Ася из российской глубинки

День мой сегодня явно не задался, хоть Глоба с телеэкрана меня и убеждал, что для Козерога день благоприятный как в любви, так и в финансах. Зарплату нам сегодня так и не дали, а насчет любви тут он совсем был не прав. А я так ему верила…
До конца приема оставался еще час, а пациентов ко мне было еще человек пять. Ну вот, слава Богу, последние. В  кабинет вошла мамаша с ребенком. После болезни Антошка выглядел еще бледным и слабым, но наконец-то температура спала и хрипов уже не было слышно.
Глядя на разодетую мамашу, можно было подумать, что она пришла на  прием не к участковому педиатру, а на светскую вечеринку. Мне как-то сразу стало неловко за свою столетнюю юбку и застиранную кофту. Хорошо, что поверх одежды на мне спасительный белый халат. Все в этом мире перевернулось с ног на голову. Я, хранительница здоровья будущего нации, обречена на жалкое, почти нищенское существование.
Мамаша с таким высокомерием и превосходством смотрела на меня, на мои стоптанные туфли, что еще немного  - и я послала бы ее очень далеко. Сдержав себя и дав рекомендацию по лечению, я рассталась с маленьким пациентом и его матерью и закончила прием.
С трепетом подходила я к своей квартире. Но около двери Васьки не было. Васька – это мой кот. Три дня назад он сбежал от меня. После того как я нашла его маленьким и больным, выходила его, он вырос в огромного черного пушистого кота. Васька был ленивый, но очень ласковый, позволял себя любить. Однако моей любви ему явно было недостаточно, и сытый теплый дом он поменял на грязный вонючий подвал, чтобы там отдаваться любви и самому любить!
Открывая дверь квартиры, услышала телефонный звонок. Бросив сумки и не раздеваясь, я схватила трубку. Здравствуй, - раздался тихий и нежный голос Мити! От радости у меня перехватило горло. Это звонил мой дорогой человечек. – Асенька, жди, я завтра приеду. Прости, я не могу больше говорить. В трубке послышались короткие гудки. Чувство радости еще не успело разлиться в моей душе, как сразу сменилось чувством тоски и обиды. «Жена, - подумала я, - пришла». Любить женатого мужчину – это все равно, что пить сладкий чай с хреном.
С Митей я познакомилась в Твери на курсах усовершенствования врачей. От моего городка до                Твери рукой подать. В нашей группе было тридцать восемь врачей. Съехались мы со всей нашей многострадальной области. Занятия проходили в областной больнице, а расселили нас в студенческом общежитии.
Когда я впервые увидела Митю, меня поразили его глаза – такие большие печальные.  Митя, как магнит, притягивал меня. Мне хотелось слушать его голос и смотреть в бездонные глаза. В нем не чувствовалась мужской силы. Он излучал  нежность и покой и казался беззащитным. Наши комнаты оказались рядом. Так что каждый день мы виделись. Только он проходил специализацию как терапевт, я же, как педиатр.
Мы вместе ходили на лекции и вместе возвращались.  Нас объединяли  не только взаимная симпатия и общая профессия  (а это немаловажно), но и временная неустроенность быта. После лекций мы не спешили в общагу, а заходили в кафе, чтобы там перекусить и просто посидеть в чистоте и тепле. С каждым днем привязанность наша друг к другу росла. Я все больше в него влюблялась.
Это было как наваждение. Я раскрыла свою душу навстречу человеку, впустила его в святая святых, не посмотрев даже его паспорт. Митя был моего возраста, то есть уже не юноша. Когда мои чувства достигли апогея, я узнала, что он женат! Сказал он мне об этом как бы, между прочим: «Звонила жена, просит приехать». И все. Его не было неделю, то есть целую вечность.
Разлука не пошла мне на пользу: меня охватила грусть, тоска, бессонница, пропал аппетит. В общем, картина ясная, диагноз установлен: я его полюбила!
Как-то вечером я читала конспекты, готовилась к экзамену. Вдруг распахнулась дверь – на пороге стоя ОН. В руках у него был огромный букет полевых ромашек. Я бросилась ему навстречу. Дурманящий запах ромашек и близость его губ и глаз свели меня с ума! Что было дальше – догадаться не трудно (если вы, конечно, любили).
