложные дела недели должно будет хватить.  Где и когда свадьба?

- Никакой свадьбы. Брачный контракт и просто запись в книге, и никаких торжеств. Хватит с меня и сегодняшней «помолвки»! А мэрия   любая. Хоть в Лондоне, хоть на Паросе! Да где угодно и, чем быстрее, тем лучше. 

- Итак, дорогие мои вас можно поздравить! – Георг расплылся в довольной улыбке. – Бет все сладилось. Надеюсь, хозяин готов это отметить.

В том, что ее будущий муж всегда готов к очередному застолью, Лиз не сомневалась, но впервые разыгрываемый греком спектакль раздражал на столько, что она не хотела этого даже скрывать.

- У меня есть более важные дела. – Тесса явно собиралась присоединиться к сестре, и она не отказала себе в удовольствии уколоть мать.
 
– Надеюсь, ты не забудешь отблагодарить за нас Сэра Дугласа этой ночью.

Ждать ответа Лиз не собиралась и, уловив одобрительный кивок сестры, направилась к двери. Решительный отпор, для Дуга оказался явной неожиданностью, и он попытался сгладить возникшую неловкость.
 
- Лиз! Дорогая! Но медовый месяц? Куда бы ты хотела поехать? Где бы ты хотела жить?  Я сделаю все, так как ты хочешь.

- Можешь все; где, когда и как  обсудить с тещей. А я все равно поступлю так, как сочту нужным. Да и не забудь в брачном контракте закрепить это право за мной. Это единственное на чем я настаиваю. Твои деньги мне не нужны! До встречи.

Сестра торжествовала. Лиз пошла на сделку, но не скрывала, что нахала ждет «веселая жизнь», и разделить с ней сладость мести было ее святой обязанностью.

***

Тот вечер провели в ресторане, в Сохо.   А ночь в одной постели с японками.

Довольно поздно всех разбудил звонок посыльного. Жених прислал букет красных роз невесте и белых свояченице. К букету невесты прилагалась синяя бархатная коробочка с изящным брильянтовым кольцом и деловое письмо.

В письме бракосочетание предлагали назначить через полторы недели на Паросе. После «скромного» торжества в поместье грека, Дуглас предлагал «свадебное путешествие» на своей яхте «по заморским владениям ее величества в Карибском бассейне». Предусмотрительно обещали учесть любые пожелания невесты.

Посыльному было приказано ждать ответа, и Лиз вернула ему письмо с короткой припиской: «Согласна. Карибы, но только вместе с Тесс».

Каждое утро посыльные приносили цветы и драгоценные безделушки от Дуга. Причем если первый раз кольцо было явно обручальным и предназначалось Лиз, то все последующие подарки были в двух экземплярах, очень похожи друг на друга и отличались только цветом камней, обрамленных бриллиантами. «Жених» прямо написал в очередной записке, что просит «свояченицу» не отказываться от его знаков внимания.

«Свояченица» тут же примерила сапфировые сережки, и Лиз не споря, оставила себе изумруды. К концу недели у сестер образовалось по обширному гарнитуру роскошных драгоценностей, в которые входило практически все, что женщина могла бы пожелать надеть на себя при случае. Венцом этих коллекций стали прекрасные ожерелья, которые сестры получили уже в начале следующей недели.

К этому времени они уже помирились с матерью. Она несколько дней сносила молчание старших дочерей, и, наконец, появилась у них этим утром с пачкой газет, которые молча протянула Лиз. Дуглас не поскупился, и объявление об их помолвке дали все респектабельные лондонские издания, которые такого рода объявления печатали. Газеты извещали, что баронесса Элизабет де Гре, и сэр Дуглас Макдедли сообщают о своей помолвке и скором бракосочетании.   

- Ну! Так вы, может быть, поздороваетесь со своей матерью.

Мать была права. Оказалось, что обида давно испарилась. Лиз уже думала о том, как вести себя с мужем и нежданным ребенком. А Тесс, хотя и осталась без жениха, но уже всерьез готовилась нянчить младенца.

Девушки, не сговариваясь, обняли ее за плечи и поцеловали.

- Ма! Прости. – Начала Тесс, но продолжала уже Лиз.

- Не сердись. Мы ни чего подобного не ожидали. Ты самый близкий нам человек и твой ребенок всегда будет нам дорог. Прости нас.

Объяснения прервал очередной посыльный. По цветам мать сразу поняла от кого подарки, но раскрыв очередную бархатную коробочку не скрыла своего удивления.

- Это, что свадебный подарок?

