7часть. Торгованцы, или жизнь в кривом зеркале соб

 
 
 
Перестроечный сериал.

часть 7

Ощущения.
 
Вышла на улицу покормить ворон, которые с утра нещадно кричат под окнами. Окна огромные и меня с деревьев видно. Эти маленькие разбойники ждут с утра, они, по просту, хотят жрать. Я их единственная надежда.  На улице мороз, тут же схватывает за уши и за щеки. Я пожалела ворон, которым нечего есть и других птиц и зверей. Вспомнила себя, трудные девяностые  годы, как я выходила торговать. Было мне тридцать с хвостиком. Я приехала тоже под праздник и в мороз тридцать пять вышла. В доме не было денег и еды.
Рынок «Жигули» огромная площадь, огороженная бетонным забором. Мороз так накалил всю мою нехитрую поклажу на санках, что раскладывать было нестерпимо трудно. Целлофан рвался при малейшем натяжении, и поднялась метель. Ветер срывал рубашки, как флаги трепыхающиеся на вешалках. Полосатые, тонкие китайские синтетические бракоделы.  Вдруг из мрака и белого марева возникла женщина:
- Здравствуйте, - сказала она - у моего мужа день рождение, вижу у  вас товар новый? Размеры все есть?
-Да, только сегодня привезли. Берите, новиночки.
Я выбрала размер и за две с половиной  тысячи тенге, продала рубашку.(может  и за другую цену)
Есть, подумала я, не зря вышла торговать.
Из мороза выплыл еще мужик и купил самую большую рубаху, которые всегда были дефицитом.
Больше я выдержать не смогла. Мороз и метель разыгрались так что все мое нутро смёрзлосьРуки одеревенели и собираться стало невмоготу. А ведь товар надо сложить в сумки и отвезти домой ,поднять на второй этаж и отдохнув идти в магазин за продуктами и сварить еду и прочие дела домашние после недельного отсутствия сделать. Да и дети соскучились по матери.
Праздник все – таки. Ах, Рождество. Боженька меня любит.
Продала же. Пело во мне всё.

А еще был Новый год.
Погода в этот день была мерзкая. Такая мерзость не снилась в страшном сне. Сидеть бы дома. Шел мокрый снег, ледяной и превращающийся в дождь падал нам на наши норковые и собачьи шапки. Это другая история не менее печальная и радостная. Продажи шли. Вот что! А это дорогого стоит. Значит, были на столе вкусные куриные ножки Буша, их и до сих пор едим. Оливье. Дешевые вина и шампанское. А детям шоколад и конфеты с апельсинами.