Но все когда-нибудь кончается. Закончилась и наша переподготовка. Экзамены сданы. До отправления моего автобуса оставалась пять минут. Как в песне: «Дан приказ ему – на запад, ей – в другую сторону…». Митя держит мою руку, от волнения его стала мокрая. Он смотрит в мои глаза и молчит. Его глаза полны слез. «Я люблю тебя, Асенька. Я приеду», - эти слова, как заклинание, я повторяла всю дорогу домой.
С тех пор прошло два года. Два года ожидания коротких встреч и долгих разлук.
Опять  зазвонил  телефон.
- Алло!
- Ась, ты дома?
- Нет, на Багамских островах.
- Шутить изволите?
- Изволю.
- Ась! На душе кошки скребут.
- Так прогон их.
- Не уходят - тепло им со мной. Ты никуда не уходишь? Никого не ждешь?
- Никуда не ухожу. А ждать – жду.
- Кого?
- Счастья в жизни!
- Понятно. Сейчас приду.
Я положила трубку. Стала шарить по холодильнику в поисках съестного, чтобы достойно встретить свое счастье в лице Лариски.
С Лариской мы знакомы сто лет, со школьной скамьи. Наши судьбы во многом схожи. Она  и я воспитывались на одних и тех же идеалах, потому что она и я были выходцами из интеллигентных семей. Ее  и мои родители учителя. В нас они видели или учителей, или врачей. Других вариантов у нас не было. Да мы не хотели других. Чтобы попасть в Московский медицинский институт, нам, девчонкам с периферии, пришлось не только все знать от корки до корки, но еще иметь стаж работы. По году отработали санитарками в больнице. Волею судьбы мы оказались в одном вузе, в одной группе. И жили по одним принципам: «ни одного поцелуя без любви»; «брачная ночь – первая ночь»; «любовь не вздохи на скамейке и не свиданья при луне»; «любовь не ищут, она придет сама».
Да что-то она, любовь наша, задержалась в пути. Наши ровесницы уже не раз выходили замуж, рожали детей. А мы так и остались одни. Да нет, не одни, а со своими принципами. Правда, у меня, кроме принципов, еще появился и Митя. Ради него я их предала. Значит, у меня нет принципов, а есть только он.
Да, кстати, о нем, Лариска с первой встречи с Митей невзлюбила его. Ей все в нем не нравилась: ни его улыбка – она называла ее «улыбкой идиота», ни его глаза – «пустые и бездушные». Больше всего ее убивала то, что он привозил с собой.
- Ну что, - говорила она, - Митя опять приехал с праздничным набором?
В набор входило; шоколадный вафельный торт, бутылка сухого вина и одна красная роза.
- А ты, дура набитая, - продолжала Лариска, - полдня готовишь, бегаешь по магазинам, покупаешь коньяк. Жмот он жмот!
От ее слов становилось горько на душе. Потому что возразить было нечего.
- Да мне ничего и не надо, ничего я не жду, - тоскливо парировала я.
- Смотри, Аська, Васька от тебя сбежал и Митька сбежит!
- Не к тебе ли? – шутила я.
- Нет, не ко мне. Он как разругается со своей «старухой» - так к тебе. Передохнет от семейной жизни, поплачется тебе в жилетку – и опять вернется туда, откуда черти его приносят. Нет, Аська, мужики – нелюди, - это была ее любимая присказка.
Вечер я провела с Лариской. Мы обсудили все страсти-мордасти нашей поликлиники, нашего города. До масштабов страны не дошли – было уже поздно.
…Митя пробыл у меня только один день.
