Часть 1. juhfybxtyyjcnm

Раннее утро. Я стою в ванной напротив зеркала. Мне надо побриться. В моей руке опасная бритва. Я намыливаю лицо. Начинаю бриться.
Лезвие скользит по щеке. Ниже. Ниже. Ниже. Лезвие скользит по руке. Алые чернила капают в раковину и на пол. Распускаются красные бутоны.  Ты смотришь на руку. Боли нет. Крови нет. Рука цела.
Очередная галлюцинация.
Я долго смотрю на себя в зеркало. Продолжаю бриться. Заканчиваю бриться. Умываюсь. Вытираю лицо. Мажу лицо кремом после бритья. Иду на кухню. Закуриваю. Включаю радио.
Идиотские новости.
Варю кофе. Крепкий кофе. Пью кофе. Крепкий кофе. Закуриваю снова. Пульс 100. Брадикардии как не бывало. 3.17. Сегодня сдавать рукопись. Я держу сигарету, будто это шприц с ядом, который меня медленно убивает. Время. Деньги. Надо успеть. Я беру марку. Кладу на язык. От легкой горечи меня передергивает. Медленно жую.  Глотаю. Закуриваю ещё одну сигарету. Выключаю радио. Открываю толстую тетрадь. Беру ручку. 53 страницы.
Время. Успеть. Рассвет.
Стены начинают дрожать в такт музыке. Душно. Нет никакой возможности дышать. Тебя запихивают в скафандр. Теперь ты полностью огражден от мира. Громоздкий скафандр становится твоей новой кожей, новым телом. Ты делаешь первый вздох. Этот воздух, эта атмосфера более не отравляют тебя, теперь они неспособны разъедать изнутри твои лёгкие, сердце, мозг. Вены и аорты отныне дают тебе жизнь, а не смерть.
Голова наполняется мыслями. Ты начинаешь писать.
Ты кричишь. Ты чувствуешь, как рвутся связки. Они лопаются от напряжения, осыпая все фейерверками искр. Ты орешь. В комнате тишина. Крик. Бумага испещрена чернилами. Шрамы. Твои письмена орут, разбивая лампы, выбивая барабанные перепонки, не нарушая тишины. Ты пишешь. Но ты лишь посредник. Слова идут сами, минуя твой мозг. Извне. Через руку. На бумагу.
Ты убираешь рамки.
Ограниченность. Расширение сознания. Везде ограниченность. Разлом. Единое целое. Стена. Барьер. Невозможность объединения.
Атмосфера. Твои мысли утекают далеко-далеко. Ты не воспринимаешь себя. Всё то, что думаешь ты, думает за тебя кто-то другой. В момент, когда ты теряешь себя, ты становишься мостом. Связующий элемент. Барьер сломлен. Дамбу прорывает, и на бумагу выливается кристально чистый поток космоса.
Нет.
Ты лжешь.
Кристально чистый поток вливается в тебя. Твоё тело. А на бумагу вытекает грязный вонючий ручеёк того, чему удалось пройти сквозь тебя. Но даже это несравненно лучше того, что рождается в умах остальных.
Ты приходишь в себя. Вернее в тебе остался лишь ты. Чужое вмешательство сошло на нет.
12.24.
Закуриваю. Меня знобит. Тетрадь в каплях красного. Я смотрю на номера страниц. Записи заканчиваются на номере 53. Я умываюсь. Ставлю на плиту джезву. Пью кофе. Всё ещё трясет, но уже меньше. Так будет ещё несколько дней.
Я включаю компьютер. Теперь надо перевести всё в электронный формат. Никаких изысков. Исключительно техника.
Я вышел из дома.
15.30.
Зашел в магазин. Сигареты. Печать. Принтер выплюнул сто страниц порожденных не тобой слов.
Космос.
Посредник.
Я в издательстве. Без пяти четыре. Одна сигарета до встречи.
Паук тащит жертву в своё логово. Изящные пальцы издателя берут рукопись. Благодарность. Гонорар. Наигранно осклабились на прощание.
Я выхожу на улицу. Ноги сами несут меня в парк. Дорога лежит через оживленную улицу. Люди, вкус железа, ограниченность, тошнота, оскалы, удушение, толпа, помехи, крики, тьма.
Взрыв.
Ты падаешь в колодец ближайшего двора. Руки трясутся настолько, что не можешь достать пачку сигарет. Голова идёт кругом. Ты шатаешься, рукавом белой рубашки пытаешься вытереть кровь. Проходящая мимо бабка что-то шепчет на весь двор про наркоманов.
Я смотрю в лужу на свое отражение. Да, так и есть. Я наркоман. Я зависим от своей работы. Курение, марки - это всё лишь побочные эффекты главного моего наркотика.
Поход в парк отменяется. Я иду домой. Прочь от людей.
Я дома. Бросаю рубашку в мусорку, иду в душ. Соскребаю с себя вместе с кожей эту улицу, этих людей.
