Удивительный, дорогой!

10 сентября 1978 г.

 Кажется, я нашла слово, которое полно характеризует Гунтиса. Читала сегодня "Виринею" Сейфуллиной. Сильная вещь, жаль, что я не видела одноименного фильма с Чурсиной. Она, Виринея, была достойна великой любви, и такой любовью полюбил её инженер Иван Павлович. И не страсть его меня поразила, а то, как он боготворил Виринею. Он смотрел на неё и ощущал: удивительная, дорогая! Вот эти два слова выражают и моё отношение к Гунтису. Удивительный, дорогой! Так должны думать все любящие о тех, кого они любят. Но разве  у меня это любовь? На мне вериги. Но воспоминания неподвластны путам.

 Помню, как с трудом я удержалась однажды на пляже, чтобы не поцеловать его белый, по-юношески острый локоть, помню умные его глаза, когда он сказал:"Опять глупые мысли в голове?", помню его тихий голос, произнёсший:"Разве это сказка?" (я тогда так же тихо, но очень уверенно ответила:"Да!"). Я всё это помню, и от воспоминаний не убежать, не скрыться. Отошла я уже сердцем, оно сейчас совершенно спокойно (и я знаю, что это плохо), да и умом понимаю, что летом было чудо, которое не повторяется дважды. Теперь я встречу Гунтиса весело и радостно, без тоски в глазах.

 Вчера долго говорили с девчонками о любви, вообще, о возможностях любви в нашей стране. На словах все мы готовы пойти на всё, а вот на деле... Девчонки думали, что я уже не девушка (очень уж у меня мудрые глаза). Я изменилась, да, но не настолько же, чтобы мне приписывали то, чего не было. Даже обидно стало. А ведь всё могло быть, приди Володя в тот вечер, когда я ждала его со страхом. Но он не пришёл - и я прежняя, хоть и в чём-то другая.

 Последний год все мы вместе. Вчера навели уют в нашей обители -  окно "вышло замуж". Розовый мирок себе устроили на старости лет. Надвигается что-то неизвестное, тёмное. Девчонок мучают мысли о будущей работе. Никто не хочет ехать в деревню, все метят на тёплые местечки. Буду пытаться закинуть удочку в Лиепаю. Но как не хочется! Ведь все честолюбивые мечты разобьются впрах после трёх лет отработки. Что делать?

 Пока я счастлива. И прошлое меня радует, и настоящее пока не бьёт. Хочется красоты, чистоты, любви. Будет ли всё это у меня? "Мокрые розы сыпались из мисок цветочниц..." Это из Ю. Олеши, из "Трёх толстяков". Красиво, изысканно. Похоже на палиндром "А роза упала на лапу Азора". Розы, грёзы, слёзы... Пусть всё это будет в жизни! Хочу настоящей Красоты, а не фальшивой.

 Если бы в тот вечер, вернее, в ту ночь мы с Гунтисом решились искупаться и вошли бы обнажёнными в молочно-светлое море, мы были бы как Адам и Ева, и это была бы Красота. Ничего постыдного, низкого, напротив - чистота, чистота прекрасная, благоуханная, неземная. И не нужно было её опасаться, не нужно. А Гунтис испугался и сказал:"Ты помнишь, что моя цель - Олино сердце?". Предостерегающий жест. Чего он боялся? Я ведь не эротоманка, хотелось мне лишь Красоты. Мы не искупались, и из той чудесной ночи что-то ушло навсегда.

 Почти так же сказал он и перед главным испытанием - поцелуями. "Повтори ещё раз то, что ты сказала днём!". И я, как ученица, твердившая наизусть урок, почти по складам произнесла:"Ты должен достичь своей цели во что бы то ни стало, я тебе помогу, и никакой трагедии не будет". Только тогда он успокоился и допустил мысль о "грехе". Что-то есть подозрительное в этом его осторожничанье. Зачем это? А, впрочем, из нас двоих не он достоин осуждения, а я. Поэтому не стоит к нему придираться.

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/22/1161