Расплата

Первые несколько секунд Эрик не верил своим глазам. Он молча смотрел на лежащие совсем рядом тела друзей и чувствовал лишь разливающийся по телу холод. Только чуть позже с его губ сорвалось: "Нет, это... Невозможно."
- Что с вами? Вы так побледнели... Вы их знали что ли, месье?
Эрик нервно кивнул, начиная дрожать.
- Да лучше тогда отойдите и не смотрите, а то в обморок еще упадете, что ж вы сразу не сказали! Идите, присядьте. - заботливый жандарм попытался помочь юноше дойти до ближайшей скамьи, но тот отказался.
- Не стоит, благодарю. Я только...
- Ага, вот и снова я с вами встречаюсь! - неожиданно раздался голосов другого стража закона. - Я не зря нутром чувствовал, что еще увижу вас, месье Сноу! Я ведь не ошибся, назвав вас?
Повернувшись, Эрик увидел уже знакомого Жюля Дюмона, который, казалось, явно злорадствовал по поводу их новой встречи.
- Что же вы молчите, месье Сноу? Ах, понимаю, вы еще не можете прийти в себя от недавнего потрясения. Ведь, насколько я понял, погибшие были вашими давними друзьями. Теми самыми, с которыми я вас уже задерживал прошлой весной на этом же мосту...

Эрик понимал, что теперь дотошный жандарм наверняка внесет его в число главных подозреваемых по поводу случившегося, но чувствовал лишь полное безразличие. Вновь подойдя ближе, он в последний раз посмотрел на лица Элен и Люсьена, непроницаемые и совершенно белые от холода. Особенно долго он не сводил своего взгляда с Нелл, черные волосы которой разметались по снегу и льду, а густые ресницы навеки сомкнулись.
"Боже, зачем все это? Почему так случилось? Нет, нет, это неправильно, они не могли, особенно она..."
Эрик снова затрясся, закрыв лицо руками. Прекрасно это видя, Дюмон уверенно подошел к нему и начал бесстрастным голосом задавать вопросы.
- Итак, молодой человек, можете ли вы теперь сказать, где были несколько часов назад? Я, конечно, понимаю вашу глубочайшую скорбь, но мне важно понять причину произошедшей трагедии. Что же вы молчите? Я повторяю свой вопрос: где вы были несколько часов назад? Если вы не ответите, мы продолжим беседу уже в участке, как и в прошлый раз, месье. Ну?
Продолжая молчать, Эрик мысленно проклинал все на свете и со злобой обращался к полицейским: "Да забирайте меня уже куда хотите, сажайте в тюрьму или сразу отправляйте на гильотину, мне все равно. Если моя жизнь теперь не имеет смысла."

Неизвестно, чем бы вся эта сцена закончилась - вполне возможно, что Эрика бы действительно арестовали, но внезапно кто-то из косвенных свидетелей случившегося сказал, что в последние минуты своей жизни эти юноша и девушка были на речке одни, они катались по льду на коньках, потом вдвоем, смеясь, упали и целовались. А, судя по всему, их смерть наступила буквально через десять минут после показаний свидетеля - за это время Эрик никак не смог бы появиться, совершить предполагаемое преступление, а затем уйти, чтобы через два часа вернуться обратно как ни в чем не бывало. Кроме того, юноша все же подтвердил, что находился в другой части города, умолчав, однако про случай с розой для маленькой музыкантши.
На лице Дюмона появилось откровенное разочарование.
"Нет, ну что же это такое? Что ты будешь делать, черт возьми! В тот раз этому прохвосту нечего было предъявить, и в этот у него тоже алиби получается... Впрочем, это все равно не походило на убийство: кто бы стал топить двух влюбленных в речке на льду, понимая, что сам может с легкостью так же оказаться в воде... И все же... Чует мое сердце: не может этот тип вновь быть здесь не при чем, как-то он замешен в произошедшем, не зря еще тогда мне не понравился... Только как у него выпытать всю правду?"
Размышляя, жандарм вновь посмотрел на Эрика и уже немного засомневался.
"Нет, не похоже, что он имитирует потрясение... Бывалые преступники, конечно, отличные актеры, но здесь... Нарочно так не побледнеешь и не будешь дрожать. Конечно, может, это происходит от запоздалого осознания совершенного, но... Нет, здесь что-то другое."

