Байка о Судане

Байка о Судане
Если вы никогда не засыпали в офисе после обеда, значит вы в этом офисе никогда не работали. Голова напоминает бубен якутского шамана, по которому долго стучали, а потом обряд закончился, глаза слипаются, руки уперты в стол, чтобы в момент слабости не удариться носом о монитор компьютера. Самое паршивое, что поделать в этом плане ничего нельзя. Да, на работе. Да, должны. Да, платят деньги. Да, не хочешь - увольняйся к чертовой матери. Но спать хочется независимо ни от чего. Спать хочется так, что всякие глупости типа: «Да, хорошо, конечно, закончу, руководство уже заждалось, мы сделаем это, никто не видел материалы по гидрогеологии за прошлый год?» - остаются в какой-то другой жизни. Производительность в это время суток бесконечно стремится к нулю. Кофе уже не помогает, разве что чай, три пакетика на кружку (эх пойдет Русбурмаш по миру). А если добавить молока, то еще сильнее хочется спать. Мысли в голове не балуют разнообразием. Держать спину. Не захрапеть. Прийду домой и сразу, сразу спать, спать, спать. Никаких World of Tanks до часу ночи. Если я когда-нибудь буду руководителем в офисе, обязательно сделаю комнату отдыха сотрудников. В кошмарах послеобеденной дремоты она мне привиделась как помещение, тесно уставленное двухъярусными нарами, где каждый изможденный труженик в приказном порядке после обеда должен спать тридцать минут. Нет сорок. А может даже пятьдесят. Ничего это время не решит для производства. Производительность труда вне всякого сомненья увеличится. А вот если ещё посадить там цветы, и включить легкую музыку, и охранник пусть охраняет сон уставших работников. Кто-то хлопнул меня по плечу. Черт, неужели захрапел? «В Судан, - спрашивают, - поедешь?»  Штирлиц спал всего двадцать минут.
Адреналин штука загадочная и неисследованная. То он спит, как кот, свернувшись клубочком, то неожиданно потянуло валерьянкой.
«Поеду, - говорю, - а надолго?» - «Да ерунда, на две недели.» - «Чего там делать-то?» - «Золото искать» - «Уже готов»
Набираю в Википедии: «Судан». Википедия извещает: «Судан - самое большое государство в Африке. Большую часть государства занимает пустыня Сахара, самая большая в мире.  Хартум, столица Судана,  самая жаркая столица в мире. Президент Судана Омар аль - Башир самый кровавый диктатор современности из ныне живущих диктаторов».
 «Умеете вы, - думаю, - из всех самых-самых мест на Земле выбрать самое-самое и отправить туда в командировку.» Читаю далее. Узнаю, что в стране с 80-х годов прошлого века введены и успешно действуют законы шариата. «Надо, - думаю, - почитать эти законы, а то все слышали и никто не знает»
Законы шариата на деле оказались чем-то вроде конституции и уголовного кодекса вместе взятых, только на основе Корана. От не совсем понятных, которые предписывают надевать чалму при посещении туалета, до вполне человеколюбивых, запрещающих бить жену и рабов. Также я узнал, что в Судане категорически нельзя: играть в карты на деньги, употреблять спиртное, вступать в связь с мусульманскими женщинами, не будучи на них женатым, быть евреем. Рядом были указаны наказания за нарушения суданского законодательства. За азартные игры - сорок плетей, за пьянку - шестьдесят плетей, за разврат восемьдесят плетей. За принадлежность к сынам Израилевым там конкретных указаний не было, но и так было понятно, что ничего хорошего в этом случае не ждет.
«Красавцы, - думаю, - арабы. Вывели прогрессию абсолютного зла количеством плетей. Карты, вино, женщины и евреи. По нарастающей, так сказать. Никогда не был антисемитом, но тут впору задуматься, чего же такого натворили эти ребята во времена стародавние, чтобы в 21-ом веке за одну принадлежность можно здорово попасть на неприятности в самой большой стране Африки? Просто за то, что родился не тем или не там? Ну ладно, - думаю, - с последним пунктом вроде все в порядке у меня. С остальным разберемся»
На сборы у меня один час. Ну, если не торопясь и вдумчиво, то два. А если срочно, то сорок минут. Полевой рюкзак стоит за шкафом и до конца никогда не разбирается. Я запрещаю его трогать, кому бы то ни было. Ведь только я знаю, что там лежит и чего нужно доложить с учетом той или иной специфики. Нож, компас, котелок, планшетка, кружка, лупа, молоток, смена белья, портянки, мыло, бритва, фонарик, изолента, бечевка, плоскогубцы, и куча всякой нужной и не нужной мелочи.  Остается докупить два блока сигарет, спички, шмат сала, литр водки исключительно для дезинфекции. Водку лучше замотать в портянки и сверху свитер, а то разобьется. Нет, водка, пожалуй, лишнее. Шестьдесят плетей на центральной площади  это вам не шутки. Пропадите вы пропадом со своим шариатом. Ладно, нельзя с собой - провезем в себе, пусть вам будет легко и радостно, а мне соответственно тяжело и грустно. Переживем, не впервой. Чай, кофе, сукразит, аптечка, кипятильник, запасные часы, джи пи эс, рассказы Лукьяненко, батарейки, колода карт. Нет, нет мы не на деньги. Вист по копеечке какие ж это деньги?
Маршрутка, электричка, метро, аэроэкспресс, аэропорт, взлет, посадка, транзитный терминал в Турции, сверкающие полки дьюти-фри, ожидание, снова взлет. Теперь уже до места прямого рейса из России пока нет. Ну, это естественно пока мы в Судане золото не нашли. А как найдем, прямой рейс сразу появится, и не один.
Самолет приземлился в аэропорту города Хартума. Я сделал  глоток виски из плоской бутылки, с сожалением засунул ее в кармашек впередистоящего кресла и двинулся к выходу. С неправедной жизнью неверного пора было заканчивать. Бортпроводница турецких авиалиний, страшная как линолеум в районной поликлинике, улыбнулась и спросила меня, как я долетел. Спросила, конечно, по английски, на языке, которого я не знаю, но в жизни каждого человека бывают моменты, когда он понимает все языки мира. Адреналин, полученный от посещения неизведанной страны, подогретый парами дьюти-фришного виски, сделал свое дело. Меня тянуло на хулиганские поступки. Я улыбнулся в ответ и ответил: «ОхYительно». Ответ был абсолютно искренним. Стюардесса улыбнулась снова и сказала: «Ок». Вероятно, она тоже знала в тот момент все языки мира. В аэропорту Хартума дул горячий ветер.
Всю Африку очень грубо и условно можно разделить по этническому признаку на две части. Это арабская Африка и негритянская Африка. Чтобы провести условную границу, совсем необязательно рыться в источниках. Достаточно посмотреть не географическую карту. Северная часть покрыта пустыней Сахара, которая пролегает от Красного моря до Атлантического океана, и живут там преимущественно арабы, и страны там мусульманские. А вот на юг, где пустыня заканчивается, и начинаются реки, леса и болота, там территория негритянская, там христианство, или местные религии. Ислам, конечно, присутствует, но никогда не преобладает. Объясняется все просто. Арабы – это потомственные работорговцы. Они двигались на юго-запад от Аравийского полуострова, отлавливая негров для продажи, ну а негры, естественно, были не согласны и отступали туда, где можно спрятаться. В пустыне ловить будущих реперов, баскетболистов и президентов США было легко, а вот в болотах и лесных массивах намного сложнее, поэтому арабская экспансия остановилась где-то на южной оконечности Сахары, а если и проникла дальше, то лишь частично. Грубо говоря, кто не спрятался, тот попал в рабство или принял ислам, поэтому стал уже не негром, а негро-арабом. Ну это очень грубо и приближенно. Конечно, исламизации и арабизации африканских народов подверглась в большей мере северо-восточная часть континента, потому что арабы шли с Аравийского полуострова и Средней Азии. Еще в школе меня немного удивляли прямые, ровные границы североафриканских государств. Египет, Ливия, Алжир, Чад, Мавритания. Такое ощущение, что кто-то взял ровную линейку и провел государственные границы не по рекам, горным массивам или живущим там племенам, а по каким-то своим соображениям. Почти так оно и было. Северо-Африканские границы – это границы колониальные. Англичане, немцы, французы  и прочие хозяева жизни 19-го века просто разделили сферы влияния по линейке. Кто докуда дотянулся, тот и провел там границу. Да и как поделить Сахару? Там ни людей, ни воды, песок да камни. Вот так и поделили.
История Судана - одна из самых древних историй мира, и тесно связана с Египтом, северным суданским соседом. Первые памятники этой истории обозначены 25 веком до н.э то есть около 4500 лет назад. Государство называлась Керма. Создали его негры, которые еще не знали, что они негры. Египтяне называли их нубийцы («нуб» по древнеегипетски - золото), а себя они называли берберы. Страна же, где проживали берберы, в древнеегипетских источниках называется Нубия. Берберы - это группа негритянских племен, объединенных по языку, религии, культуре, и проживающих в тех краях.
 В Африке много негритянских племен. Когда испанцы начали вывозить этих ребят на плантации, они не сильно разбирались в берберах, масаях и прочих разновидностях местного этноса. Испанцы назвали всех обобщенно – негры (от испанского слова negro – черный). Негры согласились, ведь по тем временам в этом не было ничего обидного. Американцы еще были простыми добрыми плантаторами и даже не помышляли ввести свои авианосцы в Персидский залив или бомбить Югославию. В конце 20-го века американцы прозрели и неожиданно заявили, что негр это очень плохое, обидное, унижающее человеческое достоинство слово. А хорошим словом они считали афроамериканец.  Негры снова согласились.  Так выросло целое поколение где папа был негром, а сын афроамериканцем. Осталось абсолютно непонятно, как называть человека, если он негр и живет в Африке. Афроафриканец? И почему слово «черный» на испанском обиднее слова «темнокожий» на английском мне до сих пор не понятно. И какая разница между черными неграми и неграми темнокожими? Загадка истории.
Как бы мы не называли негров, но царство Керма состоялось, и им зело интересовались древние египтяне. Интересовали их три вещи: золото, рабы и слоновая кость. Эти три кита, на которых строились все древние цивилизации, имеют место и в наши времена. Как показала современная  практика, в отличие от нефти, они никогда не теряют ценности. Положение вещей осложняли Нильские пороги. Река Нил, довольно спокойная река с мутной водой, по ширине не больше нашей Вятки, являлась единственным в тех краях источником воды, и передвигаться по Северной Африке можно только по ней или вдоль нее. Трудностей, в общем-то никаких. Течение медленное, греби хоть вниз, хоть вверх по течению, особенно если есть кому грести. Но в местах порогов Нил сужается, появляется сильное течение, которое разбивается о валуны и глыбы. По берегам отвесные скалы, а также камни, торчащие из воды. В общем, мечта любого экстремала-сплавщика на каких нибудь байдарках или катамаранах. Порогов в Судане известно всего шесть. Судан или Нубия это страна порогов. Несмотря на это обстоятельство, египтяне тихой сапой проникали в Нубию, и делали свои оккупационные дела - вывозили рабов, добывали золото, и били слонов. Нубийских рабов они, судя по их же источникам, тоже били, но не так сильно, как слонов, рабы были нужны для строительства империи. История Нубии и Судана тесно переплетена, и не всегда понятно, что есть где, и где есть что. Да и источников мало. Судан не Египет, его толком никто не раскапывал и не изучал. Несмотря на постоянное египетское присутствие, только до нашей эры в Нубии возникало три крупных  известных в истории царства: Керма 2500 – 1000 год до н.э., Напата 1000 – 300 год до н.э. и Мероэ 300-100 год до н.э. То ли это были метрополии Египта, то ли они возникали в период его ослабления, сказать очень трудно. Вероятно, египтяне сильно уставали от постоянных желаний глупых нубийцев жить самостийно и не приобщаться к великой древнеегипетской культуре, а потому давали какие-то автономии местному населению. Население все же потихоньку цивилизовывалось, строило храмы, приняло древнеегипетскую религию и письмо, даже строило пирамиды, правда очень небольшие, зато много. В Судане насчитывается около двухсот пирамид. Если малоизученное царство Керма являло собой все признаки местной культуры, то Напата и Мероэ были своеобразными отголосками Древнего Египта с поправками на местный этнос и нравы. Самым мощным и известным историкам было царство Напата.
 В 8 веке до нашей эры отмороженные на всю башку негритянские вожди воспользовались очередным по счету ослаблением Египта, и двинули свои войска на север. Они, конечно же, забыли кто учил их сидеть на стуле и мыть руки перед едой, зато прекрасно помнили, кого египтяне заставляли пахать на рудниках. Они завоевали весь Египет вплоть до Средиземного моря и правили им около 130 лет, объявив себя фараонами. Центр и столица некогда могучего государства были теперь в Нубии. Это время наиболее известно историкам и именуется как династия черных фараонов. Правда, впоследствии появилось новое мощное государство Ассирия и злой дядька Ашурбанипалл вынудил их откатиться  обратно за пороги. Египет после правления Рамсеса III пришел в глубокий упадок, его не завоевывал только ленивый. Он уже никогда не поднимется.
Этот период времени является предметом особой гордости Суданцев, даже арабов, которые в то время еще только робко выходили из воды. Подогревает это дело тот доказанный наукой факт, что в образовании древних египтян как нации участвовали негры, семитские племена и высокие голубоглазые люди с белой кожей. Про последних, кстати, очень любят говорить египетские арабы, намекая на атлантов и свою к ним принадлежность. Ну, а откуда в Древнем Египте взялись негры? Вестимо, с Судана, то бишь с Нубии.
Уже в конце моей командировки ребята-переводчики суданцы начали мне доказывать, что Древние Египтяне это и есть они нубийцы-суданцы. Это их предки строили пирамиды, Карнакский храм, и копали Суэцкий канал в глубокой древности. И это уже давно доказано передовой суданской наукой, просто все остальные науки пока не в курсе. Я хотел им рассказать, как древние укры вырыли Черное море, но побоялся обидеть такой аналогией. Я согласился и ничуть не кривил душой. Их предки действительно могли участвовать в этих исторических процессах, а вот в качестве кого… Ладно не будем.
В конце первого века до нашей эры египетская царица Клеопатра так и проиграла римлянам морское сражение возле мыса Акций. После чего она приняла яд, положив тем самым конец эпохе разврата и интриг, а за одним и Египту, как государству в целом. Египет, а вместе с ним и Нубия, стали обычной римской провинцией с римским прокуратором и органами местного самоуправления, призванными выражать чаяния местного населения. Однако сохранились еще египетская религия, письменность, культура. О Судане тех лет известно немногое. Известно, что римские легионеры отправляли туда карательную экспедицию. Судан был глубокой окраиной Египта, и контролировать его было весьма сложно, в частности, из-за тех же самых порогов.
 После 1-го века нашей эры начало образовываться христианство. Римляне этих ребят не очень жаловали, а точнее, совсем не жаловали. Отправляли смутьянов новой идеологии на земляные работы или на гладиаторские бои, где надо было защищаться от нападающих голодных  львов. Таким образом древнеримские  продюсеры разогревали публику перед основными боями. Первых христиан не устраивало ни первое, ни второе. Они разбегались во все уголки Римской империи, как призывники разбегаются от военкомата.  Больше всех их осело в Египте, ну и соответственно, в Судане. Египтяне не боялись чужих религий и идеологий. За 3000 лет они настолько уверовали в непоколебимость и силу своей веры,  что даже мысли не допускали о какой-то опасности со стороны чужих богов. Кстати, на протяжении всего времени кто бы ни завоевывал Египет и не провозглашал себя фараоном, он неизменно принимал религию древних египтян и ей неукоснительно следовал. По другому, было просто невозможно управлять этим народом. Даже Александр Македонский сказал, что всю жизнь спал и видел как бы помолиться Амону Ра и Осирису, да вот времени раньше не было осознать чьи боги круче. После чего был объявлен фараоном Египта и освободителем от персов по совместительству.
 Ранние христиане организовывали в Египте и Судане свои общины, обрастая последователями. Назывались они коптами. Копты  это первое христианское объединение в мире. Первая христианская церковь – тоже коптская. Это первый век уже нашей эры. Первые последователи христианского учения.  Коптская церковь до сих пор существует в Египте (около 9% населения) и в Судане (около 1% населения) Есть еще немного в Европе и Америке, но это так, переселенцы. Все остальные христианские концессии, собравшись как-то на очередном своем сходняке, именуемом собором, признали коптов еретиками, дикарями и варварами. Ну, это еще надо посмотреть кто на самом деле еретик. В создании коптской церкви принимал участие такой авторитетный товарищ, как святой Марк, тот самый автор четвертого канонического евангелия в Новом Завете. Ни православные, ни католики, ни протестанты не могут похвастать такой  внушительной идеологической крышей.
В 4-ом веке нашей эры произошло событие, которое в корне поменяло мир. Весь уклад, все страны и народы, всю последующую историю, абсолютно всех живущих на земле людей. Древний Рим принял христианство. Называлось это событие Константиновский собор, т.к. происходило во времена императора Константина. Я не могу найти этому событию удобного объяснения. Самая сильная, богатая и процветающая империя земного шара взяла и поменяла свою древнюю, красивую, стройную и все объясняющую религию на абсолютно чуждую, принесенную извне, малопонятную. Существует множество тому  объяснений, но меня ни одно не устраивает. Всегда и во все времена более сильное и развитое государство навязывало свою веру государству более слабому, более дикому и отсталому,  и никогда наоборот. Мы же не можем представить, что современная Россия завтра примет кришнаитство и все в одночасье пойдут с дудками и бубнами кричать: «Харе Кришна».  Как бы то ни было, но Рим принял христианство, а вслед за ним и все его провинции, включая Египет. Ну и Судан конечно (куда ж деваться убогой окраине, если батька так решил). Всё, конечно, происходило постепенно и не всегда мирно, но это произошло.
Некогда гонимые копты моментально превратились в гонителей. Они уже забыли кто их спас и приютил, кто разрешал поклоняться своим богам и не требовал молиться другим. Копты добились от Рима закрытия древнеегипетских и равно других храмов, разогнали жрецов и заняли их места. На стенах Луксорского храма до сих пор сохранились фрески тайной вечери. Вся Северная Африка, куда только в свое время дотянулась рука Рима, стала христианской.  Любая религия - это стержень государства. Убери этот стержень, и  государство развалится. Постепенно была забыта древнеегипетская письменность  и язык. Постройки занесло песком. Не простоял после перемен и  автор нововведений Древний Рим. Прошло всего сто лет, и он навсегда исчез. Наступила эпоха средневековья.  А может всё правильно и поделом, просто время пришло?
Ну а что у нас там в средние века в Северной Африке? Ну конечно ислам. Арабский халифат, конница, трактаты по астрономии и медицине, минареты, арабская поэзия, повальная исламизация кнутом и саблей, работорговля.
7-8 век нашей эры. Арабы захватили Египет. Большая часть египтян приняла ислам, им сделали обрезание, выдали тюбетейки, и они навсегда перестали быть египтянами, растворившись в детях пророка Мухаммеда. Меньшая часть все-таки отстояла свое право на христианство, и они остались коптами. Примерно каждый десятый египтянин, и каждый сотый нубиец. Вот этих-то людей и можно вполне обоснованно называть потомками тех самых древних египтян, которые наводили шухер по всей Северной Африке в течении более трёх тысяч  лет.
На территорию Судана арабы пришли, конечно, позже (там все происходило позже), но тем не менее пришли. Целью прихода являлись все те же искомые, никогда не теряющие ценность, предметы: золото, рабы и слоновая кость. Осложняли получение этих ценностей все те же нильские пороги. Ничего в истории не меняется. Торопиться арабам было некуда, Нил течет, время идет.
В середине 19-го  века выше последнего, шестого порога, на слиянии Белого и Голубого Нила образовалась и оформилась столица современного Судана город Хартум. Если золото и слоны имеют свойство кончаться и их добыча сопряжена с определенными трудностями, то рабы в Африке рождаются постоянно, стабильно, каждый год и каждый день. Хартум образовался как крупный международный центр работорговли.
Но тут на арене суданской истории появляются англичане. Англичане очень любили золотые украшения, поделки из слоновой кости, и были не прочь заставить кого нибудь трудиться за бесплатно на английскую корону. Англичанам очень мешали нильские пороги, но чем они хуже древних египтян или арабов? Для связей с местной  общественностью они притащили с собой целую свору египтян, которые любили называть себя египтянами, но были суть уже арабы. Вся верхушка Суданской власти была представлена англичанами, а вот среднее звено заняли египетские чиновники, в связи с чем суданцы до сих пор ненавидят и тех и других.
Суданские арабы очень возмутились. Они искренне считали, что золото и рабы принадлежат только им, но у англичан уже были регулярные войска с огнестрельным оружием, а в Судане всё по старинке луки, да кривые сабельки. В конце 19-го века наиболее возмущенные арабы затеяли крупный майдан и вырезали десятитысячный английский корпус, но подоспевшие войска с винтовками убедительно объяснили зарвавшимся, что слоны и золото принадлежат не только им, а всему прогрессивному человечеству, представителями которого, несомненно являются обладатели железных палок, извергающих огонь. В довершение ко всему, британские оккупанты построили железную дорогу, которая соединяла Хартум с Египтом, решив тем самым многовековую проблему прохождения нильских порогов. Дорога действует до сих пор.  В планах английской короны было строительство железной дороги через всю Африку к мысу Доброй Надежды до Претории, так как стало очень тяжело отлавливать слонов и негров, которые становились все хитрее и хитрее, но их мечтам не суждено было сбыться. В 1956 году Судан получил независимость.
Итак, долгожданная независимость потом и кровью, оккупанты, геть с нашей хаты, чемодан-вокзал-Лондон. Что мы имеем в итоге?
Северная Африка, пустыня Сахара. Только 3% территории пригодно для жилья и сельского хозяйства. На юге, правда, Судские болота, леса и чернозем, но там живут какие-то не настоящие арабы. Во-первых, они и не арабы совсем, а негры, во-вторых, не мусульмане, а христиане, или вообще язычники. Повылазили из кустов, никто их теперь не ловит, на корабли не грузит, к труду и дисциплине на плантациях не приучает. Скачут возле костров, колотят в бубны, требуют демократии и незалэжности.  Да и слоны все где-то там же. Кто же провел эту идиотскую границу, объединив жителей пустыни арабов-мусульман, и африканских дикарей с южных регионов? Вестимо, кто - оккупанты проклятые. Колониальная это граница. Еще и железную дорогу построили, гады. Все верблюды передохли от безработицы, возить на них теперь нечего. Разобрать бы к чертям эту дорогу, да кто ж будет разбирать. Оккупанты  и рабство отменили, а самим не с руки как-то. А жить-то на что?