В понедельник, когда я закончила прием в поликлинике, зашла в регистратуру, чтобы взять адреса и бегать по вызовам на дом. Здесь  лежала для меня записка: «Ася, зайди к заведующей». «Ну, все, началось, - подумала я, - наступило лето». Каждое лето меня добровольно-принудительно отправляли в пионерский лагерь, теперь – оздоровительный. Сейчас Надежда Васильевна, наша заведующая, будет объяснять: «Ася, ты у нас одинокая. Ну, кого же я, кроме тебя и Ларисы, могу послать? У кого дети, муж, огород, пропади он пропадом…». А мне всегда хочется добавить: «… кот, собака, крокодил». « Нет,  - говорю сама себе, - не поддамся. Ни за что!» Вообще-то так я говорю себе каждый год. Но ей так ни разу и не сказала. Жизнь меня научила многому. Только не научила стоять за себя.
Открываю дверь, вхожу в кабинет к заведующей. Надежда Васильевна идет ко мне навстречу, улыбается, обнимает за плечи. « Так, приступила». – Думаю.
- Ася, дорогая, вот тебе путевка в Крым, в Евпаторию. Санаторная, на двадцать четыре дня. Завтра выезжай в Москву, с билетами сейчас проблем нет. Сама понимаешь, путевка «горящая». Да нам других и не дают.
Я обалдела, другого слова и не подберешь. Я не верила ни своим ушам, ни, тем белее, своим глазам, когда увидела путевку в руках у заведующей.
- Надежда Васильевна, дайте я сяду.
- Садись, Асенька, садись. И читай. Вот путевка. Здесь все написано: как добраться, с какого вокзала.
Я взяла путевку и стала читать: « Санаторий « Взморье» (мать и дитя)».
- Надежда Васильевна, так у меня нет дитя.
- Вот там и сделаешь! Ты читай, читай. Путевка-то на одного человека, номер одноместный.
- А, - сказала я, - тогда, чтобы выполнить ваш материнский наказ, Надежда Васильевна, нужно мне поехать в санаторий Военно-морского флота.
- А ты, Ася, не юмори.  Лучше бы спасибо сказала. Путевка – то бесплатная, и любой бы из наших поехал. Это их в пионерский лагерь не загонишь, сразу: муж, дети, миллион причин, миллион терзаний. А предложи путевку в Крым – и детей, и мужа бросят, чтобы хоть немного отдохнуть от семейного счастья. А тебе, милочка, это-то семейное счастье найти надо. А не собирать объедки с чужого стола. Ими сыт не будешь.
От этих слов все мое лицо залилось пунцовой краской. В маленьком городе вся жизнь как на ладони. Сборы мои были недолги. Нищему собраться – только подпоясаться.
Звонить на работу Мите поздно, он уже дома. А домой – низ-зя! Звоню Лариске. Она уже, конечно, в курсе. Все хорошие и плохие новости у нас распространяются со скоростью света.
- Девушка из высшего общества, приглашаю вас на вечер, посвященный моим проводам в ближнее зарубежье. Да, и прихвати с собой пару вечерних платьев, чтобы я могла в них выйти в свет.
-Ща буду. Йес!
Первой электричкой еду в столицу. Так, вроде ничего не забыла. Паспорт, путевка, деньги. Ключи от квартиры Лариске отдала, вдруг Митя приедет, так чтобы хоть переночевать ему было где. Письмо ему написала, прочтет – все поймет. Наказала Лариске: если вернется Васька – пусть поживет у нее.
В санатории я устроилась хорошо. Море, солнце, пляж, чудесная погода, беззаботные люди – все настраивало на покой и радость.
Я уже отдыхала целую неделю. Звонила Лариске – хорошо, что у нас прямо в санатории был междугородний телефон, - известия с родины были неутешительные: Васька не вернулся, Митя не объявлялся.
Прошла еще неделя. Было двенадцать часов вечера. Или ночи? Весь санаторий погрузился в сон. Так как он все-таки был «мать и дитя», то в десять вечера объявлялся отбой, отключали лифт. И все, конечно, спали. Мне же не спалось. И я решила позвонить Лариске. Ведь все равно не спит! А если и спит – ничего страшного. Чай завтра выходной. Отоспится.
Я спустилась в холл.
 Тускло горел свет. Дежурная спала на диване. Я подошла к автомату, набрала номер телефона. Долго никто не отвечал. « Спит», подумала я. И уже собиралась повесить трубку, как раздался тихий, ласкающий ухо голос:
 - Да.
