Веселое чудовище или страшная победа своеволия

ЕЛЕНА ДЕ-БОВЭ
ВЕСЁЛОЕ ЧУДОВИЩЕ, ЧЕРНОБОГ ИЛИ… СТРАШНАЯ ПОБЕДА СВОЕВОЛИЯ
               
                «Весёлое чудовище
                стоит бОльшего,
                чем сентиментальный зануда».
                Вольтер

ПРОЛОГ

В связи с событиями последних 20 лет мне вспомнился странный герой из романа Достоевского «Бесы» по фамилии Кириллов. Этот человек на протяжении всего повествования носился с какой-то дикой фантазией о том, что СВОЕВОЛИЕ ЯВЛЯЕТСЯ, ЯКОБЫ, ВЕРШИНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ, дальше которой жизни уже нет и потому Кириллов для того, чтобы стать богом, должен был покончить жизнь самоубийством.

Я долго не улавливала суть кирилловской логики, но потом поняла, что никакой логики здесь нет и быть не может. Потому что в таких вопросах обычная линейная логика просто не действует.
ПРОРОК НАЗВАЛ…

Надо сказать, что Достоевский, создавший роман «Бесы», был не только великим писателем и психологом (одним из первых, кто привлек внимание человечества к бессознательному), но и великим пророком.
Поскольку люди такого рода мыслят символически, постольку образы, которые они создают, являются законченными системами, которые показывают явление в его полном и завершенном виде.
 
Именно поэтому стоит предположить, что образ Кириллова может проецироваться не только на одного конкретного человека, одержимого манией «предельной свободы», не только на «гегемонов мира», часто страдающих тем же психическим «заболеванием», что и Кириллов, но и на целые народы, для которых своеволие их правителей становится приоритетным принципом жизни.

ТАИНСТВЕННЫЙ КОД ГИБЕЛИ.

Во все времена, одержимые тенью негативной свободы люди, бросали природе и обществу вызов, повторяя, словно мантру, казалось бы, бессмысленную фразу-заклинание, по смыслу напоминающую формулу  Кириллова:

«Человек только и делал, что выдумывал бога,
чтобы жить, не убивая себя.
В этом вся всемирная история до сих пор.
Я же убиваю себя,
чтобы показать непокорность
и страшную свободу мою».

В этих таинственных словах о «страшной свободе», произнесенных героем Достоевского, заключен код гибели, который применим не только к отдельному человеку, но и ко всей человеческой цивилизации в целом. Он представляет собой ту самую кощееву иглу, спрятанную под многими оболочками, которую трудно найти. И история знает, сколько цивилизаций погибло неестественной смертью, сколько людей ушло в небытие единственно потому, что сработал этот «код активации», приведший к взрыву.

Многие мыслители ломали голову над причинами гибели, казалось бы, благополучных и процветающих цивилизаций, когда человечество, забравшееся на вершину своего процветания, вдруг «уставало» от своего «величия», переставало куда-либо стремиться и затем просто «катилось» по наклонной плоскости вниз.
 
 Немецкий философ  О.Шпенглер  выдвинул гипотезу «старения цивилизаций», Арнольд Джозеф Тойнби, опровергая его,  предположил, что срок жизни цивилизаций и государств зависит  исключительно от качества энергии,  присущей личностям, которые принимают участие в управлении, и, в первую очередь, от той духовной культуры, которую они вырабатывают на протяжении жизни цивилизации.

Но есть еще третья концепция (как кажется, самая верная), которая не только не отрицает двух предыдущих, но даже их поддерживает. Суть ее заключается в утверждении, что все биологические системы стремятся к своему предельному действию, ради которого, собственно, и затевается  цивилизация. И это «предельное действие» можно обозначить как ВЛАСТЬ СВОЕВОЛИЯ или СВОЕВОЛИЕ ВЛАСТИ (ВОЛЮНТАРИЗМ).

ЕГО ИМЯ – «ВЕСЁЛОЕ ЧУДОВИЩЕ».

 «Цель истории, - говорит М.Веллер в книге «Человек в системе», - обеспечить конец нашего бытия и начало новой Вселенной». 

Когда  приходят дни, обозначаемые человечеством, как «конец времён», вдруг откуда-то, словно комары из воздуха, появляются всякие «посторонние» «дряннейшие людишки» (по Достоевскому), которые, выполняя роль вирусов, начинают исподволь подтачивать устои и затем валят всю систему, руководствуясь исключительно своей избыточной энергией, выражающейся в чрезмерной эмоциональности, и недостаточном образовании.

«Я хотел бы в будущей инкарнации возродиться чумной бациллой, чтобы уничтожить человечество», - сказал как-то основатель и руководитель Всемирного фонда дикой природы, принц Филипп Эдинбургский. В этом же русле действует и сегодняшний европейский «черный анархизм» (для которого очень близок пафос разрушения всеобщего порядка), а также глобализм, стремящийся к возврату в «примордиальную архаику».