В середине 20-го века европейская колониальная система стала уходить из Африки. Где-то раньше, где-то позже, но, так или иначе, все африканские республики получили независимость. И, естественно, все в результате кровопролитной освободительной войны, на которую поднимался весь народ от мало до велика. И цель была светла, и глаза чисты, и помыслы благородны. Даешь свободу! Единым порывом в едином строю. Свободу получили все без исключения. Ну а дальше-то что?
Над страной нависла зловещая тень демократии.
Выяснилось, что не все одинаково хорошо боролись за свободу, и не все в равной мере достойны пожинать ее плоды. Да и вообще все очень разные по религии, по языку, по цвету кожи. Как делить-то будем? А вот как.
После получения суверенитета Судан распался на шесть провинций или штатов. В каждом штате было много недовольных таким делением. Они не желали быть частью какого-то штата, а мечтали о полной независимости своего родного племени от кого бы то ни было. Шесть штатов превратились со временем в двенадцать.
Двенадцать штатов - это далеко не предел. Даже внутри одного племени все люди разные. Одни ослов разводят, другие верблюдов. Одни землю пашут, другие золото ковыряют, третьи торгуют чем-то. А вот еще у нас живут люди, которые вообще не наши. Они пришли откуда-то лет пятьсот назад. На нашу землю, и до сих пор жируют, сволочи, на нашем горбу. Отделить их, гадов, надо, тогда заживем. Референдум, голосование. Есть! Конечно же, двадцать четыре штата лучше чем двенадцать. Спокойней так людям и исторически справедливо, а то предки в гробу ворочаются. Сорок восемь штатов - вот это по-нашему!  Но остались еще проблемы…
Конечно, находились и здравомыслящие люди, но кто будет  их слушать, когда свобода, когда горят глаза и автомобильные покрышки, а мозги плавятся от самого жаркого в мире солнца и самой справедливой в мире демократии.
Омар аль-Башир родился в небольшой деревушке неподалеку от Хартума в обычной крестьянской семье. Семья умудрилась дать ему образование, что для Суданских крестьян дело сложное и трудное. Омар выбрал военную специальность и довольно быстро сделал неплохую карьеру. Учился в Хартуме, потом за рубежом, участвовал в арабо-израильском конфликте, где неплохо себя зарекомендовал, что впрочем не спасло арабов от еврейской авиации. Потом был военным атташе в Египте. В общем, самая верхушка суданской пирамиды власти. Если не пик, то где-то около. И мозги ему солнце не плавило, он берет носил.
Когда сорок восемь штатов уже были готовы превратиться в девяносто шесть, а в Судане участились голодные обмороки, Башир сказал свою первую, знаменитую на всю Африку,  фразу: «Если демократия не может прокормить народ, то она не имеет право на существование».
Собрал единомышленников в беретах с защищенными от солнца головами, и устроил военный переворот, после которого объявил себя президентом и повелел всем носить головные уборы, чтобы солнышко не припекало, и мысли в порядке были.
Арабские демократы и негры с южных пампасов очень возмутились такому событию. Гражданская война шла в Судане около двадцати лет. Тут еще нефть нашли в Судане, и в основном всю в южных районах. Нужно было что-то срочно делать и вытягивать страну из трясины. Ну а как объединить народ в единое целое в тех регионах? Правильно, ислам. В Судане была проведена повальная всеобъемлющая исламизация и введены законы шариата. Негров тоже касается. Мы не позволим кому ни попадя.
Южный Судан взялся за оружие. Это земля наших предков! Арабы живут за счет нашей нефти! Они нас продавали в рабство, а теперь воруют нашу нефть! У них даже не хватило толку всех нас поймать и продать! Они вообще на что нибудь годятся? Своей ленью и никчемностью они лишили нас шансов безбедно жить в Америке на пособия и играть в баскетбол!  Ату арабов!
Омар аль-Башир не был глуп. Он понимал, что эту орущую свору из Южного Судана не остановить и не переубедить. Да и понять как-то по-человечески можно. Абсолютное немусульманское большинство, им-то зачем этот шариат сдался? Бывшие рабы, старые обиды, опять же нефть на юге нашли. И головных уборов они не носят и носить не собираются. Они вообще не знают, что это такое. Омар брезгливо сплюнул и подписал указ о референдуме в Южном Судане, заранее понимая, чем этот референдум закончится. За отделение проголосовало 96% южно-суданских негров. 95 % голосующих не умело ни читать ни писать, но кого волнует грамотность в стране победившей демократии? Так на карте мира в 2011 году появилось самое молодое государство Южный Судан. 80% суданской нефти остались там же. Европа умиленно блеяла, Америка урча и похрюкивая удовлетворенно потирала руки. Барак Обама назвал процесс отделения Южного Судана от Северного светлым шагом в демократическое и свободное будущее. Возникает вопрос: почему отделение Донбасса или Приднестровья это сепаратизм, а Южного Судана - светлый шаг, да еще и в будущее? Разве не хотят там люди одного и того же? Разве не было на Донбассе или в Крыму референдума, где люди высказались, где они хотят жить и как? А, может быть, у негров есть какие-то особенные, не всем известные в этом мире права? Ведь дают же им Нобелевскую премию. На всякий случай. На будущее. Просто так. Потому что негры. Или негр. Ах, пардоньте. Темноокрашенный африканский индивидум.
Ларчик открыть просто, если знать с какой стороны вставлять ключ. Если до южно суданской революции все нефтяные потоки контролировал Китай и немного другие страны, в том числе и Россия, то после светлого шага в будущее, этим занимаются исключительно США. Есть ли на Донбассе или в Осетии нефть? Нет? Ату сепаратистов!
Время шло, негры прыгали, арабы брезгливо плевались и очень скоро выяснилось, что революционеры Южного Судана все маленько разные. Так всегда бывает. Сделал светлый шаг в едином строю, огляделся, а строй-то не очень единый. Оказалось, что не все вносили достойный вклад в мировую историю.  Кто-то покорял Древний Египет и строил пирамиды, а кто-то вылез из чащобы на берег, привлеченный слухами о бесплатных билетах на корабль, уходящий в Америку, и вообще он не местный. Не все оказались достойными продолжателями рода черного фараона Тахарки.  Да и нефть есть не будешь, а доходы от ее продажи странным образом исчезают, и куда - неизвестно. В Южном Судане вспыхнула гражданская война. Наиболее здравомыслящие люди, коих, как известно, всегда меньшинство, предлагали аль-Баширу всё переиграть, ввести войска, вернуть старые границы, и навести порядок в стране, но Башир в очередной раз брезгливо сплюнул и поправил на голове  берет. Померла, так померла. Скачите дальше. Процветайте. Разборки со стрельбой в Южном Судане продолжаются по сей день.
Немного другая ситуация сложилась в западной провинции Судана Дарфуре. Там население смешанное, примерно 50 на 50. Арабы живут отдельно, негры отдельно, преимущественно в южной части. Все нефтепромыслы относятся тоже к югу, где проживают негры, успевшие стать афроафриканцами, и ни во что не ставящие шариат. Ситуация та же категорически революционная.  Афроафриканцы в едином строю, но пока еще не выясняли, кто из них афроафриканистей. Арабы их не особо поддерживают, но ведь и арабы бывают разные. В соседнем Чаде формируются вооруженные группы, которые забрасываются в Дарфур. Оружие необходимо, чтобы убедительно объяснять всем сомневающимся, что нефть Дарфура должна принадлежать коренным дарфурцам, а не арабским кровососам, сидящим на шее коренного населения великой провинции. И названия соответствующие. Либеральная партия, партия Свободы. А кто их вооружил и направил? А не ваше дело.  Кому надо, тот и направил. Не задавайте дурацких вопросов. Вот уже пригороды Хартума захвачены вооруженными и свободолюбивыми.
Хороший и дальновидный политик не обязан всегда быть гибким.
Без особого труда разогнав отряды повстанцев, Омар аль-Башир ввел свои войска в Дарфур. Были также сформированы отряды, состоящие из диковатых арабов кочевников. Что-то типа Правого Сектора на Украине. Горящие глаза и одна извилина. Ну а что в ту извилину вложишь, то и получишь.
Аллах Акбар! Дави неверных.
В результате бойни погибло 300 тысяч человек. Довольных и недовольных. Лояльных и сомневающихся. Белых, черных, коричневых.
В эту цифру я не особо верю, так как озвучили ее некие представители мировой общественности. Те самые, которые посылают во все нефтяные точки мира авианосцы и стелсы с гуманитарной помощью, но нет никакого сомнения, что действовали арабы предельно жестко.
Те же самые представители, той же самой общественности признали президента Судана Омар аль-Башира самым кровавым диктатором современности и выдали международный ордер на его арест. Согласно этой бумаге любая прогрессивная страна мира просто обязана арестовать этого узурпатора, живущего не по понятиям, и передать в руки тех, кто эти понятия создал.
Омар аль-Башир выдал свою вторую известную фразу: «Они могут взять эту бумажку и съесть ее». Жаль, что  Омар не учился в России, а если бы учился, то знал бы, что бумагу можно не только есть. С ней можно сделать очень многое, если подойти к процессу творчески.
Помимо всего прочего, на Судан наложены международные санкции. Администрация африканской колонии никак не может успокоиться. В одной из камер все пошло не так, как им хотелось. Кумовской режим не проканал. Не прокнокал. Не сложился.
Запрещен ввоз и вывоз валюты. Банки отказались работать с  Суданом. Наложены непомерные таможенные пошлины на ввоз и вывоз товаров, что привело к появлению очень высоких цен даже на продукцию, производимую в стране. Образована и набирает силу известная всем по Египетской революции партия «Братья мусульмане». Не мытьем так катаньем. Вроде и арабы. Вроде и мусульмане, и не попрешь против ислама. А деньги-то у них откуда? А на все воля Аллаха.
После потери южно-суданской нефти, ушедшей в никуда вместе  с темноокрашенными попрыгунчиками, экономически стало совсем грустно. Вот тут и вспомнили про три великих кита на которых  держались эти территории больше четырёх тысяч лет.
Рабство отменили, со слонами совсем туго, а что там третье? Ну конечно, золото.
Было решено восполнить потерю нефтяных промыслов золоторудными. Приоритет было решено отдать русским. Во-первых, еще помнилась дружба с Советским Союзом, правда  омраченная горестью неудачной арабо-изральской войны. Во-вторых, перед глазами было множество примеров работы русских в соседних странах. Да, золото найдут, да, копеечку с того потянут, но в дела внутренние не полезут,  и с внешними помочь могут. Тяжело Судану в изоляции. Президент не выездной, страна на правах изгоя. Так и русского президента не жалуют. И санкции против них вводят. Вон поляки обиделись, яблоки свои возить перестали. Рухнет скоро Россия без польских яблок, подломятся у нее ноги, на одной картошке далеко не уедешь.
Вот на этой волне  я и оказался в Судане.
Первое, что бросается в глаза на улицах Хартума, – это мусор. Мусор строительный, мусор бытовой, мусор вдоль дорог, мусор в кучах, мусор на деревьях и заборах, разнесенный пустынным ветром. Пластиковый пакет, сигаретная пачка, бутылка из-под воды. Все принято бросать на улице. Второе, что сразу замечаешь, может быть даже раньше первого, это запах. Пахнет помойкой и нечистотами. Ну, а третье, конечно, жара. Хартум по статистике самая жаркая столица мира. Самый жаркий населенный пункт мира тоже в Судане на севере. Он называется Вади-Хальфа. А между ними пустыня Сахара, где температура традиционно на 2-3 градуса выше, чем в городах. Судан  - самая дискомфортная страна пребывания для белого человека. Но ни одна страна мира не будет приспосабливаться к заезжим гусарам. Мало ли что кому не нравится. Хотелки свои дома оставьте у шкапчике. Жвачку пожуйте пожалуйста, а то перегарчиком от вас…
Нас приехало трое по приглашению Суданской компании, организованной русским бизнесменом в Судане. Все геологи, все с опытом, все по золоту. Я, Олег Седунов и Женя Филлипенко. Команда подобралась хорошая, все трое играли в преферанс, а следовательно, имели зачатки интеллекта и несомненные перспективы на будущее.
Дом, в котором нас поселили, находился на улице Омар, в самом что ни на есть элитном районе Хартума. Рядом стоял особняк министра иностранных дел Судана и посольство Руанды. Этакая Хартумская Рублевка. Возле дома проходила пыльная грунтовая дорога, лежали кучи мусора, в беспорядке стояли дорогие машины. Рядом спал какой-то дед на картонке, как позже выяснилось, он охранял соседний недостроенный дом.
 Говорят, в России плохо с асфальтом. Ну не принимает его земля российская. Но это смотря с чем сравнить. В Судане асфальтированы только центральные автострады. Все остальные улицы и улочки это просто утоптанный, слегка подглиненный пустынный песок, напоминающий деревенские проулки, по которым после дождя без сапог не пройти. И только возле самых богатых домов напротив подъезда выложена плитка. В голове крутился вопрос - почему бы просто не заасфальтировать эту улицу, ведь большие люди по ней ходят. Впоследствии мы поняли, что это просто никому не надо. К арабскому менталитету надо привыкать, граждане приезжие.
Квартира на третьем этаже по местным меркам была просто шикарной (как выяснилось позже). Был душ, кондиционер, газовая плита, холодильник и телевизор, показывающий 700 каналов на арабском языке. На стене висела огромная картина, изображающая негра, плывущего на лодке по Нилу в лучах вечернего заката. На картине была надпись: «Живопис. Ручна робота. Зроблено в Украiнi». На лицо были культурные отношения между Древней Укрией и Древней Нубией, несправедливо утаенные завистливыми лжеисториками какой-нибудь страны.
Встречал нас лично генеральный директор принимающей компании Жуков и его местный подельник по бизнесу Аламин, который учился когда-то в Донецке на медицинском и вполне сносно говорил по-русски. Нам они сказали отдыхать с дороги, а завтра они снова придут, и тогда поговорим о делах. Мы еще раз подивились на «ручну роботу» и легли спать. Назавтра никто не пришел. И не потому что дела были не важны. Просто у них так принято. Слово, сказанное арабом, весит не больше воздуха, который он при этом слове выдохнул. И я абсолютно не хочу сказать, что арабы плохие. Совсем нет. Они просто другие.
Через день, обговорив предстоящие планы, мы стали ждать выезда в пустыню на объект перспективный, но неизведанный, который, в общем-то изведывать мы и приехали. Тогда мы еще наивно думали, что прибыли на две недели и не знали, что основная работа в Судане не работать, а ждать. Домой мы вернулись только через три с половиной месяца.
В ожидании выезда мы много гуляли по Хартуму. Смотреть там особо было не на что. Пыльный, пропитанный африканским солнцем город, без архитектурных излишеств. Вдоль набережной Нила масса мелких кафешек, и расставлены тысячи пластиковых стульев, на которых сидят арабы. Сидят часами, днями, месяцами. Сидят просто так. Сидят в основном вечером. Днем очень жарко. Днем они где-то лежат. Сидят и неторопливо переговариваются, пьют чай и кофе из маленьких граненых стаканчиков. Сидят с друзьями и семьями, сидят поодиночке, сидят возле Нила, сидят вдоль улиц, сидят во дворах. Если бы мне предложили выбрать  какой-то предмет, который наиболее полно и емко характеризует Судан, я бы выбрал не арабскую саблю, чалму или верблюда, а пластиковый стул под деревом. Жаркое солнце Сахары не располагает к активным действиям и скорости мышления. Арабы инертны и заторможены. Примером суданского мышления можно считать следующий случай.
В совмещенном санузле нашей шикарной квартиры перегорела лампочка. Сонно-заторможенный араб, жертва неумеренного обрезания проживал в нашем доме и выполнял роль ЖЭУ, РЭУ или как он там сейчас называется, в общем, отвечал за все проблемы, связанные с неполадками. Звали его Ахмед. Ахмед поменял сгоревшую лампочку и удалился. На следующий день лампочка сгорела снова. Ахмед принес новую. Все бы ничего, но лампочка стала перегорать каждый день. Это ничуть не смущало местного энергетика. Он спокойно приходил, спокойно менял, и так же спокойно уходил. Ну, вроде понятно, это не лампочки плохие это контакты где-то замыкают. Я хотел ему об этом сообщить, но не знал как по арабски будет: контакт, проводка, замыкание и твой рот. Да, в общем-то и не наше это дело. Мы с интересом наблюдали за происходящим и делали ставки, что произойдет раньше: закончатся на складе лампочки или Ахмед начнет думать. Время шло. Солнце всходило и опускалось. Нил нес свои мутные воды в Средиземное море. Украина строила забор для защиты от России. Россия пуляла баллистическими ракетами с  Каспийского моря по Сирии за полторы тысячи километров. Ахмед менял лампочки. К концу второй недели его сознание посетила мысль о том, что здесь, что-то не так. Поменяв очередную, уже двенадцатую по счету лампочку, арабский электрик включил свет. Горит. Дальше он позвал меня и знаками стал объяснять, что выключать свет больше не надо. Лампочка перегорает от того, что мы постоянно дергаем выключателем. Пусть горит всегда. Потом он так же спокойно ушел. Нет, не буду я больше смеяться над горячими финскими парнями и рассказывать анекдоты про  эстонцев. Никогда не буду.
Все-таки самое интересное место в Хартуме это набережная Нила. Мы часто гуляли там, чтобы привыкнуть к изнуряющей суданской жаре. Выезжать в Сахару прямо из под кондиционера было дело гибельным. Если к мусору и запахам мы со временем привыкли, то бороться с африканским солнцем оказалось сложнее. Солнце оглушает и давит, затормаживает дела и мысли, плавит мозги, энергию, притупляя  интерес к чему бы то ни было. На каждом углу в Судане стоят огромные глиняные кувшины, наполненные водой, где каждый прохожий может абсолютно бесплатно напиться. Эта древняя традиция появилась как необходимость выживания в условиях пустыни.
Европейская одежда в Судане неудобна и непрактична. Она стесняет движения и в ней попросту жарко. Бейсболка из традиционной  летней кепки превращается в кошмар. Она плотная.  Испарения головного мозга скапливаются вверху и превращаются в пот, постоянно скатывающийся по щекам. Особенно непрактичны кроссовки и носки. Такое ощущение, будто ты сунул ноги в духовой шкаф. Однажды, зайдя с прилипшей от пота  рубашкой в очередной магазинчик,  я не выдержал и купил арабскую одежду. Одежда состояла из длинной рубашки – деллявии, широких шароваров, называемых в Судане серуарь, и сетчатой, продуваемой шапочки тагии. Все было из тончайшего, но крепкого хлопка, все висело, все вентилировалось. С наслаждением скинул ненавистные кроссовки с носками, одел тапочки на босу ногу. Стало намного легче.  Носки это вообще абсолютно чуждое арабам изобретение. Эти грязные мешочки для ног, которые постоянно нужно менять, стирать и зашивать вне всякого сомненья изобрел сам шайтан, чтобы наказать неверных. Как-то я спросил одного араба, который обучался в Москве, что было для него самое сложное во время проживания в России. Он ответил: «Пить водку и носить носки». - «Ну и досталось тебе, - думаю, бедолага. Врагу такого не пожелаешь.»
Суданские арабы очень добродушны и гостеприимны. Европейцев в Судане практически нет, но мы абсолютно не ощущали себя белыми воронами. Спокойно бродили в любое время суток по  любым районам Хартума, бродили компанией, бродили поодиночке, и, конечно, очень выделялись среди местного населения, но я ни разу не видел недоброжелательного или агрессивного взгляда в свою сторону. Все ровно, все спокойно. Ну приехали и приехали. Всякие есть, всяких надо. Есть белые обезьяны, есть черные. Солнце все равно взойдет утром и закатится вечером, а воды Нила попадут в Средиземное море. На все воля аллаха. Все люди равны перед аллахом как зубы во рту (Коран). Это последнее правило неукоснительно соблюдается в Судане и наводит на размышления о толерантной Европе. Европейцы с пеной у рта доказывают, что все люди равны, им не важен цвет кожи и религия, но, тем не менее, селиться предпочитают отдельно от цветных. Вот так. Все равны, но, граждане негры, извольте проживать в Гарлеме. Здесь вам не тут. Мы вас любим, уважаем, но будьте добры держаться на расстоянии и желательно подальше. В Судане ничего не кричат с пеной у рта. В Судане вообще никогда не кричат. Зачем энергию попусту тратить? Жарко же. В Судане равноправие подозревается само собой по умолчанию  в соответствии с законом шариата и не требует обсуждения и показательных речей. Любой Суданский араб - богатый, бедный, не важно,  на обычную просьбу попить воды пригласит тебя в дом, обязательно накормит, если надо уложит спать на лучшем месте, на единственной белой в доме простыне, а сам ляжет спать на земле на коврике. И не будет при этом являться каким-то благодетелем. Здесь нет желания понравиться  заграничной белой обезьяне, которая несомненно после этого в припадке благодарности обогатит на всю оставшуюся жизнь. Это является общепринятой нормой, как у нас снять шапку в доме, или постучаться в дверь, перед тем как войти. Вероятно, условия выживания в самой суровой пустыне мира за сотни лет наложили этот отпечаток на характер суданцев. По другому, просто нельзя.
Прожив в Судане почти четыре месяца, я сделал неожиданный для себя вывод, даже правило, если хотите. Спешу поделиться. Территория Судана, на которой свирепствуют законы шариата и отсутствует нефть, является самой безопасной и гостеприимной для белых иноземцев. За весь мир отвечать конечно не будем, но за страны в которых я был могу сказать с уверенностью. Нигде и никогда, включая Россию, стоя с барсеткой на плече в глухом и темном переулке, я не был в большей безопасности, чем в Судане.
Это странно, это звучит дико и воспринимается с недоверием, но это факт.
Преступность в Судане конечно существует, страна очень бедная, но наказания настолько суровы, что ее не видно. Еще недавно за воровство рубили руки, и сознание простого суданца исключает такие вещи, как взять чужое или обидеть неверного. Обмануть - да. Это свято. Почему бы не обсчитать большую и глупую белую обезьяну? Разве аллах запрещал называть тройную цену тем кто ни бум бум по арабски и даже не читал Коран?