Война

Я в торговле нажила бойцовские навыки. Возмужала и омужичилась. Нет той плаксивой, экзальтированной дамочки на ромашковом лугу. Нет красивой женщины с поэтическим томиком в руках. Есть горбатость. Затравленный взгляд волчицы. Есть огрубевшие от мороза руки. Кто скажет, что они не изменились, соврет. Зато сколько знакомых людей спешащих навстречу мне. За столько лет торговли получаю свои «Спасибо», и «Будьте здоровы» -это мои медали. Люди, носящие обувь по карману и для среднего класса. Обувь, делаю не я. Все те же китайцы. Низкий поклон людям, сидящим у станков. Лучше стали делать. А я только коробейник. А я, всё так же стою на улице со своим скарбом. Утром всегдашняя ругань. Уставшие от этой жизни безвыходные женщины злы до остервенения. Когда вы приходите на рынок Вас встречают улыбки, но не нас. Мы действительно рады видеть вас, покупателей. А вот своих товарок,  от которых годами только тычки, и подлости, не любим. Но это же я товарка, это же меня не любят. В этом мире действительно кривые зеркала. Я – совесть того кто стоит рядом. Они – моя совесть. Те, кто рядом –это мой крест и наказание. Молюсь, когда невмоготу. Молюсь, а рядом слышу ехидное, «отмаливает грехи, чего ей не грешить». Иду утром по ряду, и знаю, никто не рад, что пришла. Каждый пришедший украдет у тебя самое дорогое, покупателя. Вчера, сказала рядом стоящая женщина: - «Счастье, это еще пять ботинок проданы».
 Счастье, какое ты мелкое и безобразное. Убогое и черное. С остервенением она  стала доказывать нам, на наши охи и ахи, что счастье – это деньги, это продажа. Что без денег ты не нужна детям. Правда это или нет, не хочется думать. Если это - правда, хочется плюнуть ей в лицо, этой правде. Самое смешное, что грызутся каждый день только друг с другом. За сантиметры, за веревочку натянутую не там, за продажи, кто и сколько больше, за любую мелочь. Не видя практически другой жизни, кроме этого места и этого рынка обвиняют друг друга во всем. Никто не задается целью узнать, а кто нас привел сюда? Поставил на это место? Кто выгнал на эти улицы?
Кто нас таких красивых и умных оставил на улице? Кричу в небо, за что? Не докричусь никогда.
Не нажито ничего, за эти годы. Нас впрягли в работу по 12 часов. Нас лишили обеда и завтрака, отпуска, бесплатной медицины. Нас лишили профсоюзов. Медкомиссий (официально то они существуют, но времени нет). Нас ведут в капитализм варварски и жестко. Нет раздевалок на рабочих местах. За проведение света на рабочее место я боролась 8 лет. Правит на нашем рынке заведующая туалетом и ее муж -гузчик. Трудяга,каких свет не видал. Высохший за 20 лет,перетаскавший на своем горбу уже не одну тысячу сумок,работающий еще и дворником и рубщиком мяса,и охранником. Злой и жадный. Всегда старающийся поймать каждого на невнимательности. Содрать дважды за сумки или хранение товара. Все растяпы типа меня его знают. Зато и лучшего работника я не видела. Трудоголик,каких мало. Жаловаться на них бесполезно. Они пережили уже много директоров. Улица-убийца,  на которой я простояла 25 лет с тополями, отмирающими также как мой стан –станок, с руками –ветвями.  Все обсуждают геев, как им живётся. Всех волнует проблемы далёкие. А женщины стоящие на рынках иной раз с мизерными заработками и огромными кредитами уже никого не волнуют. Мы это стыдливо замалчиваем. А если завтра закроют и этот очаг заработка, тогда полная безнадежность существования и страх за оставшиеся недоплаченные кредиты станет главным и убийственным козырем, нависшим над жильем. Последним нашим оплотом в этом мире. Хотя жилье я давно отдала детям и мыкаюсь в чужой квартире. Стихи были моей отдушиной, моими собеседниками. Моими гуманитарными друзьями.
С тех пор как началась война в Донецкой и Луганской республике стихи во мне как то поникли и ушли на последний план. Все о чем я думала, что было важным и это ушло. Убивают людей наших бывших соотечественников, людей говорящих на моем языке. Расстреливают места, в которых мы бывали когда -то, и где живут родственники по дяде. А теперь при молчаливом заговоре остальных республик и Россию ослабляют. Все становится страшнее за детей и внуков. Мы маленькие колёсики истории вдруг начинаем сбиваться и частить.