Вся эта эмоциональная «нетрезвость», случающаяся от слишком обильного питания, недостаточного физического движения и неоправданного ничем  существования, помноженного на власть, приводит, в конце концов, к психической неуравновешенности, находящей выход в СВОЕВОЛИИ.

 По этому поводу можно многое сказать, но главное, на что следует указать особо, так это то, что движет такими людьми вовсе не разум и не творческое вдохновение (на которое указывал Тойнби как на основу обеспечения развития цивилизации), не стремление к улучшению и исправлению старых ошибок, а единственное  чувство - ЭГОИСТИЧЕСКОЕ СВОЕВОЛИЕ. Разум же, - его слуга, - оправдывыая это негативное чувство, рационализирует его, одевая безумие в одежду позитивных концепций. Причина же всему – обычная психическая разбалансированность.

Вот оно – главное, заключающееся в бешенстве тех, кто, потребляя слишком много энергии, не умеет использовать её в позитивном ключе, а потому главной задачей таких людей становится желание доказать всему миру, что они не просто «ЕСТЬ», но еще и «ПРАВО ИМЕЮТ». Право не только на необходимое, но и на свою «глупую волю», и ещё  «чёрт-знает-на-что»…

«Весёлое чудовище, - говорят они, вторя Гальяни, - стоит бОльшего, чем сентиментальный зануда», а прихоть высшего человека, достигшего абсолютной свободы – стоит бОльшего, чем замшелый закон!

Великое своеволие, любовь к безграничности («беспределу») и стремление к великой свободе обычно нарождаются вместе с приходом великого богатства и тогда уже ничему не приходится удивляться.

«Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, - написал один из героев Достоевского, исповедующийся в «Записках из подполья», - если вдруг ни с того, ни с сего среди всеобщего будущего благополучия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливой физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: А ЧТО, ГОСПОДА, НЕ СТОЛКНУТЬ ЛИ НАМ ВСЁ ЭТО БЛАГОРАЗУМИЕ С ОДНОГО РАЗУ НОГОЙ, ПРАХОМ, ЕДИНСТВЕННО С ТОЮ ЦЕЛЬЮ, ЧТОБ ВСЕ ЭТИ ЛОГАРИФМЫ ОТПРАВИЛИСЬ К ЧЕРТУ, И ЧТОБ НАМ ОПЯТЬ ПО СВОЕЙ ГЛУПОЙ ВОЛЕ ПОЖИТЬ!»

«Это бы еще ничего, - продолжал писатель, - но обидно то, что ведь непременно последователей найдёт: так человек устроен. И всё это – от самой пустейшей причины…»

От какой ПРИЧИНЫ? Здесь многие замрут в ожидании, предвкушая нечто неожиданное, и, вспоминая суматошную чехарду последних «реформистских» лет, когда мировое сумасшествие, разрастаясь, неуклонно продвигалось к своей финальной точке.
Так что же это за причина, которая побуждает часть человечества стремиться не только к самоуничтожению, но и уничтожению жизни цивилизации?

«Именно, - утверждает Достоевский, - что человек всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевал ему разум и выгода: хотение же можно и против собственной выгоды, а иногда и положительно дОлжно. Своё собственное, вольное и свободное хотенье, свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздражённая иногда хоть бы даже до сумасшествия, - вот это-то всё и есть та самая, пропущенная, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и от которой все системы и теории постоянно разлетаются к черту».

Вот так всё просто - взять, да и запечатлеть на челе мира свою заскорузлую пятерню бабуина: «Здесь был…», а внизу скрепить бегемотовой «печатью» с надписью «УПЛОЧЕНО»…

Чем больше человек разбалансирован – тем более он психически неуравновешен. Если же при этом он обладает сверхбогатством и не тратит все свои силы на поддержание этого богатства, то возникает феномен сверх-энерго-избыточности, который, усиливая энергетическую неравновесность, выражается в потребности (соответственно этой сверх-энерго-избыточности) как-нибудь неординарно «самовыразиться».  Именно в этом случае геополитики берут на себя «бремя» «перестановки вещей»  мира.

«Из-за того, что человек слишком много жрёт и потребляет в пять раз больше энергии, чем другая такая скотина, - пишет М.Веллер в работе «Человек в системе», - ему приходится что-то с этой энергией делать… И не в силах всю ее употребить на своё пищеварение, круглогодичное совокупление, беготню за пищей и рытьё норы, он её пускает наружу. Через себя – вовне. Как дождевой червь, пропускающий через себя землю, в которой живет и ползает».

Иными словами, индивидуум, ощутивший в себе «гегемона», начинает так или иначе, жрать и переваривать мир. То, что человечество вскоре после этого увидит, будет представлять собой естественный результат подобной энергетической «утилизации» - то есть, однородную каловую массу, выделенную oranus’ом, лежащим на поверхности мира, питающегося миром и, испражняющегося деньгами.