-   Митя? Ты? – закричала я
-Я, - растерянно ответили мне на том конце провода.
- Что ты там делаешь? – только такая дура, как я, могла задать подобный вопрос.
А в ответ – тишина. Я бросила трубку. В глазах помутнела. Заныло под ложечкой. Мне стало дурно. От моего крика проснулась дежурная, тетенька лет шестидесяти. Подошла ко мне.
- Тебе плохо, дочка?
-Да. Откройте двери, я постою на улице.
- Да ты что! Там же дождь льет как из ведра. Я позову дежурного врача.
- Не надо врача. Я сама врач. Мне никто не нужен. Никто! Откройте, слышите, дверь!
Тетя посмотрела на меня, как на сумасшедшую. Но спорить не стала. Открыла мне дверь и сказала беззлобно:
- Да черт с тобой.
Дверь за мной захлопнулась. Я сначала бежала не чувствовала ни дождя, ни ветра. Меня не страшили ни гром, ни молнии. В одно мгновенье я промокла до нитки. Дождь хлестал мне в лицо и смывал с него такие же крупные слезы, как и его, капли. И в душе, и на улице была стихия. Я как бы слилась с природой – мы были единое целое. Чувство обиды, ревности, как молния, врезалось в мое сердце, а раскаты грома были созвучны с моими рыданиями. Как я себя жалела! Как я ненавидела того, кого буквально минуту назад любила больше жизни.
Очнувшись, я поняла, что стою на самом конце пирса. Волны с огромной силой ударяются об него. Кто-то дернул меня за руку. Я обернулась. Передо мной стояло привидение. Но вот сверкнула молния, и привидение превратилось в молодого мужчину.
- Скажите, не правда ли, хорошая погода?
Я смотрела на него, как баран на новые ворота. У меня не было сил ни говорить, ни даже реагировать на вообще-то симпатичного человека. Он взял меня за руку:
- Пойдем!
Я, как загипнотизированный кролик, пошла с ним, не вырывая своей руки. Да если бы я даже захотела, не смогла бы этого сделать – так крепко держал он мою руку. Мы прошли пирс, подошли к проходной пляжа.  В ней размещались спасатели в одной комнате, в другой  напротив – дежурные врачи. Мы вошли в комнату спасателей. Там стояло подобие кушетки, стол, один стул, электрическая плита с чайником. На стене висела полка с посудой. Окно было занавешено простыней со штампом « Санаторий Крым». «Ничего себе, - подумала я, - это же от  моей «матери с дитем» километра три». Сознание стало ко мне возвращаться. А вместе с ним и чувство страха.
- Вот тебе брюки и рубашка, переоденься, - сказал мне незнакомец. Он посмотрел на брюки, потом перевел взгляд на мои бедра и вынес вердикт: - Влезешь, - затем протянул полотенце и вышел.
Спустя какое-то время раздался голос из-за двери:
- Готова?
- Да.
Он вошел, держа в руках бутылку коньяка и два початка вареной кукурузы. Передо мной стоял высокий мужчина 35-40 лет. Про таких говорят «поджарый»
- Давай знакомиться. Меня зовут Андрей. Днем работаю спасателем, ночью сторожем. Здесь и живу.
Андрей внимательно посмотрел на меня.
- Ася. Отдыхаю в санатории »Взморье».  Приехала из российской глубинки. Педиатр.
- Так, - сказал Андрей. – Теперь мы все друг о друге знаем. Пора приступать к ужину.
Он достал стаканы, налил в них коньяк. Поставил передо мной стакан и положил кукурузу, посыпав ее солью.
- Ну, - сказал он, - за радость встречи!
Мы чокнулись. Я выпила и стала грызть кукурузу.
- Не торопись, кукурузу оставь. Закусывать больше нечем. Я же не знал, что у тебя волчий аппетит, хотя по тебе не скажешь. Я чуть не подавилась остатками царского ужина. Мы еще выпили. И на меня опять накатила волна обиды. Я разревелась. Андрей закурил. Он молчал и ни о чем меня не спрашивал.