Съездили в национальный исторический музей. Не впечатлило. После Древнего Египта меня вообще мало что впечатляет. Все кажется каким-то мелким и малозначимым. На первом этаже экспонаты Древней Нубии, кувшины, саркофаги и статуи черных фараонов. Национальная гордость Судана. Когда предки суданцев держали в кулаке большую часть цивилизованного мира, наши еще не слезли с дерева, по той причине, что они туда пока что не залазили. И вот странная метаморфоза. Я, русский инженер геолог, стою в том самом Судане и любуюсь на статую самого крутого суданского парня фараона Тахарки. Мне нечего противопоставить из своих предков 8-му веку до нашей эры. Но я приехал в Судан искать золото по методикам, разработанным ведущими научно-исследовательскими институтами России. Я приехал потому, что потомки фараона Тахарки не умеют и не хотят ничего делать, кроме как сидеть на стуле под тем же самым деревом, на которое мои предки три тысячи лет назад еще только пытались забраться. Даже методика замены лампочек в туалете у них еще в стадии становления процесса. А может, прав был сатирик Михаил Задорнов, говоря, что именно холод заставляет извилины шевелиться и способствует научно-техническому прогрессу? А как же тогда Шумеры и Египет, Вавилон и Ассирия?  Мдя. Загадка.
На втором этаже были христианские фрески. Ну,  для меня лики святых это маленько скучно. Они все однообразны и похожи друг на друга.
Рекламный проспект по Судану с красочными фотографиями предлагал посетить старый город Омбдурман и окунуться в колорит настоящего восточного рынка. Так и написано. Окунитесь в колорит. Мы съездили. Окунулись. Грязь, вонь, фрукты и китайский ширпотреб. Может это был ненастоящий восточный рынок, а может все восточные рынки такие. Еще и фотографии красочные умудрились сделать. Специально подметали что ли перед фотографированием? На рынок по продаже верблюдов решено было не ездить. Еще насмотримся на них  в пустыне. Мы же не туристы какие-нибудь. Мы работать, и надолго.
Гипермаркет «Афро» в Хартуме является, пожалуй, единственным островком чего-то европейского, более привычного, совсем не арабского. Полы не по-арабски  надраены и блестят, кругом витрины и запах ароматизаторов. На первых двух этажах в основном европейские тряпки. На третьем Макдоналдс, боулинг, игровые автоматы и… каток. Наверняка единственный в Судане ледовый каток, хоть и небольшой, но ледовый. По катку, прямо как у нас, неуклюже каталась стайка арабских детишек, часто падая и визжа. Нигде и никогда мне так не хотелось встать на коньки, как в центре Сахары. Я подошел к арабу-смотрителю и выразил желание присоединиться к местным детишкам.  Араб спросил меня: «Мистер крези? Это ж детский каток». Я ответил: «Сам дурак!» И ушел есть гамбургер.
Суданская кухня представлена в основном кашами из фасоли и гороха. Каши достаточно вкусные с растительным маслом и луком, довольно острые, как и вся пища в тех краях. Мясо добавляют только по праздникам, оно очень дорогое и не всем по карману. Ложки отсутствуют. Вместо них подают арабские лепешки хобз. Лепешка сворачивается лодочкой, окунается в кашу и съедается вместе с ней. Вся более твердая пища типа рыбы, мяса или омлета берется руками. Едят все из общего большого блюда. На отдельных тарелках подаются только овощи и острые соусы. Посуды в Судане мало, да и мыть ее особо не принято.
Пообедав как-то в придорожном кафе по пути на участок, я вышел на улицу, закурил и думал где бы помыть руки. Внимание привлек длинный шланг по которому бежала вода. Он извивался и уходил куда то за кафе. Я проследовал за шлангом в поисках воды и увидел картину.  Картину маслом. Ту самую картину, которую должен увидеть человек перед смертью, а потом закрыть глаза и спокойно переместиться в ад. Мулла пьющий с раввином водку в мечети не вызвал бы таких впечатлений как то, что увидел я. Шланг подходил к сточной канаве. Двое оборванных ребятишек мыли там посуду. Ту самую посуду, из которой я только что ел руками. Рядом стояла жуткая вонь и роились мухи. Тарелки отмывались в ожидании новых клиентов. Если бы у меня была с собой бутылка водки, я немедленно выпил бы её из горлышка. Выпил бы всю без остатка, плюя на законы шариата и тех, кто их создал. Но водки не было. Я с трудом удержал желудок, который подтянуло в район подбородка. Позже я узнал, что посуду в кафе очень часто дают вылизывать бродячим собакам, стаи которых пасутся возле кухни. Это Судан, детка. И  никто не сказал, что будет легко.
Постепенно мы сами стали арабизироваться. Ходить в Хартуме в общем-то больше некуда. Мы выходили на набережную Нила, садились на стулья, заказывали ароматный чай с гвоздикой или кофе с перцем, и вяло переговаривались. О том, откуда они берут воду для заварки, старались не думать, успокаивая себя тем, что она кипяченая. Как говорят арабы: в пустыне любая вода хороша.
Суданская молодежь рахитично худая, такая же вялая и инертная как старики. Нет ни спортивных площадок, ни ночных клубов. Сидят часами на стуле, тыкают пальцем в айфон, смотрят вдаль. Потом стареют. Вся набережная заполнена стульями и сидящими на них арабами. Глядя на это разморено-ленивое царство я подумал, что неплохо бы  провести в Судане день российского ВДВ. Чисто для обмена национальными традициями.  Может какой-то драйв у людей появится, может на жизнь по другому посмотрят. Ведь из кирпичей можно не только строить, их можно ломать о голову. Знают ли об этом эти равнодушные люди? В единственном фонтане Хартума можно купаться, а не хватит места - не беда, есть река Нил. Одеть на крокодила тельняшку и сфотографироваться. Древнерусская десантная игра. А арбузы? В Судане круглый год растут и продаются арбузы. Суданцы даже не подозревают, что их можно не только покупать, но и брать бесплатно. Особенно если наших много, а не наши маленько не русские.
Какой-то негр высунулся из машины и, улыбаясь, крикнул: «Рашен! Хэлло!» Демонстрирует знание английского языка, который является в Судане вторым государственным, и который по этой же причине почти никто не знает. Только «ок» и «хэлло». Мы люди вежливые. На приветствия всегда отвечаем. В рифму.
Но как же отличались эти спокойные, приветливые и уважающие в первую очередь себя люди от горластых и вороватых египетских попрошаек. Египетский араб, безнадежно испорченный благами европейской цивилизации, готов ползти за тобой на коленях вдоль Нила через все пороги и танцевать хануку, лишь бы ты дал ему доллар. Мимо любого магазина в Египте нужно идти, постоянно отбиваясь от нахрапистых зазывал, которые в прямом смысле  слова вешаются на тебя, хватают за одежду, и их нужно все время стряхивать. Ни одному суданцу даже в голову не придет так унижаться перед кем бы то ни было.
Отсюда я сделал вывод: арабы бывают разные.
На берегу Нила расположилось арабское семейство. Три женщины и куча детишек разного возраста. Сидят на цветном ковре рядом с микроавтобусом. На всех цветные нарядные одежды, яркие платки развеваются на ветру. А на заднем плане Нил. Семья выбралась на воскресный пикник. Какой портрет, какой пейзаж! Навожу фотоаппарат. Редко в Судане найдешь красивый кадр. Вдруг дикие вопли. Бежит хозяин семейства, кричит, машет руками, бешено вращает зрачками. Нельзя фото! Убери фотоаппарат! «Чего орешь-то, - говорю, - почему нельзя?» - «Это моя жена», - отвечает. «Так я ж не жениться, я только сфотографировать.» - «Все равно нельзя! Это моя жена!»  Позже я узнал, что фотографировать замужнюю женщину в присутствии мужа, это все равно, что приставать к ней. И еще я узнал, что многие арабы по старинке носят кинжал, для которого в арабской одежде предусмотрен специальный карман. Фотографирование арабской жены, это тот самый случай, когда не грех этот кинжал и достать, чтобы защитить свою частную собственность от посягательств.
Вообще у суданцев насчет фотографий маленький сдвиг. Я бы сказал, пунктик. Нельзя фотографировать женщин, полицейских, военных, чиновников, маленьких детей без согласия родителей, государственные, военные и административные учреждения. Пойди разберись, где там какое учреждение. Навел фотоаппарат на офис сотовой связи МТN. Ну откуда они взялись? Пять или шесть охранников выскочили с криками. Руками машут - нельзя фотографировать. А почему нельзя? Нельзя, и все тут. Работа у них такая. Скучно сидеть под деревом. Почему пять охранников сидят вместе, и зачем вообще нужны пять охранников в одной точке, я даже не думал. Мечта любого суданского парня стать охранником. Надеть форму и сидеть под деревом на пластиковом стуле, но уже за деньги.
Суданские женщины отнюдь не выглядят забитыми исламскими рабынями. Паранджу я видел всего несколько раз, и то, как мне объяснили, начала появляться она совсем недавно, вместе с братьями-мусульманами. Правила там, конечно, построже, и хозяйство всё лежит на женщине, но она в любой момент может послать куда подальше мужа и очень запросто с ним развестись. Многие, кстати, так и поступают. В последнее время все чаще практикуется развод лохов по-арабски, настоящий бич суданских мужиков.  Мужчина, перед тем как жениться обязан купить невесте и её многочисленным родственникам одежды, подарки, золото, заплатить калым, приобрести или построить молодой жене жилье и обставить его мебелью. Добавьте к этому расходы на свадьбу и все мероприятия с ней связанные.  Большинство арабов копят на это дело полжизни. Продуманная арабская невеста вполне может обогатиться на свадьбе, а потом развестись, тем самым кинув жениха на неплохие деньги. Учитывая, что секс до брака в Судане практически невозможен, изможденному спермотоксикозными видениями жениху, приходится тем не менее отмерять не семь, а семьдесят семь раз, и долго думать, стоит ли отрезать. Дети, правда, по арабским законам принадлежат по умолчанию отцу, но это уже другая песня. Арабские девчонки, кстати, очень часто весьма хороши собой. Стреляют глазками, улыбаются, кокетничают. Никакой шариат не давит в них то самое женское начало. Я вообще заметил, что там, куда не добрался англо-сакский ген, который придает женскому лицу  удлиненно-вытянутое  лошадиное выражение с дебильной гримасой,  женщины так или иначе по своему симпатичны. Исключение пожалуй составляют индианки горного Перу. Глядя на них, начинаешь с пониманием относиться к зоофилии, свирепствующей во всех горных районах мира.
Жуков прибежал как на пожар. «Пиджаки, галстуки у вас есть?» - «Все нормально с вами? - спрашиваю. - Может, еще цилиндры и трости? Мы вообще-то в поле ехали. Обо что сыр бор?» -  «Мы приглашены в министерство геологии Судана».
Когда-то, в теперь уже далеком 2009 году, в Судан на золоторудные прииски, неизвестно каким ветром занесло мелкого чеченского бизнесмена. На приисках копались вольные суданские старатели, добывая золото самым примитивным, насколько это возможно, способом. Порода откалывалась зубилом, дробилась молотком на камне, после чего промывалась в тазике с ртутью. Ртуть амальгамировала золото и впоследствии выпаривалась на костре. О том, что ртуть, а равно как и ее испарения вредны для здоровья в Коране написать забыли, а химию изучают далеко не в каждой суданской школе, поэтому суданские старатели находились в блаженном неведении.
Бизнесмен геологом  не был, но превращение горной породы в золото, которое можно подержать в руках, его впечатлило. Не нужно много ума, чтобы понять, что золото находится в тех самых камнях, состоящих из белого кварца, которым была усыпана гористая пустыня в этой части Сахары. Он отобрал несколько образцов и уехал с ними в Россию. Образцы показали дикие, просто чудовищные содержания золота. Это были не граммы, а килограммы на тонну породы. Они лежали на поверхности и не требовали каких-то особых усилий для их поиска.
Чечен нашел инвестора, но впоследствии отошел от дел. Так была создана маленькая суданская компания «Сибириан Майнинг».  Юридический адрес был в Судане, так как работая  из России очень тяжело обойти все бюрократические преграды арабского национального самосознания. Это под силу только крупным корпорациям, имеющим штат юристов, экономистов и прочих менеджеров.
Компания была совсем небольшая. По сути, там было всего три человека. Жуков генеральный директор, Федотушкин главный геолог, и Аламин арабский представитель по работе с общественностью. Без местных арабов в таком деле никуда. С ними, в общем-то, тоже. Загубят и разворуют все на корню, но никуда не денешься. Нужно выруливать между двух зол. Кто не рискует, тот не пьет шампанское на балу, а сидит на стуле и смотрин на Нил. Наш Русбурмаш был привлечен потому, что у Жукова не было никакой геологической структуры. Чтобы создать свою нужно время, а оно, как известно, - деньги. Ну и попиариться тоже надо. Вроде как вот, крупная русская компания заинтересовалась и прислала ведущих специалистов, готовы сотрудничать, прямо немедленно, прямо сейчас, бьют копытом в нетерпении. Деньги нужны. Но за этим дело не станет, вот уже кувейтский принц тоже бьет копытом, тоже в нетерпении дышит жаром и не спит ночью, как бы вложить в нас миллиард долларов. Извелся весь, бедолага, и геологи извелись, руки чешутся без работы. Лицензию дайте, пожалуйста. Побыстрей, если можно. Поднимем Суданскую экономику. Не дадим пропасть миллиарду в Кувейте. И здесь я Жукова полностью понимаю и поддерживаю. Он с нуля раскручивается. Не просто это. Очень не просто. А в арабской изолированной стране это очень непросто надо еще в степень возвести математическую.  Араба проще научить летать, чем думать, а уж работать и пытаться учить не стоит. Все надо делать самому. Все. Начиная от закупки геологических молотков, до переговоров с президентом. Удачи вам Владимир Владимирович! А вдруг все получится и прорвемся? Ведь кто-то же открыл Клондайк, Алдан и Эльдорадо.
Возле министерства геологии Судана мы увидели кучку людей абсолютно не арабской внешности. Люди курили на набережной Нила и разговаривали на мягком украинском суржике. Ребята были из Одессы и работали в фирме по ремонту и эксплуатации советской авиатехники, оставшейся в Судане с 80-х годов прошлого века. Жуков пригласил их для массовки. Они должны были играть роль русских геологов зело заинтересованных в горнорудных объектах Судана. Им было предписано представиться министру и ни в коем разе не открывать рот, если министр или пресса их о чем-то спросит. «Надувайте щеки и закатывайте глаза, - напутствовал Жуков. - Но не вздумайте отвечать на вопросы. Скажите, что не уполномочены отвечать в присутствии руководства, у русских это не принято. Руководством будешь ты» - Жуков ткнул в меня пальцем. Я скромно кивнул. В общем-то задумка была простой и правильной. Чем больше народу, тем лучше. Для арабов фантик намного важней и убедительней самой конфеты.
В министерстве геологии всех рассадили в ряд за длинным столом. Напротив нас сидели светила суданской геологии: заместитель министра, эксперты, доктора геологических  наук. Прямо передо мной сидели две пожилые эксцентричные личности негро-арабского происхождения с угрюмыми выражениями лиц. У одного шел рваный шрам через всю переносицу. Вероятно, упал в детстве с пальмы, или воины соседнего племени пошалили. Если бы я был кинорежиссером и снимал фильм о каннибализме в Африке, то обязательно пригласил бы их на главные роли. Уж очень эти геологические эксперты напоминали вождей людоедского племени. Чуть присмотревшись, я понял причину их хмурого настроения. Людоеды просто хотели спать. Они дремали на ходу и упирали руки в стол, чтобы не удариться о него лицом. Крепились из последних сил. Бааа, а может вы не такие-то  отсталые и тоже в танки по ночам гоняете? Я вспомнил себя в офисе и подмигнул им как старым знакомым и товарищам по несчастью. Научить бы их еще чифирить, да как тут научишь. Жаль ребят.
Вошел министр. Все выпрямились и приняли рабоче-совещательную позу.
 Министра звали Ахмед Мохаммед аль-Карури. Был он невысокий, худощавый, чистопородных арабских кровей с неарабскими умными глазами. По образованию Ахмед Мохаммед был врач-проктолог, что не мешало ему исследовать земные недра и быть родственником президента. Я помнил его по двум искрометным высказываниям. Он как-то заявил, что скоро в Судан придут корабли, которые будут добывать минералы с глубины 2000 метров. Может, конечно, он считал минералом нефть, но в Судане министерство нефти находится отдельно. Еще он заявил в присутствии иностранных журналистов, что в Судане разведана 31 тысяча тонн золота. Никто не стал ему объяснять, что всего на земном шаре за всю историю человечества разведано 49 тысяч тонн и еще 40 где-то бродит по поверхности в виде слитков, брошек и прочей ювелирной дребедени. Нет, я конечно понимаю,  министр геологии - должность сугубо административная, но почему-то уверен, что перед тем как им стать, нужно поковыряться в земле, а не в другом месте.
Совещание получилось на редкость скучным и заунывным, как ветер в Нубийской пустыне. Наверное, во всех странах мира совещания проходят одинаково. Все по очереди представились через переводчика и понеслась самая обычная и скучная говорильня, которая сопровождает все подобные сборища. Мы приехали, нам очень нравится ваша страна, мы рады приезду русских друзей, чувствуйте себя как дома, мы окажем вам всяческую поддержку, мы очень рады оказаться среди суданских друзей и чувствовать всяческую поддержку, а мы вас еще больше ку. Под конец я сам чуть не заснул вместе с людоедами.
После окончания официальной части в честь русско-суданской дружбы был организован банкет. Нам выдали по булочке с какой-то судя по запаху рыбной начинкой и по бутылке воды. Начинка подозрительно горчила и попахивала. Булочку на всякий случай я есть не стал, а воду выпил.
После приема мы долго ожидали машину на набережной Нила и болтали с хохлами-авиаторами. От них я узнал, что арабы тупые, ленивые, подлые и продажные люди. Иметь с ними дело ни в коем разе нельзя, так как они обязательно предадут, продадут и подставят. Я хотел спросить, не хотят ли они и здесь замутить майдан, чтобы арабы стали такие же честные, умные, порядочные и трудолюбивые как украинцы, но благоразумно решил не обострять отношения. Еще нам поведали, что несмотря на законы шариата, они уже нащупали подпольный канал, по которому к ним носят местную финиковую самогонку аракию и водят сговорчивых  негритянок из Эфиопии, не обремененных мусульманской моралью. Мы были вынуждены констатировать, что кто при немцах жил, тот и сейчас живет. Прощались мы тепло, по дружески. Хохлы просили передавать привет дочкам Путина, которые живут в сердце загнивающего Евросоюза и наверняка мают там большое горе. Мы в свою очередь просили кланяться Маше Гайдар, с просьбой ни за что эту сучку не выпускать из Одессы, так как мы внимательно и с интересом следим за экспериментом. Когда они уехали я подумал, что сколько бы Яценюк ни копал свою дурацкую траншею между Украиной и Россией, никуда нам от них не деться даже здесь в Судане.
На обратном пути перевозбужденный Жуков всю дорогу материл какого-то Донского, награждая его различными эпитетами, которые я здесь приводить не буду. Я осторожно попытался выяснить, что это за личность, которая мешает жить всем честным пацанам в Судане, и к стыду своему узнал, что это министр геологии России. Так за один день я сделал для себя две полезные вещи. Поручкался с министром геологии Судана и узнал фамилию своего отечественного.
Пока мы ожидали получения лицензии, Жуков привез еще четверых геологов-россыпников из Красноярского края. Саныча, Федорыча, Юру и Игоря. Были они весьма подкованы и образованы, а один из них даже умел играть в преферанс. Итого вместе с Федотушкиным нас стало восемь.
Россыпное золото искать легче и добывать быстрее. Золото образуется в горных породах в ходе магматического процесса. Когда оно находится в камне это называется золотая руда. Изучает его рудничная геология, а геологов называют «рудники». Когда горные породы разрушаются, оно освобождается и, скатываясь вниз по склону, оседают в долинах ручьев в виде золотого песка. Такое золото называется шлиховым или россыпным, а геологи работающие на нем соответственно «россыпниками». Специализации очень близкие и взаимосвязанные, но процессы разные и специфики работ тоже. Это как врачи проктологи и врачи гинекологи. Вроде, и те и другие врачи и анатомию одинаково изучали, но занимаются маленько разными вещами, а министром геологии может стать любой. Это я так, к слову, маленький ликбез провел, если кто-то был не в курсе.
Наконец состоялся долгожданный выезд. Выезжали в четыре утра. Пустыня взбунтовалась. Она наверное не хотела расставаться с золотом и выдала нам сильнейший тропический ливень как раз во время погрузки машин. Все вымокли до нитки и замерзли. Единственная дорога на север, куда мы держали путь, была забита пробками. Пустыня в тех местах содержит много глинистого материала. Вода собиралась в крупные потоки и перекатывалась через дорогу, выламывая куски асфальта с ее обочин. Стояло множество застрявших машин, пытающихся по целику объехать пробки.
На первой же остановке с кофем и перекуром мы выяснили, что среди арабов, сопровождавших нас, нет переводчика, хотя должен был быть, обещали. Вместо переводчика в одной из машин сидел молодой парень лет двадцати и растерянно хлопал глазами. Позже мы узнали, что поездку организовывал совладелец компании Аламин и на единственное пустое в машине место он впихнул своего родственника.  Да, переводчик был очень необходим для успешного проведения работ и возможного процветания компании, намного важнее, чем любой из нас, но пристроить родственника было еще важнее. Этот арабский подход к делу будет сопровождать нас постоянно. Звали парня Хасан. Когда мы спросили, кто он по специальности, Хасан  надул щеки и заявил, что по специальности он родственник Аламина. Это определение «родственник Аламина»  стало в нашей команде именем нарицательным. Мы рассчитывали на Женю Филлипенко, который знал английский, а английский в Судане как ни крути второй государственный. Но арабы свой второй государственный знали не лучше, чем я суахили, и это сильно тормозило понимание.
К обеду дождь кончился и мы вышли к переправе через Нил.
Машины заехали на паром и все высыпали на палубу. Паромщику мы объяснили, что перед тем как  отчалить от берега нужно махнуть рукой и громко крикнуть заклинание: «ПопиZдовали!» Иначе переправа будет неудачной. Паромщик, ошалевший от такого количества белых обезьян, кричащих, свистящих, фотографирующих и грызущих семечки на палубе, махнул рукой. «Папистафали!»