Таково, собственно, будущее всех вырождающихся цивилизаций, у которых не хватает сил переосмыслить свою жизнь и избавиться от вируса ложной «свободы», которым заразили народы.
Описанный путь – это путь предельного действия, путь своеволия, ведущего к ритуальному самоубийству. Этот роковой путь (выбранный также Кирилловым - героем Достоевского) – путь игрока, для которого ставка всегда больше, чем жизнь.  И этот скоротечный и экспансивный период следования по указанной дороге неотвратимо приведет всякого, кто осмелится на него встать, к гибели.
 
 ЭТО АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ ЗВЕРЬ, ДВИЖУЩИЙСЯ К БЕЗДНЕ…

Кириллов - герой Достоевского, - одержимый странной волюнтаристско-мазохистской философией, добрался-таки в своих размышлениях до  предельной точки. Но, только забравшись на последнюю вершину, он понял, что пришел к абсурду. Абсурд же, как правило, являет собой болезненный симптом либо перенастройки, которая впоследствии резко изменит все «плюсы» на «минусы», либо движения к смерти.

Независимо от дальнейшего, достижение последнего «порога» указывает на то, что «странник» достиг той роковой отметки - «точки возврата», миновав которую, он уже никогда не сможет повернуть обратно. Оказавшись у собственных истоков, Кириллов осознал, что совершил жизненный круг и уткнулся в личный апокалипсис, преодолеть который в том состоянии, в каком он был, ему не удасться. Запечатлеть это мгновение Кириллов мог только с помощью собственной смерти. Поняв это, Кириллов решает умереть.
ЕГО БЕЗУМИЕ ОДЕТО В ФИЛОСОФСКИЕ ОДЕЖДЫ…

Над этим можно посмеяться и сказать, что всё это абсолютно нереалистично – ну, мало ли дураков на свете. Так обычно рассуждают обыватели, которые никогда не ищут смысла в великих книгах, а следят только за развитием сюжета. Но надо быть хотя бы немного причастным к философии, чтобы понять, что для мыслящего человека, - особенно для такого гиганта, каким был Достоевский, использовавший  художественную литературу только как возможность для выражения своих философских мыслей, - жизнь его идей – это первичная, более пластичная и совершенная реальность, чем материальное бытие вещей. Об этом знают не только философы, но и те, кто занимаются магией.
Идейная жизнь - это точно такая же реальность, какой  для магов, математиков и финансистов, является мир их формул; для художников и музыкантов – язык их образов; для танцоров – таинство жестов. Именно идейная жизнь приводит человека к той грани, достигнув которой он сталкивается с неизвестной Вселенной.

«Я знаю, что Бог есть, - воскликнул академик Г.И.Шипов, поставивший последнюю точку в магической Теории Единого Поля, - я вижу его за своими уравнениями. Существование Тонких Миров – реальность, встающая передо мной в ходе научных исследований».

 «Сумасшедший» (с точки зрения обывателя) философ живет в мире своих идей, подчиняясь логике их развития. Впрочем, точно так же, как другие люди живут по указке то марксистов, то позитивистов, а то еще бихевиористов, структуралистов, деструктивистов, фрейдистов и либералов, которые складывают и направляют их жизнь то так, то эдак. И то, что обычные люди не знают об этом, нисколько не облегчает их тягостной судьбы.


ЕГО ДВИЖЕНИЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНЫ…

Кириллов был человеком, который, дойдя до предельного принципа в поиске свободы, наконец остановился и понял, что теперь он должен пересечь некую таинственную границу, за которой – инобытие. Добравшись до  вершины, он словно окаменел перед огромной скрижалью, на которой были высечены роковые слова:

«Когда ты будешь у цели своей, когда ты спрыгнешь с коня своего, - именно на высоте своей, о, высший человек, - ты и споткнёшься». Переведя дух, он прочел дальше: «Не высота: склон есть нечто ужасное». 

Кириллову стало ясно, что он пришел именно к «склону». Он также понял, что ему предстояло самое страшное - прыгнуть в  эту бездну. И он сказал, махнув рукой: «А, пропадай оно всё!»

В отрицании Бога, который мешал Кириллову быть абсолютно свободным, он был логичным и последовательным, понимая, что осуществить свое предельное желание ему мешает сама жизнь. Достоевский, пытаясь представить состояние такого человека, говорит словами «подпольного» героя:

«Вы верите в хрустальное здание, навеки нерушимое, то есть, в такое, которому нельзя будет ни языка украдкой выставить, ни кукиша в кармане показать. Ну, а я, может быть, потому-то и боюсь этого здания, что оно – хрустальное и навеки нерушимое, и что нельзя будет и украдкой языка ему выставить».
 
И это «хрустальное здание», о котором говорил «подпольный герой» Достоевского, было вековечным Законом, установленным Богом, и жизнью, устроенной на основании этого Закона так, что «свободному» человеку нельзя было  ни плюнуть на него, ни «язык выставить», ни «кукиш показать».

Из-за того-то Кириллов и отверг Бога, как ненужный балласт, что ему нельзя было «ни языка украдкой выставить, ни кукиша в кармане показать». Он избавился от него, провозгласив своим новым божеством своеволие.
Кириллов фанатично ломил вперед, по ходу круша границы, мешающие ему достичь его идеала – той абсолютной свободы, которая одна способна сделать замызганного человечка смелым, независимым и гордым.