Проводницы.
- Туалет направо! Курить налево!
Так нас встречала проводница купейного вагона 90 –х годов.
Здоровая, кровь в молоке русская на вид женщина, угрюмого вида, с глазами, которые сразу ставили тебя в невидимый строй. Их было две. Вагон купейный.
Время три ночи. Голоса у них командные. Бывшие надсмотрщицы тюрьмы. Так про них говаривали. Мы расположились и по давней привычке ставили бутылочку на стол. Все садились, выпивали по рюмочке, заедая вкусностями из дому. Хвастались соленьями и рецептами их приготовки.
Мы так был замучены рынками, что купешка казалась божьим раем и отдыхом и рестораном. Всегда высыпались простые домашние  новости. Слушатели знали все сами и давно и все же с удовольствием пересыпали юмором давнее и новое. Тётки юмористки били просто неуёмной энергией:
- Щаз, спою, -  это как всегда тётя Галя, бывший главбух Информационной станции, она на пенсию ушла с чистой совестью, отработав 30 с лихвой лет на одном месте, в Госбанке. Голос у неё – Иерихонова труба. Пела на всех вечерах и праздниках. Ольге Савельевне маме , предлагали забрать Галинку в Алма-Аты, еще  маленькой, не отдала.  Вдруг дверь распахнулась, и истошный крик прервал беседу: - «Ну-ка, певицы, спать. Быстро!»
Наши надсмотрщицы - проводницы шутить не любили. Всю дорогу они блюли неустанно порядок. Не забалуешь. Наш 20 вагон. Поезда № 7, шел в город Алма–Аты, прямо не сворачивая, по накатанной калее. Пассажиры пересчитаны. Стоянки сокращены. Проводницы зычным голосом кричали: - «Двадцатый вагон, заходите», - и за две –три минуты до стоянки уже закрывали двери. Кто опоздал, пробирался через другие вагоны, да и в те двери, надо было стучать. На входе стояла проводница с кочергой, не впуская мелких местных торговок, и я с ужасом наблюдала, как она стукала их по головам, время от времени открывая дверь и не впуская жертвы опоздания. А те, яростно, сопротивлялись и всё равно бились, как птицы о стекло. Много раз мы ездили с ними. Всегда строгие и неподкупные. На основных остановках одетые в форменные голубые рубашки железнодорожниц, аккуратные сами и держащие в порядке весь вагон начищенный до блеска.

 Проводник Алик

Алик встречал нас на перроне. Любимая поговорка «Голодный проводник – позор для  вагона». Толстенький, упитанный, лоснящийся дядечка, моложавый и хитроглазый, цепко осматривал всех прибывающих в вагон людей. Запоминал бывших постоянных клиентов. Точно помнил имена, главное мстил всем, кто в другие поездки сопротивлялся и кляузничал.
Алик мстил мне с остервенением. Тихо и учтиво, держа за бюстгальтер, я висела над пропастью траншейного пути, а отъезжающий вагон, набирал скорость, спасибо бюстик не треснул. Это он так наказывал. Летняя маечка белела в проеме двери, вместе с лицом. Страшно было конечно. А главное, была беззащитность наша перед проводниками. Умные женщины научились брать телефоны начальства, звонить по соткам. Жаловаться. Я этого не умела.
Алик, начиная проверять билеты, подсаживался, начинал проводить беседы. Все вздыхали с облегчением после проверки и начинали накрывать столы. На этих столах было все. Салаты, дорогие помидоры и огурцы, колбасы копченые, сыры. Этого не видели многие в перестройку. Наши уральские всё отдавали в утробу своему животу. Весь вагон шел в праздничное турне –домой. С песнями и плясками иной раз, всеобщими. Алик был всегда в центре этого действа. Подкрадываясь сзади к тостующему, выхватывал рюмочку и выпивал молниеносно, хватая из рук копченую ножку курочки. Ампле, и ты оставался на бобах. Может, кто и любил его солёные шутки. Я пряталась от его щекотливых глазок. Он таких, не любил, и ненавидел, и мстил. Однажды повалил меня на глазах мамы, и тёток, на топчан, нагло ухмыляясь в лицо. Я укусила его за ..не помню ..за ухо ..В общем мне оставалось бы жить недолго, да охрана из теток семичеловековая спасла.   У Алика всегда ехал сопровождающий его родственник для мытья вагона и кипячения чая. Говорят, посадили его.