Левый берег Нила ничем не отличался от правого. Та же каменистая пустыня, те же густо натыканные вдоль берега поселения. Плодородной земли очень мало. Каждый клочок с черноземом бережно обрабатывается и кормит тех, кто на нем проживает. Я как-то читал, что в устье Нила древние египтяне даже не пахали землю. После разлива на плодородный слой, принесенный из Эфиопии, разбрасывали зерно, а потом гоняли по полю свиней, которые его втаптывали. Так проходила посевная. Следующий разлив принесет новый слой уже мягкой земли. Ни пахать, ни удобрять не нужно. Жизнь прекрасна и удивительна.
А не заняться ли нам какой нибудь фигней, типа строительства пирамид?
Здесь же ситуация была в корне другая. Люди не жили, а выживали, изо всех сил цепляясь за ту горсточку чернозема, которую не унесло в Египет.
Чем ближе к экватору, тем меньше времени длится закат. Только что солнце висело над горизонтом, а вот прошло пятнадцать минут и виден только краюшек. Первая ночевка возле Нила была самой впечатляющей. В пустыню было решено углубиться завтра, чтобы не заниматься этим делом в темноте. Нам повезло. Дождь сильно освежил местность, в ту ночь не было ни сильного ветра, ни песчаных бурь, которые его сопровождают. Мы поужинали, достали раскладушки и растянулись на них. В этом была большая прелесть полевой суданской геологии. Обычный ночлег геолога в России сопровождается установкой палатки, печки, поиском дров. А если дождь пойдет? Целлофанчиком палатку укутать. Нары соорудить, спальники раскатать. И ружье с двумя пулями в стволах под руку, и фонарик рядом. Вдруг какая сволочь лохматая ночью в гости пожалует? И  ночью встать в печурку дров подкинуть, и сухих дровишек на утро припасти.
Здесь же просто разложил раскладушку на берегу самой крупной в Африке реки и всё. Или расстелил брезент прямо на земле. А можно просто картонку от ящика. Где угодно. Когда угодно. В любом месте, где застала ночь. Никто тебя не потревожит, ни медведь, ни холод. А звезды в Африке яркие-яркие и по другому на небе расположены. Голова Большой Медведицы перпендикулярно к горизонту, еле нашел пока сообразил. А Полярная Звезда соответственно совсем невысоко от того горизонта. Голые пятки ветерок обдувает, а на Ниле лягушки поют. Когда-то у меня была в жизни большая проблема. Сдать в институте ненавистную математику. Потом надо было быстрее дембельнуться из армии. Потом снова сдать ненавистную математику. А вот сейчас лежу на раскладушке с голыми пятками, плюю в воды Нила, слушаю лягушек, смотрю на звезды и нет у меня никаких проблем, абсолютно никаких. Ну, разве что одна совсем маленькая. Нужно в World of Tanks личную боевую задачу выполнить 6000 урона противнику нанести из противотанковой пушки. Никак не получается. Ваффентрагер с барабаном покупать надо, не иначе. По другому никак. С этими мыслями я уснул.
Утром мы решили разделиться. Федотушкин с одной машиной выдвинулся в сторону участка, который был километрах в пятнадцати от реки, чтобы разведать обстановку, я же со второй машиной направился вдоль Нила, чтобы найти какой-нибудь  приток и посмотреть место под лагерь. Мы тогда еще не знали, что все притоки Нила, обозначенные на карте, это всего лишь сухие, занесенные песком распадки. Вода в них если и есть, то течет под песчаными наносами на глубине до трех метров, да и то от времени года зависит. Сама же Нильская вода нас не устраивала. Ей даже мыться не рекомендуется, не то что кашу варить. Вода в тех краях самая большая проблема. После математики и Ваффентрагера  конечно. Естественно, я ничего не нашел, сфотографировал верблюдов на водопое и вернулся обратно.
Федотушкин вернулся и привез нехорошие вести. На нашем кровном лицензионном участке работало несколько сот человек местных старателей и добывало  золото с применением техники. Учитывая тот факт, что техника в Судане стоит сумасшедших денег, чуть не втрое больше, нежели в других странах мира, крестьяне не сами по себе, а кем-то организованы и этому кому-то может очень не понравится появление пусть и законных, но чужестранных хозяев.
Был устроен совет и выслушаны все «за» и «против». Если перенести ситуацию на родные просторы и провести аналогию, то получится следующее. Пара сотен черных старателей втихую добывают золотишко на чужой площади и имеют с этого лихой навар. Тут появляется десяток тех, кто заплатил за лицензию и является законным владельцем этих земель. Закон тайга, прокурор медведь. Обладателей лицензии тихо закапывают в ближайшем шурфе и делят между собой спички, сапоги и сигареты неудачно прибывших. А какие законы в суданской пустыне?  Законы шариата. А что написано в тех законах? Нельзя в карты, нельзя вино, нельзя женщину, нельзя евреем. Про золото ничего не написано. Проклятый Аламин. Посоветоваться бы с нашими арабами, но нет толмача. Вон только родственник  Хасан только сидит, глазами хлопает.
Но не похожи суданцы на лихой сибирский люд с кистенем и обрезом. Спокойные они и миролюбивые. У них даже школьники не дерутся. Не рационально на жаре кулаками размахивать. Расход энергии слишком большой. Ну головы иногда на площади рубят, так это ж не всем. Мы-то тут при чем? Трезвые мы все, и с пятой графой вроде в порядке. Да и охранник у нас есть, правда один, но с пистолетом. Только правая рука забинтована, пистолет ей не достать. Упал где-то неудачно, придурок. Тоже родственник Аламина.  Возвращаться обидно, столько ждали. Значит, едем.
Хорошая новость тоже была, но одна. Там есть колодец.
Палатки ставили в долине сухой реки, в самое паршивое время дня, после обеда. Солнце накалило пустыню до предела. Металлические клинья для крепления растяжек нужно было забивать в перчатках, или можно запросто схватить ожог. 44 градуса в тени. О том, сколько на солнце, лучше не думать. Из машины с кондиционером всё по-другому выглядит. Начиналась каторга. Лагерь разбивали долго. Пока разбирались как ставится арабская палатка, пока разгружали машины, пока ездили к колодцу за водой - уже и вечер. Вечер сильного облегчения не принес, вся та же духота. Полевая униформа: трусы, тапочки и простынь, которую постоянно мочили водой, но она моментально высыхала.
Среди наших теоретиков питьевого режима бытует устойчивое мнение о том, что на жаре воду пить нельзя. Еще хуже будет. Базируется эта теория в основном на фильме «9 рота», где старшина в афганской учебке запрещал солдатам пить воду, чтобы сохранить силы.  Вместо этого он предлагал им сосать камушки для выделения слюны и обмана организма. И с пеной у рта и брызжа той самой слюной множество людей доказывает, что нельзя пить воду на солнцепеке. Ну что ж, граждане теоретики. Приглашаю всех любителей сосать камни в суданскую пустыню. Там и подтвердите свою теорию на практике. Только когда вас хватит тепловой удар от обезвоживания или откажут почки, никто не отнесет вас в тень и не будет поливать водой. Воды в пустыне мало, а придурков много. На всех не хватит. Там и пососете. Камушек. В день, по крайней мере поначалу, нужно выпивать 8-10 литров воды. Не меньше. Еще считается, что горячая вода лучше холодной. Она якобы быстрее усваивается. И тут я соглашусь. Это правда. Но только до определенного предела. Организм человека напоминает радиатор, который надо время от времени  охлаждать. Иначе закипит и взорвется. Все от температуры зависит и от времени нахождения в той температуре.
Утром рекогносцировочный маршрут. Увиденное поражало, ошеломляло и колотило по голове почище африканского солнца. Мощнейшая кварцево жильная проработка. Десятки, нет даже сотни квадратных километров кварца и около кварцевых изменений, в которых так любит находиться золото. Конечно, не в каждой кварцевой жиле есть золото, но даже если 1% рудный, то это сколько же тут? А на глубину сколько это все?
Мы безнадежно испорчены советской геологической системой. Вся территория бывшего СССР покрыта сетью геологосъемочных исследований, выполненных квадратно-гнездовым методом. По всей стране минимум как через 2 километра были пройдены маршруты, отобраны пробы и образцы. На всю страну составлены карты: топографические, геологические, геохимические. Сделана геофизическая аэросъемка и написаны подробные  отчеты самого разного направления. Там, где было выявлено хоть что-то полезное, маршруты сгущались до 500 метров, до 100 метров, до 20 метров. Насколько надо, настолько и сгущались. И снова карты, образцы, анализы, отчеты. Территория бывшего СССР самая изученная в мире территория. А геологи бывшего СССР самые умные и грамотные геологи в мире. Вот возьмите хотя бы меня. Нет, меня пожалуй брать не надо. Я растерялся.
Какое содержание золота в породе? А черт его знает. Лаборатория нужна. Пробирная или хотя бы спектральная. А как залегают рудные тела и сколько тут вообще руды и не руды? А черт его знает, надо бы маршрутами исходить, карту составить, да тут полгода надо ходить, или год.
Передо мной лежал абсолютно чистый в геологическом понимании кусок земного шара, и не прилагалось к тому куску абсолютно ничего. Ни топооснов, ни геологических карт предшественников, ни материалов геофизической съемки. Только четыре человека, компас, лупа, молоток, две недели времени и полторы тысячи квадратных километров лицензионной площади, из которых нужно было что-то вытянуть.
И послаша Строганов Ермака в Сибирь, а с ним литвы и татар и русских буйственных.
Однако, безлюдной площадь совсем  не была. Холмистая поверхность была густо изрыта шурфами и карьерами, в которых копошились местные старатели, добывая зубилами и молотками руду. Работали экскаваторы и грохоты рассеивая породу на разные фракции, кругом сновали грузовички, вывозившие эту руду на обогащение. Все это уходило куда-то за горизонт, и места были насквозь обетованные. Наша конкурирующая организация. Отец Федор, который все же  умудрился раньше всех приблизиться к стульям.
Решили не мудрить и опробовать те участки, где уже добывалась руда. Составить технологическую пробу на извлекаемость и попытаться хоть как-то оконтурить наиболее богатые участки. Нас обступили местные старатели, их было человек семьдесят.
Примерно так в зоопарке дети пялятся на пингвинов. Старателями были местные крестьяне, оставившие соху ради презренного металла. Они с интересом разглядывали нас и наше снаряжение, улыбались и старались всё потрогать. Я почему то вспомнил дневник английского капитана Джеймса Кука. Примерно так вели себя туземцы Полинезии, впервые увидев белых людей, которые сошли с корабля на берег. Мой молоток, компас и лупа пошли по рукам. Уже маленько изучив суданцев, я не переживал за имущество. Я знал, что никто ничего не украдет, все вернется, суданцы не способны к стяжательству. Крестьяне смотрели в лупу и цокали языком. Просили подарить. У меня была запасная и я бы подарил, но кому именно? Я вежливо отказал. Они не обиделись. Арабы вообще народ не обидчивый. За нами постоянно ходила целая толпа любопытных. Они постоянно приносили какие-то камни и просили посмотреть на них в волшебный глаз. Крестьяне свято уверовали, что если белый человек смотрит в лупу на камень, а потом колотит по нему молотком и кладет его в мешок, то в этом камне обязательно много золота. Мы отбирали пробы по сети, надеясь после получения анализов отрисовать  контура рудных тел или хотя бы посчитать среднее содержание. Как только мы заканчивали отбор, на это место тут же кидались несколько человек с зубилами. Золото в тех краях очень мелкое, даже в лупу его практически не видно. Крестьяне работали методом тыка и ориентировались на нас, считая что уж белые-то люди в очках и с лупой знают где искать. А мы соответственно - на них, справедливо полагая, что пустую породу долбить не будут. Ни малейшей неприязни или раздражения мы на себе не чувствовали. Только интерес очень добрый, по-детски искренний и неподдельный. Это были простые наемные рабочие, неграмотные крестьяне, долбившие горную породу практически наобум. Они не видели в нас конкурентов. Мне было жалко этих ребят в заношенных длинных рубашках. Земля уже куплена. Скоро их вытолкают отсюда штыками и они лишаться своего скудного заработка. Потом они вспомнят, что этому предшествовало, сопоставят и пожалеют, что улыбались нам при встрече.
 Жили крестьяне прямо там же, где и работали. Каркас из палок, обтянутый мешковиной, под ним кровать или коврик, вот и всё жилье. Еду и воду привозили увозящие руду грузовики. Скучно жить в пустыне - ни телевизора, ни радио. А тут такое шоу. Нашествие варягов с блестящими молотками. Нас постоянно приглашали в гости с целью накормить и напоить чаем. Мы вежливо отказывались. Время было дорого.
Солнце вставало в 6.30 утра и к этому времени нужно было быть на начале маршрута. Работать можно только до 11-ти часов. Дальше солнце полностью вступает в свои права и начинается сковородка. Выжить в этой сковородке не представляется ни малейшей возможности. Нужно прятаться в тень, и желательно поближе к воде. В это время пустеет весь Судан. Не работают магазины и лавки, закрываются кафе, исчезают прохожие. Вся деятельность человека, связанная с открытым пространством, неважно в городе или пустыне, прекращается. С солнцем не шутят. Мы уходили в лагерь и садились под единственное рядом с палатками дерево, росшее в русле сухой реки. Пробовали спать, но из-за духоты ничего не получалось. Сидели под деревом, обливались потом и водой, вяло разговаривали. К четырем часам дня основной зной спадал. До захода солнца, оставалось еще два часа и можно было что-то сделать. Ночь не радовала своим появлением. Каждый час нужно было вставать, чтобы облиться водой и намочить простынь. Попить воды, завернуться в простынь, попробовать уснуть. В палатке душно, хоть и открыты обе стенки. Пробовали спать на улице. Там конечно посвежее, но очень часты в это время года песчаные бури. Это когда горячий ветер несет тучу мелкого песка. Приходилось прятаться в палатку и плотно ее закупоривать. Потом снова открывать, потому что было невыносимо душно. В конце концов мы плюнули и перестали вообще закрывать входные двери, которых в арабской палатке имеется две. Лучше вытряхнуть песок из ушей и других частей тела, чем купаться в постоянной духоте. В конце поездки я нашел под своей раскладушкой пакет со старыми носками. Его просто занесло песком. Первые дни мы практически ничего не ели. Пища не лезло в рот. Только чай, вода и сухари. Потом, сообразив, что дело это ненормальное, после захода солнца через силу начали проталкивать в себя рыбные консервы. Самым паршивым был хронический недосып. Поспать не удавалось ни днем, ни ночью. Максимум 2-3 часа в сутки. Когда мы вернулись в Хартум, я первым делом включил кондиционер и спал под ним  часов шестнадцать. Просыпался, ел и снова ложился спать. На третий день у всех заболели суставы. Обилие выпитой воды вымывало соль из организма. Начали солить воду, добавляя туда раздавленные лаймы. Получался омерзительный пустынный мохито, и был он двух сортов: теплый утром, и горячий к вечеру. Мы автоматически отбирали пробы, складывали их в мешки и садились под дерево. Постоянно хотелось какой нибудь химической гадости навроде кока-колы.  Нас шатало и подташнивало.
Но со временем все наладилось. Организм привык и перестроился. Появился аппетит и осмысленная речь. Мы узнали много хитростей выживания в пустыне. Например, если намочить простынь и одеть ее на себя, то получится просто сырая и теплая простынь. А вот если подержать ее на ветру на вытянутых руках, и дождавшись испарения, быстро накинуть, то разница температур создаст эффект холодного удара. Правда это ненадолго, но ведь можно повторять сколько влезет. А воду можно охладить старинным способом. Берется брезентовый мешок и вымачивается в воде. После чего вода наливается во внутрь и мешок вешается на солнце. Важно чтобы вода постоянно сочилась, и мешок был мокрый. Жидкость на поверхности нагревается и испаряется, а внутри  идет обратный процесс – охлаждение. И если туда заложить бутылки с водой или местным мохито, то появится его третий сорт – мохито охлажденный. И ветер горячий можно использовать. Открываешь палатку, развешиваешь мокрые тряпки. Ветер отбивается от них, создавая эффект прохлады. А если еще полы в палатке вечером водой пролить. Да вообще жить в этой пустыне можно. И работать можно, если не геройствовать и под солнце после одиннадцати не лезть. Жить вообще везде можно. И  Сахаре, и в Антарктиде. Приспособиться только надо. Хорошо там, где мы есть. А там где нас нет, люди бедствуют и ждут нашего приезда.
Хасан опять утром пропал. Он сходил с нами в один маршрут, потаскал мешки и с тех пор утром мы не можем его найти. Ну, где можно спрятаться в пустыне, если там стоит три палатки, одно дерево и на сотни километров песок и камень? Я не знаю, куда можно спрятаться, но Хасан  постиг науку растворения в пространстве до совершенства. Вечером он как ни в чем не бывало встречал нас под деревом и улыбался. Я абсолютно четко осознал, почему ни англичане, ни испанцы не брали арабов в рабство, и не заставляли работать на плантациях. Потому что араба можно брать только на внутренние органы. Ох, и намается Жуков, если заставят привлекать к работам местное население. Это сколько же у Аламина родственников найдется?
Через несколько дней нас посетили мудиры.  Мудир по-арабски начальник. Так называются представители местной администрации. Я их уже немножко научился отличать по белым одеждам и хмурому административному взгляду. Судя по всему, это и были те, кто организовал добычу золота на участке. Такое было под силу только местным царькам, обладающим властью и авторитетом. Стульев у нас не было и мы рассадили их на раскладушки, вынесенные из палатки. Мудиров было человек пятнадцать, они важно расселись и молчали. Переводчика у нас не было.
Федотушкин спросил, далеко ли у меня словарик, так как надо что-то сказать. Еще в Хартуме я по танзанийской привычке начал записывать в записную книжку арабские слова и их значения на русском так, как я их понимал. Словарик был под рукой. Я постоянно пополнял его и набралось уже около пятидесяти слов. Некоторые слова я списал в интернете, а остальные узнал из общения с местным населением. Особо я не усердствовал, так как понимал, что большое количество слов все равно не запомнить. Если бы еще месяц назад мне кто-нибудь сказал, что я буду толмачить с русского на арабский, я бы даже не рассмеялся, а признал этого человека безнадежно больным и прекратил бы с ним всякое общение.
 Нужно было сказать какую-нибудь приветственную речь, и последним гадом буду, я если я ее не сказал. А если она была не красива, то гадом будет тот, кто так считает.
«Президент Судан Омар аль-Башир видеть президент Россия Владимир Путин в Пекин (они действительно там недавно встречались). Омар аль-Башир говорить: «Вова! Судан есть много камень золото. Суданский геолог плохо смотреть камень золото. Мне плохо» Владимир Путин говорить: «Хорошо. Я говорить русский геолог ехать Судан смотреть камень золото. Русский геолог смотреть камень хорошо. Тебе тоже будет хорошо» Здравствуйте!  Мы приехали!  Как ваши дела? Здоров ли ваш скот?»
Последнюю фразу я выдернул из какого-то советского фильма про Среднюю Азию, как образец вежливого приветствия и от нечего делать перевел еще в Хартуме.
Мудиры угрюмо молчали. Хасан принес им по конфетке. Есть карамельки на такой жаре я бы не стал даже под дулом пистолета, но мудиры охотно зашелестели обертками. Сообщение о нашей крыше виде двух президентов их судя по всему не порадовало. Молчание снова затянулось. Я лихорадочно листал книжку, но ничего кроме есть, пить, работать, ложка, вилка, магазин, и убирайся к шайтану там больше не было. Положение спас один из водителей, который ездил к колодцу за водой и, вернувшись, взял разговор в свои руки. Говорить арабы умеют много и красиво, этого у них не отнять. Хвастаться и врать они умеют также  непринужденно и беззастенчиво, как и говорить. Сказываются длительные многочасовые беседы на стуле под деревом. В разговоре прозвучали такие слова как: банк, Кувейт, инвестиции, один миллиард долларов. Мудиры окончательно помрачнели. Ваши не пляшут. Освободите помещение. После ухода администрации района мы стали ждать последствий и дождались довольно быстро. Экскаватор, который работал на погрузке руды только днем, начал работать и ночью. Мудиры понимали, что их лавочку скоро прикроют и торопились.
К концу заезда солнце и обезвоживание выжгли последний интерес к жизни. Адреналин свернулся клубочком и впал в глубокую спячку, ожидая очередного пробуждения. Ночью снились снега, морозы и ледяное пиво. Там в пустыне я очень хорошо понял, почему в исламе введен сухой закон. Пророк Мухаммед был совсем неглупым парнем и прекрасно понимал, что если разжиженные галоперидольным  солнцем арабские мозги оросить еще и винными парами, они просто вытекут через уши. Все силы организма в пустыне направлены на борьбу с обезвоживанием, и глупо и нерационально вытягивать из него последнюю влагу горячительными напитками. Может быть он сам когда-то пробовал вино, а может просто видел как другие гоняет белочек по Аравийской пустыне, суть от этого не меняется. Пьющий в пустыне обречен изначально. Это просто забота о своем народе, сформировавшемся на пустынном полуострове, где нет ни одной реки. Все просто и рационально, как обязательное мытье рук и ног перед намазом. А как вы еще приучите дикие кочевые племена к элементарной гигиене?
Но все когда-нибудь кончается, и плохое, и хорошее. Последняя проба отобрана и упакована, шлихи отмыты, инструмент сложен. Палатки мы свернули очень быстро. Так быстро, как будто каспийская флотилия космических войск перепутала кнопки, и ракеты вылетели не на Сирию, а в нашу сторону. Мы просто устали и нам всё до чертиков надоело. Я выбросил старые носки в Нил.
-Ну, что паромщик, папистафали по холодку?
- Папистафали!
Потом были еще две поездки в пустыню. Принципиально от первой они ни чем не отличались. Разве что ночи стали холоднее и родственники Аламина множились в геометрической прогрессии.
Я с удовольствием вернусь в Судан если выпадет случай. Мне очень нравится золото. Я очень люблю резные поделки из слоновой кости. Я абсолютно не прочь припахать кого нибудь отбирать бороздовые пробы и носить за мной рюкзак с камнями. Мне абсолютно наплевать на нильские пороги. Надеюсь, что лампочка на третьем этаже безымянного дома улицы Омар горит до сих пор.

Ха-ха. Переделкино.  Декабрь 2015 г.