То, что он, собственно, сделал, остановившись у пограничного камня, психологи назвали бы  импринтингом  или «запечатлением» – неким символическим жестом, который не только оставляет глубокий след в психике, но и исподволь начинает разворачивать своё программирующее действие, подобно распаковывающейся программе, которая постепенно его переделывает.

«Пограничный камень» - это  тот самый «камень», который, часто фигурируя в мировом эпосе, являет собой символ «точки бифуркации» (развилки) – когда «герой», совершающий решающий выбор, ломает свою судьбу. Это та самая граница,  дойдя до которой человек замирает перед роковым вопросом - «быть или не быть».

ОН ИДЁТ, РУКОВОДСТВУЯСЬ АЗАРТОМ, И ДВИГАЯСЬ НА «ЗОВ», ИДУЩИЙ ИЗ БЕЗДНЫ

Кириллов выбрал смерть, выражающуюся в своеволии, и дальше пошел вразнос, ощущая при этом всю полноту жизни. Парадокс? Да в чем же здесь «счастье»?
А счастье заключается только в том, что рассудок в это время молчит. А, молчит он по единственной причине – он сжимается от сладостной жути предощущения того головокружительного своеволия, которое позволяет себе ничтожный смертный, замысливший сразиться с роком. Ведь это такой риск, такой азарт – швырнуть последнее, что у тебя есть на зеленое сукно игрового стола и прореветь: «Давай!»
«Видите ли, - осторожно замечает герой Достоевского из своего «подполья», - рассудок, господа, есть вещь хорошая, это бесспорно, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а ХОТЕНЬЕ ЕСТЬ ПРОЯВЛЕНИЕ ВСЕЙ ЖИЗНИ, то есть, всей человеческой жизни…»

Вот она, разгадка – ХОТЕНЬЕ! Не просто хотенье, а хотенье наперекор всему. Главное – наперекор Закону, установленному Богом. В этом главный кураж. Это всё равно, что сигануть в пропасть, подобно К.Кастанеде, который, в отличие от Кириллова и многих других, сгинувших бесславно, выбрался оттуда почти невредимым. Почему? Да потому, что не сжёг за собой все мосты… И, главное – он не был одержим собственным «Я», раздутость которого и приводит обычно к гибели всех, путешествующих в пропасть. Это как раз и есть то самое раздутое спесью «Я», возжелавшее поставить себя на одну доску с Богом.

 Кириллов покончил с собой, праздную ПОЛНОТУ ЖИЗНИ, но он, безусловно,  мог и продлить жизнь, дабы воочию увидеть ту трагедию, которая превратила бы его существование в ад.

«И РЕЧЕ, БЕЗУМЕЦ, В СЕРДЦЕ СВОЁМ – НЕТ БОГА!»

Ницше, оказавшись у того же  «пограничного камня», что и Кириллов,  пошел дальше,  окончательно отринув Христа и, провозгласив себя Антихристом, то есть, убийцей бога. Этот, казалось бы, легкомысленный спектакль, разыгранный молодым Ницше на пьяной студенческой пирушке, стал для него не только определяющим, но и в полном смысле роковым.

Поскольку Бог  являет собой порядок и структуру, а Дионис (или Аньтихрист) – разрушение и гибель, то отождествление с распадом и привело философа к безумию и ранней смерти.  По сути, отождествившись с Дионисом, Ницше подписал договор со смертью.

В отличие от Ницше, герой Достоевского сразу понял, что, отринув Логос , который есть бытие, свет, порядок и закон, он попадет в мир Зазеркалья, где все перечисленные понятия либо упразднятся, либо  поменяют свой знак на противоположный. И тогда станет окончательно ясно, что его новый бог, олицетворяющий предельную свободу, является небытием, тьмой, хаосом и смертью.

И ради чего всё это было затеяно? А ради того, чтобы ЖИТЬ СОВСЕМ БЕЗ ЗАКОНА!
Кириллов знал, что бог (или логос), являющийся бытием, светом и жизнью – действует по Закону, который сам же для себя и устанавливает. «Таким образом, Бог, - рассуждал Кириллов, - вовсе не свободен в своих желаниях, так как он связан собственным законом и вынужден ему подчиняться. Да не просто подчиняться, а быть его рабом. Вывод однозначен: бытие Бога представляет собой порядок, в основе которого лежит вынужденное подчинение собственному ЗАКОНУ или необходимость». Это и был тот самый «пограничный камень» преткновения, перед которым остановился Кириллов.

 Из этого заключения следовал далеко идущий вывод о невозможности подчинения тому, что само собой связано, то есть, тому «божественному узлу» который зовётся Богом.

