2 часть. Торгованцы, или жизнь в кривом зеркале со

Перестроечный сериал

 Дороги. Вокзалы. Дети. Мы.

часть 2

Дорога-слово с полынным запахом.
Некий  код, шифр, сгусток знаний о чём-то тревожном и ведомом заранее.
Это длинный гудок паровоза и непременный сосущий под ложечкой, знак расставания.
Страх  о неведомых, ждущих ночах вселенского одиночества среди людей. Полярное отношение к дороге - отвращение, плюс -минус - восторг.
Особенно дорога в неизвестность, впервые.
Пытаюсь вспомнить в подробностях и не могу. Когда она началась длинная дорога за товаром, протяжением в двадцать лет?
Вижу себя замерзшую в валенках  с коробочкой, на которой сигареты " Прима" горкой, московской фабрики «Дукат»
Витя, предложил: - " Бери , сигареты, пачек двести.  Продашь, деньги вечером привезешь. Сигареты не мои."
Ломку, которая происходила во мне, трудно передать.
Нужно было идти под мост, к магазину №19, с другой стороны моста к автобусному парку. Там шофера - главные покупатели сигарет.
Ниточкой вдоль магазина - бабушки. А я молодая тридцатилетняя женщина, на работу в приличной одежде ходила. А тут коробочка и сигареты, валенки, шаль как в военное время. Увидев меня, знакомые глазели, как на чудище не здоровались, обходя стороной. Сколько их потом встало торговать рядом.
Трещали морозы. Тридцатипятиградусные. Продав утром, мы убегали до обеда. Именно тогда моя тетка Валя промерзла,  придя домой упала, организм дал сбой и последствия болезни - инсульт, паралич. Пролежала недвижимо пять лет. Я ушла, она осталась, в мороз не все выдерживают и товар быстрее можно продать.
У меня маленькие дети, в школу надо проводить, встретить. А еще и работала. Вечером, каждый день отвозила деньги и брала новую партию. Милиция часто погоняла автобус ПАЗ и собирала всех. Не попадала ни разу. Торговала изредка.
Потом мама стала привозить на сохраненные деньги шоколад и жвачки.
Помню первый раз, мы пошли покупать младшей куртку на эти левые деньги. Стоила, китайская курточка - 2500 тыс. рублей  ( Моя зарплата в Отделе Охраны на пульте тогда была -5000 тыс. рублей, я получала её вовремя в отличие от всех других, у кого уже задерживали зарплаты).
ТОНЮСЕНЬКАЯ  ВЕТРОВОЧКА с Микки-Маусами желтая с красным. Согласитесь, советские вещи были добротными, но унылыми. Мало того их не было. Сколько было удивления и радости, что мы можем купить эту вещь. Абсолютно не грела эта куртка. Малюсенький носик моей младшей дочки Лоры, заблестел и поднялся кверху
 Тогда   стала понимать, левый доход стоит, спрятанных поглубже глаз.
Моя стеснительность перебарывалась, постепенно. Но какие были это муки.
Нас одолевали  местные бродяги и алкаши. Они нещадно караулили нас в подворотнях и грабили. Около этих маленьких рыночков, всегда было неуютно. Они здесь же и пили, и болтались, и воровали. Их было очень много. Работу  найти было невозможно и многие, недавние рабочие спивались на глазах, часто за ними приходили жёны, шумели, забирали их домой. Была надежда, муж  пропьётся и будет работать. Сейчас уже все бомжи и пьяницы тех лет повымирали.

Длинные тоскливые вечера, ждали дома. Свечи.  Первые настоящие пироги  пекла я, и подруга Татьяна Жернова старше меня на восемь лет, дегустировала их, и была она   кладезем  житейской мудрости....
Мы сидели на кухне, дети с нами. Мы обе ждали подгулявших мужей и плакали друг о друге сухими слезами. Выпотрошив всю изнанку личной жизни.
 
Билет до Саратова уже жегся в кармане.
Холодные поезда. Уход в ночь, в безвестность, в неуют.