Байка о Судане
Если вы никогда не засыпали в офисе после обеда, значит вы в этом офисе никогда не работали. Голова напоминает бубен якутского шамана, по которому долго стучали, а потом обряд закончился, глаза слипаются, руки уперты в стол, чтобы в момент слабости не удариться носом о монитор компьютера. Самое паршивое, что поделать в этом плане ничего нельзя. Да, на работе. Да, должны. Да, платят деньги. Да, не хочешь - увольняйся к чертовой матери. Но спать хочется независимо ни от чего. Спать хочется так, что всякие глупости типа: «Да, хорошо, конечно, закончу, руководство уже заждалось, мы сделаем это, никто не видел материалы по гидрогеологии за прошлый год?» - остаются в какой-то другой жизни. Производительность в это время суток бесконечно стремится к нулю. Кофе уже не помогает, разве что чай, три пакетика на кружку (эх пойдет Русбурмаш по миру). А если добавить молока, то еще сильнее хочется спать. Мысли в голове не балуют разнообразием. Держать спину. Не захрапеть. Прийду домой и сразу, сразу спать, спать, спать. Никаких World of Tanks до часу ночи. Если я когда-нибудь буду руководителем в офисе, обязательно сделаю комнату отдыха сотрудников. В кошмарах послеобеденной дремоты она мне привиделась как помещение, тесно уставленное двухъярусными нарами, где каждый изможденный труженик в приказном порядке после обеда должен спать тридцать минут. Нет сорок. А может даже пятьдесят. Ничего это время не решит для производства. Производительность труда вне всякого сомненья увеличится. А вот если ещё посадить там цветы, и включить легкую музыку, и охранник пусть охраняет сон уставших работников. Кто-то хлопнул меня по плечу. Черт, неужели захрапел? «В Судан, - спрашивают, - поедешь?»  Штирлиц спал всего двадцать минут.
Адреналин штука загадочная и неисследованная. То он спит, как кот, свернувшись клубочком, то неожиданно потянуло валерьянкой.
«Поеду, - говорю, - а надолго?» - «Да ерунда, на две недели.» - «Чего там делать-то?» - «Золото искать» - «Уже готов»
Набираю в Википедии: «Судан». Википедия извещает: «Судан - самое большое государство в Африке. Большую часть государства занимает пустыня Сахара, самая большая в мире.  Хартум, столица Судана,  самая жаркая столица в мире. Президент Судана Омар аль - Башир самый кровавый диктатор современности из ныне живущих диктаторов».
 «Умеете вы, - думаю, - из всех самых-самых мест на Земле выбрать самое-самое и отправить туда в командировку.» Читаю далее. Узнаю, что в стране с 80-х годов прошлого века введены и успешно действуют законы шариата. «Надо, - думаю, - почитать эти законы, а то все слышали и никто не знает»
Законы шариата на деле оказались чем-то вроде конституции и уголовного кодекса вместе взятых, только на основе Корана. От не совсем понятных, которые предписывают надевать чалму при посещении туалета, до вполне человеколюбивых, запрещающих бить жену и рабов. Также я узнал, что в Судане категорически нельзя: играть в карты на деньги, употреблять спиртное, вступать в связь с мусульманскими женщинами, не будучи на них женатым, быть евреем. Рядом были указаны наказания за нарушения суданского законодательства. За азартные игры - сорок плетей, за пьянку - шестьдесят плетей, за разврат восемьдесят плетей. За принадлежность к сынам Израилевым там конкретных указаний не было, но и так было понятно, что ничего хорошего в этом случае не ждет.
«Красавцы, - думаю, - арабы. Вывели прогрессию абсолютного зла количеством плетей. Карты, вино, женщины и евреи. По нарастающей, так сказать. Никогда не был антисемитом, но тут впору задуматься, чего же такого натворили эти ребята во времена стародавние, чтобы в 21-ом веке за одну принадлежность можно здорово попасть на неприятности в самой большой стране Африки? Просто за то, что родился не тем или не там? Ну ладно, - думаю, - с последним пунктом вроде все в порядке у меня. С остальным разберемся»
На сборы у меня один час. Ну, если не торопясь и вдумчиво, то два. А если срочно, то сорок минут. Полевой рюкзак стоит за шкафом и до конца никогда не разбирается. Я запрещаю его трогать, кому бы то ни было. Ведь только я знаю, что там лежит и чего нужно доложить с учетом той или иной специфики. Нож, компас, котелок, планшетка, кружка, лупа, молоток, смена белья, портянки, мыло, бритва, фонарик, изолента, бечевка, плоскогубцы, и куча всякой нужной и не нужной мелочи.  Остается докупить два блока сигарет, спички, шмат сала, литр водки исключительно для дезинфекции. Водку лучше замотать в портянки и сверху свитер, а то разобьется. Нет, водка, пожалуй, лишнее. Шестьдесят плетей на центральной площади  это вам не шутки. Пропадите вы пропадом со своим шариатом. Ладно, нельзя с собой - провезем в себе, пусть вам будет легко и радостно, а мне соответственно тяжело и грустно. Переживем, не впервой. Чай, кофе, сукразит, аптечка, кипятильник, запасные часы, джи пи эс, рассказы Лукьяненко, батарейки, колода карт. Нет, нет мы не на деньги. Вист по копеечке какие ж это деньги?
Маршрутка, электричка, метро, аэроэкспресс, аэропорт, взлет, посадка, транзитный терминал в Турции, сверкающие полки дьюти-фри, ожидание, снова взлет. Теперь уже до места прямого рейса из России пока нет. Ну, это естественно пока мы в Судане золото не нашли. А как найдем, прямой рейс сразу появится, и не один.
Самолет приземлился в аэропорту города Хартума. Я сделал  глоток виски из плоской бутылки, с сожалением засунул ее в кармашек впередистоящего кресла и двинулся к выходу. С неправедной жизнью неверного пора было заканчивать. Бортпроводница турецких авиалиний, страшная как линолеум в районной поликлинике, улыбнулась и спросила меня, как я долетел. Спросила, конечно, по английски, на языке, которого я не знаю, но в жизни каждого человека бывают моменты, когда он понимает все языки мира. Адреналин, полученный от посещения неизведанной страны, подогретый парами дьюти-фришного виски, сделал свое дело. Меня тянуло на хулиганские поступки. Я улыбнулся в ответ и ответил: «ОхYительно». Ответ был абсолютно искренним. Стюардесса улыбнулась снова и сказала: «Ок». Вероятно, она тоже знала в тот момент все языки мира. В аэропорту Хартума дул горячий ветер.
Всю Африку очень грубо и условно можно разделить по этническому признаку на две части. Это арабская Африка и негритянская Африка. Чтобы провести условную границу, совсем необязательно рыться в источниках. Достаточно посмотреть не географическую карту. Северная часть покрыта пустыней Сахара, которая пролегает от Красного моря до Атлантического океана, и живут там преимущественно арабы, и страны там мусульманские. А вот на юг, где пустыня заканчивается, и начинаются реки, леса и болота, там территория негритянская, там христианство, или местные религии. Ислам, конечно, присутствует, но никогда не преобладает. Объясняется все просто. Арабы – это потомственные работорговцы. Они двигались на юго-запад от Аравийского полуострова, отлавливая негров для продажи, ну а негры, естественно, были не согласны и отступали туда, где можно спрятаться. В пустыне ловить будущих реперов, баскетболистов и президентов США было легко, а вот в болотах и лесных массивах намного сложнее, поэтому арабская экспансия остановилась где-то на южной оконечности Сахары, а если и проникла дальше, то лишь частично. Грубо говоря, кто не спрятался, тот попал в рабство или принял ислам, поэтому стал уже не негром, а негро-арабом. Ну это очень грубо и приближенно. Конечно, исламизации и арабизации африканских народов подверглась в большей мере северо-восточная часть континента, потому что арабы шли с Аравийского полуострова и Средней Азии. Еще в школе меня немного удивляли прямые, ровные границы североафриканских государств. Египет, Ливия, Алжир, Чад, Мавритания. Такое ощущение, что кто-то взял ровную линейку и провел государственные границы не по рекам, горным массивам или живущим там племенам, а по каким-то своим соображениям. Почти так оно и было. Северо-Африканские границы – это границы колониальные. Англичане, немцы, французы  и прочие хозяева жизни 19-го века просто разделили сферы влияния по линейке. Кто докуда дотянулся, тот и провел там границу. Да и как поделить Сахару? Там ни людей, ни воды, песок да камни. Вот так и поделили.
История Судана - одна из самых древних историй мира, и тесно связана с Египтом, северным суданским соседом. Первые памятники этой истории обозначены 25 веком до н.э то есть около 4500 лет назад. Государство называлась Керма. Создали его негры, которые еще не знали, что они негры. Египтяне называли их нубийцы («нуб» по древнеегипетски - золото), а себя они называли берберы. Страна же, где проживали берберы, в древнеегипетских источниках называется Нубия. Берберы - это группа негритянских племен, объединенных по языку, религии, культуре, и проживающих в тех краях.
 В Африке много негритянских племен. Когда испанцы начали вывозить этих ребят на плантации, они не сильно разбирались в берберах, масаях и прочих разновидностях местного этноса. Испанцы назвали всех обобщенно – негры (от испанского слова negro – черный). Негры согласились, ведь по тем временам в этом не было ничего обидного. Американцы еще были простыми добрыми плантаторами и даже не помышляли ввести свои авианосцы в Персидский залив или бомбить Югославию. В конце 20-го века американцы прозрели и неожиданно заявили, что негр это очень плохое, обидное, унижающее человеческое достоинство слово. А хорошим словом они считали афроамериканец.  Негры снова согласились.  Так выросло целое поколение где папа был негром, а сын афроамериканцем. Осталось абсолютно непонятно, как называть человека, если он негр и живет в Африке. Афроафриканец? И почему слово «черный» на испанском обиднее слова «темнокожий» на английском мне до сих пор не понятно. И какая разница между черными неграми и неграми темнокожими? Загадка истории.
Как бы мы не называли негров, но царство Керма состоялось, и им зело интересовались древние египтяне. Интересовали их три вещи: золото, рабы и слоновая кость. Эти три кита, на которых строились все древние цивилизации, имеют место и в наши времена. Как показала современная  практика, в отличие от нефти, они никогда не теряют ценности. Положение вещей осложняли Нильские пороги. Река Нил, довольно спокойная река с мутной водой, по ширине не больше нашей Вятки, являлась единственным в тех краях источником воды, и передвигаться по Северной Африке можно только по ней или вдоль нее. Трудностей, в общем-то никаких. Течение медленное, греби хоть вниз, хоть вверх по течению, особенно если есть кому грести. Но в местах порогов Нил сужается, появляется сильное течение, которое разбивается о валуны и глыбы. По берегам отвесные скалы, а также камни, торчащие из воды. В общем, мечта любого экстремала-сплавщика на каких нибудь байдарках или катамаранах. Порогов в Судане известно всего шесть. Судан или Нубия это страна порогов. Несмотря на это обстоятельство, египтяне тихой сапой проникали в Нубию, и делали свои оккупационные дела - вывозили рабов, добывали золото, и били слонов. Нубийских рабов они, судя по их же источникам, тоже били, но не так сильно, как слонов, рабы были нужны для строительства империи. История Нубии и Судана тесно переплетена, и не всегда понятно, что есть где, и где есть что. Да и источников мало. Судан не Египет, его толком никто не раскапывал и не изучал. Несмотря на постоянное египетское присутствие, только до нашей эры в Нубии возникало три крупных  известных в истории царства: Керма 2500 – 1000 год до н.э., Напата 1000 – 300 год до н.э. и Мероэ 300-100 год до н.э. То ли это были метрополии Египта, то ли они возникали в период его ослабления, сказать очень трудно. Вероятно, египтяне сильно уставали от постоянных желаний глупых нубийцев жить самостийно и не приобщаться к великой древнеегипетской культуре, а потому давали какие-то автономии местному населению. Население все же потихоньку цивилизовывалось, строило храмы, приняло древнеегипетскую религию и письмо, даже строило пирамиды, правда очень небольшие, зато много. В Судане насчитывается около двухсот пирамид. Если малоизученное царство Керма являло собой все признаки местной культуры, то Напата и Мероэ были своеобразными отголосками Древнего Египта с поправками на местный этнос и нравы. Самым мощным и известным историкам было царство Напата.
 В 8 веке до нашей эры отмороженные на всю башку негритянские вожди воспользовались очередным по счету ослаблением Египта, и двинули свои войска на север. Они, конечно же, забыли кто учил их сидеть на стуле и мыть руки перед едой, зато прекрасно помнили, кого египтяне заставляли пахать на рудниках. Они завоевали весь Египет вплоть до Средиземного моря и правили им около 130 лет, объявив себя фараонами. Центр и столица некогда могучего государства были теперь в Нубии. Это время наиболее известно историкам и именуется как династия черных фараонов. Правда, впоследствии появилось новое мощное государство Ассирия и злой дядька Ашурбанипалл вынудил их откатиться  обратно за пороги. Египет после правления Рамсеса III пришел в глубокий упадок, его не завоевывал только ленивый. Он уже никогда не поднимется.
Этот период времени является предметом особой гордости Суданцев, даже арабов, которые в то время еще только робко выходили из воды. Подогревает это дело тот доказанный наукой факт, что в образовании древних египтян как нации участвовали негры, семитские племена и высокие голубоглазые люди с белой кожей. Про последних, кстати, очень любят говорить египетские арабы, намекая на атлантов и свою к ним принадлежность. Ну, а откуда в Древнем Египте взялись негры? Вестимо, с Судана, то бишь с Нубии.
Уже в конце моей командировки ребята-переводчики суданцы начали мне доказывать, что Древние Египтяне это и есть они нубийцы-суданцы. Это их предки строили пирамиды, Карнакский храм, и копали Суэцкий канал в глубокой древности. И это уже давно доказано передовой суданской наукой, просто все остальные науки пока не в курсе. Я хотел им рассказать, как древние укры вырыли Черное море, но побоялся обидеть такой аналогией. Я согласился и ничуть не кривил душой. Их предки действительно могли участвовать в этих исторических процессах, а вот в качестве кого… Ладно не будем.
В конце первого века до нашей эры египетская царица Клеопатра так и проиграла римлянам морское сражение возле мыса Акций. После чего она приняла яд, положив тем самым конец эпохе разврата и интриг, а за одним и Египту, как государству в целом. Египет, а вместе с ним и Нубия, стали обычной римской провинцией с римским прокуратором и органами местного самоуправления, призванными выражать чаяния местного населения. Однако сохранились еще египетская религия, письменность, культура. О Судане тех лет известно немногое. Известно, что римские легионеры отправляли туда карательную экспедицию. Судан был глубокой окраиной Египта, и контролировать его было весьма сложно, в частности, из-за тех же самых порогов.
 После 1-го века нашей эры начало образовываться христианство. Римляне этих ребят не очень жаловали, а точнее, совсем не жаловали. Отправляли смутьянов новой идеологии на земляные работы или на гладиаторские бои, где надо было защищаться от нападающих голодных  львов. Таким образом древнеримские  продюсеры разогревали публику перед основными боями. Первых христиан не устраивало ни первое, ни второе. Они разбегались во все уголки Римской империи, как призывники разбегаются от военкомата.  Больше всех их осело в Египте, ну и соответственно, в Судане. Египтяне не боялись чужих религий и идеологий. За 3000 лет они настолько уверовали в непоколебимость и силу своей веры,  что даже мысли не допускали о какой-то опасности со стороны чужих богов. Кстати, на протяжении всего времени кто бы ни завоевывал Египет и не провозглашал себя фараоном, он неизменно принимал религию древних египтян и ей неукоснительно следовал. По другому, было просто невозможно управлять этим народом. Даже Александр Македонский сказал, что всю жизнь спал и видел как бы помолиться Амону Ра и Осирису, да вот времени раньше не было осознать чьи боги круче. После чего был объявлен фараоном Египта и освободителем от персов по совместительству.
 Ранние христиане организовывали в Египте и Судане свои общины, обрастая последователями. Назывались они коптами. Копты  это первое христианское объединение в мире. Первая христианская церковь – тоже коптская. Это первый век уже нашей эры. Первые последователи христианского учения.  Коптская церковь до сих пор существует в Египте (около 9% населения) и в Судане (около 1% населения) Есть еще немного в Европе и Америке, но это так, переселенцы. Все остальные христианские концессии, собравшись как-то на очередном своем сходняке, именуемом собором, признали коптов еретиками, дикарями и варварами. Ну, это еще надо посмотреть кто на самом деле еретик. В создании коптской церкви принимал участие такой авторитетный товарищ, как святой Марк, тот самый автор четвертого канонического евангелия в Новом Завете. Ни православные, ни католики, ни протестанты не могут похвастать такой  внушительной идеологической крышей.
В 4-ом веке нашей эры произошло событие, которое в корне поменяло мир. Весь уклад, все страны и народы, всю последующую историю, абсолютно всех живущих на земле людей. Древний Рим принял христианство. Называлось это событие Константиновский собор, т.к. происходило во времена императора Константина. Я не могу найти этому событию удобного объяснения. Самая сильная, богатая и процветающая империя земного шара взяла и поменяла свою древнюю, красивую, стройную и все объясняющую религию на абсолютно чуждую, принесенную извне, малопонятную. Существует множество тому  объяснений, но меня ни одно не устраивает. Всегда и во все времена более сильное и развитое государство навязывало свою веру государству более слабому, более дикому и отсталому,  и никогда наоборот. Мы же не можем представить, что современная Россия завтра примет кришнаитство и все в одночасье пойдут с дудками и бубнами кричать: «Харе Кришна».  Как бы то ни было, но Рим принял христианство, а вслед за ним и все его провинции, включая Египет. Ну и Судан конечно (куда ж деваться убогой окраине, если батька так решил). Всё, конечно, происходило постепенно и не всегда мирно, но это произошло.
Некогда гонимые копты моментально превратились в гонителей. Они уже забыли кто их спас и приютил, кто разрешал поклоняться своим богам и не требовал молиться другим. Копты добились от Рима закрытия древнеегипетских и равно других храмов, разогнали жрецов и заняли их места. На стенах Луксорского храма до сих пор сохранились фрески тайной вечери. Вся Северная Африка, куда только в свое время дотянулась рука Рима, стала христианской.  Любая религия - это стержень государства. Убери этот стержень, и  государство развалится. Постепенно была забыта древнеегипетская письменность  и язык. Постройки занесло песком. Не простоял после перемен и  автор нововведений Древний Рим. Прошло всего сто лет, и он навсегда исчез. Наступила эпоха средневековья.  А может всё правильно и поделом, просто время пришло?
Ну а что у нас там в средние века в Северной Африке? Ну конечно ислам. Арабский халифат, конница, трактаты по астрономии и медицине, минареты, арабская поэзия, повальная исламизация кнутом и саблей, работорговля.
7-8 век нашей эры. Арабы захватили Египет. Большая часть египтян приняла ислам, им сделали обрезание, выдали тюбетейки, и они навсегда перестали быть египтянами, растворившись в детях пророка Мухаммеда. Меньшая часть все-таки отстояла свое право на христианство, и они остались коптами. Примерно каждый десятый египтянин, и каждый сотый нубиец. Вот этих-то людей и можно вполне обоснованно называть потомками тех самых древних египтян, которые наводили шухер по всей Северной Африке в течении более трёх тысяч  лет.
На территорию Судана арабы пришли, конечно, позже (там все происходило позже), но тем не менее пришли. Целью прихода являлись все те же искомые, никогда не теряющие ценность, предметы: золото, рабы и слоновая кость. Осложняли получение этих ценностей все те же нильские пороги. Ничего в истории не меняется. Торопиться арабам было некуда, Нил течет, время идет.
В середине 19-го  века выше последнего, шестого порога, на слиянии Белого и Голубого Нила образовалась и оформилась столица современного Судана город Хартум. Если золото и слоны имеют свойство кончаться и их добыча сопряжена с определенными трудностями, то рабы в Африке рождаются постоянно, стабильно, каждый год и каждый день. Хартум образовался как крупный международный центр работорговли.
Но тут на арене суданской истории появляются англичане. Англичане очень любили золотые украшения, поделки из слоновой кости, и были не прочь заставить кого нибудь трудиться за бесплатно на английскую корону. Англичанам очень мешали нильские пороги, но чем они хуже древних египтян или арабов? Для связей с местной  общественностью они притащили с собой целую свору египтян, которые любили называть себя египтянами, но были суть уже арабы. Вся верхушка Суданской власти была представлена англичанами, а вот среднее звено заняли египетские чиновники, в связи с чем суданцы до сих пор ненавидят и тех и других.
Суданские арабы очень возмутились. Они искренне считали, что золото и рабы принадлежат только им, но у англичан уже были регулярные войска с огнестрельным оружием, а в Судане всё по старинке луки, да кривые сабельки. В конце 19-го века наиболее возмущенные арабы затеяли крупный майдан и вырезали десятитысячный английский корпус, но подоспевшие войска с винтовками убедительно объяснили зарвавшимся, что слоны и золото принадлежат не только им, а всему прогрессивному человечеству, представителями которого, несомненно являются обладатели железных палок, извергающих огонь. В довершение ко всему, британские оккупанты построили железную дорогу, которая соединяла Хартум с Египтом, решив тем самым многовековую проблему прохождения нильских порогов. Дорога действует до сих пор.  В планах английской короны было строительство железной дороги через всю Африку к мысу Доброй Надежды до Претории, так как стало очень тяжело отлавливать слонов и негров, которые становились все хитрее и хитрее, но их мечтам не суждено было сбыться. В 1956 году Судан получил независимость.
Итак, долгожданная независимость потом и кровью, оккупанты, геть с нашей хаты, чемодан-вокзал-Лондон. Что мы имеем в итоге?
Северная Африка, пустыня Сахара. Только 3% территории пригодно для жилья и сельского хозяйства. На юге, правда, Судские болота, леса и чернозем, но там живут какие-то не настоящие арабы. Во-первых, они и не арабы совсем, а негры, во-вторых, не мусульмане, а христиане, или вообще язычники. Повылазили из кустов, никто их теперь не ловит, на корабли не грузит, к труду и дисциплине на плантациях не приучает. Скачут возле костров, колотят в бубны, требуют демократии и незалэжности.  Да и слоны все где-то там же. Кто же провел эту идиотскую границу, объединив жителей пустыни арабов-мусульман, и африканских дикарей с южных регионов? Вестимо, кто - оккупанты проклятые. Колониальная это граница. Еще и железную дорогу построили, гады. Все верблюды передохли от безработицы, возить на них теперь нечего. Разобрать бы к чертям эту дорогу, да кто ж будет разбирать. Оккупанты  и рабство отменили, а самим не с руки как-то. А жить-то на что?
