Кастрюлька супа

ЕГОРОВА ЛЮДМИЛА НИКОЛАЕВНА - http://www.proza.ru/avtor/legora - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В 63-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

   Чем больше лет отсчитывает нам жизнь, тем чаще возвращаемся мы мысленно в прошлое. Оно становится все ярче, вспоминаются мелочи, слова, ощущения, всплывают из небытия  звуки и запахи. Можно часами бродить по закоулкам памяти, перелистывая   новые и новые ее страницы, и не просто вспоминать, а переживать происходящее  заново. И хотя умом понимаешь, что тогда ты был мал, что-то не понимал,  ничего не мог изменить, чувство вины, раскаяния или стыда за какие-то поступки, свои или чужие, не покидает, тревожит.
                *                *                *

   Недавно Анне Михайловне исполнилось пятьдесят. Событие это она встретила спокойно, посмеиваясь, что это только половина и, значит,  нет повода для огорчения. Да и какой смысл огорчаться, что от этого изменится?
Жила она, по большей части, одна, дети разъехались, с мужем давно развелись. Когда приезжали  домой сыновья с женами, маленькая квартира наполнялась шумом, суетой. Но вот гости ступали за порог, и опять в комнатах устанавливался заведенный порядок, тишина. Только раздобревший, ленивый кот Пушок скрашивал одиночество вечеров.
    Придя с работы и перекусив, она удобно устраивалась в кресле с книгой или вязанием в руках. Телевизор Анна Михайловна не любила: боевики и ужастики оставляли на душе тяжелый осадок, иностранные комедии, как правило, вызывали чувство неловкости за глупость и тупость, которую вынуждены были демонстрировать взрослые люди, новости угнетали однообразием, мрачностью и прямо-таки смакованием человеческих трагедий. В такие часы Анна Михайловна вспоминала. Все больше детство.
                *               *              *

В семье мужчин не было, жили втроем: Аннушка, мама и бабушка. Маму девочка видела редко – та рано уходила на работу и поздно возвращалась. Бабушка дни проводила в хлопотах по дому, в огороде, смотрела за Аннушкой. Жили мирно, без скандалов, крика, обид.
Родная сестра бабушки, Ксения, появилась в доме, когда Аннушке было лет шесть. Маленькая, хрупкая, с большим горбом, тихим голосом и огромными печальными глазами, она разместилась в углу большой комнаты и зажила на правах члена семьи. Пройдет время, и мать расскажет Аннушке печальную историю тетки.
                *            *                *

    Сестры жили в большой работящей семье. Одиннадцать детей. Отец служил у помещика объезчиком, арендовал у него большой надел земли. Держали скотину. Дети подрастали, помощников у отца становилось все больше. Жизнь менялась к лучшему. Аннушкина бабушка, Мария, рано проявила себя отличной рукодельницей, и помещица,  узнав об этом, позвала ее шить для своей семьи, а чтобы наряды были совсем как покупные, подарила молоденькой  белошвейке ( Марии тогда было чуть больше  16 лет) швейную машинку «Зингер».
     Мария была в семье восьмым ребенком, Ксения – десятым. Разница в возрасте не большая, но девочки не дружили. Мария рано стала проявлять характер – жесткий, властный. Но над кем же повластвовать, как не над младшими? Тихая, молчаливая Ксения была самым удобным объектом. А тут еще Аркадий…
    Он приехал летом, поселился у своего родственника, приятеля отца сестер. Стройный, подтянутый, в студенческом мундирчике, тщательно причесанный, он произвел впечатление на местных девушек, и у многих на долгое время пропали сон и покой.
    Марии в тот год исполнилось 18, Ксении – 16. У  Марии были основания считать, что мимо нее этот юноша не пройдет. Он должен был заметить и ее стройную, высокую фигуру, и гордую посадку красивой головы, увенчанной косой-короной из густых пепельных волос, мягко вьющихся на висках, и глубокого темно-серого цвета глаза, и манеру независимо держаться. Но вышло неожиданное: встречаясь с девушками во время прогулки или визитов к ним домой,  Аркадий все больше непринужденно и заинтересованно разговаривал с Ксенией, а Марии доставались мимолетное внимание,  да дежурные шутки. Как тут не возненавидеть  эту тихоню!
     Ксения была худенькой, шустрой, невысокой девушкой с очаровательной застенчивой улыбкой и огромными  серо-голубыми глазами. Аркадию с ней было легко и весело, а она как на крыльях летала. Мария использовала любой случай, чтобы досадить сестре, унизить ее в глазах поклонника, обидеть, а уж дома и вовсе прохода не давала. Но Ксения терпеливо сносила нападки сестры и радовалась своему счастью. Влюбленность превратила ее в красавицу, а родители огорчались тем, что не выданы замуж две старшие дочери: как удержать столь удачную партию? Однако судьба распорядилась по-своему.  В доме случился пожар. Спасая имущество, Ксения замешкалась в сенях и обгоревшая балка, падая, одним концом накрыла девушку.
   Удар этот переломил жизнь Ксении на «до» и «после». Ставшая инвалидом, она оставила надежду на счастье, взаимность, замкнулась, всю энергию направила на работу по дому. А Мария? Ей тоже не повезло. Аркадий, потрясенный случившимся, со слезами распрощался с Ксенией, ее родителями и уехал, чтобы никогда больше не появляться в этих краях.