Уже немного смягчившись, Дюмон вновь обратился к юноше:
- Что ж, так как с вас теперь практически сняты подозрения, то я просто хотел бы уточнить, знали ли вы что-то о планах ваших друзей на сегодня и, возможно, на будущее. Они вам ничего не рассказывали?
- Вообще-то мы с некоторых пор были в ссоре, - ответил Эрик убитым голосом, - Но они планировали пожениться и оставить учебу, по крайней мере, Нелл. Она... - голос юноши дрогнул, - она хотела создать семью...
Не договорив, Эрик закрыл глаза, уже не скрывая слез. Остальные полицейские, еще немного посовещавшись, пришли к вывод, что имел место быть простой несчастный случай: лед оказался слишком тонок и проломился, когда незадачливые студенты по нему катались. Поскольку это случилось очень быстро и неожиданно, то они не смогли спастись и ушли под холодную воду практически мгновенно. Их, скорее всего, еще долго бы не смогли найти, если бы проходящая женщина не увидела дыру во льду и лежащий рядом шелковый женский шарфик.
На этом уже собирались закончить, как вдруг кто-то из жандармов заметил, что на погибших не было никакой верхней одежды: на Элен только белое платье с корсетом (обуви также не было), а на Люсьене - костюм. Нигде поблизости также не обнаружили никаких других вещей покойных, кроме все того же шарфика. В конце концов решили, что остальная одежда попросту сползла с них и уплыла по течению - даже если погибшие совершили самоубийство, то вряд ли бы нарочно для этого разделись и сперва утопили свою одежду, да и свидетельница утверждала, что на коньках они катались полностью одетые. И только сам Эрик имел на этот счет другое мнение.
Уже немного оправившись, он еще раз внимательно оглядел окрестность и задумался, словно что-то вспоминая. Изменившись в лице, он одними губами произнес: "Нет, это не было несчастным случаем, и одежда не могла уплыть..." Его странное поведение заметил все тот же Дюмон.
- Хорошо же, месье, вы пока что можете быть свободны, когда трупы полностью исследуют и точно будут известны все детали, мы вам сообщим. Отчего-то мне кажется, что я еще вас увижу, Эрик Сноу, даже если вы действительно не имеете к случившемуся отношения. Прощайте же или, вернее, до свидания!
Ничего не ответив, Эрик резко повернулся и направился в университет.

* * *

Вернувшись в общежитие, Эрик смог тайком пробраться в комнату Элен и сразу же обнаружил на ее столике небольшой листок бумаги. Взяв его в руки, юноша понял, что не ошибся: это была ее записка, адресованная именно ему. Последняя в жизни Элен Леранж.

"Наше тайное общество прекратило свое существование, однако не по тому, что мы с Люсьеном оказались трусами. И напоследок мы еще докажем, что ты был неправ, если счел нас таковыми, Эрик. Завтра утром ты обо всем узнаешь.
Нелл"

Юноша сжал записку в руке, немилосердно ее комкая. Теперь он окончательно убедился в том, что в трагедии с его друзьями действительно есть и его вина. Вероятно, они хотели сами поставить какой-то эксперимент на том месте, а на коньках катались сначала, для прикрытия. Но что-то пошло не так, и исход оказался печальным. Ведь без своего лидера Романтики Науки были все еще слишком неопытными и, допустив неосторожность, не смогли в тот же миг все исправить, не успели спастись...
Чувствуя, что ему сильно сжало горло, Эрик опустился на стул. Держась обеими руками за голову, он глухо произнес в пустоту: "Это я во всем виноват. Только я один. Если бы я не вовлек их в свои идеи, не создал тот чертов союз... Мне нет прощения... Будь все проклято!"
Последние слова юноша уже прокричал, а затем, поднявшись, направился к двери, но так до нее и не дошел, рухнув на пол.