Достоевский утверждал, что новое божество Кириллова – то самое своеволие, которым часто больны сильные мира сего, - представляет собой ПРОТИВОБОГА, ВОССТАЮЩЕГО ПРОТИВ ПОРЯДКА, ПРОТИВ ЖИЗНИ, ПРОТИВ ЛЮБОГО ЗАКОНА И, В ТОМ ЧИСЛЕ, УСТАНОВЛЕННОГО НЕ ТОЛЬКО БОГОМ, НО И ЧЕЛОВЕКОМ, РАДИ СОХРАНЕНИЯ ЗДОРОВОГО ОБЩЕСТВА. А это не что иное, как превознесение абсурда или полное отрицание жизни.

НО  ВЫСКАКИВАЕТ ЕГО БЕЗУМЕ И КРИЧИТ, ТЫЧА СЕБЯ В ГРУДЬ: «ЗАТО ЕСМЬ Я!»

Кириллов был неглупый человек и понимал, что таким, каков он был, он не мог достичь той новой «свободы», о которой мечтал, но он тешил себя иллюзиям относительно того, что, возможно, когда-нибудь в будущем появится ОСОБЕННЫЙ НАРОД, устроенный как-то по-другому, который  сможет осуществить свою окончательную автаркию. 
«Вся свобода, - говорит он, - будет тогда, когда будет все равно – жить или не жить. Вот всему цель».

Как же перекликаются эти слова безумца Кириллова с нашим временем, когда цивилизаторы 21 века, решившие завоевать «свободу» силой, подвели человеческое общество к тому «пограничному камню», за которым привычная жизнь заканчивается. А в новой  жизни, как оказалось,  обычному человеку, который мог бы сказать, что ему «все равно – жить или не жить», места уже не было.

Вероятно, так будут говорить люди будущего – «фармацевтические люди», люди «генетически модифицированные», особые «экстра-корпоральные» люди, люди «бионические» и «андроидные» - те, которые встанут на место нынешних людей.

Уверившись в том, что он как ЧЕЛОВЕК достиг высшей точки в  эволюционном развитии, Кириллов воскликнул: «Долой бога, - я сам теперь бог!» Но какой Бог?

Я – МЁРТВЫЙ БОГ ИЗ БЕЗДНЫ,

Когда человек называет себя «богом» - даром ему это не проходит, потому что Бог – это, прежде всего, истина. То, что провозглашает Бог – тут же автоматически становится Законом. Но то, что провозглашает Противобог – мгновенно превращается в тлен.

Провозгласив себя Противобогом, Кириллов вынужден был стать последовательным и отрицать не только самое понятие «бог», но и СМЫСЛ, как одну из его ипостасей, которую греки и христиане называли Логосом – то есть, словом Бога, имеющим силу закона.

А, поскольку Бог представляет собой смысл, отвергнутый Кирилловым, постольку это означает, что новое божество Кириллова – чистое безумие. Вот почему Кириллов, для того, чтобы отождествиться со своим божеством, должен был,  в конце концов либо отказаться от разума, либо прийти к выводу о самоуничтожении, поскольку предельная цель Противобога – НИЧТО.

Тот, кто противопоставляет себя живому Богу – становится в своем «предельном действии» нигилистом и, тем самым, объявляет себя «мертвым» богом – или ЧЕРНОБОГОМ. По сути, он провозглашает себя «мертвецом» и должен либо сойти с ума, либо самоустраниться. То же самое можно отнести и к цивилизации, поправшей бога. Выбравший смерть – должен умереть.

Достоевский полагал, что такой шаг, ведущий к гибели, человек совершает бессознательно, руководствуясь каким-то странным «зовом из преисподней», которому невозможно сопротивляться.

«Есть только один случай, - написал он в «Записках из подполья», - когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтобы ИМЕТЬ ПРАВО ПОЖЕЛАТЬ СЕБЕ ДАЖЕ И ГЛУПЕЙШЕГО И НЕ БЫТЬ СВЯЗАННЫМ ОБЯЗАННОСТЬЮ ЖЕЛАТЬ СЕБЕ ОДНОГО ТОЛЬКО УМНОГО».

ОТРИЦАЮЩИЙ ЖИВОЕ И, ПРЕВОЗНОСЯЩИЙ МЁРТВОЕ,

Отрицание Бога – акт магический, который влечёт за собой отрицание жизни. Богу можно грозить кулаком, можно, как это делали древние цари и большевики, закрывать церкви и называть религию «опиумом для народа» - всё это не будет отрицанием Бога до тех пор, пока Закон признаётся краеугольным камнем, лежащим в основании общества.

Настоящее богохульство начинается с момента, когда воля отдельного человека (или правителя) отрицает Закон как принцип и делает ставку на Хаос, который становится главным действующим агентом происходящего. Вот тогда отрицание бытия и света переходит в поклонение темной бесструктурности, изнаночной стороне жизни, перерастающей в САТАНИЗМ.
В наши дни культ сатанизма снова начал поднимать голову. В США строятся капища, где открыто служат черные мессы. Закон и, основанные на Законе, национальные государства все больше сдают свои позиции и почти повсеместно торжествуют хаос и бессмыслица, олицетворенные вечно меняющимся «правилом». Правило же «растворяя» Закон, превращает «твердый» мир вещей в зыбкую, относительную и неопределенную субстанцию.

