Пушкарь

Матерь божия и цифра 222 висели рядом.(В ГЛАВНОМ ЦЕНТРЕ УРОЛОГИИ ДЕЛАЮТ БОЖЕСТВЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ?)
Я постучался в цифру. Мне открыл дверь ассистент и предложил пройти с ним по коридору. Мы спустились на этаж ниже. Там в раздевалке мне выдали тапки, штаны, куртку чепец и маску – я стал похож на хирурга. Поэтому в коридоре, где меня попросили подождать, ко мне обратилась пациентка, которая лежала на каталке неподалеку: «Доктор, я хочу в туалет».

Профессор Пушкарь – звезда отечественной урологии. Я пришел исполнить редакционное задание – зафиксировать удаление рака простаты мэтром у состоятельного пожилого чиновника с помощью немецкого робота Да Винчи в жанре репортаж. Роботом руководил профессор.
Я заглянул в операционную что бы прикинуть как там можно двигаться с фотоаппаратом.
Больной лежал под наркозом. Подготовка шла полным ходом: ему надули живот, воткнули в область простаты несколько трубок, утыкали датчиками. Одна трубка для дренажа крови и мочи, вторая система захвата, третья – резак, лазерный.  Для транспортировки в узкую область простаты зажимов имеется четвертая. Туда же, в простату доставили свет и камеру. Видеосигнал транслируется на громадные плазменные панели, одна из которых висит в коридоре.
На мониторе я вижу кровавое месиво. Агрегат, напоминающий модернизированный автомат для игры в морской  бой стоит в углу – это рабочее место профессора.

Время тянется долго. На стульчике, постукивая карандашом по блокноту, сидит ученик. Ассистенты, показывая на свой угол говорят: «Сюда не суйся».
Наконец, появляется Пушкарь. Его напряженное лицо проплывает мимо. Он скидывает туфли и садится в носках за пульт управления, сразу начиная двигать рычаги, кнопки и педали. Я не сразу понял, что операция началась. Поначалу Пушкарь сухо отдавал ассистентам приказания, активно орудуя захватом и лазером. На мониторе двигалась миниатюрная клешня из сложного сплава. Над ней поднимался дымок. Через полчаса резни металл почернел. В помещение запахло горелой плотью. Пушкарь будто куда-то бежал, судорожно орудуя рычагами приговаривая: «Ну и денек. Ну и погодка. Антон, как там у тебя? Ходил на рыбалку? Нет, вот ты глянь…, а-а-а… уснул что ли, где дренаж…? Давай, давай отсасывай. Случай у нас дерьмовый».
Ученик Пушкаря склонился над моим ухом и неожиданно сообщил: «Операция проходит в пределах полутора сантиметров». Я, конечно, удивился. Со стороны казалось, что профессор бродит внутри гигантского тела, сидя в мясном корабле.
Откромсав больной орган, он принялся резать сосуды, блокируя кровь зажимами. Зажимы ему подавал Антон через катетер. Зажимы плохо держались, профессор ругался. Они шлепались в мочу простаты. Студент-ученик мне сказал, что их потом как-то гуманно уберут.
Покончив с этой кровавой стрижкой, Пушкарь резко развернулся на подвижном стульчике, бросил рычажки и вдруг громко спросил  у окружающих: «А где Тимофей»?
Я сказал: «Здесь».
Пушкарь, как мальчишка, вскочил с вертлявого стульчика и восторженно произнес: «А ну глянь сюда. Видал когда-нибудь такое?
Я сунул глаза в окуляры: «Ух ты! Три Дэ кровавое месиво»!
Профессор пояснил: «Первый раз вижу такой узкий орган».

Появился коллега из соседней операционной.  У него был такой вид, будто он зашел в парикмахерскую: «Ну как делишки? Зашил/постриг уже»?
- Сейчас, погоди, - И Пушкарь опять убежал внутрь своего пациента.
Пошел четвертый час. А между тем операция началась в 10.18.