Проводники - коммерсы

Проводники не довольствовались зарплатами. Собирался клан, в который можно было попасть за большие деньги. Все прикрывали всех.
Вояж превращался в мученическую дорогу. Вагоны не топились. Везли мясо и шкуры, иногда уральскую рыбу. Все это лежало в рундуках. Воняло. Проезжая одну из станций. Покупались «Назарбаевские» бараны. Высокомясные. Их убивали и разделывали во втором тамбуре. Тут же потрошили. Мясо иногда сдавали в свой ресторан, иногда везли домой.
«Назарбаевскими» называли за высококачественное мясо. Бараны высокие. Красавцы.
Проводники, занимались перевозом московской колбасы, например. Провозили, отвинчивая светильники и пряча в узкие проёмы между крышами и подвесными потолками. Соль – илекские проверяющие таможенники находили заначки. Груз или снимался с поезда или делились с таможней, и она давала добро.

Проводники занимались провозом турецких ковров, из Москвы в Алма -ату. Целые купе были забиты коврами и русской водкой. Один человек тормознул стоп – краном поезд, и на какой- то дальней станции долго бегал с ящиком водки. А целая стая проводников бегали за ним. Мы смеялись от души. Поезд дал гудок. Мы поехали, взяв проводников на борт.

Это не считая бесчисленных зайцев. Эти сидели и стояли в вагонах, на наших кроватях. Мешали спать громкими гортанными разговорами и руганью, это была определённая статья дохода проводника, бороться с этим бесполезное занятие.

Проводники – гуляки.

Этих было немного. Любители выпивки и женщин поисчезли быстро. Так же как быстро зарабатывали, тратили быстро. Пропивая все деньги, раздавая их, направо и  налево. Комиссии были бессчетны. Все наживались. Искали развлечений. Искали легкодоступных женщин. Некоторые любительницы, любили не тратить на билеты. Ехали и мыли полы и туалеты и тут же предавались сомнительным утехам. В туалете была чистота, но попасть, туда дождавшись выхода подвыпивших парочек, было делом нелёгким. А женщин встречали мужья и мы провожали, их с каким то бесконечным удивлением.

Проводники - обманщики
Первые времена, ездили без билетов. Обещаниями проводников: - «Есть места», мы заваливались в купе. Все семь человек  на одну полку. Остальные места были заняты. Расположиться в этой тесноте невозможно. Галина, сноха – ложилась в чемоданный проем. Маленькая, худенькая, забиралась под потолок в самую страшную   духоту вагона. Тетя ложилась на пол. Мы отказывались платить, пока не предоставят места. Проводник мстил, открывая купе и пиная, лежащего, доставалось тете Наде. Бывшая учительница младших классов, уважаемая воспитатель детского сада, ныне на заслуженной пенсии, лежала в поезде на полу. Жизнь изворачивалась и смеялась. Из военного детства дети были с крепким норовом.  Мы возмущались, смертельно рискуя быть высаженными из поезда. Ездили в ресторане –вагоне. На стульях. В тамбурах.

Редко попадались честные проводники. С ними ездили долго. Записывая их телефоны.
Всё это ушло в багаж.
Багаж.
Багаж – это самый трудный вопрос. Заплатить за багаж, и за лишние сумки–это самое трудное. В основном по накатанной. Такса известна. Плати – едь.
В 2000 годах багаж доставляется уже КАМАЗами. Сдается на квартиру Шоссейная 55, и они уже через три дня доставляют груз, никаких хлопот. Правда был случай самовозгорания и сгорания груза. Деньги возвратили. Торговки нещадно прибавляли сумму закупа этого багажа и наварились еще.

Воры в проводничьем обличьи. Одевались, в проводника, собрав деньги, ссаживались из поезда. Уходя в неизвестность, а дежурные проводники, дежурившие на входе, заходили, и мы невнимательные, плача и причитая, и ругаясь, платили второй раз за  лишний багаж. Все это было частью одной игры, но, доказать что – либо никто не мог.
Проезжая сейчас, этими же местами, я бы удивилась, увидев порядок.
Порядок – это видимая часть айсберга. Всё стало другим, но нет, нет, и выплывает старое. Напоминая нам, что государство и порядок неотъемлемая часть мира, в котором мы живём.

 

часть 8 http://www.proza.ru/2016/07/31/1064
часть 9 http://www.proza.ru/2016/01/17/2021