Странные чувства

(Продолжение книги «Вечный студент...» Смотреть: «Повариха»)

В Одессе на перроне отряд провожали с музыкой.
Через трое суток утром – Свердловск. На пересадку – двенадцать часов ожидания. Ещё двенадцать часов, и будет наша станция.  А пока есть время, разбрелись по городу. Побывали экскурсией на месте расстрела царской семьи в доме Ипатьева. Спускались по ступенькам в подвал. Пахло бойней. Стены рыдали…

Зашли в Политехнический. Впечатляет. Корпус ОЭИС – отдыхай! Выглядишь бледнее. Свердловский политехнический строили, подозревается, пленные немцы?

Пили пиво. Притащились на перрон. Еще в запасе шесть часов бесплодного торчка. Что делать? Нашли развлечение. Отыскали катушку прочной чёрной нитки. Кто-то не пожалел кошелька, пустого. Удочка без удилища!

Поезда прибывают, убывают каждые  десять-пятнадцать минут. Восседаем на горе отрядного барахла, приступаем к ловле на кошелек.
Подкатывает очередной пассажирский, сбавляет ход, останавливается. С подножек соскакивает подопытный люд. Оказывается, люди нитки не видят, как карась не видит лески:
- Кошелёк! – и всё в тумане. – Место кошельку – в кармане!
Подсекай, студент, очередную жертву твоего безудержного хохота, да гляди, чтобы пуп не развязался. Дёрнешь за ниточку, кошелёк прыгает. Что мужчины, что женщины – одинаково: одни – за кошельком прыгают,  другие – от него. На четвереньках, на четвереньках. Вещи свои бросают…Первые – жадные, вторые – трусливые. Первых больше. Интереснее наблюдать за теми, кто осторожничает: и видит, и не верит, что над ним издеваются. «А вдруг там!..»
Надоело через час ржать.

Наконец загружаемся. Чужаков в нашем вагоне нет. Вагон чисто студенческий. Поезд  на Сергины. Мы сгрузимся в Советском.
Тревогу вселяют проводники:
- Выставьте охрану в тамбурах! Постарайтесь ограничить передвижение чужих по  вагону. По возможности.
Организовали. Стоим по два человека в тамбурах. Глазеем на Сибирь многострадальную: проплывают почерневшие, на три четверти разрушенные строения барачного типа, колючие ограждения…

Поезд пересекает обитаемую зону. Зона – это зона. Добротная колючая проволока с обеих сторон станции. Вышки с автоматчиками-краснопогонниками. Население – в чёрных одеждах. Становится не по себе.
Следующая станция. Наш поезд останавливается между двух товарных составов. Проводники открывают тамбуры с двух сторон. С двух сторон в каждый вагон запрыгивает по два автоматчика с овчарками. Движутся парами навстречу. Среди бойцов отряда есть бритоголовые.
- Кто такой? Документы?!
Убеждаем хором:
- Наш! Студент!
Овчарки ожидают «фас!»
Патрули пробуравили вагоны встречным курсом. Вот это хрень!

Поезд еле тащится. Рельсы утопают в жиже. Мочар жуткий.
К нам в вагон нахалом пробился небритый мужик лет 45-50. Не драться же с ним.
- Вагон плацкартный. Уходи!
- Я с краешку посижу!
- Бригадира вызовем!.. На станции сдадим!
- Ага! Мне как раз туда!
- Ладно, сиди! – приставили двух смотрящих за нахалом. Одного из них – меня.

Мужик смотрел в окно. Запомнилось:
- Сколько здесь нашего брата полегло!
- А что за бои шли?
Мужик покрутил у виска пальцем. И ему, и мне – обидно.
- Придуриваешься, студент?.. Здесь ни летом, ни зимой не убежишь… Расстреливают с вертолётов, как волков… Дорогу мы строили…
Сошёл мужик, осадок на душе оставил: «Думаешь, Родину пятнал?.. Не пятнала бы себя Родина!»

И снова поезд еле тащится. Молодая березовая поросль задевает вагонные стекла. Ни хрена себе! Из тайги на подножку прыгает парень в зэковской одежде, карабкается на крышу вагона. Наши лица разделяет стекло. Парень просит открыть тамбур. Ага! Сейчас! Мелькают ноги. Залез таки на крышу.

Снова станция в колючке. Снова патрули с ищейками.
Поезд трогается. Через несколько минут в наш вагон пытается прорваться тот самый скуластый парень, уже в гражданских одеждах. На голове берет. Карманы набиты зелёными огурцами. (?). Грызёт огурца. Предлагает обменять огурцы на сигареты. Пальцы в язвах… Предлагаем вернуться туда, откуда пришёл.
- А давай, пацаны, в картишки сыграем! Я честно играю!
- Это и настораживает, что честно играешь! – мы засмеялись.
- Чё шкеритесь? – ушёл, обидевшись, из нашего вагона.

Мы запели: «А вокруг голубая, голубая тайга…». Стал дождик моросить. «У него романтика иная. Украл – сел!» – подумалось о парне.
Начались станции с издевательскими названиями: Комсомольская, Пионерская, Малиновская, наконец наша – Советский.

 Зачем станции закладывать на болотах?
Надо чтоб человек не жил, а мучился! Спасибо, Родина! Сводило ли промозглость корчеей, не уверен, но нормального человека – точно - кормчими.

Приехали после девяти вечера. Солнце висело над горизонтом. Оно вообще здесь не заходило. Оттого и странные чувства. Щемящие. Светлая жизнь открывалась…

(Продолжение следует)

ЮЗИК