В середине 20-го века европейская колониальная система стала уходить из Африки. Где-то раньше, где-то позже, но, так или иначе, все африканские республики получили независимость. И, естественно, все в результате кровопролитной освободительной войны, на которую поднимался весь народ от мало до велика. И цель была светла, и глаза чисты, и помыслы благородны. Даешь свободу! Единым порывом в едином строю. Свободу получили все без исключения. Ну а дальше-то что?
Над страной нависла зловещая тень демократии.
Выяснилось, что не все одинаково хорошо боролись за свободу, и не все в равной мере достойны пожинать ее плоды. Да и вообще все очень разные по религии, по языку, по цвету кожи. Как делить-то будем? А вот как.
После получения суверенитета Судан распался на шесть провинций или штатов. В каждом штате было много недовольных таким делением. Они не желали быть частью какого-то штата, а мечтали о полной независимости своего родного племени от кого бы то ни было. Шесть штатов превратились со временем в двенадцать.
Двенадцать штатов - это далеко не предел. Даже внутри одного племени все люди разные. Одни ослов разводят, другие верблюдов. Одни землю пашут, другие золото ковыряют, третьи торгуют чем-то. А вот еще у нас живут люди, которые вообще не наши. Они пришли откуда-то лет пятьсот назад. На нашу землю, и до сих пор жируют, сволочи, на нашем горбу. Отделить их, гадов, надо, тогда заживем. Референдум, голосование. Есть! Конечно же, двадцать четыре штата лучше чем двенадцать. Спокойней так людям и исторически справедливо, а то предки в гробу ворочаются. Сорок восемь штатов - вот это по-нашему!  Но остались еще проблемы…
Конечно, находились и здравомыслящие люди, но кто будет  их слушать, когда свобода, когда горят глаза и автомобильные покрышки, а мозги плавятся от самого жаркого в мире солнца и самой справедливой в мире демократии.
Омар аль-Башир родился в небольшой деревушке неподалеку от Хартума в обычной крестьянской семье. Семья умудрилась дать ему образование, что для Суданских крестьян дело сложное и трудное. Омар выбрал военную специальность и довольно быстро сделал неплохую карьеру. Учился в Хартуме, потом за рубежом, участвовал в арабо-израильском конфликте, где неплохо себя зарекомендовал, что впрочем не спасло арабов от еврейской авиации. Потом был военным атташе в Египте. В общем, самая верхушка суданской пирамиды власти. Если не пик, то где-то около. И мозги ему солнце не плавило, он берет носил.
Когда сорок восемь штатов уже были готовы превратиться в девяносто шесть, а в Судане участились голодные обмороки, Башир сказал свою первую, знаменитую на всю Африку,  фразу: «Если демократия не может прокормить народ, то она не имеет право на существование».
Собрал единомышленников в беретах с защищенными от солнца головами, и устроил военный переворот, после которого объявил себя президентом и повелел всем носить головные уборы, чтобы солнышко не припекало, и мысли в порядке были.
Арабские демократы и негры с южных пампасов очень возмутились такому событию. Гражданская война шла в Судане около двадцати лет. Тут еще нефть нашли в Судане, и в основном всю в южных районах. Нужно было что-то срочно делать и вытягивать страну из трясины. Ну а как объединить народ в единое целое в тех регионах? Правильно, ислам. В Судане была проведена повальная всеобъемлющая исламизация и введены законы шариата. Негров тоже касается. Мы не позволим кому ни попадя.
Южный Судан взялся за оружие. Это земля наших предков! Арабы живут за счет нашей нефти! Они нас продавали в рабство, а теперь воруют нашу нефть! У них даже не хватило толку всех нас поймать и продать! Они вообще на что нибудь годятся? Своей ленью и никчемностью они лишили нас шансов безбедно жить в Америке на пособия и играть в баскетбол!  Ату арабов!
Омар аль-Башир не был глуп. Он понимал, что эту орущую свору из Южного Судана не остановить и не переубедить. Да и понять как-то по-человечески можно. Абсолютное немусульманское большинство, им-то зачем этот шариат сдался? Бывшие рабы, старые обиды, опять же нефть на юге нашли. И головных уборов они не носят и носить не собираются. Они вообще не знают, что это такое. Омар брезгливо сплюнул и подписал указ о референдуме в Южном Судане, заранее понимая, чем этот референдум закончится. За отделение проголосовало 96% южно-суданских негров. 95 % голосующих не умело ни читать ни писать, но кого волнует грамотность в стране победившей демократии? Так на карте мира в 2011 году появилось самое молодое государство Южный Судан. 80% суданской нефти остались там же. Европа умиленно блеяла, Америка урча и похрюкивая удовлетворенно потирала руки. Барак Обама назвал процесс отделения Южного Судана от Северного светлым шагом в демократическое и свободное будущее. Возникает вопрос: почему отделение Донбасса или Приднестровья это сепаратизм, а Южного Судана - светлый шаг, да еще и в будущее? Разве не хотят там люди одного и того же? Разве не было на Донбассе или в Крыму референдума, где люди высказались, где они хотят жить и как? А, может быть, у негров есть какие-то особенные, не всем известные в этом мире права? Ведь дают же им Нобелевскую премию. На всякий случай. На будущее. Просто так. Потому что негры. Или негр. Ах, пардоньте. Темноокрашенный африканский индивидум.
Ларчик открыть просто, если знать с какой стороны вставлять ключ. Если до южно суданской революции все нефтяные потоки контролировал Китай и немного другие страны, в том числе и Россия, то после светлого шага в будущее, этим занимаются исключительно США. Есть ли на Донбассе или в Осетии нефть? Нет? Ату сепаратистов!
Время шло, негры прыгали, арабы брезгливо плевались и очень скоро выяснилось, что революционеры Южного Судана все маленько разные. Так всегда бывает. Сделал светлый шаг в едином строю, огляделся, а строй-то не очень единый. Оказалось, что не все вносили достойный вклад в мировую историю.  Кто-то покорял Древний Египет и строил пирамиды, а кто-то вылез из чащобы на берег, привлеченный слухами о бесплатных билетах на корабль, уходящий в Америку, и вообще он не местный. Не все оказались достойными продолжателями рода черного фараона Тахарки.  Да и нефть есть не будешь, а доходы от ее продажи странным образом исчезают, и куда - неизвестно. В Южном Судане вспыхнула гражданская война. Наиболее здравомыслящие люди, коих, как известно, всегда меньшинство, предлагали аль-Баширу всё переиграть, ввести войска, вернуть старые границы, и навести порядок в стране, но Башир в очередной раз брезгливо сплюнул и поправил на голове  берет. Померла, так померла. Скачите дальше. Процветайте. Разборки со стрельбой в Южном Судане продолжаются по сей день.
Немного другая ситуация сложилась в западной провинции Судана Дарфуре. Там население смешанное, примерно 50 на 50. Арабы живут отдельно, негры отдельно, преимущественно в южной части. Все нефтепромыслы относятся тоже к югу, где проживают негры, успевшие стать афроафриканцами, и ни во что не ставящие шариат. Ситуация та же категорически революционная.  Афроафриканцы в едином строю, но пока еще не выясняли, кто из них афроафриканистей. Арабы их не особо поддерживают, но ведь и арабы бывают разные. В соседнем Чаде формируются вооруженные группы, которые забрасываются в Дарфур. Оружие необходимо, чтобы убедительно объяснять всем сомневающимся, что нефть Дарфура должна принадлежать коренным дарфурцам, а не арабским кровососам, сидящим на шее коренного населения великой провинции. И названия соответствующие. Либеральная партия, партия Свободы. А кто их вооружил и направил? А не ваше дело.  Кому надо, тот и направил. Не задавайте дурацких вопросов. Вот уже пригороды Хартума захвачены вооруженными и свободолюбивыми.
Хороший и дальновидный политик не обязан всегда быть гибким.
Без особого труда разогнав отряды повстанцев, Омар аль-Башир ввел свои войска в Дарфур. Были также сформированы отряды, состоящие из диковатых арабов кочевников. Что-то типа Правого Сектора на Украине. Горящие глаза и одна извилина. Ну а что в ту извилину вложишь, то и получишь.
Аллах Акбар! Дави неверных.
В результате бойни погибло 300 тысяч человек. Довольных и недовольных. Лояльных и сомневающихся. Белых, черных, коричневых.
В эту цифру я не особо верю, так как озвучили ее некие представители мировой общественности. Те самые, которые посылают во все нефтяные точки мира авианосцы и стелсы с гуманитарной помощью, но нет никакого сомнения, что действовали арабы предельно жестко.
Те же самые представители, той же самой общественности признали президента Судана Омар аль-Башира самым кровавым диктатором современности и выдали международный ордер на его арест. Согласно этой бумаге любая прогрессивная страна мира просто обязана арестовать этого узурпатора, живущего не по понятиям, и передать в руки тех, кто эти понятия создал.
Омар аль-Башир выдал свою вторую известную фразу: «Они могут взять эту бумажку и съесть ее». Жаль, что  Омар не учился в России, а если бы учился, то знал бы, что бумагу можно не только есть. С ней можно сделать очень многое, если подойти к процессу творчески.
Помимо всего прочего, на Судан наложены международные санкции. Администрация африканской колонии никак не может успокоиться. В одной из камер все пошло не так, как им хотелось. Кумовской режим не проканал. Не прокнокал. Не сложился.
Запрещен ввоз и вывоз валюты. Банки отказались работать с  Суданом. Наложены непомерные таможенные пошлины на ввоз и вывоз товаров, что привело к появлению очень высоких цен даже на продукцию, производимую в стране. Образована и набирает силу известная всем по Египетской революции партия «Братья мусульмане». Не мытьем так катаньем. Вроде и арабы. Вроде и мусульмане, и не попрешь против ислама. А деньги-то у них откуда? А на все воля Аллаха.
После потери южно-суданской нефти, ушедшей в никуда вместе  с темноокрашенными попрыгунчиками, экономически стало совсем грустно. Вот тут и вспомнили про три великих кита на которых  держались эти территории больше четырёх тысяч лет.
Рабство отменили, со слонами совсем туго, а что там третье? Ну конечно, золото.
Было решено восполнить потерю нефтяных промыслов золоторудными. Приоритет было решено отдать русским. Во-первых, еще помнилась дружба с Советским Союзом, правда  омраченная горестью неудачной арабо-изральской войны. Во-вторых, перед глазами было множество примеров работы русских в соседних странах. Да, золото найдут, да, копеечку с того потянут, но в дела внутренние не полезут,  и с внешними помочь могут. Тяжело Судану в изоляции. Президент не выездной, страна на правах изгоя. Так и русского президента не жалуют. И санкции против них вводят. Вон поляки обиделись, яблоки свои возить перестали. Рухнет скоро Россия без польских яблок, подломятся у нее ноги, на одной картошке далеко не уедешь.
Вот на этой волне  я и оказался в Судане.
Первое, что бросается в глаза на улицах Хартума, – это мусор. Мусор строительный, мусор бытовой, мусор вдоль дорог, мусор в кучах, мусор на деревьях и заборах, разнесенный пустынным ветром. Пластиковый пакет, сигаретная пачка, бутылка из-под воды. Все принято бросать на улице. Второе, что сразу замечаешь, может быть даже раньше первого, это запах. Пахнет помойкой и нечистотами. Ну, а третье, конечно, жара. Хартум по статистике самая жаркая столица мира. Самый жаркий населенный пункт мира тоже в Судане на севере. Он называется Вади-Хальфа. А между ними пустыня Сахара, где температура традиционно на 2-3 градуса выше, чем в городах. Судан  - самая дискомфортная страна пребывания для белого человека. Но ни одна страна мира не будет приспосабливаться к заезжим гусарам. Мало ли что кому не нравится. Хотелки свои дома оставьте у шкапчике. Жвачку пожуйте пожалуйста, а то перегарчиком от вас…
Нас приехало трое по приглашению Суданской компании, организованной русским бизнесменом в Судане. Все геологи, все с опытом, все по золоту. Я, Олег Седунов и Женя Филлипенко. Команда подобралась хорошая, все трое играли в преферанс, а следовательно, имели зачатки интеллекта и несомненные перспективы на будущее.
Дом, в котором нас поселили, находился на улице Омар, в самом что ни на есть элитном районе Хартума. Рядом стоял особняк министра иностранных дел Судана и посольство Руанды. Этакая Хартумская Рублевка. Возле дома проходила пыльная грунтовая дорога, лежали кучи мусора, в беспорядке стояли дорогие машины. Рядом спал какой-то дед на картонке, как позже выяснилось, он охранял соседний недостроенный дом.
 Говорят, в России плохо с асфальтом. Ну не принимает его земля российская. Но это смотря с чем сравнить. В Судане асфальтированы только центральные автострады. Все остальные улицы и улочки это просто утоптанный, слегка подглиненный пустынный песок, напоминающий деревенские проулки, по которым после дождя без сапог не пройти. И только возле самых богатых домов напротив подъезда выложена плитка. В голове крутился вопрос - почему бы просто не заасфальтировать эту улицу, ведь большие люди по ней ходят. Впоследствии мы поняли, что это просто никому не надо. К арабскому менталитету надо привыкать, граждане приезжие.
Квартира на третьем этаже по местным меркам была просто шикарной (как выяснилось позже). Был душ, кондиционер, газовая плита, холодильник и телевизор, показывающий 700 каналов на арабском языке. На стене висела огромная картина, изображающая негра, плывущего на лодке по Нилу в лучах вечернего заката. На картине была надпись: «Живопис. Ручна робота. Зроблено в Украiнi». На лицо были культурные отношения между Древней Укрией и Древней Нубией, несправедливо утаенные завистливыми лжеисториками какой-нибудь страны.
Встречал нас лично генеральный директор принимающей компании Жуков и его местный подельник по бизнесу Аламин, который учился когда-то в Донецке на медицинском и вполне сносно говорил по-русски. Нам они сказали отдыхать с дороги, а завтра они снова придут, и тогда поговорим о делах. Мы еще раз подивились на «ручну роботу» и легли спать. Назавтра никто не пришел. И не потому что дела были не важны. Просто у них так принято. Слово, сказанное арабом, весит не больше воздуха, который он при этом слове выдохнул. И я абсолютно не хочу сказать, что арабы плохие. Совсем нет. Они просто другие.
Через день, обговорив предстоящие планы, мы стали ждать выезда в пустыню на объект перспективный, но неизведанный, который, в общем-то изведывать мы и приехали. Тогда мы еще наивно думали, что прибыли на две недели и не знали, что основная работа в Судане не работать, а ждать. Домой мы вернулись только через три с половиной месяца.
В ожидании выезда мы много гуляли по Хартуму. Смотреть там особо было не на что. Пыльный, пропитанный африканским солнцем город, без архитектурных излишеств. Вдоль набережной Нила масса мелких кафешек, и расставлены тысячи пластиковых стульев, на которых сидят арабы. Сидят часами, днями, месяцами. Сидят просто так. Сидят в основном вечером. Днем очень жарко. Днем они где-то лежат. Сидят и неторопливо переговариваются, пьют чай и кофе из маленьких граненых стаканчиков. Сидят с друзьями и семьями, сидят поодиночке, сидят возле Нила, сидят вдоль улиц, сидят во дворах. Если бы мне предложили выбрать  какой-то предмет, который наиболее полно и емко характеризует Судан, я бы выбрал не арабскую саблю, чалму или верблюда, а пластиковый стул под деревом. Жаркое солнце Сахары не располагает к активным действиям и скорости мышления. Арабы инертны и заторможены. Примером суданского мышления можно считать следующий случай.
В совмещенном санузле нашей шикарной квартиры перегорела лампочка. Сонно-заторможенный араб, жертва неумеренного обрезания проживал в нашем доме и выполнял роль ЖЭУ, РЭУ или как он там сейчас называется, в общем, отвечал за все проблемы, связанные с неполадками. Звали его Ахмед. Ахмед поменял сгоревшую лампочку и удалился. На следующий день лампочка сгорела снова. Ахмед принес новую. Все бы ничего, но лампочка стала перегорать каждый день. Это ничуть не смущало местного энергетика. Он спокойно приходил, спокойно менял, и так же спокойно уходил. Ну, вроде понятно, это не лампочки плохие это контакты где-то замыкают. Я хотел ему об этом сообщить, но не знал как по арабски будет: контакт, проводка, замыкание и твой рот. Да, в общем-то и не наше это дело. Мы с интересом наблюдали за происходящим и делали ставки, что произойдет раньше: закончатся на складе лампочки или Ахмед начнет думать. Время шло. Солнце всходило и опускалось. Нил нес свои мутные воды в Средиземное море. Украина строила забор для защиты от России. Россия пуляла баллистическими ракетами с  Каспийского моря по Сирии за полторы тысячи километров. Ахмед менял лампочки. К концу второй недели его сознание посетила мысль о том, что здесь, что-то не так. Поменяв очередную, уже двенадцатую по счету лампочку, арабский электрик включил свет. Горит. Дальше он позвал меня и знаками стал объяснять, что выключать свет больше не надо. Лампочка перегорает от того, что мы постоянно дергаем выключателем. Пусть горит всегда. Потом он так же спокойно ушел. Нет, не буду я больше смеяться над горячими финскими парнями и рассказывать анекдоты про  эстонцев. Никогда не буду.
Все-таки самое интересное место в Хартуме это набережная Нила. Мы часто гуляли там, чтобы привыкнуть к изнуряющей суданской жаре. Выезжать в Сахару прямо из под кондиционера было дело гибельным. Если к мусору и запахам мы со временем привыкли, то бороться с африканским солнцем оказалось сложнее. Солнце оглушает и давит, затормаживает дела и мысли, плавит мозги, энергию, притупляя  интерес к чему бы то ни было. На каждом углу в Судане стоят огромные глиняные кувшины, наполненные водой, где каждый прохожий может абсолютно бесплатно напиться. Эта древняя традиция появилась как необходимость выживания в условиях пустыни.
Европейская одежда в Судане неудобна и непрактична. Она стесняет движения и в ней попросту жарко. Бейсболка из традиционной  летней кепки превращается в кошмар. Она плотная.  Испарения головного мозга скапливаются вверху и превращаются в пот, постоянно скатывающийся по щекам. Особенно непрактичны кроссовки и носки. Такое ощущение, будто ты сунул ноги в духовой шкаф. Однажды, зайдя с прилипшей от пота  рубашкой в очередной магазинчик,  я не выдержал и купил арабскую одежду. Одежда состояла из длинной рубашки – деллявии, широких шароваров, называемых в Судане серуарь, и сетчатой, продуваемой шапочки тагии. Все было из тончайшего, но крепкого хлопка, все висело, все вентилировалось. С наслаждением скинул ненавистные кроссовки с носками, одел тапочки на босу ногу. Стало намного легче.  Носки это вообще абсолютно чуждое арабам изобретение. Эти грязные мешочки для ног, которые постоянно нужно менять, стирать и зашивать вне всякого сомненья изобрел сам шайтан, чтобы наказать неверных. Как-то я спросил одного араба, который обучался в Москве, что было для него самое сложное во время проживания в России. Он ответил: «Пить водку и носить носки». - «Ну и досталось тебе, - думаю, бедолага. Врагу такого не пожелаешь.»
Суданские арабы очень добродушны и гостеприимны. Европейцев в Судане практически нет, но мы абсолютно не ощущали себя белыми воронами. Спокойно бродили в любое время суток по  любым районам Хартума, бродили компанией, бродили поодиночке, и, конечно, очень выделялись среди местного населения, но я ни разу не видел недоброжелательного или агрессивного взгляда в свою сторону. Все ровно, все спокойно. Ну приехали и приехали. Всякие есть, всяких надо. Есть белые обезьяны, есть черные. Солнце все равно взойдет утром и закатится вечером, а воды Нила попадут в Средиземное море. На все воля аллаха. Все люди равны перед аллахом как зубы во рту (Коран). Это последнее правило неукоснительно соблюдается в Судане и наводит на размышления о толерантной Европе. Европейцы с пеной у рта доказывают, что все люди равны, им не важен цвет кожи и религия, но, тем не менее, селиться предпочитают отдельно от цветных. Вот так. Все равны, но, граждане негры, извольте проживать в Гарлеме. Здесь вам не тут. Мы вас любим, уважаем, но будьте добры держаться на расстоянии и желательно подальше. В Судане ничего не кричат с пеной у рта. В Судане вообще никогда не кричат. Зачем энергию попусту тратить? Жарко же. В Судане равноправие подозревается само собой по умолчанию  в соответствии с законом шариата и не требует обсуждения и показательных речей. Любой Суданский араб - богатый, бедный, не важно,  на обычную просьбу попить воды пригласит тебя в дом, обязательно накормит, если надо уложит спать на лучшем месте, на единственной белой в доме простыне, а сам ляжет спать на земле на коврике. И не будет при этом являться каким-то благодетелем. Здесь нет желания понравиться  заграничной белой обезьяне, которая несомненно после этого в припадке благодарности обогатит на всю оставшуюся жизнь. Это является общепринятой нормой, как у нас снять шапку в доме, или постучаться в дверь, перед тем как войти. Вероятно, условия выживания в самой суровой пустыне мира за сотни лет наложили этот отпечаток на характер суданцев. По другому, просто нельзя.
Прожив в Судане почти четыре месяца, я сделал неожиданный для себя вывод, даже правило, если хотите. Спешу поделиться. Территория Судана, на которой свирепствуют законы шариата и отсутствует нефть, является самой безопасной и гостеприимной для белых иноземцев. За весь мир отвечать конечно не будем, но за страны в которых я был могу сказать с уверенностью. Нигде и никогда, включая Россию, стоя с барсеткой на плече в глухом и темном переулке, я не был в большей безопасности, чем в Судане.
Это странно, это звучит дико и воспринимается с недоверием, но это факт.
Преступность в Судане конечно существует, страна очень бедная, но наказания настолько суровы, что ее не видно. Еще недавно за воровство рубили руки, и сознание простого суданца исключает такие вещи, как взять чужое или обидеть неверного. Обмануть - да. Это свято. Почему бы не обсчитать большую и глупую белую обезьяну? Разве аллах запрещал называть тройную цену тем кто ни бум бум по арабски и даже не читал Коран?
