Она среди нас история о вампире Ч. 1 Гл. 7-9

                Часть 1

                Неукротимая принцесса
  Глава 7

  Клетка под скрип деревянного вала медленно выплыла из мрака шахты и остановилась, раскачиваясь над бездной. У пещеры, в которой они очутились, отсутствовала наружная стена, и перед глазами перепуганных пленников раскинулся вид на горное плато, окруженное со всех сторон неприступными скалами. Показавшееся из-за  гор солнце заливало эту суровую картину золотыми лучами. Орефе почудилось, что он стоит в темном зале театра перед грандиозными декорациями к спектаклю.

  Посреди плато, напоминая огромную каменную чашу, покоится водоем, обложенный по всему периметру валунами и до краев наполненный водой. Вокруг этого причудливого озера простираются каменные сооружения, представлявшие собой жилые дома. Вдалеке высится дворец, сложенный из массивных каменных глыб. Грубо вытесанные из камня колонны подпирают выложенную красными пластинами крышу. Окружающие отвесные скалы испещрены отверстиями, напоминающими окна и двери. Растительности в этом мире нет совсем. Кругом лишь серый ноздреватый камень. Даже вода в озере неподвижно застыла, словно тяжелая ртуть.

  Пленников вытащили из клетки и бросили на пол в углу пещеры. На виске Ивана красовался большой кровоподтек. Молодой мужчина был вял и апатичен. Орефа же старался увидеть и запомнить как можно больше. Он, прикрывшись полой кафтана, продолжал исподтишка наблюдать за своими мучителями.

  В основном, это были воины, высокие и плечистые, с хорошо развитой мускулатурой. Кожа на их смуглых лицах, руках и голых ногах задубела. Одеждой им служило полотнище ткани, поверх которого было надето подобие меховой телогреи, перехваченное в поясе кожаным ремнем с деревянными ножнами. Лица этих людей в обрамлении густых черных волос были грубы и жестоки.

  Перекрикиваясь между собой, воины занимались подъемом следующей партии людей. Из показавшейся клетки они вытащили упирающуюся молодую девушку, одетую в широкое короткое платье. Она рядом с удерживающими ее рослыми воинами показалась Орефе изящной и хрупкой. Густая грива черных спутанных волос разметалась по спине и груди. Лицо ее было прекрасно. Орефе встречалось по жизни много красивых женщин, но такую красавицу он видел впервые.
 
  Заметив пленников, девушка сделала попытку вырваться, и ее лицо вдруг исказилось. Глаза, прикрытые синеватыми веками, широко распахнулись, а пухлые губы растянулись в хищной улыбке, обнажив алые десны и белые острые зубы. Такое мгновенное превращение прекрасной девушки в ужасного монстра испугало Орефу, и он в страхе забился в угол пещеры.

  Из дыры каменной шахты вновь показалась клетка. Из нее вышли еще двое воинов и бледная женщина в черном, расшитом бисером, суконном платье и меховом плаще. Ее седые волосы были туго стянуты в жгуты и уложены вокруг головы кольцами, постепенно сужающимися к темени, образуя конус. Верх ее конусообразной прически венчала шапочка, украшенная самоцветами.

  Женщина сделала знак воинам и, спустившись из пещеры по выщербленным каменным ступеням, быстро пошла в направлении дворца. Следом за ней воины повели девушку. Еще двое дюжих мужчин подскочили к Орефе, подхватили его подмышки и потащили в ту же сторону. Иван остался лежать в углу пещеры.

  Орефа, согнутый крепкой рукой воина в три погибели, видел лишь колыхающееся перед его носом платье девушки, ее длинные коричневые икры и мелькающие грязные пятки. Он смотрел на эти маленькие розовые пятки и гадал, какая судьба его ждет в мрачном дворце.

  Перед глазами Орефы возникли потрескавшиеся от времени стены, дверь со скрежетом заскользила в сторону и его втолкнули в темный пыльный коридор. Потянулись бесконечные черные и серые плиты пола, откатилась в сторону еще одна дверь, и его втащили в ярко освещенную душную комнату. В воздухе чувствовался запах гари. Орефу толкнули в спину, и он растянулся на полу. Собравшись с силами, он встал на колени и приподнял голову.

