От сумы, тюрьмы и мужчины не зарекайся. 01

   Последний день весны подходил к концу. В открытую форточку с улицы неслось фальшивое пение подвыпившей компании.
   «У кого-то грусть-печаль, а у кого-то – радость: выходной, -  горько подумала Юля, выключая подпевающий компании чайник. -Это же надо было родиться в такой день!»


  С днем рождения ей не повезло. Еще в школе нормально отпраздновать свое появление на этом свете она не могла: майский день был последним учебным в году, и все одноклассники после линеек и классных часов с получением дневников с оценками разъезжались по пионерским лагерям и бабушкам-дедушкам. 
   Торжество отмечалось в узком кругу никуда не уехавших подруг с обязательным компотом из персиков. Трехлитровая банка опустошалась очень быстро, а далее шел подсчет косточек. У кого больше – тот молодец: он самый быстрый и хитрый. Почему «хитрый», никто не знал, но это соревнование по поеданию консервированных персиков всегда проходило «на ура» и являлось традиционным на праздновании дня рождения.


   Детство пролетело давно. Компот из персиков Юлия теперь не покупала, а закрывала иногда летом сама, вот только половину банки приходилось выбрасывать: соревноваться в поедании было не с кем.
   К своим тридцати шести она полной ложкой нахлебалась одиночества: родители жили в другом городе, братья-сестры отсутствовали, когда-то в паспорте числился муж, но у него давно другая семья, дети…  А вот у Юли никого. С бывшим супругом детей не завела, а рожать «для себя» ей когда-то отбили охоту. «У ребенка должен быть отец! – отвечала она на молчаливые вопросы матери. – Где же его теперь взять, если хороших еще щенками разобрали?» Она даже попугайчика или кошечку завести не могла: работа связана с многочисленными командировками.


   Конечно, есть подруги, и они обязательно придут вечером на посиделки за чашечкой чая. Но это все не то! Юля считала, что к одиночеству можно привыкнуть и спокойно существовать рядом, а вот избавиться – сложно. Оно мягко, нежно окутывает, обволакивает со всех сторон, оберегает от неудач на личном фронте, от житейских обид и разочарований. Кто же сможет обидеть, если ты одинок?
   Замужние подруги не раз пытались знакомить Юлию с разведенными коллегами, соседями, близкими знакомыми. Но все попытки устроить ее личную жизнь женщина воспринимала с улыбкой или откровенно смеялась, слушая очередной рассказ про какого-нибудь «уж слишком замечательного» холостяка. Пару раз она поддалась на уговоры и сходила на стихийно организованные встречи. Хорошего из этого ничего не вышло.


 Один из потенциальных женихов, лысоватый мужчина лет сорока пяти с пивным брюшком, весь вечер повествовал, как замечательно жить в семье, когда супруга вкусно и разнообразно готовит, все вещи разложены по местам, рубашки наглажены, на брюках стрелочки такие, что можно пораниться. Через час Юля смогла вклиниться в монолог с вопросом: «А что в семье делает супруг?» Бурный поток слов разбился о стену, мужчина поджал пухлую губку и с обидой произнес: «Мужчина – глава семьи!» Позднее выяснилось, что он два раза в неделю ведет какой-то кружок в Доме детского творчества. И все! «Добытчик!» - усмехнулась Юлия, вспомнив «пивную кружку», как она назвала лысоватого.


   Второй, высокий красавец, пришел на свидание с букетом нежных ирисов. Иван оказался интересным собеседником, весело, не пошло и к месту шутил, что так редко встречается в нашей жизни. Все было мило, если бы диалог то и дело не прерывал телефонный звонок. «Извини, это по работе», - произносил мужчина, тут же забывая о существовании спутницы. Звонили каждые минут двадцать, Иван опять извинялся перед Юлей, объяснял кому-то, что где взять и куда отвезти, обещал с утра поставить печать на документах, просил приготовить отчет по закупкам… Следующее свидание так и не состоялось, потому что кавалер, договорившись о встрече, перезванивал и просил прощения, что в назначенное время прийти не сможет. Так продолжалось несколько раз, пока Юля не перестала отвечать на звонки.


  Единственное, что радовало в этой жизни, - работа. Командировки она любила. Ей нравилось встречаться с интересными людьми. Юлия всегда удивлялась, что персонажи ее очерков и репортажей - люди немногословные и очень скромные – считали, что ничего героического не совершили и нет необходимости тратить на них газетные полосы. Но Юля, журналистка одной из центральных газет, привозила из очередной командировки материал про мальчика восьми лет, который вынес из горящего дома младшую сестренку; про егеря, обезвредившего браконьеров; про парня, который, не раздумывая, бросился в ледяную воду за пытавшимся вскарабкаться на льдину щенком… А уж про врачей, пожарных, МЧСников она и не говорит!