В хаотическом мире, где празднует свой праздник своеволие, поиск смысла заканчивается, поскольку в новой среде уже нет места ни определению, ни определённости. Повсюду намеренно раскручивается хаос, который, словно миксер, перемешивает народы, перемалывая их судьбы.  Хаос, отсутствие твердого закона, морали, устойчивого бытия фактически растворяют твердь (символический «краеугольный камень»), на которой строится жизнь. В основе всего этого безОбразия лежит своеволие, выражающееся в отрицании Бога вместе с его порядком.

«Так чего же нужно этому человеку, одержимому  несгибаемой волей к гибели?» - спрашивает Достоевский в романе «Записки из подполья» и отвечает:

«Да осыпьте его всеми земными благами, утопите в счастье совсем с головой, так, чтобы только пузырьки выскакивали на поверхность счастья… Дайте ему такое экономическое довольство, чтобы ему совсем уже ничего больше не оставалось, кроме как спать, кушать пряники и хлопотать о непрекращении всемирной истории, - так он вам и тут, человек-то, из одного пасквиля мерзость сделает. Рискнёт даже пряниками и нарочно пожелает самого пагубного вздора, самой неэкономической бессмыслицы единственно для того, чтобы ко всему этому положительному благополучию примешать свой пагубный фантастический элемент. Именно свои фантастические мечты, свою пошлейшую глупость пожелает удержать за собой единственно для того, чтобы САМОМУ СЕБЕ НАВРЕДИТЬ…»

То есть, вот так - залезть на башню только для того, чтобы плюнуть гордо вниз на пошлейшее человечество, а потом и самому сигануть вниз, вслед за своим плевком. Лихо? Ещё как! Зачем?
«Единственно из одной неблагодарности, - отвечает Достоевский, - чтоб настоять на своём. А в том случае, если средств у него не окажется, выдумает разрушение и хаос и НАСТОИТ-ТАКИ НА СВОЁМ!»

ПРЕДОПРЕДЕЛЕННЫЙ К ГИБЕЛИ,

Арнольд Джозеф Тойнби (британский историк, философ истории и культуролог) утверждал, что надлом, обозначающий начало гибели цивилизации появляется при угасании «жизненного порыва», который проявляется в «неспособности творческих личностей или правящего меньшинства выполнять до конца выпавшую на их долю историческую миссию». Иными словами – ТВОРИТЬ НОВЫЙ МИР.
Это значит, что распад, как правило, начинается в головах, а затем проецируется на всю цивилизацию. Но распад в головах правителей вовсе не означает, что цивилизация изжила себя. Это означает только то, что изжили себя  правители. Как в древних царствах вместе с царями уходили под землю их жёны и воины, так происходит и с современными цивилизациями, уходящими в небытие вместе с правителями, предопределенными к гибели.

Все цивилизации гибнут одинаково бесславно. Древний Рим погиб вовсе не в результате военной экспансии вестготов и гуннов, которые только завершили умирание, начавшееся много раньше, а вследствие ослабления ДУХА ИМПЕРИИ, гражданской доблести, что привело к росту своеволия.

Древний Рим рухнул  из-за внутренних распрей, борьбы за власть различных группировок, падения морали, исчезновения общественных идеалов и превращения большинства свободных граждан в маргиналов, лишенных чести, достоинства и умения подчинять свои эгоистические интересы интересам целого.

А.Тойнби утверждал, что обычно разложение общества начинается с полного распада правящей верхушки, которая не может решить насущные проблемы. В этом случае локальные конфликты перерастают в глобальные, кризисные явления захватывают все сферы социальной жизни, все ресурсы нации переключаются на ведение братоубийственных войн. В таких условиях начинает меняться менталитет и поведение членов общества, которые начинают действовать по законам биологического выживания. Это происходит в момент, когда общество вступает в полосу умирания. А, что происходит, если хаосу поклоняются намеренно и открыто, делая из него бога?

УПРАВЛЯЮЩИЙ ХАОСОМ И…

Если человек сеет зло, но при этом несет за свои злодеяния ответственность – это одно. Когда он отрицает моральные принципы, а, значит, и ответственность за свои злодеяния, то, тем самым, он провозглашает себя мертвым, уходя «под землю», где начинается распад всего, в том числе «добра и зла».
 Достоевский и на этот вопрос дает ответ, подвергая сомнению «математический» подход к решению общественных проблем, которым сегодня увлекаются новые «миротворцы», - в том числе, и технологию «управляемого хаоса»:

«Если вы скажете, - говорит он, - что … всё можно рассчитать по табличке, - и хаос, и мрак, и проклятие, - так что уж одна возможность предварительного рассчета всё остановит и рассудок возьмёт своё, - так человек нарочно сумасшедшим на этот случай сделается, чтоб не иметь рассудка и НАСТОЯТЬ НА СВОЁМ!»