  Перед ним на резном каменном стуле величаво сидела молодая черноволосая женщина в фиолетовом суконном платье. На ее груди висело золотое колье, и россыпь мелких бриллиантов переливалась в лучах лампы. Орефу заворожила игра света на гранях камней, и он на мгновение даже забыл о своей печальной участи.

  Женщина долго оглядывала Орефу оценивающе и, сделав известные одной ей выводы, что-то сказала гортанным голосом, махнув рукой. Орефу схватили и выволокли из комнаты. Перед его глазами снова замелькали плиты пола, открывались и закрывались тяжелые двери. Отъехала в сторону еще одна дверь, и в лицо ему пахнуло смрадом. Орефу бросили в темноту, и он, кувыркнувшись, приземлился на кучу прелых шкур.

  В это самое время Ивана также вели по мрачному коридору, выдолбленному внутри скалы. С ним обращались иначе, нежели с Орефой, уважая его силу. Где-то далеко впереди раздавались грохот и крики людей. Извилистыми коридорами они приблизились к источнику шума. В свете коптящих факелов кучка грязных полуголых мужиков долбила горную породу и грузила ее в большие деревянные корыта. Невольники впрягались в лямки и, словно бурлаки, волокли эти корыта куда-то в темноту. За работой следила целая армия надсмотрщиков с дубинами и плетками. Крайний соглядатай сунул в руки Ивана кирку и толкнул его в забой.

  Глава 8

  Иван стал послушно долбить и отгребать породу. В пещере было жарко, и он вскоре сбросил с себя одежду. Голод уже давно терзал его желудок. Наконец, главный надсмотрщик сделал знак прекратить работу, и всех невольников погнали по каменному коридору. Из других штолен к ним присоединялись все новые группы рабочих, и вскоре Ивана окружала уже целая толпа полуголых изможденных мужчин.
 
  Толпа ввалилась в длинную и широкую пещеру, в центре которой была свалена груда бараньих костей с остатками мяса и стояла кадка с водой. Оголодавшие невольники накинулись на кости, стараясь ухватить больше. Растерявшемуся Ивану почти ничего не досталось.

  После скудного обеда невольников вновь разогнали по штольням.

  Иван некоторое время работал молча. Когда же он попытался заговорить с товарищами по несчастью, тут же получил удар плетью. Лишь после того, как невольников снова загнали в пещеру, где их ждал скудный ужин, и оставили в ней на ночь, Иван услышал родную русскую речь.

  - Ну, Петро, потеснись немного, а то развалился, будто ты здесь один.

  - Да что же ты все толкаешься, леший тебя забери. Я всю ночь сплю на одном боку. Со всех сторон зажали, пошевелиться не могу. Ты, Кирюха, перестань вертеться, все потроха мне уже отдавил. И что за кереметь тебя гнет?

  Иван потихоньку начал пробираться в сторону говоривших. Из темноты на него со всех сторон неслась разноязычная брань потревоженных людей. Чертыхаясь в ответ, он дополз до противоположной стены, где притулились двое русских мужиков.

  - Братцы, - зашептал Иван горячо, - вы откуда будете?

  - Мы из Нижнего Ключа, - послышалось из темноты.

  - А я из Верхнего, так мы, выходит, земляки! - радости Ивана не было предела.

  - Да ты, родимый, не больно-то веселись. Помирать-то какая разница, с земляками или одному, - ответил все тот же голос.

  - Почему помирать? - удивился Иван. - Вот огляжусь тут маленько, да и дам отсюда деру.

  - Хе, хе, хе, - насмешливо протянул уже другой. - Отсюда еще ни кто не убегал. Я здесь уже пятый годок кукую. Поначалу тоже думал, как ты: вырвусь. Да вот не вышло. Некуда бежать. Скалы кругом ледяные, неприступные, только на этом пятачке тепло и держится. Огонь бушует внутри горы, потому и не замерзает тут, а за перевалом снега кругом на многие версты.