Съездили в национальный исторический музей. Не впечатлило. После Древнего Египта меня вообще мало что впечатляет. Все кажется каким-то мелким и малозначимым. На первом этаже экспонаты Древней Нубии, кувшины, саркофаги и статуи черных фараонов. Национальная гордость Судана. Когда предки суданцев держали в кулаке большую часть цивилизованного мира, наши еще не слезли с дерева, по той причине, что они туда пока что не залазили. И вот странная метаморфоза. Я, русский инженер геолог, стою в том самом Судане и любуюсь на статую самого крутого суданского парня фараона Тахарки. Мне нечего противопоставить из своих предков 8-му веку до нашей эры. Но я приехал в Судан искать золото по методикам, разработанным ведущими научно-исследовательскими институтами России. Я приехал потому, что потомки фараона Тахарки не умеют и не хотят ничего делать, кроме как сидеть на стуле под тем же самым деревом, на которое мои предки три тысячи лет назад еще только пытались забраться. Даже методика замены лампочек в туалете у них еще в стадии становления процесса. А может, прав был сатирик Михаил Задорнов, говоря, что именно холод заставляет извилины шевелиться и способствует научно-техническому прогрессу? А как же тогда Шумеры и Египет, Вавилон и Ассирия?  Мдя. Загадка.
На втором этаже были христианские фрески. Ну,  для меня лики святых это маленько скучно. Они все однообразны и похожи друг на друга.
Рекламный проспект по Судану с красочными фотографиями предлагал посетить старый город Омбдурман и окунуться в колорит настоящего восточного рынка. Так и написано. Окунитесь в колорит. Мы съездили. Окунулись. Грязь, вонь, фрукты и китайский ширпотреб. Может это был ненастоящий восточный рынок, а может все восточные рынки такие. Еще и фотографии красочные умудрились сделать. Специально подметали что ли перед фотографированием? На рынок по продаже верблюдов решено было не ездить. Еще насмотримся на них  в пустыне. Мы же не туристы какие-нибудь. Мы работать, и надолго.
Гипермаркет «Афро» в Хартуме является, пожалуй, единственным островком чего-то европейского, более привычного, совсем не арабского. Полы не по-арабски  надраены и блестят, кругом витрины и запах ароматизаторов. На первых двух этажах в основном европейские тряпки. На третьем Макдоналдс, боулинг, игровые автоматы и… каток. Наверняка единственный в Судане ледовый каток, хоть и небольшой, но ледовый. По катку, прямо как у нас, неуклюже каталась стайка арабских детишек, часто падая и визжа. Нигде и никогда мне так не хотелось встать на коньки, как в центре Сахары. Я подошел к арабу-смотрителю и выразил желание присоединиться к местным детишкам.  Араб спросил меня: «Мистер крези? Это ж детский каток». Я ответил: «Сам дурак!» И ушел есть гамбургер.
Суданская кухня представлена в основном кашами из фасоли и гороха. Каши достаточно вкусные с растительным маслом и луком, довольно острые, как и вся пища в тех краях. Мясо добавляют только по праздникам, оно очень дорогое и не всем по карману. Ложки отсутствуют. Вместо них подают арабские лепешки хобз. Лепешка сворачивается лодочкой, окунается в кашу и съедается вместе с ней. Вся более твердая пища типа рыбы, мяса или омлета берется руками. Едят все из общего большого блюда. На отдельных тарелках подаются только овощи и острые соусы. Посуды в Судане мало, да и мыть ее особо не принято.
Пообедав как-то в придорожном кафе по пути на участок, я вышел на улицу, закурил и думал где бы помыть руки. Внимание привлек длинный шланг по которому бежала вода. Он извивался и уходил куда то за кафе. Я проследовал за шлангом в поисках воды и увидел картину.  Картину маслом. Ту самую картину, которую должен увидеть человек перед смертью, а потом закрыть глаза и спокойно переместиться в ад. Мулла пьющий с раввином водку в мечети не вызвал бы таких впечатлений как то, что увидел я. Шланг подходил к сточной канаве. Двое оборванных ребятишек мыли там посуду. Ту самую посуду, из которой я только что ел руками. Рядом стояла жуткая вонь и роились мухи. Тарелки отмывались в ожидании новых клиентов. Если бы у меня была с собой бутылка водки, я немедленно выпил бы её из горлышка. Выпил бы всю без остатка, плюя на законы шариата и тех, кто их создал. Но водки не было. Я с трудом удержал желудок, который подтянуло в район подбородка. Позже я узнал, что посуду в кафе очень часто дают вылизывать бродячим собакам, стаи которых пасутся возле кухни. Это Судан, детка. И  никто не сказал, что будет легко.
Постепенно мы сами стали арабизироваться. Ходить в Хартуме в общем-то больше некуда. Мы выходили на набережную Нила, садились на стулья, заказывали ароматный чай с гвоздикой или кофе с перцем, и вяло переговаривались. О том, откуда они берут воду для заварки, старались не думать, успокаивая себя тем, что она кипяченая. Как говорят арабы: в пустыне любая вода хороша.
Суданская молодежь рахитично худая, такая же вялая и инертная как старики. Нет ни спортивных площадок, ни ночных клубов. Сидят часами на стуле, тыкают пальцем в айфон, смотрят вдаль. Потом стареют. Вся набережная заполнена стульями и сидящими на них арабами. Глядя на это разморено-ленивое царство я подумал, что неплохо бы  провести в Судане день российского ВДВ. Чисто для обмена национальными традициями.  Может какой-то драйв у людей появится, может на жизнь по другому посмотрят. Ведь из кирпичей можно не только строить, их можно ломать о голову. Знают ли об этом эти равнодушные люди? В единственном фонтане Хартума можно купаться, а не хватит места - не беда, есть река Нил. Одеть на крокодила тельняшку и сфотографироваться. Древнерусская десантная игра. А арбузы? В Судане круглый год растут и продаются арбузы. Суданцы даже не подозревают, что их можно не только покупать, но и брать бесплатно. Особенно если наших много, а не наши маленько не русские.
Какой-то негр высунулся из машины и, улыбаясь, крикнул: «Рашен! Хэлло!» Демонстрирует знание английского языка, который является в Судане вторым государственным, и который по этой же причине почти никто не знает. Только «ок» и «хэлло». Мы люди вежливые. На приветствия всегда отвечаем. В рифму.
Но как же отличались эти спокойные, приветливые и уважающие в первую очередь себя люди от горластых и вороватых египетских попрошаек. Египетский араб, безнадежно испорченный благами европейской цивилизации, готов ползти за тобой на коленях вдоль Нила через все пороги и танцевать хануку, лишь бы ты дал ему доллар. Мимо любого магазина в Египте нужно идти, постоянно отбиваясь от нахрапистых зазывал, которые в прямом смысле  слова вешаются на тебя, хватают за одежду, и их нужно все время стряхивать. Ни одному суданцу даже в голову не придет так унижаться перед кем бы то ни было.
Отсюда я сделал вывод: арабы бывают разные.
На берегу Нила расположилось арабское семейство. Три женщины и куча детишек разного возраста. Сидят на цветном ковре рядом с микроавтобусом. На всех цветные нарядные одежды, яркие платки развеваются на ветру. А на заднем плане Нил. Семья выбралась на воскресный пикник. Какой портрет, какой пейзаж! Навожу фотоаппарат. Редко в Судане найдешь красивый кадр. Вдруг дикие вопли. Бежит хозяин семейства, кричит, машет руками, бешено вращает зрачками. Нельзя фото! Убери фотоаппарат! «Чего орешь-то, - говорю, - почему нельзя?» - «Это моя жена», - отвечает. «Так я ж не жениться, я только сфотографировать.» - «Все равно нельзя! Это моя жена!»  Позже я узнал, что фотографировать замужнюю женщину в присутствии мужа, это все равно, что приставать к ней. И еще я узнал, что многие арабы по старинке носят кинжал, для которого в арабской одежде предусмотрен специальный карман. Фотографирование арабской жены, это тот самый случай, когда не грех этот кинжал и достать, чтобы защитить свою частную собственность от посягательств.
Вообще у суданцев насчет фотографий маленький сдвиг. Я бы сказал, пунктик. Нельзя фотографировать женщин, полицейских, военных, чиновников, маленьких детей без согласия родителей, государственные, военные и административные учреждения. Пойди разберись, где там какое учреждение. Навел фотоаппарат на офис сотовой связи МТN. Ну откуда они взялись? Пять или шесть охранников выскочили с криками. Руками машут - нельзя фотографировать. А почему нельзя? Нельзя, и все тут. Работа у них такая. Скучно сидеть под деревом. Почему пять охранников сидят вместе, и зачем вообще нужны пять охранников в одной точке, я даже не думал. Мечта любого суданского парня стать охранником. Надеть форму и сидеть под деревом на пластиковом стуле, но уже за деньги.
Суданские женщины отнюдь не выглядят забитыми исламскими рабынями. Паранджу я видел всего несколько раз, и то, как мне объяснили, начала появляться она совсем недавно, вместе с братьями-мусульманами. Правила там, конечно, построже, и хозяйство всё лежит на женщине, но она в любой момент может послать куда подальше мужа и очень запросто с ним развестись. Многие, кстати, так и поступают. В последнее время все чаще практикуется развод лохов по-арабски, настоящий бич суданских мужиков.  Мужчина, перед тем как жениться обязан купить невесте и её многочисленным родственникам одежды, подарки, золото, заплатить калым, приобрести или построить молодой жене жилье и обставить его мебелью. Добавьте к этому расходы на свадьбу и все мероприятия с ней связанные.  Большинство арабов копят на это дело полжизни. Продуманная арабская невеста вполне может обогатиться на свадьбе, а потом развестись, тем самым кинув жениха на неплохие деньги. Учитывая, что секс до брака в Судане практически невозможен, изможденному спермотоксикозными видениями жениху, приходится тем не менее отмерять не семь, а семьдесят семь раз, и долго думать, стоит ли отрезать. Дети, правда, по арабским законам принадлежат по умолчанию отцу, но это уже другая песня. Арабские девчонки, кстати, очень часто весьма хороши собой. Стреляют глазками, улыбаются, кокетничают. Никакой шариат не давит в них то самое женское начало. Я вообще заметил, что там, куда не добрался англо-сакский ген, который придает женскому лицу  удлиненно-вытянутое  лошадиное выражение с дебильной гримасой,  женщины так или иначе по своему симпатичны. Исключение пожалуй составляют индианки горного Перу. Глядя на них, начинаешь с пониманием относиться к зоофилии, свирепствующей во всех горных районах мира.
Жуков прибежал как на пожар. «Пиджаки, галстуки у вас есть?» - «Все нормально с вами? - спрашиваю. - Может, еще цилиндры и трости? Мы вообще-то в поле ехали. Обо что сыр бор?» -  «Мы приглашены в министерство геологии Судана».
Когда-то, в теперь уже далеком 2009 году, в Судан на золоторудные прииски, неизвестно каким ветром занесло мелкого чеченского бизнесмена. На приисках копались вольные суданские старатели, добывая золото самым примитивным, насколько это возможно, способом. Порода откалывалась зубилом, дробилась молотком на камне, после чего промывалась в тазике с ртутью. Ртуть амальгамировала золото и впоследствии выпаривалась на костре. О том, что ртуть, а равно как и ее испарения вредны для здоровья в Коране написать забыли, а химию изучают далеко не в каждой суданской школе, поэтому суданские старатели находились в блаженном неведении.
Бизнесмен геологом  не был, но превращение горной породы в золото, которое можно подержать в руках, его впечатлило. Не нужно много ума, чтобы понять, что золото находится в тех самых камнях, состоящих из белого кварца, которым была усыпана гористая пустыня в этой части Сахары. Он отобрал несколько образцов и уехал с ними в Россию. Образцы показали дикие, просто чудовищные содержания золота. Это были не граммы, а килограммы на тонну породы. Они лежали на поверхности и не требовали каких-то особых усилий для их поиска.
Чечен нашел инвестора, но впоследствии отошел от дел. Так была создана маленькая суданская компания «Сибириан Майнинг».  Юридический адрес был в Судане, так как работая  из России очень тяжело обойти все бюрократические преграды арабского национального самосознания. Это под силу только крупным корпорациям, имеющим штат юристов, экономистов и прочих менеджеров.
Компания была совсем небольшая. По сути, там было всего три человека. Жуков генеральный директор, Федотушкин главный геолог, и Аламин арабский представитель по работе с общественностью. Без местных арабов в таком деле никуда. С ними, в общем-то, тоже. Загубят и разворуют все на корню, но никуда не денешься. Нужно выруливать между двух зол. Кто не рискует, тот не пьет шампанское на балу, а сидит на стуле и смотрин на Нил. Наш Русбурмаш был привлечен потому, что у Жукова не было никакой геологической структуры. Чтобы создать свою нужно время, а оно, как известно, - деньги. Ну и попиариться тоже надо. Вроде как вот, крупная русская компания заинтересовалась и прислала ведущих специалистов, готовы сотрудничать, прямо немедленно, прямо сейчас, бьют копытом в нетерпении. Деньги нужны. Но за этим дело не станет, вот уже кувейтский принц тоже бьет копытом, тоже в нетерпении дышит жаром и не спит ночью, как бы вложить в нас миллиард долларов. Извелся весь, бедолага, и геологи извелись, руки чешутся без работы. Лицензию дайте, пожалуйста. Побыстрей, если можно. Поднимем Суданскую экономику. Не дадим пропасть миллиарду в Кувейте. И здесь я Жукова полностью понимаю и поддерживаю. Он с нуля раскручивается. Не просто это. Очень не просто. А в арабской изолированной стране это очень непросто надо еще в степень возвести математическую.  Араба проще научить летать, чем думать, а уж работать и пытаться учить не стоит. Все надо делать самому. Все. Начиная от закупки геологических молотков, до переговоров с президентом. Удачи вам Владимир Владимирович! А вдруг все получится и прорвемся? Ведь кто-то же открыл Клондайк, Алдан и Эльдорадо.
Возле министерства геологии Судана мы увидели кучку людей абсолютно не арабской внешности. Люди курили на набережной Нила и разговаривали на мягком украинском суржике. Ребята были из Одессы и работали в фирме по ремонту и эксплуатации советской авиатехники, оставшейся в Судане с 80-х годов прошлого века. Жуков пригласил их для массовки. Они должны были играть роль русских геологов зело заинтересованных в горнорудных объектах Судана. Им было предписано представиться министру и ни в коем разе не открывать рот, если министр или пресса их о чем-то спросит. «Надувайте щеки и закатывайте глаза, - напутствовал Жуков. - Но не вздумайте отвечать на вопросы. Скажите, что не уполномочены отвечать в присутствии руководства, у русских это не принято. Руководством будешь ты» - Жуков ткнул в меня пальцем. Я скромно кивнул. В общем-то задумка была простой и правильной. Чем больше народу, тем лучше. Для арабов фантик намного важней и убедительней самой конфеты.
В министерстве геологии всех рассадили в ряд за длинным столом. Напротив нас сидели светила суданской геологии: заместитель министра, эксперты, доктора геологических  наук. Прямо передо мной сидели две пожилые эксцентричные личности негро-арабского происхождения с угрюмыми выражениями лиц. У одного шел рваный шрам через всю переносицу. Вероятно, упал в детстве с пальмы, или воины соседнего племени пошалили. Если бы я был кинорежиссером и снимал фильм о каннибализме в Африке, то обязательно пригласил бы их на главные роли. Уж очень эти геологические эксперты напоминали вождей людоедского племени. Чуть присмотревшись, я понял причину их хмурого настроения. Людоеды просто хотели спать. Они дремали на ходу и упирали руки в стол, чтобы не удариться о него лицом. Крепились из последних сил. Бааа, а может вы не такие-то  отсталые и тоже в танки по ночам гоняете? Я вспомнил себя в офисе и подмигнул им как старым знакомым и товарищам по несчастью. Научить бы их еще чифирить, да как тут научишь. Жаль ребят.
Вошел министр. Все выпрямились и приняли рабоче-совещательную позу.
 Министра звали Ахмед Мохаммед аль-Карури. Был он невысокий, худощавый, чистопородных арабских кровей с неарабскими умными глазами. По образованию Ахмед Мохаммед был врач-проктолог, что не мешало ему исследовать земные недра и быть родственником президента. Я помнил его по двум искрометным высказываниям. Он как-то заявил, что скоро в Судан придут корабли, которые будут добывать минералы с глубины 2000 метров. Может, конечно, он считал минералом нефть, но в Судане министерство нефти находится отдельно. Еще он заявил в присутствии иностранных журналистов, что в Судане разведана 31 тысяча тонн золота. Никто не стал ему объяснять, что всего на земном шаре за всю историю человечества разведано 49 тысяч тонн и еще 40 где-то бродит по поверхности в виде слитков, брошек и прочей ювелирной дребедени. Нет, я конечно понимаю,  министр геологии - должность сугубо административная, но почему-то уверен, что перед тем как им стать, нужно поковыряться в земле, а не в другом месте.
Совещание получилось на редкость скучным и заунывным, как ветер в Нубийской пустыне. Наверное, во всех странах мира совещания проходят одинаково. Все по очереди представились через переводчика и понеслась самая обычная и скучная говорильня, которая сопровождает все подобные сборища. Мы приехали, нам очень нравится ваша страна, мы рады приезду русских друзей, чувствуйте себя как дома, мы окажем вам всяческую поддержку, мы очень рады оказаться среди суданских друзей и чувствовать всяческую поддержку, а мы вас еще больше ку. Под конец я сам чуть не заснул вместе с людоедами.
После окончания официальной части в честь русско-суданской дружбы был организован банкет. Нам выдали по булочке с какой-то судя по запаху рыбной начинкой и по бутылке воды. Начинка подозрительно горчила и попахивала. Булочку на всякий случай я есть не стал, а воду выпил.
После приема мы долго ожидали машину на набережной Нила и болтали с хохлами-авиаторами. От них я узнал, что арабы тупые, ленивые, подлые и продажные люди. Иметь с ними дело ни в коем разе нельзя, так как они обязательно предадут, продадут и подставят. Я хотел спросить, не хотят ли они и здесь замутить майдан, чтобы арабы стали такие же честные, умные, порядочные и трудолюбивые как украинцы, но благоразумно решил не обострять отношения. Еще нам поведали, что несмотря на законы шариата, они уже нащупали подпольный канал, по которому к ним носят местную финиковую самогонку аракию и водят сговорчивых  негритянок из Эфиопии, не обремененных мусульманской моралью. Мы были вынуждены констатировать, что кто при немцах жил, тот и сейчас живет. Прощались мы тепло, по дружески. Хохлы просили передавать привет дочкам Путина, которые живут в сердце загнивающего Евросоюза и наверняка мают там большое горе. Мы в свою очередь просили кланяться Маше Гайдар, с просьбой ни за что эту сучку не выпускать из Одессы, так как мы внимательно и с интересом следим за экспериментом. Когда они уехали я подумал, что сколько бы Яценюк ни копал свою дурацкую траншею между Украиной и Россией, никуда нам от них не деться даже здесь в Судане.
На обратном пути перевозбужденный Жуков всю дорогу материл какого-то Донского, награждая его различными эпитетами, которые я здесь приводить не буду. Я осторожно попытался выяснить, что это за личность, которая мешает жить всем честным пацанам в Судане, и к стыду своему узнал, что это министр геологии России. Так за один день я сделал для себя две полезные вещи. Поручкался с министром геологии Судана и узнал фамилию своего отечественного.
Пока мы ожидали получения лицензии, Жуков привез еще четверых геологов-россыпников из Красноярского края. Саныча, Федорыча, Юру и Игоря. Были они весьма подкованы и образованы, а один из них даже умел играть в преферанс. Итого вместе с Федотушкиным нас стало восемь.
Россыпное золото искать легче и добывать быстрее. Золото образуется в горных породах в ходе магматического процесса. Когда оно находится в камне это называется золотая руда. Изучает его рудничная геология, а геологов называют «рудники». Когда горные породы разрушаются, оно освобождается и, скатываясь вниз по склону, оседают в долинах ручьев в виде золотого песка. Такое золото называется шлиховым или россыпным, а геологи работающие на нем соответственно «россыпниками». Специализации очень близкие и взаимосвязанные, но процессы разные и специфики работ тоже. Это как врачи проктологи и врачи гинекологи. Вроде, и те и другие врачи и анатомию одинаково изучали, но занимаются маленько разными вещами, а министром геологии может стать любой. Это я так, к слову, маленький ликбез провел, если кто-то был не в курсе.
Наконец состоялся долгожданный выезд. Выезжали в четыре утра. Пустыня взбунтовалась. Она наверное не хотела расставаться с золотом и выдала нам сильнейший тропический ливень как раз во время погрузки машин. Все вымокли до нитки и замерзли. Единственная дорога на север, куда мы держали путь, была забита пробками. Пустыня в тех местах содержит много глинистого материала. Вода собиралась в крупные потоки и перекатывалась через дорогу, выламывая куски асфальта с ее обочин. Стояло множество застрявших машин, пытающихся по целику объехать пробки.
На первой же остановке с кофем и перекуром мы выяснили, что среди арабов, сопровождавших нас, нет переводчика, хотя должен был быть, обещали. Вместо переводчика в одной из машин сидел молодой парень лет двадцати и растерянно хлопал глазами. Позже мы узнали, что поездку организовывал совладелец компании Аламин и на единственное пустое в машине место он впихнул своего родственника.  Да, переводчик был очень необходим для успешного проведения работ и возможного процветания компании, намного важнее, чем любой из нас, но пристроить родственника было еще важнее. Этот арабский подход к делу будет сопровождать нас постоянно. Звали парня Хасан. Когда мы спросили, кто он по специальности, Хасан  надул щеки и заявил, что по специальности он родственник Аламина. Это определение «родственник Аламина»  стало в нашей команде именем нарицательным. Мы рассчитывали на Женю Филлипенко, который знал английский, а английский в Судане как ни крути второй государственный. Но арабы свой второй государственный знали не лучше, чем я суахили, и это сильно тормозило понимание.
К обеду дождь кончился и мы вышли к переправе через Нил.
Машины заехали на паром и все высыпали на палубу. Паромщику мы объяснили, что перед тем как  отчалить от берега нужно махнуть рукой и громко крикнуть заклинание: «ПопиZдовали!» Иначе переправа будет неудачной. Паромщик, ошалевший от такого количества белых обезьян, кричащих, свистящих, фотографирующих и грызущих семечки на палубе, махнул рукой. «Папистафали!»