                *             *               *

   Отгремели революция,  гражданская война. Состояние семьи пошатнулось. Разруха в стране больно ударила и по ней. Дети разлетались из родительского дома кто куда. Надо было устраивать свою жизнь и Марии. Она не стала противиться, когда за нее посватался самый образованный, уважаемый парень села, писарь и счетовод в одном лице, Александр.
    Прожили вместе они недолго: Саша умер, замерзнув в сугробе, куда упал, возвращаясь  из соседней деревни со свадьбы. Мария осталась с двумя детьми на руках. А затем жизнь покатилась под откос еще стремительнее. Началась коллективизация, и родителей сестер раскулачили. В доме не осталось ничего, и еще вчера  уважаемый человек и зажиточный хозяин, отец огромного семейства, взяв за руку маленькую  Настю, дочь Марии, повесив через плечо себе и ей сшитые женой нищенские сумы, пошел по деревням просить милостыню.
     А затем наступил 1941 год. Война  окончательно разметала семью. Настя сразу после выпускного бала ушла на фронт, а вернувшись в 1945 году домой, нашла там только свою мать, Марию. Долгие годы искала она по всей стране близких. Напрасно. От большой, дружной семьи остались Мария, двое ее детей да Ксения, которая, как оказалось, жила в соседнем городе. Обрадованная Анастасия Александровна решила  немедленно перевезти тетку к себе .

                *           *          *

     Прошло совсем немного времени, и маленькая Аннушка детским своим чутьем стала ощущать что-то  неладное. Дома по-прежнему было тихо, никто не ссорился, не скандалил. Но стоило маме уйти на работу,  как в воздухе повисала напряженность, как-то неуютно становилось. Спустя годы Анна Михайловна будет вспоминать это время часто, восстанавливая мелочи, и ее поразит то, что не сможет она вспомнить, чтобы сестры разговаривали. Бабушка ходила по дому так, будто он был пустой, глядя сквозь сестру невидящими глазами. Бывали дни,  когда Аннушка заставала тетку в каком-нибудь  углу большого сада согнувшуюся в колечко, с горьким выражением  лица и заплаканными глазами. Почему она плакала? Тогда ребенку этого было не понять. Это потом она сможет ужаснуться пропасти, пролегшей между сестрами из-за неумения, а может, нежелания старшей переломить свой нрав, ненависть обратить в сочувствие, простить младшей то давнее, единственное в  жизни Ксении безмятежное,  наполненное радостью, любовью, надеждами лето. Видно, и она сильно любила Аркадия, и в своей дальнейшей, не сложившейся жизни, винила Ксению.

                *              *                *

    Конец лета. Бабушка хлопочет в углу кухни, варит борщ. На краю плиты  расставляет детские кастрюльки Аннушка. Глядя на бабушку, она тоже стругает перочинным ножичком морковь, картошку, свеклу, капусту. Проходит немного времени, она помешивает свой  «борщ» ложечкой, бежит в зал рассаживать  игрушечных «гостей». Тетя который день не встает с постели – болеет. Аннушка вдруг вспоминает, что все эти дни она не видела тетку за столом. И бабушка к ней, вроде,  не подходила, вот и на тумбочке пусто, только кружка с водой, которую  Аннушка  принесла по просьбе тети.
    - Теть Ксень, ты моего борща попробуешь? – неожиданно для себя спросила девочка и услышала такой же неожиданный ответ: «Да». Аннушка подумала, что если налить борщ в игрушечную мисочку, то его будет слишком мало, даже для того, чтобы попробовать. Посомневавшись в правильности своего решения, она все же сходила на кухню и вернулась с игрушечной кастрюлькой: «Бери весь, на всех столько поделить не получится».
     Ксения держала в руках посудинку, где почти в холодной воде плавали сырые кусочки овощей, и горько плакала. Она оплакивала долгую и безрадостную жизнь,  бесприютность и одиночество. Плакала от несправедливости и бездушия старшей сестры. Без вины виноватая. Не день-два  -  всю жизнь.
    Женщина съела этот борщ. Весь, до капли. Впереди у нее были еще долгие однообразные годы существования рядом с сестрой, годы болезни. Все это происходило на глазах подрастающей Аннушки, но, вспоминая детство,  светлое и безмятежное,  она  часто «видела» пожилую женщину, евшую из детской кастрюльки сырые овощи и приправляющую блюдо слезами, текущими из прекрасных,  печальных глаз.