Вокзалы.
Саратовский вокзал 1993 годов - пристань бомжей, их дом, стол и погреб и гроб,
пропитанный  их запахом, разговорами, их беспокойным винным перегаром. Холодный и продуваемый.
Наполненный цыганскими лицами с дальнего предафганистанистого юга. Всегда как бы кочующие лица, без определенного места жительства, на самом деле постоянно живущие здесь, круглосуточно. С детьми. Вольготно чувствующие себя везде. Моющиеся в туалетах. Спящие между стеклянными дверями. На своих цветастых корпешках. Пересиживать лишнего здесь было опасно и заразно. Глядящие поверх голов орлиные взгляды милиции. Уж лучше не попадать им в лапы.
Саратовские улочки и горки плохо помню.
Мы доезжали на автобусе до центрального рынка покупали огромную коробку сигарет «Примы», на больших железных прилавках.
Немного сигарет  с фильтром. Немного жвачек в коробках, шоколадок. Всё.
Никаких эмоций, кроме страха и неустроенности. Ночь туда. Ночь обратно.
Выходили торговать редко. Не каждый день, я еще работала. Ездили в выходные. Это был не основной заработок. Мы еще надеялись, всё наладится. Это была подработка, дающая ощутимый результат.
Билеты брались заранее, но я заболела как то.
Мама взяла вместо меня мою дочь десятилетнюю Лену.
Так как коробку в поезд внести можно только одному человеку.
Вообще правила глупые были. Сейчас доставка товара КАМАЗами. Вези, сколько хочешь, чего боялись раньше, непонятно. Ручной кладью всё это не назовешь, но прибыльно для проводников.
Лена тащила эту коробку сама. Рано дети у нас помогать начали.
Не было грузчиков, не нанимали, опасно было. Часто они же крали товар.
У них тоже остались воспоминания и прелести в виде загиба маток.
Мы жалеем детей пьяниц и проституток. Пожалеем детей торговок, всегда стоящих  на рынках вместе с матерями, умненьких и принимающих мир таким вот- с рынка. С его шумом, беспардонностью, руганью, нещадным солнцем и тяжеленными сумками.
У моих детей была только одна мечта «Никогда не иметь такую работу – торговка на рынке ». Они хорошо учились и никогда не вернулись на рынок. Хотя никогда не говори:
 -Никогда!
Приехав, опять покупали билеты.
Один раз уехали в Москву, вот так спонтанно. Рынок ли был закрыт в Саратове или по другим причинам, но  именно вдруг из Саратова, где- то мартовским снежно- бурливым мокрым днем, мы сели на поезд и покатили  в неизвестность.
Москва встретила   грязным снегом, развалившимся под ногами.
Москва вызывает у меня тошноту .
Казанский вокзал огромный, холодный, давящий своим пространством и шумом.
Опасный. Нельзя разговаривать с незнакомцами, нашим, уральским  людям  даётся с трудом. Наняв такси, уехали в гостиницу, которую и посоветовал шофёр. За Останкино. Гостиница была мерзкой, как все гостиницы и чужие не обжитые дома. Абсолютно без горячей воды, холодная и дешевая.
В метро не пускали с тележками. Мы все же проходили.
Как зайцы. Иногда нас за это штрафовали.
Мы ездили тогда все  торговки Уральска на центральный рынок, расположенный на стадионе "Лужники".
Веером ряды по дорожкам от большого памятника  Ленина, где и встречались. Небольшие  прилавки, где  иногда торговали прямо с машин.
Кушали, стоя у киосков и даже продавалась водка на разлив.
Иногда мои, брали стаканчик 50 грамм, не осуждайте, это очень помогает. Усталость и деревянные ноги. Оборванные от тяжести руки, перевозбуждение от толчеи. Метание мыслей по кругу. Извечный вопрос. Что взять для продажи?
А вот тогда, первый раз мы ездили в рынок у станции метро  «Черкизово»
Рынок был еще маленький от него тоже веером тропинки.
Мы шли, и эта дорога жизни казалась мне длинной и нескончаемой.
Я болела всю дорогу: печень- это моё слабое место.
А тут же нужно было внимание: не заблудиться, ненароком не прислониться к чужой руке, плечу, животу. Иначе останешься без денег. Глаза должны были четко, по ходу рассматривать развешанный по обе стороны товар,  подходя изредка спрашивать:
- Почем?
Спросив два, три раза один и тоже уже в голове прояснялась цена. А, разглядывая  один и тот же, смотреть на швы и цвет, качество. Это уже у нас наработано сейчас. В Москве продавцы сплошь не русские. Азербайджаны, которые страшно не любят  бедных русских.
-Что нэ понимаэшь? Сказал, мэньше десати нэт, нэ даём. Капустная голова!
Именно тогда больная и измученная я подвела нашу группу из четырех человек.
Я заупрямилась. Захотела купить кофточки, в шумной очереди и с криками, носившимися туда- сюда отбиравшими друг у друга громко спорящими женщинами - цыганками, как оказалось потом, искусственная очередь.
Моя мама и Надя, умница Надя - сноха, верный друг, со спокойными серыми глазами,  не повышающая голоса. На Надю  я полагаюсь уже больше двадцати лет, больше чем на себя.
Они напрасно отговаривали. Мама сказала:
- Ладно возьмем упаковку на всех.
Это и спасло мой начинающий бизнес от полного краха.
Я встала в очередь и с криками и толкотнёй сопровождавшими это действо,
купила упаковку, и тут летит Надя:
-Там, в самом рынке, эти кофты на входе в три раза дешевле.
Проклятое продажное «Черкизово», цыгане, и глупая я.
Схватила кофты, развернула и стала предлагать всем. Тут ко мне подошел большой седой, бородатый красавец цыган  и сунул нож под бок:
-Уходи.
Ясный перец, пырять меня никто не собирался, но кто его знает. Нас и так напугать не трудно.
Встала под этим моросящим снегом с  дождем,  с кофтами на тропинке подальше. Где стояли москвичи со своими поношенными тряпками
Тут увидел меня наш электрик с пульта Олег, идущий с шубой. Как у него тогда язык не отморозился. Мы видели друг друга на работе недавно.
Оказывается, у него давно налажена связь с нашей фабрикой, и он спокойно продает цигейковые шубы. Далеко потом пошел. "Раскрутился", как у нас говорят.
Этот длинный день, врезался в память резцом цыганского ножа.
В гостинице я развернув капор, который мы купили на продажу, а заодно нашим дочкам, увидела огромное засушенное, неизвестное насекомое, привет из братского Китая. Мы долго и недоуменно смотрели на него.

 
 
часть 3 http://www.proza.ru/2016/01/17/1986
 часть 4 http://www.proza.ru/2016/07/20/259
часть 5 http://www.proza.ru/2016/01/17/1998
часть 6 http://www.proza.ru/2016/01/17/2019
часть 7 http://www.proza.ru/2016/01/17/2032
часть 8 http://www.proza.ru/2016/07/31/1064
часть 9 http://www.proza.ru/2016/01/17/2021