Я дома, но я не хочу называть это место домом. Не могу. Меня тут никто не ждёт. Мне не нравится мебель. Мне становится душно от вида из окна.
Я чужой в этом мире. В этом месте. В этом времени. Но это не столь важно. Я могу писать. В эти моменты жизнь переполняет меня. Я знаю, с кем можно провести время, чтобы можно было дышать полной грудью.
На крайний случай, Я знаю, у кого можно купить несколько капель божественной амброзии, нескончаемой эйфории, которая приведёт меня к полному отделению от этого мира.
Я ложусь на пол. В колонках звучит океан, наполненный китами - левиафанами, которым нет никакого дела до того, что происходит в окружающем их космосе. Я закуриваю.
О да. Сигареты. Ещё один наиболее безвредный для меня способ отстраниться от этого мира. В клубах дыма разворачиваются фантасмагорические сюжеты, понятные лишь самому творцу. Огонь, находясь на грани смерти, убивает меня, и эти жертвы рождают немыслимые пейзажи, очарование которых - в их мгновенной смерти.
Смерть. Всё замыкается на ней. Начала может не быть, но конец есть всегда.
Ты достаешь тетрадь и ручку. Ты не хочешь подниматься с пола. Не можешь. Ты заползаешь под стол, упираешь тетрадь в столешницу и пишешь на вытянутых руках. Слова, подобно дыму, складываются в сюжеты, изначальную задумку которых позже понять не сможешь даже ты. А это и не нужно, ведь ты лишь инструмент в руках кого-то свыше. Крайне несовершенный инструмент. Но такова твоя судьба. И этого не изменить. Совершенство - лишь одна из глупых сказок идеалистов, в которые ты временами веришь. Веришь лишь когда жизнь на мгновения сводит тебя с удачей. Но это только мгновения.
Мгновения.
Мгновения...
10.37.
Я просыпаюсь. Пол усыпан разодранными тетрадями, листы исчерканы. Будь это люди, меня бы казнили, а общество промолчало. Если бы это были животные, судебная машина промолчала бы, а общество довело до состояния этих тетрадей. Хотя, в духовном плане, я недалеко от этих тетрадей, которым повезло больше, чем мне. Они уже мертвы. Их мучения закончены. Их больше не тошнит от этого мира. Ха. Получается, в каком-то смысле я миротворец.
Помутнение сознания закончилось, и мир снова предстал передо мной таким, каков он на самом деле. Фу. Нельзя взирать на него без отвращения. Солнце светит настолько тускло, что лучше бы его и не было.
Душ. Завтрак. Чёрт, я не ел уже несколько дней. Еда должна придавать человеку сил, но я всё равно опустошен. Сопротивление воздуха практически непреодолимо. Единственное, что я могу делать, так это лежать на диване и слушать музыку.
За окном падает первый снег. Природа сдалась и окончательно умерла.
                ***
Прошло два дня. Я не написал ни строчки. Снег всё идёт, хотя на улице плюсовая температура. Может, это знак? И мне тоже нужно умереть? Но ведь природа снова оживёт весной. Для меня же весна больше не наступит.  С другой стороны, зачем мне эта весна? Каждый год с её приходом моё состояние только ухудшается, ведь я живу лишь в те моменты, когда пишу. В остальное время я мёртв. А весной всё живое. Слишком живое.
Душ. Завтрак. Ничегонеделание на диване. Обед. Ничегонеделание в кресле. Ужин. Ничегонеделание в кровати. Сон. Повторять до бесконечности. Всё это сдобрено непрекращающейся депрессией из колонок, пачками сигарет и редкими походами в ларек у дома за новыми порциями сигарет. И ни единой написанной строчки. Уже больше недели. Ни слова я не могу написать. Мой разум стал пустыней, оазис мыслей высох и остались лишь болиды перекати-поле.
Чёрт, но ведь так нельзя! Это закончится ничем!
Пустая пустота существования.
Я звоню в издательство. Просьба. Согласие. Встреча в 18.30.
Я звоню замужней подруге. Встреча в 19.30.
Я стою напротив зеркала. В моей руке - опасная бритва. Я намыливаю лицо. Начинаю бриться. Лезвие скользит по щеке. Ниже. Ниже. Ниже. Я смотрю на своё отражение. Гниль. Я вздрагиваю. Бритва летит на пол сквозь руку, жалобно пищит и разбивается. На полу распускается млечный путь. Я умываюсь холодной водой.
Нет.
Это не галлюцинация.
Я иду на кухню, оставляя за собой путеводную нить Ариадны. Вот только к чему, кроме как к смерти, она может привести?
Перекись водорода шипит на руке. Смешиваясь с кровью она становится подобна застывающей лаве. Бинты добавляют мне ещё больше сходства с ожившей мумией.
Я возвращаюсь в ванную. Убираю погибшую бритву. Снова намыливаю лицо, достаю станок, бреюсь им. Умываюсь.
Дед Мороз с бритвой в руке испарился, исчез бесследно. Также, как скоро исчезну и я.
