Молитва

                миниатюра

      Подъехавший к церкви лимузин обдал грязью одиноко бредущую старушку. Машина остановилась. Двери резко распахнулись, и из них, озираясь по сторонам, вышли двое телохранителей. Они оттеснили в сторону пожилую женщину.
     — Посторонись, бабуля! Отойди! Не путайся под ногами!
      Та кротко взглянула на них и смиренно отступила, очищая своё пальто от грязи.
      Из машины медленно выполз дородный мужчина. С первого взгляда было видно, что считает он себя господином с большой буквы. Брезгливо посмотрев на окружающих, вальяжно направился в сторону открытых дверей храма. Один из охранников засеменил впереди своего хозяина, отодвигая случайных зевак. Второй, замыкая шествие, бросал по сторонам пронизывающие насквозь взгляды.
      В притворе возле прилавка скопилась очередь. Кто-то писал записки, кто-то покупал свечи. Очередь быстро двигалась, прихожане приобретали необходимое и расходились по храму. Охранник подошёл к прилавку, и народ без претензий подвинулся. Господин небрежно оглядел прилавок и, выбрав самую большую свечу, кивнув на неё, спросил:
      — А побольше нет?
      Служительница церкви пожала плечами и приняла деньги.
      Господин, вставив свечу в подсвечник, застыл у аналоя углубившись в молитву.

      Старушка, очистив свою одежду, извлекла из кармана маленький кошелёчек и, высыпав на сморщенную ладошку монетки, раздала их нищим, стоящим у входа в церковь. На пороге, перекрестившись, женщина с благоговением вошла в притвор, где на оставшуюся мелочь подала записку — За упокой, и взяла свечу за пять рублей.
      Стоя у креста с распятым Христом, она видела не мученический лик Спасителя, а лицо своего сына, сбитого средь белого дня на пешеходном переходе мчащимся автомобилем. Водитель, сбивший пешехода, даже не притормозил, его «болид», объятый бешеным ритмом бас-хауса, унёсся вдаль, не оставив ни крупицы надежды на сострадание. Лишь отзвуки новомодной музыки грохочущим  шлейфом какое-то время  тянулись за ним следом.  Возможно, он даже и не заметил мужчину, возникшего на его пути. 
 
      В храме стояла тишина, лишь изредка нарушаемая приглушённым шёпотом или звуками каблучков женских туфель.
      «Господи, — молил господин, — помоги мне победить на предстоящих выборах. Не оставь без внимания молитву мою, не допусти падения акций моих предприятий. Обанкроть соперников моих, да так, чтобы не поднялись они с колен. Накажи их за клевету на меня. Отведи наветы и обвинения на сына моего и помоги ему защититься от нападок врагов моих. Внуши ты этой бабе нерадивой, что это её сын сам под колёса бросился от своей жизни собачьей, что не виновно чадо моё в его гибели. Пьяный мой сын был, а с пьяного что за спрос. Поди докажи, что это он за рулём сидел. И сколько же денег надо дать, чтобы от нас отвязались, ведь выборы на носу! Адвокаты, кровопийцы, деньги сосут! Взвыли от радости, учуяли наживу.
      Помоги мне, Господи!»
      Господин закончил молитву и перекрестился.

      …«Господи, прими молитву от скорбящей матери! Прими молитву благодарности за тех людей, что помогли мне в минуту роковую, согрели сердце моё словом добрым и делами своими в помощи. Мне одной и не справиться. Сколь же много добрых людей на свете! Дай Бог им всем здравия и благоденствия!
     Прости и тех неразумных, грех совершивших. Опоены они были зельем бесовским, разума не ведали. Прости им и направь на путь истинный, у них ведь тоже есть родители!»
      Молила старая женщина, глядя на лик Спасителя. Глаза её были влажные от слёз скорби. В руках она держала свечу — символ молитвенного горения пред Господом нашим!
      Пламя свечи, потрескивая, разгорелось, освещая храм божественным светом, и из-под купола сошёл Ангел Небесный. Он крестным знамением освятил седины её и, приняв из рук матери свечу, вознёсся.