Левый берег Нила ничем не отличался от правого. Та же каменистая пустыня, те же густо натыканные вдоль берега поселения. Плодородной земли очень мало. Каждый клочок с черноземом бережно обрабатывается и кормит тех, кто на нем проживает. Я как-то читал, что в устье Нила древние египтяне даже не пахали землю. После разлива на плодородный слой, принесенный из Эфиопии, разбрасывали зерно, а потом гоняли по полю свиней, которые его втаптывали. Так проходила посевная. Следующий разлив принесет новый слой уже мягкой земли. Ни пахать, ни удобрять не нужно. Жизнь прекрасна и удивительна.
А не заняться ли нам какой нибудь фигней, типа строительства пирамид?
Здесь же ситуация была в корне другая. Люди не жили, а выживали, изо всех сил цепляясь за ту горсточку чернозема, которую не унесло в Египет.
Чем ближе к экватору, тем меньше времени длится закат. Только что солнце висело над горизонтом, а вот прошло пятнадцать минут и виден только краюшек. Первая ночевка возле Нила была самой впечатляющей. В пустыню было решено углубиться завтра, чтобы не заниматься этим делом в темноте. Нам повезло. Дождь сильно освежил местность, в ту ночь не было ни сильного ветра, ни песчаных бурь, которые его сопровождают. Мы поужинали, достали раскладушки и растянулись на них. В этом была большая прелесть полевой суданской геологии. Обычный ночлег геолога в России сопровождается установкой палатки, печки, поиском дров. А если дождь пойдет? Целлофанчиком палатку укутать. Нары соорудить, спальники раскатать. И ружье с двумя пулями в стволах под руку, и фонарик рядом. Вдруг какая сволочь лохматая ночью в гости пожалует? И  ночью встать в печурку дров подкинуть, и сухих дровишек на утро припасти.
Здесь же просто разложил раскладушку на берегу самой крупной в Африке реки и всё. Или расстелил брезент прямо на земле. А можно просто картонку от ящика. Где угодно. Когда угодно. В любом месте, где застала ночь. Никто тебя не потревожит, ни медведь, ни холод. А звезды в Африке яркие-яркие и по другому на небе расположены. Голова Большой Медведицы перпендикулярно к горизонту, еле нашел пока сообразил. А Полярная Звезда соответственно совсем невысоко от того горизонта. Голые пятки ветерок обдувает, а на Ниле лягушки поют. Когда-то у меня была в жизни большая проблема. Сдать в институте ненавистную математику. Потом надо было быстрее дембельнуться из армии. Потом снова сдать ненавистную математику. А вот сейчас лежу на раскладушке с голыми пятками, плюю в воды Нила, слушаю лягушек, смотрю на звезды и нет у меня никаких проблем, абсолютно никаких. Ну, разве что одна совсем маленькая. Нужно в World of Tanks личную боевую задачу выполнить 6000 урона противнику нанести из противотанковой пушки. Никак не получается. Ваффентрагер с барабаном покупать надо, не иначе. По другому никак. С этими мыслями я уснул.
Утром мы решили разделиться. Федотушкин с одной машиной выдвинулся в сторону участка, который был километрах в пятнадцати от реки, чтобы разведать обстановку, я же со второй машиной направился вдоль Нила, чтобы найти какой-нибудь  приток и посмотреть место под лагерь. Мы тогда еще не знали, что все притоки Нила, обозначенные на карте, это всего лишь сухие, занесенные песком распадки. Вода в них если и есть, то течет под песчаными наносами на глубине до трех метров, да и то от времени года зависит. Сама же Нильская вода нас не устраивала. Ей даже мыться не рекомендуется, не то что кашу варить. Вода в тех краях самая большая проблема. После математики и Ваффентрагера  конечно. Естественно, я ничего не нашел, сфотографировал верблюдов на водопое и вернулся обратно.
Федотушкин вернулся и привез нехорошие вести. На нашем кровном лицензионном участке работало несколько сот человек местных старателей и добывало  золото с применением техники. Учитывая тот факт, что техника в Судане стоит сумасшедших денег, чуть не втрое больше, нежели в других странах мира, крестьяне не сами по себе, а кем-то организованы и этому кому-то может очень не понравится появление пусть и законных, но чужестранных хозяев.
Был устроен совет и выслушаны все «за» и «против». Если перенести ситуацию на родные просторы и провести аналогию, то получится следующее. Пара сотен черных старателей втихую добывают золотишко на чужой площади и имеют с этого лихой навар. Тут появляется десяток тех, кто заплатил за лицензию и является законным владельцем этих земель. Закон тайга, прокурор медведь. Обладателей лицензии тихо закапывают в ближайшем шурфе и делят между собой спички, сапоги и сигареты неудачно прибывших. А какие законы в суданской пустыне?  Законы шариата. А что написано в тех законах? Нельзя в карты, нельзя вино, нельзя женщину, нельзя евреем. Про золото ничего не написано. Проклятый Аламин. Посоветоваться бы с нашими арабами, но нет толмача. Вон только родственник  Хасан только сидит, глазами хлопает.
Но не похожи суданцы на лихой сибирский люд с кистенем и обрезом. Спокойные они и миролюбивые. У них даже школьники не дерутся. Не рационально на жаре кулаками размахивать. Расход энергии слишком большой. Ну головы иногда на площади рубят, так это ж не всем. Мы-то тут при чем? Трезвые мы все, и с пятой графой вроде в порядке. Да и охранник у нас есть, правда один, но с пистолетом. Только правая рука забинтована, пистолет ей не достать. Упал где-то неудачно, придурок. Тоже родственник Аламина.  Возвращаться обидно, столько ждали. Значит, едем.
Хорошая новость тоже была, но одна. Там есть колодец.
Палатки ставили в долине сухой реки, в самое паршивое время дня, после обеда. Солнце накалило пустыню до предела. Металлические клинья для крепления растяжек нужно было забивать в перчатках, или можно запросто схватить ожог. 44 градуса в тени. О том, сколько на солнце, лучше не думать. Из машины с кондиционером всё по-другому выглядит. Начиналась каторга. Лагерь разбивали долго. Пока разбирались как ставится арабская палатка, пока разгружали машины, пока ездили к колодцу за водой - уже и вечер. Вечер сильного облегчения не принес, вся та же духота. Полевая униформа: трусы, тапочки и простынь, которую постоянно мочили водой, но она моментально высыхала.
Среди наших теоретиков питьевого режима бытует устойчивое мнение о том, что на жаре воду пить нельзя. Еще хуже будет. Базируется эта теория в основном на фильме «9 рота», где старшина в афганской учебке запрещал солдатам пить воду, чтобы сохранить силы.  Вместо этого он предлагал им сосать камушки для выделения слюны и обмана организма. И с пеной у рта и брызжа той самой слюной множество людей доказывает, что нельзя пить воду на солнцепеке. Ну что ж, граждане теоретики. Приглашаю всех любителей сосать камни в суданскую пустыню. Там и подтвердите свою теорию на практике. Только когда вас хватит тепловой удар от обезвоживания или откажут почки, никто не отнесет вас в тень и не будет поливать водой. Воды в пустыне мало, а придурков много. На всех не хватит. Там и пососете. Камушек. В день, по крайней мере поначалу, нужно выпивать 8-10 литров воды. Не меньше. Еще считается, что горячая вода лучше холодной. Она якобы быстрее усваивается. И тут я соглашусь. Это правда. Но только до определенного предела. Организм человека напоминает радиатор, который надо время от времени  охлаждать. Иначе закипит и взорвется. Все от температуры зависит и от времени нахождения в той температуре.
Утром рекогносцировочный маршрут. Увиденное поражало, ошеломляло и колотило по голове почище африканского солнца. Мощнейшая кварцево жильная проработка. Десятки, нет даже сотни квадратных километров кварца и около кварцевых изменений, в которых так любит находиться золото. Конечно, не в каждой кварцевой жиле есть золото, но даже если 1% рудный, то это сколько же тут? А на глубину сколько это все?
Мы безнадежно испорчены советской геологической системой. Вся территория бывшего СССР покрыта сетью геологосъемочных исследований, выполненных квадратно-гнездовым методом. По всей стране минимум как через 2 километра были пройдены маршруты, отобраны пробы и образцы. На всю страну составлены карты: топографические, геологические, геохимические. Сделана геофизическая аэросъемка и написаны подробные  отчеты самого разного направления. Там, где было выявлено хоть что-то полезное, маршруты сгущались до 500 метров, до 100 метров, до 20 метров. Насколько надо, настолько и сгущались. И снова карты, образцы, анализы, отчеты. Территория бывшего СССР самая изученная в мире территория. А геологи бывшего СССР самые умные и грамотные геологи в мире. Вот возьмите хотя бы меня. Нет, меня пожалуй брать не надо. Я растерялся.
Какое содержание золота в породе? А черт его знает. Лаборатория нужна. Пробирная или хотя бы спектральная. А как залегают рудные тела и сколько тут вообще руды и не руды? А черт его знает, надо бы маршрутами исходить, карту составить, да тут полгода надо ходить, или год.
Передо мной лежал абсолютно чистый в геологическом понимании кусок земного шара, и не прилагалось к тому куску абсолютно ничего. Ни топооснов, ни геологических карт предшественников, ни материалов геофизической съемки. Только четыре человека, компас, лупа, молоток, две недели времени и полторы тысячи квадратных километров лицензионной площади, из которых нужно было что-то вытянуть.
И послаша Строганов Ермака в Сибирь, а с ним литвы и татар и русских буйственных.
Однако, безлюдной площадь совсем  не была. Холмистая поверхность была густо изрыта шурфами и карьерами, в которых копошились местные старатели, добывая зубилами и молотками руду. Работали экскаваторы и грохоты рассеивая породу на разные фракции, кругом сновали грузовички, вывозившие эту руду на обогащение. Все это уходило куда-то за горизонт, и места были насквозь обетованные. Наша конкурирующая организация. Отец Федор, который все же  умудрился раньше всех приблизиться к стульям.
Решили не мудрить и опробовать те участки, где уже добывалась руда. Составить технологическую пробу на извлекаемость и попытаться хоть как-то оконтурить наиболее богатые участки. Нас обступили местные старатели, их было человек семьдесят.
Примерно так в зоопарке дети пялятся на пингвинов. Старателями были местные крестьяне, оставившие соху ради презренного металла. Они с интересом разглядывали нас и наше снаряжение, улыбались и старались всё потрогать. Я почему то вспомнил дневник английского капитана Джеймса Кука. Примерно так вели себя туземцы Полинезии, впервые увидев белых людей, которые сошли с корабля на берег. Мой молоток, компас и лупа пошли по рукам. Уже маленько изучив суданцев, я не переживал за имущество. Я знал, что никто ничего не украдет, все вернется, суданцы не способны к стяжательству. Крестьяне смотрели в лупу и цокали языком. Просили подарить. У меня была запасная и я бы подарил, но кому именно? Я вежливо отказал. Они не обиделись. Арабы вообще народ не обидчивый. За нами постоянно ходила целая толпа любопытных. Они постоянно приносили какие-то камни и просили посмотреть на них в волшебный глаз. Крестьяне свято уверовали, что если белый человек смотрит в лупу на камень, а потом колотит по нему молотком и кладет его в мешок, то в этом камне обязательно много золота. Мы отбирали пробы по сети, надеясь после получения анализов отрисовать  контура рудных тел или хотя бы посчитать среднее содержание. Как только мы заканчивали отбор, на это место тут же кидались несколько человек с зубилами. Золото в тех краях очень мелкое, даже в лупу его практически не видно. Крестьяне работали методом тыка и ориентировались на нас, считая что уж белые-то люди в очках и с лупой знают где искать. А мы соответственно - на них, справедливо полагая, что пустую породу долбить не будут. Ни малейшей неприязни или раздражения мы на себе не чувствовали. Только интерес очень добрый, по-детски искренний и неподдельный. Это были простые наемные рабочие, неграмотные крестьяне, долбившие горную породу практически наобум. Они не видели в нас конкурентов. Мне было жалко этих ребят в заношенных длинных рубашках. Земля уже куплена. Скоро их вытолкают отсюда штыками и они лишаться своего скудного заработка. Потом они вспомнят, что этому предшествовало, сопоставят и пожалеют, что улыбались нам при встрече.
 Жили крестьяне прямо там же, где и работали. Каркас из палок, обтянутый мешковиной, под ним кровать или коврик, вот и всё жилье. Еду и воду привозили увозящие руду грузовики. Скучно жить в пустыне - ни телевизора, ни радио. А тут такое шоу. Нашествие варягов с блестящими молотками. Нас постоянно приглашали в гости с целью накормить и напоить чаем. Мы вежливо отказывались. Время было дорого.
Солнце вставало в 6.30 утра и к этому времени нужно было быть на начале маршрута. Работать можно только до 11-ти часов. Дальше солнце полностью вступает в свои права и начинается сковородка. Выжить в этой сковородке не представляется ни малейшей возможности. Нужно прятаться в тень, и желательно поближе к воде. В это время пустеет весь Судан. Не работают магазины и лавки, закрываются кафе, исчезают прохожие. Вся деятельность человека, связанная с открытым пространством, неважно в городе или пустыне, прекращается. С солнцем не шутят. Мы уходили в лагерь и садились под единственное рядом с палатками дерево, росшее в русле сухой реки. Пробовали спать, но из-за духоты ничего не получалось. Сидели под деревом, обливались потом и водой, вяло разговаривали. К четырем часам дня основной зной спадал. До захода солнца, оставалось еще два часа и можно было что-то сделать. Ночь не радовала своим появлением. Каждый час нужно было вставать, чтобы облиться водой и намочить простынь. Попить воды, завернуться в простынь, попробовать уснуть. В палатке душно, хоть и открыты обе стенки. Пробовали спать на улице. Там конечно посвежее, но очень часты в это время года песчаные бури. Это когда горячий ветер несет тучу мелкого песка. Приходилось прятаться в палатку и плотно ее закупоривать. Потом снова открывать, потому что было невыносимо душно. В конце концов мы плюнули и перестали вообще закрывать входные двери, которых в арабской палатке имеется две. Лучше вытряхнуть песок из ушей и других частей тела, чем купаться в постоянной духоте. В конце поездки я нашел под своей раскладушкой пакет со старыми носками. Его просто занесло песком. Первые дни мы практически ничего не ели. Пища не лезло в рот. Только чай, вода и сухари. Потом, сообразив, что дело это ненормальное, после захода солнца через силу начали проталкивать в себя рыбные консервы. Самым паршивым был хронический недосып. Поспать не удавалось ни днем, ни ночью. Максимум 2-3 часа в сутки. Когда мы вернулись в Хартум, я первым делом включил кондиционер и спал под ним  часов шестнадцать. Просыпался, ел и снова ложился спать. На третий день у всех заболели суставы. Обилие выпитой воды вымывало соль из организма. Начали солить воду, добавляя туда раздавленные лаймы. Получался омерзительный пустынный мохито, и был он двух сортов: теплый утром, и горячий к вечеру. Мы автоматически отбирали пробы, складывали их в мешки и садились под дерево. Постоянно хотелось какой нибудь химической гадости навроде кока-колы.  Нас шатало и подташнивало.
Но со временем все наладилось. Организм привык и перестроился. Появился аппетит и осмысленная речь. Мы узнали много хитростей выживания в пустыне. Например, если намочить простынь и одеть ее на себя, то получится просто сырая и теплая простынь. А вот если подержать ее на ветру на вытянутых руках, и дождавшись испарения, быстро накинуть, то разница температур создаст эффект холодного удара. Правда это ненадолго, но ведь можно повторять сколько влезет. А воду можно охладить старинным способом. Берется брезентовый мешок и вымачивается в воде. После чего вода наливается во внутрь и мешок вешается на солнце. Важно чтобы вода постоянно сочилась, и мешок был мокрый. Жидкость на поверхности нагревается и испаряется, а внутри  идет обратный процесс – охлаждение. И если туда заложить бутылки с водой или местным мохито, то появится его третий сорт – мохито охлажденный. И ветер горячий можно использовать. Открываешь палатку, развешиваешь мокрые тряпки. Ветер отбивается от них, создавая эффект прохлады. А если еще полы в палатке вечером водой пролить. Да вообще жить в этой пустыне можно. И работать можно, если не геройствовать и под солнце после одиннадцати не лезть. Жить вообще везде можно. И  Сахаре, и в Антарктиде. Приспособиться только надо. Хорошо там, где мы есть. А там где нас нет, люди бедствуют и ждут нашего приезда.
Хасан опять утром пропал. Он сходил с нами в один маршрут, потаскал мешки и с тех пор утром мы не можем его найти. Ну, где можно спрятаться в пустыне, если там стоит три палатки, одно дерево и на сотни километров песок и камень? Я не знаю, куда можно спрятаться, но Хасан  постиг науку растворения в пространстве до совершенства. Вечером он как ни в чем не бывало встречал нас под деревом и улыбался. Я абсолютно четко осознал, почему ни англичане, ни испанцы не брали арабов в рабство, и не заставляли работать на плантациях. Потому что араба можно брать только на внутренние органы. Ох, и намается Жуков, если заставят привлекать к работам местное население. Это сколько же у Аламина родственников найдется?
Через несколько дней нас посетили мудиры.  Мудир по-арабски начальник. Так называются представители местной администрации. Я их уже немножко научился отличать по белым одеждам и хмурому административному взгляду. Судя по всему, это и были те, кто организовал добычу золота на участке. Такое было под силу только местным царькам, обладающим властью и авторитетом. Стульев у нас не было и мы рассадили их на раскладушки, вынесенные из палатки. Мудиров было человек пятнадцать, они важно расселись и молчали. Переводчика у нас не было.
Федотушкин спросил, далеко ли у меня словарик, так как надо что-то сказать. Еще в Хартуме я по танзанийской привычке начал записывать в записную книжку арабские слова и их значения на русском так, как я их понимал. Словарик был под рукой. Я постоянно пополнял его и набралось уже около пятидесяти слов. Некоторые слова я списал в интернете, а остальные узнал из общения с местным населением. Особо я не усердствовал, так как понимал, что большое количество слов все равно не запомнить. Если бы еще месяц назад мне кто-нибудь сказал, что я буду толмачить с русского на арабский, я бы даже не рассмеялся, а признал этого человека безнадежно больным и прекратил бы с ним всякое общение.
 Нужно было сказать какую-нибудь приветственную речь, и последним гадом буду, я если я ее не сказал. А если она была не красива, то гадом будет тот, кто так считает.
«Президент Судан Омар аль-Башир видеть президент Россия Владимир Путин в Пекин (они действительно там недавно встречались). Омар аль-Башир говорить: «Вова! Судан есть много камень золото. Суданский геолог плохо смотреть камень золото. Мне плохо» Владимир Путин говорить: «Хорошо. Я говорить русский геолог ехать Судан смотреть камень золото. Русский геолог смотреть камень хорошо. Тебе тоже будет хорошо» Здравствуйте!  Мы приехали!  Как ваши дела? Здоров ли ваш скот?»
Последнюю фразу я выдернул из какого-то советского фильма про Среднюю Азию, как образец вежливого приветствия и от нечего делать перевел еще в Хартуме.
Мудиры угрюмо молчали. Хасан принес им по конфетке. Есть карамельки на такой жаре я бы не стал даже под дулом пистолета, но мудиры охотно зашелестели обертками. Сообщение о нашей крыше виде двух президентов их судя по всему не порадовало. Молчание снова затянулось. Я лихорадочно листал книжку, но ничего кроме есть, пить, работать, ложка, вилка, магазин, и убирайся к шайтану там больше не было. Положение спас один из водителей, который ездил к колодцу за водой и, вернувшись, взял разговор в свои руки. Говорить арабы умеют много и красиво, этого у них не отнять. Хвастаться и врать они умеют также  непринужденно и беззастенчиво, как и говорить. Сказываются длительные многочасовые беседы на стуле под деревом. В разговоре прозвучали такие слова как: банк, Кувейт, инвестиции, один миллиард долларов. Мудиры окончательно помрачнели. Ваши не пляшут. Освободите помещение. После ухода администрации района мы стали ждать последствий и дождались довольно быстро. Экскаватор, который работал на погрузке руды только днем, начал работать и ночью. Мудиры понимали, что их лавочку скоро прикроют и торопились.
К концу заезда солнце и обезвоживание выжгли последний интерес к жизни. Адреналин свернулся клубочком и впал в глубокую спячку, ожидая очередного пробуждения. Ночью снились снега, морозы и ледяное пиво. Там в пустыне я очень хорошо понял, почему в исламе введен сухой закон. Пророк Мухаммед был совсем неглупым парнем и прекрасно понимал, что если разжиженные галоперидольным  солнцем арабские мозги оросить еще и винными парами, они просто вытекут через уши. Все силы организма в пустыне направлены на борьбу с обезвоживанием, и глупо и нерационально вытягивать из него последнюю влагу горячительными напитками. Может быть он сам когда-то пробовал вино, а может просто видел как другие гоняет белочек по Аравийской пустыне, суть от этого не меняется. Пьющий в пустыне обречен изначально. Это просто забота о своем народе, сформировавшемся на пустынном полуострове, где нет ни одной реки. Все просто и рационально, как обязательное мытье рук и ног перед намазом. А как вы еще приучите дикие кочевые племена к элементарной гигиене?
Но все когда-нибудь кончается, и плохое, и хорошее. Последняя проба отобрана и упакована, шлихи отмыты, инструмент сложен. Палатки мы свернули очень быстро. Так быстро, как будто каспийская флотилия космических войск перепутала кнопки, и ракеты вылетели не на Сирию, а в нашу сторону. Мы просто устали и нам всё до чертиков надоело. Я выбросил старые носки в Нил.
-Ну, что паромщик, папистафали по холодку?
- Папистафали!
Потом были еще две поездки в пустыню. Принципиально от первой они ни чем не отличались. Разве что ночи стали холоднее и родственники Аламина множились в геометрической прогрессии.
Я с удовольствием вернусь в Судан если выпадет случай. Мне очень нравится золото. Я очень люблю резные поделки из слоновой кости. Я абсолютно не прочь припахать кого нибудь отбирать бороздовые пробы и носить за мной рюкзак с камнями. Мне абсолютно наплевать на нильские пороги. Надеюсь, что лампочка на третьем этаже безымянного дома улицы Омар горит до сих пор.

 Переделкино.  Декабрь 2015 г.