* * *

Разумеется, позднее окончательно выяснилось, что смерть Элен Леранж и Люсьена Буше не была насильственной, и никакого обвинения Эрику так и не предъявили, к немалому огорчению Дюмона. По официальной версии случившееся так и осталось несчастным случаем, однако похороны молодых людей все же поначалу откладывались.
Когда же скорбный день наступил, погода сильно изменилась: вместо снега полил мелкий противный дождь, превращая еще недавно роскошный белый ковер в чахлую и жалкую массу, тающую буквально на глазах.
На похоронах присутствовало большинство студентов с курса, родители погибших и кто-то из профессоров. Однако самого Эрика никто из них не видел: все решили, что ему было слишком тяжело прийти попрощаться с бывшими друзьями, поскольку после известия об их гибели он несколько дней был нездоров и не вставал с постели. Но на самом деле молодой человек также пришел на кладбище.
Его не видели, поскольку он стоял поодаль, скрываясь за другими памятниками и надгробиями. Бледный, худой, одетый в траурный костюм, плащ и шляпу, с черной повязкой на руке - он выглядел крайне мрачно в эту минуту. Наблюдая за печальной церемонией со стороны, юноша мысленно говорил: "Отныне я никогда больше не стану заниматься наукой. Будь проклята она и все ее последователи, будь проклят тот день, когда я решил связать с ней свою жизнь. Будь проклят и университет, и все профессора, работающие там, которые еще больше подтолкнули меня к шагу в бездну. Будь проклято все, что привело меня к такому безумию и падению в ад! Я потерял своих единственных близких людей, стремясь доказать свою теорию, и никогда себе этого не прощу. Ведь они были ни в чем не виноваты, и Люсьен, и Нелл... Боже, за что?! За что все это?!"
Похороны уже подходили к концу. Чтобы остаться никем незамеченным, Эрик должен был уйти раньше других.
"Возможно, я вернусь позже, к вечеру, чтобы самому сказать им прощальные слова... если найду в себе смелость взглянуть на их новый дом - в могилах... Конечно, я знаю, что души их уже давно далеко отсюда, но... Я не хотел, чтобы так произошло. И сегодня я также покину университет. Навсегда. Все равно меня никто не спросит, а жандармам нечего мне больше сказать - эти недалекие людишки, как и все руководство университета даже не смогли узнать за столько времени моей настоящей фамилии... И мне больше нет смысла торчать здесь, все равно официально меня никогда и не было в этом городе. Поэтому завтра я уеду. Подальше. Быть может, в странствиях я еще смогу обрести покой, но знаю: рок меня уже никогда не оставит, я обречен на несчастья и мученья. И пусть. Пусть я лучше умру поскорее, чтобы вымолить прощение у друзей, хотя бы у Нелл. Я видел ее не так давно во сне, пока еще болел: все в том же белом платье, с распущенными волосами... Она по-прежнему очень красива, если не обращать внимание на мертвенно-бледное лицо и голубоватые тени около глаз... Все, довольно, мне нужно идти, пока я не сошел с ума. Вечером я, возможно еще вернусь, но уже - в последний раз."

Выпрямившись и поправив намокшую от капель дождя шляпу, Эрик запахнулся в свой плащ и отправился в направлении к заросшей кладбищенской калитке. Через некоторое время, когда начало темнеть, он уже шел по мокрым парижским улицам, напоминая темную призрачную тень. Проходя мимо того самого переулочка, где не так давно сделал подарок девочке-музыкантше, юноша слабо улыбнулся. Ему удалось узнать, что, найдя прекрасную розу на своем подоконнике, малышка решила, что ее принес добрый дух. Про себя она его назвала Духом Музыки.
"Пускай теперь это будет моим новым амплуа, - думал Эрик, глядя на тот самый домик, где жила девочка, - благодаря тебе, юная творительница прекрасного, я сделался неземным созданием."
Дождь продолжал идти, а по пустым улицам города по-прежнему шел человек в траурном наряде, похожий на гостя из другого мира. Он еще не знал, что через несколько лет действительно станет таким для большинства людей.