- Точнее часть его, и не только Лиз. – Тесса раскрыв вторую коробочку показала колье.

- Лиз это твоё! Ма. Хочешь посмотреть, что он нам подарил за эти дни. Дуг дарит нам почти одинаковые вещи, но начал он с обручального кольца Лиз. Честно говоря, мы решили, что это ты надоумила его, нас так задобрить.

- Нет не я. Он спросил размер кольца для Лиз и только. Остальное решил сам. Ну, показывайте же, наконец. – Поторопила она дочерей.

Чем больше коробочек с драгоценностями раскрывалось, тем ярче разгорались глаза всегда холодноватой «жрицы». И женщина, в конце концов, в ней возобладала.

Она сбросила жакет и шелковую блузку. Подобрала волосы. Такие драгоценности требовали голых рук и обнаженных плеч. Только глядя на то, как на их глазах преображалась их мать, они окончательно поняли, как еще хороша эта пятидесятилетняя женщина. Про себя Лиз посетовала и на то, что им самим просто в голову не пришло надеть все это на голое тело. На теплой женской коже каменья ожили и светились каким-то особенным сиянием.

Мать примерила оба гарнитура, и каждый раз откровенно любовалась на свое отражение.

- Дуг молодец. Я всегда считала, что у меня с вами очень хорошие украшения, но эти достойны королевы. Девчонки, дадите поносить! – Закончила она примерку непреложным требованием.

Приближалось время бракосочетания и женщины, казалось, обсудили все его детали, когда в их планы вмещалась ноябрьская погода. Теодоракис сообщил о сильном шторме у берегов Греции, который все усиливался, и метеорологи не сулили ни чего хорошего на ближайшие недели. К сожалению, и Атлантика была еще неспокойнее. Бурное море вместо спокойного отдыха обещала морскую болезнь, и Дугласу на ходу пришлось менять весь план предстоящих событий. От путешествия на яхте пришлось отказаться, и он тут же предложил новый вариант.

На следующей неделе в Нью-Йорк уходила «Куин Мери». И такому лайнеру практически любой шторм был безразличен. Да и отдых в каютах первого класса был гарантирован.  В Род-Айленде можно было пожениться за полчаса, и для него, как американского гражданина это проблемой не было. Можно было сочетаться браком и прямо на корабле. Капитан всеми правами для этого обладал, но это не устроило Лиз, такое бракосочетание практически не возможно было скрыть от пассажиров, и пришлось бы устраивать торжества для всего общества, собравшегося на корабле.

Род-Айленд Лиз устраивал, но путешествие по морю в окружении светского общества она категорически отвергала. И Дуг предложил окончательный вариант. Он зафрахтовал чартер для полета в Штаты и обратно, с продолжительными остановками в Нью-Йорке и в Майями.  В самолете, кроме экипажа, должны были лететь только приглашенные. Отказаться от такого предложения Лиз не могла, и все ждали только Теодаракиса.

Вечером перед отлетом сестры, а как они узнали на следующий день и мать, получили еще один подарок от Дуга. Коробки с бальными платьями от Диора были явным намеком на то, в чем жених хотел видеть своих женщин. Но главным были большие ларцы, обтянутые сафьяном и окованные изумительной работы серебряной чеканкой. Крышку каждого ларца венчал драгоценный камень, и сестры сразу поняли, кому из них какой принадлежит.

В каждом из ларцов оказалась диадема, венчавшая коллекцию драгоценностей, которые сестры уже собрали. Но ларцы явно предназначались для хранения всего собрания, и каждой вещи нашлось свое место. 

Ларец же, полученный матерью хранил в себе все, что до этого получили сестры, и отличался от них только тем, что для неё Дуг выбрал рубины. Красным   было и бальное платье, которое он просил одеть на торжество прекрасную женщину.

Дуглас явно добился своего, и уже в самолете мать прямо сказала Лиз, что если та продолжит и дальше обижать Дуга, то она демонстративно пригласит его в свою постель. Впрочем, Лиз могла не сомневаться, что и «дорогая сестра» не преминет этим воспользоваться, и решила, что в первую брачную ночь она этого не допустит.

Примирение с матерью вдруг сделало бессмысленной обиду на Дугласа. По сути, ребенок, которого вынашивала мать, был следствием того, за что она его давно простила, а ни чего нового за ним не числилось. Да и благодарность за подарки была не из последних причин перемены ее настроения. А ведь если бы жених вздумал обижаться, то на мужа в «медовый месяц» обрушилась бы такая лавина оскорблений и унижений, что Дугласу понадобилось бы воистину христианское смирение.