18.01. Я одеваюсь, выхожу из дома. Дворами пробираюсь к издательству. Снег уже почти не падает.
Он отступил.
Я захожу в издательство. Короткий разговор. Ссора. Битое стекло. Хлопнувшая дверь. Мда, я думал, уйти будет легче. Я думал, меня поймут.
Ограниченность.
Впрочем, мне свойственно ошибаться.
18.53. Я звоню замужней подруге, уточняю место встречи. Также дворами пробираюсь до винного магазина, который приютился на окраине парка. 126.90. Бутылка синего стекла манит к себе, вызывает в голове воспоминания об океане, который я никогда не видел.
Я иду по парку, обходя стороной вездесущие людские компании. Везде ограниченность.
Спустя пятнадцать минут я прихожу к месту встречи - скамейке на берегу реки, вяло текущей через парк.
19.21. Я сажусь на лавочку, достаю пачку сигарет. Пять штук. На эту жизнь хватит. Я чиркаю зажигалкой. Огня нет. Нет даже искры. Кремень отсырел.
-Угостить огнём? - Замужняя подруга, стоя за моей спиной, подносит к сигарете горящую спичку. - Забирай себе, Человек-Без-Огня.
-Давно ждешь?
-Пару минут. Увидела тебя, решила не подходить сразу. За тобой иногда очень интересно наблюдать.
-И в этот раз тоже?
-Не очень. Ты всего минуту сидел без движения, глядя на пачку сигарет.
-Действительно, ничего интересного... - Я достал бутылку. - Вино будешь? Твоё любимое.
-Это было любимое вино двух подростков, которые часто сидели тут раньше. Дрянное вино, одно из самых дешевых.
-Но тем не менее вкусное.
-Знаю. Поэтому открывай.
-Ничего, что из горла? Я как-то не подумал о стаканчиках.
-Самое то. - Она сделала несколько глотков и закурила тонкую сигарету. - Раньше оно было слаще.
-Раньше трава была зеленее. И свет был ярче.
-Рассказывай, зачем звал. Не вино же пить и стихи цитировать. Тебя силком на улицу без причины серьезной не вытащить.
-Да. Случилось. -  Залпом осушив половину бутылки, я начал свой монолог. - Меня доконала эта жизнь. Этот город. Все и всё вокруг ограничены до безобразия. Разум современного человека стал совершенно плоским. Эти люди не ищут, не думают. Им ничего не нужно в духовном плане. Они утонули в собственной значимости и эгоизме.  Они видят лишь первый план. У них есть глаза, но они не смотрят вглубь. Ты скажешь, что некому учить этому. Учителя есть, их множество. Но они сами не хотят учиться этому.
-И что ты решил? Суицид? А мне оставишь права на свои рукописи?
-Неужели я произвожу впечатление настолько отчаявшегося человека?
-Да. - Совершенно серьезно ответила она.
-Как бы ты не хотела нажиться на моих писульках, этого не выйдет. Я решил переехать. А ты единственный человек, с которым я тут общаюсь. Будешь сдавать мою квартиру и пересылать мне деньги.
-И всё? Только ради этого ты хотел встретиться?
-Ну да. Подвести красивую черту моей жизни тут. Вечер, парк, вино...
-Куда хоть поедешь?
-В Питер.
-И что, ты думаешь, там что-то изменится?
-Да. Там другая атмосфера, другие люди. Нет всей этой ограниченности. Во всяком случае, в таком количестве.
-Ты серьезно так думаешь?
-Да.
-Знаешь, что я тебе скажу? Ты сам ограниченность! Ты настолько замкнулся на этой мысли, что на всём, что тебя окружает, видишь лишь жесткие рамки! От твоего переезда ничего не изменится. Ты будешь видеть в Питере то же, что и здесь. Ты сам должен поменяться, и тогда ты увидишь, что мир на самом деле не такой, каким ты его видишь.
-Ты заблуждаешься. Но я не виню тебя в этом. Со временем ты всё поймешь.
Я допиваю вино.
Вечер. Дома на том берегу реки отражаются в черном зеркале воды. Дешевое вино теплом растекается по телу. Миг - и бутылка синего стекла, раскидывая последние капли нектара, взлетает вверх, в свет фонаря, причудливо озаряя землю цветными бликами, чтобы после безвестно кануть в высокой прибрежной траве.
Без звука.
Без движения.
Тьма приняла жертву.
Путь свободен.
-Прощай. Я напишу тебе, когда обустроюсь на новом месте.
Я шёл по парку и курил. Сигаретный светлячок слепил, и путь я находил больше по наитию. Вот так и люди. Ищут свой путь в потемках. И не находят.
Но мне повезло. Я нашёл свой путь. Нашёл себя. И никто не сможет сбить меня с него.
Начался дождь.
Природа решила пожить ещё некоторое время.
А значит проживу и я. Вперёд, в Питер. Туда, где вечная осень, туда, где жизнь не погибает каждый год.
Прочь.
Прочь от ограниченности.