В наше время отрицание Закона (в том числе, и законов природы) и стремление мировой власти «настоять на своём», превратило жизнь людей в абсурд. Коррупция, пропитавшая общество, становится чуть ли не «основным устоем», изымать который (как говорят некоторые экономисты) смертельно опасно, ибо общество держится исключительно на коррупционном «механизме».  Все эти факты указывают на практическое отрицание бога, поскольку бог – это закон и порядок.

«С печалью приходится констатировать, - написал Ю.Болдырев в статье «Извращенная логика – деградирующая страна», - мы видим масштаб всеобъемлющего паразитизма, внедренного во все звенья экономической, социальной и государственно-политической системы – как основополагающую проблему, не позволяющую нам развиваться».

Находясь в извращенном мире, обычные люди, воспитанные на вековечной идее порядка и развития, искренне не понимают, почему «наверху» их «не слышат» - ведь они говорят понятные, практические и логичные вещи. Казалось бы, чего проще – прислушаться к здравым советам, проявить «политическую волю» и установить твердый закон… 

Ан нет, далеко не все так просто, потому что на «той стороне», где управляет иная система знаков, обычная логика уже не действует. Находясь «по ту сторону добра и зла» - в зазеркалье, - тамошние жители поклоняются совсем другому богу, который не имеет никакого отношения ни к свету, ни к жизни, ни к развитию. Вот почему никакие доводы и факты не дают положительных результатов. А всё потому, что на «той стороне» важнее всего, «хоть троглодитством, да доказать свое ХОТЕНИЕ».

ВЛЕКУЩИЙ ПЕЧАЛЬНЫЕ СЛЕДСТВИЯ.

Но поклонение хаосу и темной стороне жизни, не может привести ни к чему хорошему, а своеволие, в конце концов, оборачивается изоляцией и проклятием. Это происходит потому, что каждый своевольный человек, стремящийся к развитию своей отдельности, по определению не может жить в обществе. Он становится либо диссидентом, либо преступником, либо тираном на троне.
«Демонический аспект, - написано в книге «Великие Арканы Таро», - это высшая степень разрозненности. Каждая отдельность стремится к развитию своего максимального развития, не считаясь с другими. И высшее развитие отдельности – это полный разрыв со всеми другими. Это достигнутое желание доминирования надо всем».

Потусторонность отрицающая жизнь и закон, начинается с извращений, которые возникают в результате капсулирования тех, кто считает себя «элитой». Это выражается в создании замкнутых структур, которые обеспечивают их организаторам стремительное вырождение. В древних книгах по этому поводу написано, что в результате такого капсулирования наступает «внутреннее неустойчивое равновесие», которое в эзотерической литературе трактуется как «беспросветное горе».

Кто-то засомневается, но, наверное, каждый честный психолог спросит: «Уж не от великого ли внутреннего счастья и удовлетворенности проживаемой жизни, сеется в мире хаос и ведутся бесконечные войны? От великой ли полноты жизни сочиняются под заказ убийственные концепции, оправдывающие психическую неуравновешенность и всякого рода извращения?

 В наши дни капсулирование элит, препятствующее притоку новой «крови», достигло апогея, когда  каждый брак, по сути, становится инцестом.

О, вопросы «чистоты крови» - это самые болезненные вопросы в среде нынешних супер-богатых людей и  наций, озабоченных национальной «самоидентичностью», где тесные межродственные браки между «избранными» часто завершаются серьезными генетическими сбоями. Они проявляются в специфических заболеваниях, таких, как муковисцидоз, болезнь Гоше, Ниманна-Пика и других, а также в бесплодности.

Поскольку этими заболеваниями, в основном, страдают те, кто управляют миром, постольку все больше распространяется трансвестизм, который становится наглядным выражением отрицания жизни и олицетворением хаоса на бытовом уровне.

 ИЗ ЗА ЧЕГО ВСЁ ЭТО? ИЗ ЗА ОБДЕЛЁННОСТИ ЖИЗНЬЮ…

Психологическая нищета проступает во всех действиях своевольных людей, не умеющих видеть красоту и смысл жизни. Поскольку они чувствуют внутри себя пустоту, постольку  стремятся заполнить ее движением, вещами, конфликтами. Не имея собственного лица, они стараются наложить на мир свою пятерню. Не умея удовлетворяться малым, они требуют «всё больше вкуса», «всё больше ощущений», «еще больше движения». Эта душевная свистопляска гонит их по жизни, не давая возможности остановиться и подумать.
 
Такое часто происходит от душевной стерильности, когда человек, лишенный чувств, ощущает внутри пустоту и ни от чего не может получить исчерпывающего удовольствия. Такому человеку, для того, чтобы почувствовать себя живым, требуется не только периодически взбалтывать себя, но и задавать  жару «всему миру».

Зигмунд Фрейд говорил о том, что своеволие и агрессия таких людей по отношению к жизни, становится реакцией на «угасание Эроса», когда человек утрачивает волю к жизни и движется к смерти. Тойнби утверждал то же самое, замещая слово «эрос»  на выражение «жизненный порыв».