  - Я придумаю что-нибудь, - упрямо твердил Иван. - Пробраться бы к лазу, тогда наружу выбраться можно в два счета.

  - К какому лазу? - поинтересовался первый невидимый собеседник Ивана.

  - Да есть тут дыра в скале. Весной была большая вода с гор, образовалась промоина, и часть скалы рухнула вниз. У нас в деревне такое наводнение случилось, что избы затопило до самых крыш. Скотину спасли, а вот семена уплыли, картошку из воды вылавливали. Так вот, через эту промоину можно на свободу вырваться.

  - Не выйдет у тебя ничего. Если посчитать, на каждого из нас по два сторожа приходится. Ты думаешь, зачем нас заставляют в горе эти катакомбы рыть? Камешки тут попадаются. Говорят, у здешней царицы камешками этими целые сундуки набиты. Если кто на воле об этом пронюхает, сюда же полчища старателей нагрянут. Потому и сторожат нас так усердно. Живым тебя отсюда не выпустят.

  Иван пригорюнился. Ему вспомнилась милая супруга, старуха-мать и добротная изба. Повозившись, он кое-как устроился на жестком полу и, мечтая о родимой сторонке, незаметно заснул.

  Глава 9

  Орефа вздрогнул от шороха за спиной. Он приподнял голову, прислушиваясь. Шорох повторился, раздался писк, и по его ноге пробежало легкое тельце, часто перебирая крохотными лапками. Орефа с отвращением стряхнул с себя крысу и встал. Он уже потерял счет времени, его давно мучили жажда и голод. Воздух в этом помещении, выдолбленном в скале, был горячим и влажным, словно в бане.

  Орефа вытянул перед собой руки и двинулся вперед, пытаясь дотянуться до стены. Он продвигался мелкими шажками, осторожно ступая по неровному полу. Орефа шел уже достаточно долго, чтобы добраться до двери, через которую его затолкнули в эту камеру, но руки все также ловили пустоту. Он остановился в нерешительности.

  - Должно быть, я иду в сторону, противоположную двери, - произнес Орефа вслух, чтобы нарушить жуткую тишину этой бесконечной комнаты. Звук собственного голоса его успокоил. Если бы Орефа мог видеть в темноте, то отшатнулся бы в ужасе от пропасти, в которую неизбежно падали все узники этого каземата. Но Орефа ничего не видел и продолжал стоять на самом краю бездны, над которой клубилось горячее облако пара.

  В тишине снова послышалась крысиная возня. Орефа повернулся и пошел обратно. Он упал, запнувшись за край шкуры, на карачках дополз до двери, ощупал ее гладкую поверхность и в отчаянии замолотил по ней кулаками. Никакого звука извне не последовало. Орефа в изнеможении привалился к двери головой и заплакал. Слезы ручьем текли по его небритым щекам и капали на грудь. Он понял, что никто не придет. Его замуровали здесь умирать.

  Сколько Орефа так просидел, он не знал. Невыносимые муки голода и жажды заставили его вновь пуститься в путь. Он полз вдоль стены, касаясь рукой ее шероховатой и теплой поверхности, сплошь изрытой крысиными норами. По ногам снова пробежала крыса и вскарабкалась ему на спину. Орефа в истерике стал извиваться и с силой навалился спиной на стену, пытаясь таким способом раздавить обнаглевшего грызуна. Стена неожиданно подалась, и он куликнулся в пустоту.

  Орефа пошарил вокруг руками, ощупывая стены и потолок, низко нависший над его головой. Пальцы погрузились в какое-то сухое вещество, мягкое и пушистое, словно мука. Темнота вокруг была такой же плотной и душной.
Орефа перевернулся на живот и пополз по этому лазу, извивающемуся то вниз, то круто вверх. Иногда сквозь щели в стене он видел какие-то яркие всполохи, и подумал, что ползет по ходу, проложенному огнем. В толще горы проходила жила легковоспламеняющегося вещества. Вещество это выгорело, и осталась пустота, заполненная пеплом. Орефа уже начал жалеть, что отправился в такое опасное путешествие, как вдруг он увидел впереди свет и почувствовал легкое дуновение свежего воздуха.

