Сорвавшиеся с цепи слова

Она пела так тихо, что нужно было очень прислушиваться, чтобы угадать даже само её присутствие здесь. Но все же она пела. Почти шепотом. Тёплые слова тонкой струйкой из чуть приоткрытого ее рта вырывались в пространство сумеречной комнаты и разрисовывали кружевом его естество. Пространство в ответ выдыхало что-то изменённое и пережитое. И делало своим выдохом слегка цветными подступающие тени. Розовато-сиреневая тень нечёткой ладошкой коснулась её волос и ее песня зазвучала чуть громче. Будто этого она и ждала, чтобы запеть смелее - чтобы её тонкий голос признала зарождающаяся вечерняя тень, только-только переставшая быть искренне-черной.

* * *

В предрассветной невозможности проснуться, очнуться от опутывающих то ли чар, то ли кошмаров сна, она хватала влажными от пота руками ускользающую простынь. Хватала так, будто эта измятая её ночным телом ткань была сейчас той самой пресловутой соломинкой, что манила обещанием о лучшем мире, похожем на мираж. Так продолжалось, казалось, вечность. Когда первые лучи подступающего солнца коснулись её просыхающей ладони, она протяжно вздохнула во сне и сладко перевернулась на другой бок.

* * *

Брошенный школьный потрепанный рюкзак. Он чуть кривовато прислонился к парапету моста, довольно удалённого от города. Чей он? Что в нём? Почему он тут? Вряд ли одинокий прохожий решился бы заглянуть в него, столь зловеще выглядела эта несовместимость в свете тусклого фонаря, редко освещающего пустынную трасу. А персонаж известного мультфильма неловко подломил ногу в складке рюкзачной ткани, на которой был изображён, и насмешливо смотрел на прохожего одним тусклым глазом. Они запомнят друг друга, хоть и не решились на знакомство.

* * *

- Ты должна была родить звезду! - кричал он, бегая в распахнутой рубашке по первому снегу.

Вдохновленный её ночным масляно-холстовым шедевром, ему хотелось петь, но природа не одарила его ни слухом, ни голосом. Ему хотелось кричать - и он кричал! Он звал её по имени, хохотал неистово, хватая голыми ладонями миллиарды новорожденных снежинок. Из души рвалось щедрое и яркое.

А она в этот миг видела свой третий сон, хоть и был уже полдень. Она легла только под утро. Его звонко-взбудораженный голос, проникающий сквозь щели в окнах в её сон, менял его аромат на более цветочный. Как её любимые духи, что стояли у её трюмо - её женственно-колдовского алтаря. И они тоже превращали её в ту, что творила в мастерской и завораживала его разум.

* * *

Он неловко перехватил пластмассовую баночку с зубочистками и она выскользнула у него из рук, рассыпавшись поломанным веером у его ног.

- Двести сорок восемь, - подумал он.

Он не был гением, способным за доли секунды сосчитать лежащие вразброс сотни одинаковых зубочисток. Просто он только вчера купил новую упаковку и использовал всего две. На баночной этикетке было крупно и однозначно написано - 250 штук. А кроме него, зубочистки взять было некому. Он жил один.