Очень некогда из рассказов бывалого моряка

 Служил со мной на корабле Северного флота лейтенант Слава. Это был бесхитростный по натуре парень, высокого роста и крепкого телосложения. На его нежных щёках, не знакомых с бритвой, постоянно горел здоровый румянец, контрастируя с чернотой густых бровей и волос на голове. Был он по национальности коми, а уж отсюда само собой проистекает, что любимым видом спорта Славы были лыжи. Он посвящал им всё свободное от службы время. Чтобы насладиться быстрым бегом по разбросанным вокруг сопкам, где только небо над головой да удивительно чистый воздух, он нередко убегал даже из долго не видевшей его семьи. Из=за специфики службы нас редко отпускали на берег. При таком режиме любой лыжник может потерять хорошую спортивную форму.               
 Так вот, чтобы не потерять формы, Слава придумал оригинальный способ нагрузки спины и ног. Каждое утро он сажал себе на шею одного из подчинённых матросов, и с этой ношей бегал по палубе минут 15-20. А чтобы об этом не узнали другие офицеры и, не дай бог, командир, Слава проделывал это во время, отведённое на физзарядку личному составу срочной службы, т.е. просыпался в 6 утра вместе с матросами и к 7 утра завершал свои процедуры. Офицеры же обычно, если они не несли дежурства, могли видеть своих подчинённых начиная с построения на подъём Военно-морского флага, т.е. с 8 утра.               
 Но разве в большом коллективе можно надолго сохранять подобную тайну? К тому же оказалось, что его матросы часто спорили на водку с матросами других подразделений корабля и соседних кораблей, заверяя, что они могут оседлать своего лейтенанта-салагу подобно гоголевской ведьме в "Вие". Особенно часто на спор шли новички, которые не моли поверить в столь дивную картину.               
 Через какое-то время случилось неизбежное: наш командир узнал о корабельном Хоме Бруте, регулярно катавшем, правда, не ведьму, а своего подчинённого. Но узнал он о сём в самой неприятной для себя обстановке. На одном из совещаний командного состава в штабе, размещавшемся в посёлке Дровяное, что через залив напротив Мурманска(Этот посёлок показан в фильме "Путь к причалу" с прекрасно сыгравшим роль боцмана спасательного судна Б.Андреевым), комбриг вдруг спросил нашего командира под смех всех присутствующих, что это за оригинальное братание с подчинёнными происходит у того на корабле? И кого командир предпочитает сам возить на себе: боцмана или штурмана, или того же лейтенанта вместе с сидящим на нём матросом? Закончил комбриг фразой, что ему доводилось видеть ишаков с живым грузом на спине, но в своей бригаде он не потерпит подобных ослов, даже если у них масса звёзд на погонах(а наш командир в чине капитан-лейтенанта имел по 4 звёздочки на каждом плече).               
 Разгневанный командир, особенно доведённый подначками других офицеров, вернувшись на корабль немедленно собрал всех своих офицеров. Он предупредил Славу, что если тот хотя бы раз впредь изобразит из себя прыгающего тушканчика с поклажей, то будет строго наказан и не скоро увидит на своих погонах звёздочки старшего лейтенанта, как не видят снега жители пустыни Сахары или знойного испепеляющего самума его земляки в Коми. А уж если Славе так нужны нагрузки, так и быть, боцман даст ему запасной 1,5-тонный якорь и пусть Слава упражняется с ним сколько сможет, но только в свободное от службы время. Так закончились для Славы разминки с живым весом и он перешёл на неодушевлённые тяжести.               
 Как-то по делам службы я отправился из Североморска в Дровяное в штаб бригады. Там на берегу случайно встретился со Славой, пригласившим меня к нему домой пообедать, а заодно и обмыть его третью звёздочку на погоны, которую он всё же получил пару месяцев назад. Поскольку к этому времени мы служили с ним на разных кораблях, он её уже обмыл со своими офицерами. Жил Слава с семьёй в каменном многоквартирном доме на первом этаже. Дровяное, видимо, получило своё название в советские времена оттого, что первоначально строилось из деревянных, так называемых финских домиков, отапливаемых дровами и углем. Затем построили ещё 3-4 каменных дома с центральным отоплением. Для офицеров в тех местах было большим счастьем попасть в освобождаемую в таком доме квартиру. Славе в конце-концов с этим повезло. Мне приходилось видеть, как в 2-х этажном здании штаба по коридору 2-го этажа на 3-х колёсном велосипеде катался мальчонка, проживавший с мамой в одной из хозяйственных комнат штаба, в то время, как его папа, выпускник-лейтенант, находился в море на корабле. Так они и ждали квартиру хотя бы и в деревянном домике.               
 Итак, мы со Славой расположились за обеденным столом, и от него и присутствующей жены я услышал презанимательнейшую историю, произошедшую с ним вскоре после получения очередного воинского звания.               
 Слава шёл с корабля домой на обед. Его корабль стоял у причала, от которого до дома было не более 5 минут ходьбы. Уже подойдя к дому, он встретил шедшего навстречу знакомого врача со знаменитой фамилией Будённый. Внешностью, надо сказать, этот щупленький 50-летний доктор ну совершенно не походил на своего однофамильца-маршала. Доктор сказал, что он спешит на рейсовый катер в Мурманск, чтобы после демобилизации в чине майора мед.службы отправиться на свою родную Украину и зажить там привольной гражданской жизнью. Доктор вчера уже попрощался со всеми своими товарищами и сослуживцами, и теперь ничто больше не задерживало его на Севере. Билет на поезд, который через пару часов должен отправляться, был у счастливца в кармане.               