Не знаю почему, я стала ему все рассказывать. Не зря говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Я рассказала ему про кота Ваську, про Митю, про Лариску и про то, как они все меня предали.
- Так ты что же, хотела утопиться? – спросил Андрей.
- Да нет. Просто не знала, что я делала. Хотя ради любви готова на все.
- Ага, и на глупости тоже, - добавил он, смеясь.
- Ну что ты смеешься? Вот тебе бы такое пережить! Посмотрела бы я на тебя.
- Ну, смотри,  я весь перед тобой. Моя жена, теперь уже, конечно, бывшая, выходит замуж за моего лучшего друга. Прислали приглашение на свадьбу.
- И ты пойдешь?
- Ну не могу же я в самый счастливый день моей жены и лучшего друга не прийти!
- Да ты монстр, - сказала я, - Ты, конечно, не Ромео!
- А Митя твой – Ромео?
Алкоголь уже всосался в кору моего головного мозга  и парализовал мою речь.
- Митя, - стала я говорить с трудом, - Митя – сволочь.
- А ты, значит, Джульетта? – спросил он.
- А что, не похожа?
- Не-а. Ты ей в матери годишься.
- А ты, а ты, - подбирала я слова, - а ты нахал. Женщинам не говорят об их возрасте!
- Понятно, - ответил Андрей невозмутимо. – Вот тебе одеяло, подушка, простыня. Спокойной ночи!
Андрей вышел, захлопнув дверь.
Наступило утро. На стуле висело мое сухое и выглаженное платье. Весь вчерашний вечер и ночь встали передо мной.
Мне стало стыдно, очень стыдно перед Андреем. Он  практически спас меня, обогрел, оставил ночевать.  А я даже спасибо не сказала, да еще наговорила всяких гадостей.
- Привет, - сказал Андрей, стоя на пороге и улыбаясь, - Как спалось?
От его улыбки стало так тепло на душе. Я поняла, что на меня не обижаются. Мне хотелось сказать много теплых слов. Но почему, почему всегда так трудно выразить словами добрые чувства, а вот когда злишься, слова сыплются как из рога изобилия.
Я улыбнулась ему в ответ, сказала только:
- Спасибо тебе.
Обняла его и поцеловала в щеку. Андрей смутился. Его смущение длилось секунду, но я почувствовала это сердцем.
- Андрей, - раздался женский голос за дверью. – Тебя срочно вызывают в администрацию!
Дверь распахнулась. Перед нами стояла молоденькая медсестра. Она внимательно и оценивающе оглядела меня. – Пойдем, пойдем! Нас ждут!
Андрей  что-то хотел сказать, но она так тянула его за руку, что сопротивляться было бесполезно.
Я еще раз окинула взглядом свое пристанище: честное слово, мне не хотелось уходить. Но Андрея не было, и я пошла к своей «матери с дитем».
Мое отсутствие никем не было замечено. Пообедав, я завалилась спать: сказалась ночь тревог и разочарований.
Проснулась я от стука в дверь. На пороге стоял  Андрей!
- Я еле тебя нашел, Ася из российской глубинки.
Я верила и не верила своим глазам.
- Приглашаю тебя в лучший ресторан Крыма. Даю на сборы тридцать минут. Жду в холле.
«Тридцать минут, - лихорадочно соображала я. Да разве за тридцать минут приведешь себя в порядок? На одну прическу нужно полчаса, не считая остальное. Что же надеть? Ларискино платье? Оно так мне идет. Лариска, предательница, платье твое все равно надену. Хоть этим тебе отомщу! Обязательно порву или пятен насажаю!»
Ресторан находился на берегу моря. Мы сидели за столиком, горела свеча, мне было приятно сидеть рядом с Андреем.
Я смотрела на него, и мне казалась, что я его знаю много-много лет. От него исходила сила и уверенность. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности.
