3 часть. Торгованцы, или жизнь в кривом зеркале со

 Перестроечный сериал.

 
Часть 3
 
Днепропетровск.

Уральск-90-х, разрастался базарами и грязью.
Власти преследовали торгующих.
Никто не хотел давать места, под торговые площади и рынок стихийно, и нахально занимал территории.
Мы стелились на земле на клеёночках и даже без столиков. Мы должны быть мобильными и собраться при первой опасности, все это длилось до фабрики «Землячка».
Нас гоняла милиция. Выходили не всегда, а продав, снова собирались в дорогу.
Я плохо знаю библию, у нас божьего закона не было. Первый раз мне библию купил второй муж Серёжа,  и написал молитву в дорогу, это была молитва Оптинских старцев. Помню я без нее никуда не ездила. Одна единственная - меня от всего спасала - и от рэкета, и от милиции, и от таможни. Я читала ее в поезде, и держала, в уме выучив. Так и приобщилась к верующим. Мама еще позже меня. Нельзя было в советское время вверить в Бога, а тем более учительницам. В перестроечное время с шумом стали возрождаться церкви.
В Москве я читала, когда надо было пронести сумки через цепь   омоновцев, которые сумки на ноге взвешивали. А уж в Алма-Ате чего только не было. Сколько с нас брали за провоз, и кто даже Бог запутается. В Москве это одно, мы мало ездили туда, мамина голова развернула нас на Днепропетровск. А МАМЕ мы верили безоговорочно.

 Днепропетровск.
Днепропетровск – это маленькая Швейцария.
Он вызывает у меня чувство умиления.
Разговаривать он с нами начинал с поезда, проводники обращались к пассажиркам:
 - Зайка!
-Зайка, да что ты, мы чаю не пьём.
А мы с утра с головной болью, к  ним
-Да у меня же бумаги нет.
Собираем газеты.
-Да у меня угля нет.
Воруем в соседнем вагоне уголь.
-Да у меня колосника в печке нет.
Просим у соседей колосник, и несем на удивление всего состава, которому надоело нас видеть носившихся по вагону по перрону с газетами, собиравшими бутылки пластиковые, которые отлично горят. Было дело.
Проводник всегда один - Ваня, мы с ним ездили, высчитывали специально его дежурство. Именно он и помогал провозить обратно наши сумки.
Ваня толстенький и аккуратный, всегда хлопавший автоматически меня по попе, но и всё. Никаких шалостей.
С нами ездила тогда тётя Лена, она болела сахарным диабетом и колола на ходу укол. Это было необычно. Вытаскивался шприц в любом месте по часам и кололся укол инсулина прямо на глазах изумленных попутчиков, в руку. Вагон наш дом, мы настолько привыкали к жизни на колесах. Мы там, в основном читали. Женские романы были нарасхват. Тогда еще только начал печататься Корецкий, фентези, детективы Донской, но и  пели, играли в карты, ругались, шутили, и постоянно ели. Брали снеди на три поездки. Мама обычно по старинному казахскому способу  полотенце закладывала в воду, в которой предварительно замачивалась пачка соли и осторожно вытаскивала его сушить, пропитанное солью, высохшее оно стояло, в него заворачивались вареные куски мяса и любой еды. На обратном пути мы это ели. Наше - то давно или пропало, или было съедено. Этот способ выручал в самую жару.
Деньги там были-купоны. Купон - чуть продолговатые квадратики, нарисованные на плохой бумаге, плохим художником - карикатуристом, детские денежки. Мы, выбегали из вагона, в Саратове и на вокзале меняли деньги, тенге - на российские, а уж в Днепропетровске на вокзале меняли российские деньги  на украинские  купоны. Сразу становились миллионерами.
В Днепропетровске изучили вдоль и поперек центральную улицу, с переполненными троллейбусами, с мостовой, проходящую в середине аллею, с круглоголовыми деревьями. Ночью при недвижимом абсолютно воздухе, листья этих деревьев становились лаковыми и масляно мерцали, отсвечивая от фонарей. Гостиница «Астория», с верхним этажом мансардой, в которой мы и останавливались. Интересного в номере не было. Некогда особо было любоваться местными красотами, цепляла так краем глаза. Днём в бегах, ночью в подсчетах и упаковке, и сборах. Завтра обратно. В основном вырабатывали нюх на товар, запоминали точки затаривания, на будущее.
У Днепропетровска, уже тогда была налажена прямая поставка с Китая. Мы привозили пуховики, которые носились десять лет, кроссовки, кассетные видеомагнитофоны, да и своё производство было у них  не плохое, махровые полотенца, постельное белье, мужские рубашки больших размеров (долго еще китайцы держали нас в дефиците,  большие размеры не укладывались в их умные маленькие головы) люстры, конфеты, посуду.
Все особенное с их изюминкой. Рубашки в клетку, хлопковые, по которым уже соскучились наши мужчины за время перестроечного дефицита. А наткнувшись на самовары, мы тут же переключились на них. Оказалось Днепропетровск не хуже Тулы, делал самовары.
Мама, пожившая 15 лет в ауле Базар Чулан, точно знала, что каждая казашка должна иметь в приданное самовар в своем сундуке.
Самовары были и обычные подешевле, но больше всего нам нравились расписные, никелированные, желтые под медь,
обожженные в печи, сделанные на экспорт, сувенирные самовары. Но некоторые рукотворцы покупали обычные в магазине и прямо сидя на ступеньках больших супермаркетов, расписывали под хохлому. А потом эти чудо –  самовары  тут же облупались, при нескольких водоподогревах.
На глаз трудно было определить, какие обожжены в печке, какие нет. Мы это потом узнавали по ходу жизни. Такой красавец расписной самовар, настоящий, мама сберегла и подарила моей дочке Лене на свадьбу. Наверное, в честь поездки с нами, в её десять лет. Взяли мы её. Лето. Каникулы. Чего бы ни прокатиться?
Знали бы  мы, что это за поездка.
У неё были задатки коммерсантки, личные сбережения. В огромном магазине встала в очередь за солдатиками, и мы  потеряли её из виду. Мы бегали, искали её, и нашли, переволновавшись. Солдатики были при ней, она знала, что с ними делать – перепродала в школе, потом. Вечером, так же как и мы считала будущую прибыль и истраченные деньги.
А мы, "закупившись" , поехали в обратный путь.