 Поскольку в запасе до отхода катера имелось минут пятнадцать, Будённый предложил Славе заглянуть в находившийся неподалёку буфет, чтобы выпить на посошок по стаканчику вина. Дело в том, что из-за наличия в посёлке матросов срочной службы,
водку в Дровяном продавать запрещалось. Слава, в свою очередь, предложил зайти к нему домой, где жена уже приготовила обед, и выпить в спокойной обстановке что-нибудь покрепче, тем более, что до дома им гораздо ближе, чем до буфета. Однако, доктор, сославшись, что ему очень некогда, и что дома пока они рассядутся, да пока выпьют, он может не успеть на катер. К тому же, как уверял доктор, они выпьют по стаканчику и быстро разойдутся.               
 Поскольку доктор очень торопился на катер и поезд, они вдвоём примерно за 45 минут(!) выпили 8 огнетушителей, как назывались бутылки красного вина по 0,7 л, запили 6 кружками пива и заели всё это двумя шоколадными конфетами!             
 Все названные цифры затем документально подтвердила буфетчица при служебном расследовании происшествия. После такой порции "стаканчика" красного вина вроде бы тщедушный, но закалённый почти тридцатилетней службой на Северном флоте доктор не смог сделать и шага и тихо опустился на пол, не подавая признаков жизни. Перепуганная буфетчица выбежала на улицу и через прохожих военнослужащих вызвала на помощь дежурную службу, увёзшую доктора в местный лазарет, из которого он затем был переправлен в мурманский военный госпиталь. Надеюсь, что ненька Украина приняла в объятия своего блудного сына в добром здравии.               
 Наш же Слава, будучи гораздо моложе и физически крепче указанного героя, сумел самостоятельно сделать несколько шагов по помещению. Но при выходе на свежий воздух его хватил кислородный удар окружающей среды, напоенной к  тому же тянувшим от рыбного порта запахом рыбы и моря. На его примере можно было наблюдать дарвиновскую теорию эволюции человека, но в обратном порядке. Сначала Слава сделал два-три шага на двух ногах, затем прошёлся сколько мог на четвереньках, и, наконец, обессилев, он пополз по-пластунски в сторону своего дома, до которого было около 600 м. Через каждые 20-25 м за ним оставались  огромные красные лужи от исторгавшегося вина и пива, очень хорошо видимые издалека на фоне белого снега.               
 Время было обеденное, дорога от буфета к жилым домам имела ширину метра три, слева начиналась сопка, по нижней части которой расставлены дома, а справа - крутой спуск к Кольскому заливу, весь берег которого в том районе забит действующими и отстойными военными и гражданскими кораблями и судами.      Матросы, сверхсрочники, гражданские лица ходили только по этой дорожке. Таким образом, очень многие стали созерцателями незабываемо впечатляющей картины ползущего по снежной дороге старшего лейтенанта. Его чёрная форма очень контрастно смотрелась на фоне белеющей сопки.               
 Жена Славы при этом разговоре со мной добавила, что она уже накрыла стол к обеду, вошла соседка и сказала: "Твой ползёт!" - "Как это ползёт?- удивилась жена,- "А выйди и увидишь". Выбежав из дома, жена увидела вскоре своего мужа лежащим на дороге без какого-либо движения. Около него разлилась большущая лужа крови, как в ужасе показалось ей. Но приблизившись, с не меньшим ужасом она убедилась, что её обычно мало пьющий муж крепко спит, а находящаяся около него лужа сильно попахивает вином. Она хотела поднять отяжелевшее тело Славы, но тут ей на помощь подоспела дежурная служба, высланная комбригом.               
 Дежурный наряд доставил ползуна-спортсмена в лазарет, а к вечеру он, как говорится, не приходя в сознание, был перемещён на гауптическую вахту, как любил комбриг называть гауптвахту. Перед тем несколько пришедший в себя Слава выслушал от  здоровенного комбрига всё, что тот думает о нравах молодых офицеров, не умеющих не только пить, но и держаться на ногах в присутствии начальства. Дело в том, что Слава не мог долго стоять на ногах, и в момент получения нотаций опустился на ближайший стул. Поняв его состояние, комбриг продолжил, что вместо трёх кружек пива Славе следовало бы выпить ещё три бутылки вина. Тогда бы затухающее сознание направило бы его не в сторону дома, а к родному кораблю. Так сделал бы настоящий моряк. Комбриг слыл ярым приверженцем петровских морских традиций. В старые времена патруль, подобрав валявшегося пьяного матроса первым делом обязан был проверить: в какую сторону направлена голова лежащего- если к кораблю, его доставляли на корабль, если же в сторону от корабля, отправляли на гауптвахту, где очнувшегося ожидал тяжёлый труд.               
  В заключение комбриг заметил Славе, что он по натуре человек добрый, а потому сделает для Славы всё, что может, хотя и ограничен в своих возможностях. А возможности у него заключались в объявлении 10 суток ареста. Большего, к сожалению, комбриг не мог согласно Устава. При этом он выразил надежду, что у Славы появится хорошая возможность поразмышлять о своей связи с флотом и о флотских традициях, одна из которых гласит, что флотский офицер всегда должен быть гладко выбрит и слегка пьян, но не наоборот.               
 Но что любопытно, "великое сидение" без служебных и семейных забот подвигло Славу на стихи. Первым же его опытом на этой неблагодарной стезе стало эпическое полотно "Поэма о Сути человека и природы". Так родился новый Лукреций Кар, развивший вопросы древней философии в своей дидактической поэме "О природе вещей".               
 Ну а красное вино и "очень некогда" Слава с тех пор терпеть не может. Другое дело - спирт. Да ещё спорт. И то и другое не терпит суеты и требует для себя достаточного запаса времени.