Пошутил

- Митька! Ты чего удумал, стервец!?
У Дмитрия Максимовича от неожиданности чуть табуретка из под ног не выскочила, а руки судорожно вцепились в верёвочную петлю, куда он несколько секунд назад пытался просунуть голову.
- Дед? Ты… Ты как здесь? – Дмитрий Максимович без сил шмякнулся на табуретку, – мы ж тебя это… гхм, того… похоронили. Лет пять уж как!
Сухонький старичок стоял в тени угла рядом с фикусом и сердито смотрел на Дмитрия Максимовича.
- Знамо дело, похоронили. Не в избе же оставлять. Зимой то оно ешшо ничего, терпимо, а к весне, глядишь, душок пойдёт, - дед слегка опёрся на фикус, продолжая буравить Дмитрия Максимовича острым взглядом.
- Свят, свят, - неумело перекрестился Дмитрий Максимович, - чур меня, изыди!
- Ишь, про Бога вспомнил! – невесело усмехнулся дед, - а когда башкой своей дурной в петлю лез небось и в мыслях не было перед кем за грех то этакий отвечать будешь?! Эх, мало я тебя шельмеца вожжами то охаживал, знать не всю дурь выбил!
Дмитрий Максимович машинально поёжился, вспоминая как гуляли бывало вожжи по его спине и заду под крепкой дедовой рукой. Гуляли, правда, за дело: то яйца в курятнике наберёт и побьёт по курам как по мишеням, то кота краской выкрасит под тигра, то штакетник поломает на копья.
- Дык… Пошутить я хотел, дед. Вон, над ними, - кивнул он в сторону, где из-за стены слышались весёлые выкрики и звенела посуда. Офисный новогодний корпоратив был в самом разгаре.
- Пошутить… - неодобрительно покачал головой дед, - у нас вон тожа на деревне один шутник был, Прокопьичем звали. Пошутил как то раз над Фёдором, соседом своим, напужать его, стало быть, решил, когда тот вечерком домой через лес возвращался.
- Напугал? – осторожно спросил Дмитрий Максимович.
- Напужал, да ещё как… - нашли обоих под утро. Один от инфаркта Богу душу отдал, у второго картечи полон живот. Фёдор, как помню, завсегда с ружьишком через лес ходил. Вот с испугу то и пальнул в дурака.
- Вот и я их… попугать хотел – вздохнул Дмитрий Максимович.
- Шибко однако ж ты их напужал – усмехнулся дед, - вона, с ног сбиваются, тебя ищут, из петельки выдёргивать бегут.
Дмитрий Максимович напряг слух, но веселье за стеной шло полным ходом и, судя по всему, начались танцы. Кажется под Верку Сердючку. Дмитрия Максимовича замутило.
- Что, - продолжал выпытывать дед, - небось и записочку предсмертную оставил?
- Оставил – ещё тяжелее вздохнул Дмитрий Максимович, - ещё и положил на самом видном месте.
- Это где же?
- У себя на столе, в кабинете.
- Однако ж важная ты птица, раз собственный кабинет имеешь, да и народ, как я погляжу валом к тебе валит.
- Издеваешься? – насупился Дмитрий Максимович.
- Да нет, внучек, это ты над собой издеваешься, раз к тебе товарищи так относятся, что и на гулянку то вон забыли пригласить, да и к должности твоей уважения не имеют. На кой ляд она тебе такая работа, ежели маеты от неё больше, чем проку? А ты маешься, ох маешься, я ж вижу.
- Товарищи… да какие они мне товарищи? Так, коллеги…
- Ишь, «коллеги», - усмехнулся дед, - слово то какое – калечное…
- Да и с работой… Вариантов подходящих пока нет. Деваться неуда, вот и протираю здесь штаны.
- Ты мне это брось! - опять нахмурился дед, - деваться ему некуда. Али ты волк какой, что тебя на флажки гонят?
- Ну, волк не волк…
- Вот то-то и оно, что «ну»! Ты либо «да» скажи, либо «нет», а то развёл тут, понимаешь, ну да ну. Чай ты не конь, шоб на понуканиях то выезжать…
- Не конь, - вздохнул Дмитрий Максимович, рассматривая узор на полу, – слушай, дед, а помоги советом? Подскажи, как жить дальше? Может я чего не так делаю, а?
- Эх, Митька, - в свою очередь вздохнул дед, - разве ж я тебе советчик в таких делах? Я свою жизнь прожил, худо-бедно, но прожил. Много чего не сделал, а ешшо больше – сделал, да не то... А у тебя своя жизнь, тут ты сам решай. Одно только запомни: сердце твоё – самый лучший советчик. Вот и всё, что я могу тебе сказать…
Дмитрий Максимович молчал, скрестив ноги, и о чём то сосредоточенно думал.
- А к рыжей присмотрись, – вдруг сказал дед.
- К кому? – непонимающе спросил Дмитрий Максимович.
- К рыжей, к Люське, - повторил дед, хитро прищурившись, - ну той, што за счётами сидит.