Ким.

Вагоны были общими. Народу очень много. Сидеть было совсем негде. Вагоны пустели постепенно. Нашли себе места, но спать так и не пришлось. В Саратове подсели в соседнее купе ребята. Они явно были малознакомы..То да сё, устроились ребята  на боковушке и только разложили выпивку и закусь, как появились новые люди. Стало весело и шумно. Тогда это было сплошь и рядом, и проводники были часто в невменяемом состоянии и  ни на что внимания не обращали. Казалось бы, ничего не предстоит особенного, денег при нас не было, сумки были упрятаны по договору с начальником состава.  Началась всенощная выпивка. Мы тихо ели и пили чай по соседству. Весь разговор соседей был слышен. Тут нас насторожил первый тост. Они встали и  старший  торжественно произнёс:
- Выпьем за самую лучшую в мире нацию, за нас за казахов. Выпьем за то, чтобы Саратов снести с лица земли.
Сколько мы не ездили и такого откровенного фашизма не слышали. (вот сейчас читаю и перечитываю уже 16 год, уже Донбасс пылает и вижу  задатки фашизма вскармливались и пестовались и не видеть этого было  нельзя, да и сейчас это происходит в этих же поездах вербуют исламистов)
Они всё веселели, тосты были всё бравурнее. Водка кончилась и начались разборки:
- Почему нашу водку пьёшь, а сам ничего не ставил? А что везёшь? Сигареты? Неси.
Тот кто вёз сигареты откупался всю ночь. А другого парня вывели в тамбур и так били, что и в туалете кровь была на стенах. Он кричал, высоким  женским фальцетом, а все ехавшие в вагоне укрывшись под одеялами делали вид что спали, лежали молча. Мы собрались на одной полке, прижались к маме и сидели думали, когда до нас дойдёт очередь. Ребёнок мой - Лена, мирно спал, а я тогда поклялась себе : детей больше не брать. Тогда железная дорога была поделена на группировки.  Выяснилось ,что старший у них не казах вовсе, а Ким кореец. Они разделялись, знакомились с парнями на вокзале, и потом в поезде, как бы случайно встречались, и начиналось вымогательство. Не доезжая до Уральска, где -нибудь в Озинках или на станции Перемётное сходили с поезда. Один парень студент, которого насильно поили держа и заставляя запрокидывать голову, выливали из горла порцию, всё же вырвался и сунул мне под матрац документы..он уже забыл какие громкие тосты  были вначале, кинулся к русской женщине, ко мне со словами:
 - Вы родным передайте.
 А я с материнской нежностью всю ночь переживавшая за парня только устало кивнула, тоже забыв  злость,  негодуя только на беспечность парней злополучно добиравшихся до дома. Того, битого в тамбуре парня, было не слышно. Думаю, скинули. А куда он делся? Соседний вагон был перекрыт.Там был ресторан и его закрыли. А студента ждали до утра. Утром он пришел. Дай Бог здоровья его маме. Вспоминаю и думаю : Неужели такое было? И как всё изменилось сейчас. Поезда ходят как часы. Проводники вежливы, вышколены. В вагонах чистое бельё. Вроде бы жизнь наладилась, в чём и вижу заслугу президента.
Весной этого года ходила я встречать детей. Меня встретили полуголые девушки и парни в женском обличьи. Они спокойно дефилировали в неглиже, как по подиуму. Я вытащила фотоаппарат, они смущенно развернулись, пряча лица. Оказывается, это была рекламная акция наших проституток.  Мы много повидавшие на вокзалах и поездах привыкли ничему не удивляться.
 




 
 часть 4 http://www.proza.ru/2016/07/20/259
часть 5 http://www.proza.ru/2016/01/17/1998
часть 6 http://www.proza.ru/2016/01/17/2019
часть 7 http://www.proza.ru/2016/01/17/2032
часть 8 http://www.proza.ru/2016/07/31/1064
часть 9 http://www.proza.ru/2016/01/17/2021