  Лаз немного сузился, и Орефа уткнулся головой в решетку. За решеткой Орефа разглядел небольшое каменное сооружение с квадратным отверстием посередине. Это отверстие было ярко освещено, и виднелся кусочек пестрого ковра. Орефа догадался, что видит жилую комнату через зев камина. Он потрогал решетку рукой и почувствовал, как она легко поддается его нажиму. Установленная довольно давно, и вся изъеденная ржавчиной, решетка свободно болталась в осыпавшейся каменной кладке.

  В комнате слышались приглушенные голоса. Разговаривали мужчина и женщина. Беседа велась на китайском языке, который Орефа неплохо знал.

  - Многоуважаемая Лэ Дзунь, я не могу тебе объяснить, чем вызвано это отклонение. Ваша внучка, Ли Лян, внешне ничем не отличается от других девушек. Что же касается ее необычного пристрастия, я бы списал это на малокровие. Она редко бывает на свежем воздухе и избегает солнечных лучей, - мужской дребезжащий от старости голос звучал ободряюще.

  - Ах, дорогой учитель, - в женском голосе слышались сдерживаемые слезы. - За те три года, что вы не были здесь, Ли Лян сильно изменилась. По нашим законам она уже взрослая женщина. Год назад я выдала внучку замуж, но муж ее умер сразу после первой брачной ночи. Я скрыла от всех, что внучка убила его. Как вы знаете, она появилась на свет в результате кровосмесительного брака моего сына и его двоюродной сестры. Я думаю, что дело в этом. Моя внучка унаследовала все дурные наклонности моих предков вдвойне. И это еще не все. Обнаружилась еще одна особенность Ли Лян, и это ужасно.
 
  - И что же это за особенность? - старик ласковыми интонациями пытался успокоить расстроенную женщину, но у него это не получалось. Ее речь постоянно прерывалась глухими рыданиями.

  Наконец, женщина собралась с силами и едва слышно прошептала:
  - Ее невозможно убить!

  На какое-то время в комнате повисла тишина.
Затем женщина снова заговорила, пытаясь объяснить старику свое странное заявление.

  - Три месяца в году на нас обрушиваются такие жестокие морозы, что даже тлеющий огонь внутри этой горы не спасает нас от жуткого холода. Однажды утром я зашла в покой Ли Лян и не нашла ее там. Пропала также и служанка внучки Тайя. Я приказала слугам обследовать все закоулки дворца. Мою внучку и ее служанку обнаружил глухонемой Лим. Он знаками позвал меня за собой. Мы подошли к озеру. Ночью ударили лютые морозы, и вода в озере замерзла. Снег был расчищен. Глубоко под толщей льда я разглядела слабые очертания Ли Лян и Тайи. Похоже, вечером у моей внучки случился приступ, она напала на служанку и увлекла ее на дно озера. Ночью стужа сковала воду льдом, и девочки оказались в ледяном плену.

  Я три месяца оплакивала Ли Лян и ждала, когда озеро отдаст мне внучку, и я, наконец, смогу совершить похоронный обряд и с почестями проводить ее на вечный покой в усыпальницу Чи Дююнь. Пришло долгожданное тепло, лед растаял, и слуги подняли со дна озера Ли Лян и Тайю. Девочки окостенели, и мы не смогли оторвать их тела друг от друга. Я приказала положить их на Цветок забвения вместе. Тайя с младенческих лет прислуживала Ли Лян и была достойна пройти обряд вместе с моей венценосной внучкой.

