Бездомный и собака

М. ежедневно сидит у старой каменистой стены Московского метрополитена, построенной около 30 лет назад, обдуваемый всеми ветрами, играющий свою музыку на старой затершейся гитаре. Нельзя сказать, что играет он плохо, но тысячи прохожих ежедневно плюют на его игру, как бы он ни старался.
В один достаточно пасмурный вечер мимо его усиженного логова проходила собака, бездомная, одинокая, никому не нужная, но это и не удивительно, что бездонная собака никому не нужна, ведь если прогнали, была лишняя. Приметив М., пёсик кинулся к нему, будто заметил в толпе людей старого доброго друга, и, долго не задумываясь, бросился к нему в объятия.
— Мёрзнешь? — чуть наклонив голову спросил музыкант. — мне тоже нелегко, никто и монетки не кинет, уже считают меня за памятник.
— Да что эти монетки, еды бы кто подкинул. Я еле перебиваюсь около шашлычных, скоро коньки откину. Бывают, конечно, дни, когда мне перепадают кусочки обугленной говядины, но это не так часто случается, как хотелось бы.
— Понимаешь ли, милая дворняжка, я не могу есть с пола, даже если очень хочу. До сих пор считаю себя цивилизованным человеком, некоторые правила этикета не дают мне это сделать.
— А где же ты тогда живёшь, раз все так плохо? — подняв свои темные глаза, задала вполне резонный вопрос собака.
— Живу я у своего племянника, он добрый человек, понимает моё положение, но чувствую я себя простым грузом на его шее и не хочу путаться под ногами. Вот поэтому я и сижу здесь, грязный, голодный и неудовлетворённый.
— Сейчас всем тяжко живётся, даже те люди с деньгами, в чистой одежде и с плотными брюхами. Я думаю, к них не меньше забот чем у нас. Что у нас? Поесть, да поспать. А у них наверняка семьи, работы, куча своих проблем, обязанностей, есть чем заняться, относительно нас.
— Нет, мохнатый, это тебе поесть и поспать. Мне нужно нечто большее.
Собака с недоумевающим взглядом обманутого клиента банка взглянула на М., не представляя о каких таких нуждах вещает ей новый друг. Вроде все верно: для жизни нужно есть и спать. Что ещё? Музыкант узрел эту искру недопонимания во взоре пса, после чего объяснился: «Смотри, я – человек. Это обычные нужды, нужные всем живым существам, это верно. Но так как я нахожусь в статусе человека, мне нужны некоторые второстепенные вещи, которое ты никогда не поймёшь и не воспримешь всерьёз. Во-первых, хотя бы человечное признание, я же не для себя играю. Хотя, если рассматривать игру на гитаре как способ заработка, то только для себя, однако моя цель – сделать людей чуть более счастливыми. Какой же толк от жизни, когда ты больше не нужен обществу, чем нужен? Смотри, прохожие проходят мимо, делая вид, что даже не замечают меня. Почему? Они боятся встретиться со мной взглядами, они боятся увидеть мою жизнь, такой каковой она является на самом деле. Боятся, что если не подкинут деньжат за игру, то получат презрение с моей стороны. Нельзя никак показать им свой собственный смысл игры, пока они сами не познают жизнь уличного музыканта, а дальше как по кругу, если кто и доживёт до такого.»
Пёс внимательно слушал, смотрел на музыканта, как пятиклассник на лектора высшей математики, пытающегося объяснить неведомо откуда берущуюся и ненужную теорему.
Кризис недопонимания привёл к тупику разговора двух нищих. Огромная бездна между восприятиями жизней животного и безработного, но все-таки есть у них что-то общее.
— Сколько ты тут играешь? — попытаясь воспроизвести диалог, выдавила собака.
— Уже как 7 лет я сижу на этом месте.
— По тебе и не скажешь, я бы сказал, что ты сидишь здесь вечно. Сколько тебе лет? Выглядишь на 65. Как вообще сложилось так, что ты не занимаешься тем же, что и остальные люди?
— Когда-то, было время, я успешно занимался приборостроением печатных машинок, неплохо зарабатывал. Но потом настали совсем другие времена, новые технологии сделали моё дело бесполезным, от того и ненужным. Сейчас все совсем другое, я остался без работы, от меня ушла жена, детей так и не довелось завести. И вот я, бездомный, одинокий и никому не нужный. Потом пытался что-то делать, где-то перебивался у друзей, у них же работал, но случилось так, что я и для них стал обузой. Тогда-то я и начал играть. Из последних денег наскрёб на гитару, она была уже в таком же состоянии, что ты можешь наблюдать сейчас. В один прекрасный день племянник нашёл меня, играющим беспрестанно один и тот же мотив, и забрал к себе. Так я у него и живу, с работой сейчас очень сложно, кому нужен 52-летний мужчина, непригодный даже для физической работы. Жизнь состарила меня.
 — А теперь выслушай мою историю. — Заметив паузу в речи собеседника, сказала собака. — Ежедневно меня шпыняют, ругают и бьют ни за что люди. А за что? Что я им сделал? Просто я не такой как они, как их домашние питомцы. Я на ступень ниже, я даже хуже крысы, потому что, хотя бы, занимаю больше пространства. Другие собаки не принимают меня таким какой я есть, я вне их интересов. Их интересует только количество пищи, которую они вместе найдут, а делиться с кем-то они не собираются. Моя шерсть облезает, клыки выпадают, скоро умру уже, чувствую. Недомогание во всех частях моего собачьего тела не даёт мне даже спокойно спать. Я бесполезен, от этого и несчастен.
М. обнял собаку покрепче, связь между этими двумя существами явно была. У них было нечто общее – сознание. В то время как окружающие не ценили того, что имеют, эти двое были готовы лезть из шкуры вон, лишь бы не разочаровать своих близких, следовательно, и себя. Нет ничего страшнее, чем остаться без опоры в суровом мире.