- Вчера ты рассказывала о себе. А сегодня послушай обо мне. Я с Ромкой дружил с первого класса. Мы были не разлей вода. Когда учились в девятом, к нам в класс пришла новенькая. Звали ее Наташа. Мы с Ромкой в нее влюбились. Но это абсолютно не мешало нашей дружбе. Теперь мы уже втроем были все время вместе. Сама знаешь, турпоходы, школьные вечера…
Но золотое детство кончилось. Радужные мечты и планы учиться в одном вузе развеялись как дым. Втроем мы поехали покорять Москву, поступать в МЭИ. Мы с Наташей поступили, а Ромка не прошел по конкурсу. Он вернулся домой, его сразу взяли в армию. Так мы остались вдвоем. На третьем курсе поженились.
С Ромкой переписывались. Но отношения наши уже не были такими теплыми и дружескими. Мы постепенно отходили друг от друга. Письма писали все реже и реже. А потом вообще перешли только на праздничные открытки: «Поздравляю, желаю, пишите, жду».
После окончания института мы вернулись домой в Евпаторию. Профессию получили – инженер электрик. Жизнь шла своим чередом. Мы работали на заводе. Родилась дочка. Теперь у меня было две Наташки – Наташка маленькая и Наташка большая. Все, вроде, складывалось хорошо. Но пришли великие времена – перестройка, а за ней и развал Союза. А как нас учили: семья – ячейка общества, то бишь государства. Коль государство разваливается, где ж тут ячейки удержаться? Завод наш стал затухать, как вот эта свеча.  Наташка маленькая повзрослела и превратилась в Наташку большую. Денег стало не хватать. Да ты и сама знаешь, что у вас, что у нас зарплату выдают раз в квартал. Представляешь, на фоне такой семейной картины кто, думаешь, появляется?
- Ромка? – неуверенно отвечаю.
- Молодей, догадливая. Приезжает к нам Ромка на «Мерседесе» с охраной и с букетом, нет, с букетищем роз, прямо как в песне: «Миллион, миллион алых роз…». У вас называется «новый русский» а у нас – «новый хохол», что ли.
Не буду утомлять тебя дальнейшим описанием своей жизни. В общем, семейная лодка разбилась о быт. И моя Наташка с тонущего корабля решила отправиться на бал жизни.  Мы развелись. Так что завтра приглашаю на свадьбу, - Андрей улыбнулся. Улыбка получилась горькая.
- А как же ты оказался в спасателях? – спросила я.
- Очень просто, как все гениальное.  Завод не работает.  А у меня первый разряд по плаванию. Зря, что ль живу на море? Вот друзья и пристроили. Я свою исповедь закончил. Приглашаю вас, сударыня на танец!
Из ресторана мы возвращались по набережной. Она вся сияла огнями. Мы прошли мимо павильона – здесь киношники снимали какую-то картину. Заодно дополнительно зарабатывали деньги: были выставлены мужские и женские костюмы девятнадцатого века, которые можно было надеть и сфотографироваться – хочешь стоя, а хочешь сидя в карете. Короче на выбор.
Андрей проводил меня до санатория.
- Ася, идем завтра на свадьбу?
- Идем, согласилась я.
- Тогда в шесть вечера за тобой зайду.
И ушел. Во дает, хоть бы в щечку поцеловал. В холле меня остановила дежурная: - Вам телеграмма! Читаю: «Васька вернулся, Митя сбежал к старухе. Прости. Лариса». Дежурная явно нарушила тайну переписки. Она посмотрела на меня, как на умалишенную. По ее лицу было понятно, что текст телеграммы никак не укладывался в ее голове.
Шесть вечера. Я готова! Все фамильные драгоценности на мне: золотое кольцо от бабушки, золотая цепочка и маленькие сережки с едва заметными  бриллиантиками.  Прическа, макияж… Короче, я себе нравлюсь. Еще бы Андрею понравиться. А Митя? Как же Митя? Да пошел он! Правильно говорят: с прошлым надо расставаться смеясь.  Да только до смеха приходиться много слез пролить.
Шесть тридцать. Да,  Германа все нет. Девятнадцать часов…
 Что-то я стала волноваться. Может, он один пошел, меня забыл. Зачем ему такая дура? Нет, не может он так поступить. А вдруг что-то случилось?
Я побежала на его пляж. Открыла дверь.