- Ты про Людмилу Николаевну что ли, бухгалтершу? – удивился Дмитрий Максимович, - дык она не на счётах, а на калькуляторе, да и компьютер у неё…
- Да какая разница – счёты, кулькулятор ентот, растуды ево через коромысло! Ты лучше глянь, как она на тебя смотрит! Под носом, можа, щасье, а ты ево не видишь…
- Худая она больно, - озадаченно произнёс Дмитрий Максимович, почёсывая лоб.
- Корову ты што ль на базаре выбираешь! – опять рассердился дед, - эка невидаль – худая! Откормишь. Оттого можа и худая, што по тебе дураку сохнет. Ну да Бог с тобой, сам решай, чать не маленький.
Помолчали.
- Ладно, пора мне. Засиделся я что-то тут у вас. В гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше. Смотри, не балуй у меня тут больше, да в церкву хоть раз зайди, лоб перекрести, нам с бабкой свечку за упокой поставь. Всё душе теплее, когда о ней вспоминает кто.
- Прощай дед…
- Прощевай внучек, - промолвил дед и стал понемногу растворятся, словно туман, и совсем было исчез, как вдруг появился снова, – Эта, слыш, Митяй, дом то в деревне не продали ешо?
- Да не, не покупает никто. Бегут люди из деревень.
- Даа… - покачал головой дед, - и печка цела?
- Цела, чего ей будет. Я ж говорю, не живёт там никто, так, летом иногда приезжаем. А печка там хорошая, большая, на полкухни.
- Печка знатная, эт точно, - поддакнул дед, - эта, слыш, там в ней в печурке, в той, что к двери поближе, за тряпьём за разным мешечек такой серенький лежит, ежели не спёр никто. Там в ём червонцы золотые да серебряные с николашкой. Тятька мой, прадед твой, стало быть, в тайге как то на схрон случаем наткнулся… А я всё берёг, дурак старый, на чёрный день, а как он наступил, так и не нужны они мне стали. Вишь как в жизни то бывает? Мне то они, понятное дело, не к чему уже, туды, окромя себя самого, и взять то больше нечего, а тебе можа и пригодятся. Только ежели найдёшь, сразу трать, не храни, пущай в дело идут. Ну всё, теперь и впрямь пора…
И исчез окончательно.
… - Дмитрий Максимович, Дмитрий Максимович!..
- А? Что? - Дмитрий Максимович непонимающе поднял голову. Рядом стояла Людмила Николаевна и осторожно трясла его за плечо.
- Дмитрий Максимович, вы чего, уснули что ли?
- Уснул? Да, вздремнул малость… – пробормотал Дмитрий Максимович, рукой утирая вспотевший лоб «Чёрт, приснится же такое…», - а ты чего не с ними? – кивнул он в сторону, где во всю шло веселье.
- Да ну их, - махнула рукой Людмила Николаевна, - каждый год одно и то же. Сейчас напьются и будут как обычно отношения выяснять да по углам сплетни разводить.
- Да уж, сплетничать тут многие горазды, хлебом не корми, - слова деда насчёт Людмилы Николаевны всё ещё звенели у него в ушах, да и взгляд её был красноречивей всяких слов.
- Слушай, – осторожно начал Дмитрий Максимович, постепенно приходя в себя, - у меня тут дом за городом в деревне от деда остался, завещал он мне его. Может скатаемся туда, шампанского возьмём, конфет там разных, салат можно у этих вон со стола позаимствовать, там и новый год отметим. Поехали, а? Пока дорогу не замело.
Людмила Николаевна слегка покраснела и стала смущённо накручивать на палец кончик рыжей косы.
- Ты это… Ты не подумай ничего такого, – поспешно сказал Дмитрий Максимович, - я безо всяких там поползновений. Посидим, отметит, потом ты на кровати, а я на печке лягу. Дров там много, да и печку, гм… заодно проверим. Не завалялось ли там чего…
«Да ладно, чего уж там. Можно и с поползновениями», чуть не вырвалось у Людмилы Николаевны, но вслух всё ж таки произнесла:
- А вы знаете? Я согласна. Всё лучше, чем тут с этими… К тому же – деревня, чистый воздух. Наверное и баня есть?
- Есть конечно! – обрадовано ответил Дмитрий Максимович, - воды я из колонки натаскаю, веник у соседа возьму. Ну так что, едем?
Людмила Николаевна радостно кивнула.
- Тогда ты давай чего-нибудь там со стола возьми, небось не обеднеют, на наши же премиальные и гуляют, а я пока машину прогрею. А по дороге в церковь заскочим.
- В церковь? – удивлённо спросила Людмила Николаевна.
- Да не боись, не венчаться, – улыбнулся Дмитрий Максимович, - деду с бабкой панихиду закажу. Пусть и у них там праздник будет…
Весной Дмитрий Максимович поправил дом, перекрыл крышу, провёл газ и воду, завёл у речки пасеку, а к осени, сыграв свадьбу с Людмилой Николаевной, окончательно переехал в деревню.