 Ницше, вглядываясь в европейский анархизм, отмечал, что неуравновешенность и дизориентация становится уделом тех, кто теряет почву под ногами, а  разрушение, которым сопровождается своеволие проявляется в ненависти неудачника, обделенного полнотой жизни. Ницше утверждал также, что своеволие - это ярость «горемыки, который разрушает, должен разрушать, ибо его возмущает существующее».

По правде говоря, оголтелая пропаганда «свободы» - это, по сути, оправдание распущенности и страсти к разрушению. Вот почему Гегель называл убийственное и неконтролируемое стремление к «свободе» движением в пасть «фурии исчезновения» и предупреждал, что это «самая холодная и самая пошлая смерть».
КТО ВИНОВАТ?  - КОНЕЧНО БОГ!

УБИВАЯ В СЕБЕ БОГА, СВОЕВОЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК НЕ ПОДОЗРЕВАЕТ, ЧТО, ДЕЛАЯ ЭТО, ОН ВОНЗАЕТ НОЖ В СОБСТВЕННОЕ ТЕЛО.

 Причина подобного парадокса заключается в том, что зло, имея вторичную природу,  не может существовать самостоятельно без объектов разрушения. Поскольку бог является творцом этих объектов, постольку противобог стремиться их разрушить. Вот почему символические образы «СТРОИТЕЛЯ» И «РАЗРУШИТЕЛЯ» являются не только основополагающими, но и разъясняющими природу «добра» и «зла».

 Уничтожая бога (то есть, источник жизни), человек тем самым отрицает и самого себя, ибо нет ничего живого в мире, кроме бога, а убийца бога – это всего лишь его бледная тень, Дракон, с которым сражаются Беллерофонт и Св.Георгий.  Исчезнет бог, источник света, - исчезнет и тень.

ЧТО ДЕЛАТЬ? УБИТЬ БОГА И УСТРОИТЬ АРМАГЕДДОН…
«Из всех небылиц, которыми пичкали невежественную, легковерную публику.. самым большим… обманом является миф о свободе», - написал Скотт Ниринг в книге «Свобода, обещание и угроза».

У Достоевского своевольный Кириллов покончил жизнь самоубийством, что явилось единственным выходом из того когнитивного тупика, в который загнал себя человек, отрицающий Бога. Но эта человеческая трагедия просто детский каприз по сравнению с тем «когнитивным тупиком», в котором оказываются люди, обладающие властью над миром.

Правители, использующие хаос для того, чтобы управлять другими людьми, не понимают, насколько он заразителен и как легко перекидывается на психические структуры самих инициаторов хаоса. В этом случае, вместо творческого пламени в их головах возникает неконтролируемое пожарище, ведущее к сумасшествию, которое переходит с больной головы на всю цивилизацию, начинающую  полыхать в огне.

В этой ситуации крушения мира, единственным «позитивным» моментом можно считать слова исландской прорицательницы Вёльвы, сказавшей:
«Когда взбесившийся Волк Фенрир (то есть, зло) уничтожит всех людей и богов – всё смешается, а потом снова возникнут земля и небо, а на зеленой лужайке боги вновь будут играть в мяч».

Спрашивается – зачем всё это было нужно? Зачем нужна была такая неуёмная жажда власти, если в результате всё равно получается ноль? Ответ один: исключительно ради «предельного действия», которое проявляется в своеволии худо организованных людей.

Как известно, плохому танцору всегда жмут туфли, а самодурам всегда мешают границы, сужающие  поле их деятельности. По этой причине они вступают в борьбу не только с цивилизацией, но и с самой жизнью в надежде на то, что что-то  остановит их на этом сумасшедшем пути.

Однажды один из героев Горького в романе «Клим Самгин» - богатый фабрикант-миллионщик, сказал об этой своей проблеме так:
«Я хочу дойти до  такой предельной низости, согрешить  так страшно, чтобы самому испугаться и притихнуть в себе».

Так вот чего хочет по-настоящему бесчувственный человек, не видящий смысла в жизни, и, изнуренный непрекращающимся внутренним зудом, - он ищет на себя управу! Поскольку на позитивную деятельность этот индивид не способен, он делает то, что может  - опускается на дно, в надежде, что хоть кто-нибудь его поднимет оттуда к свету и образумит.  По сути, это – скрытый мазохизм, который разрушает либо мир, либо себя, оборотной стороной которого является садизм.
 
Таким образом, своеволие становится не только проявлением бессознательного тайного самоуничтожения, но и способом как-то осознать себя. Кириллов до этой скрытой истины дошел собственным умом. Другие же никогда в этом не признаются, но самая  приверженность к риску есть прямое указание на то, что их притягивает бездна Танатоса.

Вот так личная проблема отдельного человека может превратиться в цивилизационную катастрофу, если этот процесс во-время не распознать и не остановить. Тиран, подписывающий миру смертный приговор, надеется, что ему удасться выстроить новый мир. Но он не знает, что для того, чтобы строить – надо быть творцом. Если же этого качества не дано от природы, то…

когда некуда идти,
Ты невольно выбираешь путь
Единственный из всех,
На котором умираешь…




«Театр теней» 
Proza.ru                http://www.proza.ru/avtor/debove