- Здрасте! Вы еще не готовы?
Андрей сидел за столом и пил коньяк.
- А свадьба? – я тряхнула его за плечи.
- Не могу я, понимаешь, не могу! Все закончился запас прочности.
- Так, дорогой мой спасатель. Парадом командовать буду я. Быстро в море. Затем – бриться. Одеваться. Ты же сильный мужик! И не должен показывать свою слабость бывшей жене, а тем более мне!
-А ты-то кто такая?
- Ася я, из российской глубинки. Понял?
- Понял.
Свадьба была в том же ресторане, где мы были вчера. Поэтому дорога была мне знакомой. Проходя мимо павильона, меня осенило.
- Стой здесь и жди меня.
Андрей согласно кивнул в ответ.
- Если ты уйдешь, я тебе этого никогда, слышишь, никогда не прощу!
- Никогда не говори «никогда»», - буркнул Андрей.
Я вбежала в павильон. Там сидел здоровяк с усами.
- Чо те надо? – спросил он бесцеремонно.
- Слушай меня внимательно. Мне нужно шикарное платье всего на один час.
- Ты чо, в своем уме?
- Да я-то в своем. Ты немного поработай мозгами. Вот тебе кольцо, цепочка, сережки, - я схватилась за уши. – Нет, сережки не могу. А то уж больно бедно без них буду смотреться. Я тебе верну платье через час.  А кольцо и цепочка – твои, навечно. Ну, ты понял?
- Ага. Пойдем в костюмерную.
Я обшарила ее снизу до верху. Ничего подходящего не увидела. И вдруг в глаза мне бросилось шикарное белое платье! Переходя на язык моего нового знакомого, спросила:
- А это чо?
- А это платье Золушки, в нем она ездила на бал.
- Давай его сюда! Я и есть Золушка. У меня тоже как в сказке! – Я надела платье, а вот туфли мои были явно не для бала.
- Послушай, как хоть тебя звать?
- Михайло.
- Мишенька, дорогой! Счастье мое в твоих руках! Радость ты моя!
- Ты чо?
- Господи, туфли, туфли найди! Бестолочь!
 - А-а.
- Бэ.
- Во, выбирай.
Я выбрала туфли. Они были мне малы. Ничего, выдержу. Не графья, потерпим.
- Зеркало есть?
Он показал рукой. Я посмотрела и не узнала себя. Скажу честно, без ложной скромности, я была неотразима. Мои глаза горели, как угли, от волнения, спешки и страстного желания понравиться Андрею.
Мы вышли из костюмерной, и я заметила (что бы вы думали?) машину!
Да не просто машину, «БМВ».
- Это что, - спросила я, - реквизит?
- Не-а, - ответил Михайло, - кореш один оставил на ночь, утром заберет.
- Михайло, у тебя есть ключи?
- Есть. А чо?
- Михайло, соображай. Я – кто?
- Ты? Не знаю.
- Михайло! Я – Золушка! А Золушка должна прибыть на бал в карете, то есть в «БМВ».
- Ну, ты даешь!
- Михайло, слушай меня: ты садишься за руль, везешь Золушку с принцем!
- А принц где?
- Где-где, за забором! Тебе и проехать нужно всего метров пятьсот. Час ты нас ждешь у ресторана, а когда мы выходим, ты – вот здесь слушай внимательно и запоминай – выходишь из машины, открываешь дверцу, мы садимся в машину, ты закрываешь дверцу и мы уезжаем. Когда приедем в павильон – сережки с бриллиантами твои. Ну как?
- Ага. А если кореша встречу?
- Какой ты все-таки, Михайло! Мужик, вроде, с виду умный, а чушь несешь. Риск невелик, а плата царская.
- А, была, не была! А брильянты не фальшивые?
- Обижаешь, Михайло! Посмотри в мои ясные глаза. Разве они могут лгать?
Михайло заглянул в мои глаза:
- Поехали!
Андрей стоял на том же месте. Он уже нервничал, смотрел по сторонам. Глазами кого-то искал. Да не кого-то, а меня,  конечно!