   Работа отвлекала от одиночества, но никак не спасала. В свободные вечера, сидя у телевизора в обнимку с плюшевым мишкой, подаренным подругами на прошлый день рождения, она иногда пыталась представить себя в роли жены и матери. Попытки останавливались через полчаса, мысли обрывались на том, как приходилось готовить завтрак для большой семьи. «Кашки-омлеты! Это точно не для меня! – каждый раз думала Юлия. – Я обхожусь чашечкой кофе. Ну, еще бутербродиком… Мужа этим не накормишь!»


  В этом месте всегда наступали воспоминания недолгой семейной жизни, когда бывший супруг требовал к себе большого внимания, хотел, чтобы она занималась только домашними делами. Видимо, с той поры и не любила готовить, обходилась полуфабрикатами, хотя умела испечь тортик лучше покупного или исполнить какое-нибудь замысловатое мясное блюдо не хуже шеф-повара столичного ресторана. Именно муж своими придирками, высказываемыми недовольствами и отбил у Юлии желание еще раз стать замужней женщиной. Это, конечно, была официальная версия для родителей и подруг. На самом деле просто не видела рядом ни одного мужчины, что стал бы спутником на всю оставшуюся… Если бы она не была журналисткой и не писала о людях, совершивших героические поступки, планка по отношению к мужчинам могла бы чуть-чуть и опуститься. Ох, уж это условное наклонение с его «если бы» да «кабы»! Жить реальной жизнью и иногда опускаться на грешную землю не получалось!


   Вот и сегодня, в день собственного дня рождения, Юлия в одиночестве сидела на кухне недавно купленной квартиры и слушала фальшивое пение подвыпившей компании. Иногда свою арию, подпевая, выводил какой-нибудь голодный кот. Его голос звучал противно, раздражал, и женщина решительно закрыла форточку, лишив себя запаха сирени, росшей под окном.


   Чай в бокале с замысловатым абстрактным рисунком давно остыл. Сделав глоток, Юля ощутила его приторно-сладкий вкус, состроила недовольную смешную рожицу и, представив, как она сейчас выглядит, рассмеялась и вылила содержимое бокала в раковину. Чайник вновь торжественно водрузила на плиту. Затем зажгла спичку и, как заворожённая, стала смотреть на маленький огонек, который не боялся погаснуть от возможного сквозняка. Окно, несмотря на теплое майское утро, было все еще закрыто, хотя подвыпившая компания уже замолчала, видимо, опустошив содержимое всей стеклянной посуды с горячительными напитками, и переместилась в другое место или пристроилась где-нибудь в тенечке на молодой зеленой травке. Кот, не имея слушателей, тоже прекратил концерт.


   Пальцам стало горячо. Быстро загасив спичку, женщина зажгла следующую и повернула ручку газовой горелки.
   На столе завибрировал телефон, и через секунду в кухню ворвалось: «Наша служба и опасна, и трудна…» «Папа!» - пронеслось в голове, когда Юлия нажала на кнопку.
   - Доченька! –донесся такой милый и родной голос мамы. – Мы с папой поздравляем тебя с праздником!


   Мама говорила много, желала всего-всего самого-самого. Было слышно, как папа, полковник полиции в отставке, пытался прервать словесный поток супруги. Это ему всегда давалось с большим трудом, потому что жена до пенсии работала учителем литературы и умела красиво говорить. Юлия слушала не прерывая, она знала, что остановить маму очень сложно да и не нужно: ее слова сейчас тоненькой ниточкой связывали с родителями.


   Мама все-таки сделала паузу перед главным вопросом, который она задавала в конце каждого разговора с дочерью:
   - Дорогая! Как у тебя на личном фронте? Можем ли мы с папой еще надеяться стать бабушкой и дедушкой?
   В трубке слышался недовольный голос папы.
   - Мамуля! Ты же знаешь: надежда умирает последней. Я думаю над этим вопросом постоянно. Как что-то наметится, ты будешь знать об этом первая.
   - Юлия! – отец все-таки не только прервал супругу, но и сумел завладеть телефоном. – Ты у нас умница! Поступай так, как считаешь нужным.


   Юля представила отца, высокого, подтянутого, с умным взглядом зеленых глаз, несмотря на годы, все еще очень привлекательного мужчину.
   - Спасибо, папа! Ты у нас всегда отличался мудростью, - закончила разговор дочь.