Понелошка летошна третьеводни и надысь

                Подарок для Егора Просвирнина
     Хорошо в русской деревне зимой ! От холодов лютых все говно замерзает, по национальным традициям переходит в иное качественное состояние, твердое, но проглянет солнышко и снова оно благоухает, по завету Ломоносова став газообразным. Это только в городах ваших, выдумке вредной, говно функционирует круглосуточно, то оно в телевизоре, то в радио, а то и в интернете, жутком изобретении американской распоясавшейся военщины. Помнится, распоясалась она и нагнула раком весь мир, даже русских патриотов, полеживают они на диванчиках и аж кряхтят от фрикций твердокаменных членов в проходах задних, яростью наливаются, Суворова вспоминают, Дамбас и Израиль, два чуда на планете Земля, созданных гением грузинского человека и отца всех русских товарища Сталина.
      А вот случай был. В прошлом годе на масленницу собрались мужики окрестные в овраге, людей посмотреть, себя показать. Кого там только не было : и Антон Абрамыч, и Руслан Жухуметов, и Карл Иваныч Штраубе, и Ваня Иванцов, все, как есть русские люди, разной ориентации политической, росточку разного, но было в них одно, объединяющее в кучку - носы красные, целлулоидные. Выбрали они судьей над собой в ристалище предстоящем балтийского помора, бывалошного человека, вора и разбойника, знающего, как надо, не то, что предыдущий, вор уральский, пьянчуга и мудак. А до него был вор ставропольский, до того вор молдаванский, в общем, чтоб с ума не сойти, вспомним Рюрика, вора заморского, и Батыя, вора татарского. Все они были воры, но народ был жулик, пьяница и лгун, можно сказать, святой народ, не жалевший ни мать, ни отца, ни прохожего молодца, да что молодцы, себя народ не жалел, все челобитные бил царям : Батюшки-цари, стройте виселицы для нас, подлецов, остроги каменные мы сами уже сложили, из своей толщи народной избрали людей поподлее, чтоб сажали они нас за замки крепкие, а мы б кряхтели, злились, вино пили, народы соседние воевали, женок насиловали и кручинились бы, отчего и почему жизнь такая поганая. Цари, которые поумнее, травили народ дустом, глупые и поспешные империи строили, рассыпавшиеся вмах, а самые умные - стрелялись на второй день после коронации. Но таких не было.
      Вышел Антон Абрамыч к людям и говорит : Эх, бля ! И шапкой оземь. Заплакала тут Улита, что людям говнистым мила, подскочила к нему, облобызала, грамотку берестяную поцарапала ноготком вострым да к немцам и оборотилась. Кричит : Немцы, вы немцы, сволочь народ, фашисты, не хотите добром жен и детей беженцам отдать, ну, так мы проклянем вас Окуджавой и Меркель. Стихло вокруг. Задрал народ головы, что там судья. А судья с девкой какой-то борется, семь-ноль кричит и смеется добро. Подумал народ и на х...й послал Антон Абрамыча и Улиту.
      Вышел Руслан Жухуметов к людям и говорит : Эх, бля ! И шапкой оземь. Вскричал тут голосом диким Хохлик Соцкий, из гусар польских, что Ваньку Сусанина в говнах утопили, подскочил к нему, обнял и прослезился, достал портсигар гетьманский, папироской барской угостил да к немцам и оборотился. Кричит : Немцы, вы немцы, сволочь народ, фашисты, не хотите на Киев и Москву танки свои железные двинуть, ну, так мы проклянем вас Макаревичем и Ющенко. Стихло вокруг. Задрал народ головы, что там судья. А судья охочему люду разъясняет про нефть и рубль, падает он медленнее, чем нефть поганая, антихристом выдуманная, и это - хорошо, так хорошо, что просто зае...сь. Подумал народ и на х...й послал Руслана Жухуметова и Хохлика Соцкого.
      Вышел Карл Иваныч Штраубе к людям и говорит : Эх, бля ! И шапкой оземь. Рванула тут за волосья свои рыжие баба умная, не знай как затесавшаяся в толпу нарядную, подпрыгала к нему, книжкой по башке огладила, руку пожала да к немцам и оборотилась. Кричит : Немцы, вы немцы, сволочь народ, фашисты, славный город Рим разрушили ордами своими аларихскими и гензерихскими, ну, так мы  проклянем вас Растроповичем и Ходорковским. Стихло вокруг. Задрал народ головы, что там судья. А судьи нету, пропал на неделю. Подумал народ и на х...й послал Карл Иваныча Штраубе и бабу умную.
      Вышел Ваня Иванцов к людям и говорит : Эх, бля ! И шапкой оземь. Рванул к нему по головам косматым сам Проханов, к пузу прижал, огладил ручонками трудовыми, орден прицепил, ленту красную, ленту полосатую, портрет судьи подарил с дарственной надписью какого-то Леонтьева-Суслова, графа Заможайского, лорда Недействительного, чрезвычайного и полномочного секретаря парткома при месткоме исполкома да к немцам и оборотился. Кричит : Немцы, вы немцы, сволочь народ, фашисты, мы-то знаем, что нету вас, немцев, морок один, иллюзия, но, на всякий случай, проклянем вас Газмановым и Лениным. Стихло вокруг. Задрал народ головы, что там судья. А судья в хоккей гоняет, на дельтаплане летает, в море ныряет. Подумал народ и на х...й послал Ваню Иванцова и самого Проханова.
       А в конце самом вышел к народу я с сестричкой голой, постоял, помолчал да молча плюнул народу под ноги. Обнял девку за талию осиную и пошли мы молоко пить. А народ - вино.
       Мораль такова : едем дас сейне.