Михайло остановил машину в сантиметре от Андрея. Тот было открыл рот, чтобы сообщить моему личному шоферу свое мнение о нем, но Михайло подошел к дверце, открыл ее, помог мне выйти из машины – способный ученик. Андрей так и застыл с раскрытым ртом. Смотрел на меня и ничего не мог понять.
- Андрей, - хлопнула я его по плечу, - это я, Ася из российской глубинки.
- Это ты?
- Господи, да я это, я, садись в машину. Сейчас все объясню. Нет времени. Счетчик включен.
Мы вошли в ресторан. Андрей был как натянутый нерв. У меня самой все внутри дрожало.
Свадьба была в разгаре. Жениху и невесте кричали «Горько!». Вот уж кому действительно было горько, так это Андрею.
- Андрей!
- Да?
- Надень голливудскую улыбку! Ты в школе играл в спектаклях, так давай, сыграй и здесь. Запомни: мы с тобой – счастливые влюбленные, а не парочка брошенных идиотов.
Взоры всех гостей обратились к нам. Мы подошли к новобрачным. Андрей, широко улыбаясь, стал поздравлять своих бывших жену и друга. Какую чушь он нес, я не помню, обычный набор дежурных фраз.
Я улыбалась. И тут Андрей чуть все не испортил, когда стал представлять меня:
- Это Ася из российской, - он хотел было сказать «глубинки», как я мгновенно перебила его:
- …Федерации, российской столице, города-героя Москвы. Я взяла инициативу в свои руки.
- Я очень счастлива, познакомиться с друзьями Андрея. Желаю вам огромного семейного счастья. И надеюсь, что вы примите приглашения на нашу свадьбу – через месяц, в Москве в «Национале». Мы пришлем вам приглашение.
Андрей вытаращил на меня глаза. Я ущипнула его за руку. И очаровательно, как могла, улыбнулась ему:
- Правда, милый?
- Да, конечно, мое солнышко, - подыграл мне Андрей.
По-моему, новобрачные проглотили лимон с уксусом.
- Простите, что мы не можем остаться на свадьбе. Рано утром за нами прилетит самолет. До свидания! Желаем счастья!
Мы шли как сквозь строй. Так как ресторан был открытый, то все видели, как мы с Андреем подошли к «БМВ». Михайло добросовестно повторил урок с открыванием дверцы, и мы исчезли.
Нервное напряжение было наивысшем как пилотаж.
- Михайло, - обратилась я к нашему шоферу, - будь другом, довези до санатория. Ведь я тебя заказала на час, а выдержали мы всего 30 минут. Я переоденусь. Платье возьмешь и туфли. Я сняла сережки.
- Держи, Михайло!
- Куда везти?
- Я покажу дорогу, - сказал Андрей.
Мы приехали к проходной пляжа. Я, кстати, совсем этому не удивилась. Так просто после всего пережитого мы с Андреем уже не могли расстаться. Людей в жизни многое соединяет, многое разъединяет. Потеря одних неизбежно приводит к встречи с другими. Когда переживешь с человеком одни и те же моменты в жизни, ты уже чувствуешь чужую боль, как свою, и даже стирается грань между своей и чужой болью. И на этой почве рождается любовь более глубокая, более возвышенная, которую не смогут отнять ни лучший друг, ни подруга.
Михайло уехал.  А мы остались одни. Нам не нужно было слов, потому что мы были нужны друг другу.
… Наступило утро. Андрея рядом не было. О боже! На стуле висело платье Золушки, на столе лежали мои фамильные драгоценности. Андрей, мой Андрей, где ты, принц мой? Я надела платье, драгоценности и выбежала из комнаты.
-  Ася, Ася! – услышала я голос Андрея и оглянулась. У пирса стоял корабль с алыми парусами!
- Ася, Золушка моя, моя Ассоль! – он схватил меня на руки и шагнул на корабль. Может быть, у следующего пирса нас встретит Михайло и заберет корабль. Но я знаю одно: ради таких минут стоит жить. И сказки всегда сбываются, только нужно верит в них. И не только в сказках, но и в жизни добро всегда побеждает зло. А иначе бы мир рухнул.

1999г