  Великая Лоэ Шань зажгла священный огонь, и яркое пламя охватило тела девочек. И вдруг под сводами священного храма раздался душераздирающий визг, и с Цветка забвения метнулось вниз существо, разбрасывая вокруг себя пылающую одежду. Оно каталось по полу, испуская страшные вопли. Все жрицы в ужасе разбежались, лишь я одна в этом диком, беснующемся у моих ног, существе узнала Ли Лян и накрыла ее своим плащом. Кликнув слуг, я приказала им отнести внучку в покои. Ли Лян завернули в шкуру только что забитого барана, а ее запекшиеся губы смачивали свежей кровью. Ожоги на ее теле были ужасны. Я не надеялась, что внучка выживет. Ах, было бы лучше, если бы она умерла тогда.

  Через день Ли Лян напала на молоденькую служанку. К моему большому изумлению, ее раны полностью затянулись. С того дня я не знаю покоя. Слуги отказываются заходить в ее комнату. Отведав человеческой крови, Ли Лян нападает на всякого, кто приближается к ней. На вид она - хрупкая девушка, а обладает такой чудовищной силой, что справится с ней в состоянии лишь двое дюжих воинов.

  Такой кровожадностью страдала моя прабабка. Она истребила половину женского населения в округе, и прадед вынужден был бежать в горы, спасая свою семью от разъяренных людей. Но прабабка была также смертна, как мы с вами, и, прожив отпущенный ей срок, закончила свой земной путь на Цветке забвения. Я не слишком утомила вас, учитель?

  - Нет, многоуважаемая Лэ Дзунь. Я внимательно выслушал твой рассказ. И подумал: а не подменили ли Чиан-ши твою девочку еще в колыбели? Прости меня, Лэ Дзунь, за такое предположение.

  - Я и сама много раз думала об этом. Неужели все эти годы я растила чужое отродье?! Но я люблю Ли Лян и верю, что найдется способ обуздать демона, сидящего в ней. Вы привезли снадобье?

  - Да. Я привез порошок, что ты просила. С его помощью можно погрузить Ли Лян в глубокий сон.

  - О, учитель! Я так благодарна вам за участие. Вы не оставили меня в беде. В знак моей признательности и моего уважения к вам примите скромный подарок, - Орефа услышал шаги и шуршание тяжелой ткани, затем бряцание металла. Снова шаги. Женщина что-то поставила на стол. У старика вырвался вздох восхищения.

  - Я вижу, твои мастера, Лэ Дзунь, стали намного искуснее.

  - Да, мой учитель, но камни также стали лучше. Раньше часто встречались желтые алмазы.

  - Благодарю тебя, Лэ Дзунь, за щедрый подарок и за гостеприимство. Мне, к сожалению, пора отправляться в дорогу.

  - Я провожу вас до Туманного грота. - Орефа услышал удаляющиеся шаги, скрежет открываемой двери, и в комнате установилась тишина.

  Орефа для верности выждал несколько минут и, убедившись, что мужчина и женщина не вернуться, ухватился руками за прутья решетки, расшатал ее и выдернул из гнезда. Словно уж, скользнув в камин, Орефа высунул голову и оглядел комнату. Рядом с камином - два массивных стула, покрытые шкурами леопарда, между ними - выточенный из цельного камня круглый стол с монументальной ножкой и инкрустированной самоцветами столешницей. Пол и каменные скамьи вдоль стен застелены пестрыми коврами. С потолка свисает масляный светильник, заливая центр комнаты мерцающим светом, углы же тонут во мраке. В дальнем конце комнаты за плотным занавесом виднеется большой, окованный железом, сундук.

  Взгляд Орефы остановился на блюде с кусками жареного мяса и на кувшине. Орефа выскочил из камина, подбежал к столу и припал потрескавшимися губами к горлышку кувшина. Пряное вино, как бальзам, полилось в пересохший рот. Он, захлебываясь пил и пил, пока не осушил кувшин до дна. Бросив его на пол, Орефа быстро смахнул мясо в подол грязной рубахи, и залез в камин.

  Забравшись подальше в трубу и немного успокоившись, Орефа набросился на сочное, прекрасно прожаренное мясо.
  Наевшись, он свернулся калачиком и уснул.

                Продолжение:  http://www.proza.ru/2016/01/18/1755