Немного ни о чём, или Азы 2

Полёты во сне и наяву

   Ивин сидел в кафе у распахнутого настежь окна. В окно врывался шум вечернего города, но Ивин не обращал на него внимания. Он пытался вспомнить детство – и не мог.
   Странно, я ещё не в том возрасте.
   Он достал из кармана мобильник и позвонил.
   – Вася, привет! Скажи честно, ты помнишь детство?
   – Более или менее.
   – А я вот нет.
   – Ну и что. Гораздо важнее помнить настоящее.
   – И будущее... Ладно, понял тебя. Отбой.
   Всё-таки, как получилось, что я ничего не помню?
   Ивин напрягся, силясь оживить в голове хоть что-то. Нет. Детство ускользало от него, просачивалось сквозь пальцы, как вода, как песок, как сон...
   Странно. А ведь сны-то я помню. Мне часто снилось, что я летаю. Как птица, но не совсем. Мне всегда было трудно лететь, и большого труда стоило подняться в воздух и удержаться там хоть ненадолго. Но меня это не пугало, я раз за разом рвал жилы, чтобы снова упасть, и снова оторваться от земли. Я не махал руками-крыльями, а парил, словно на магнитной подушке. Мир сверху выглядел таким игрушечным и красивым. Я был счастлив.
   Неужели всё прошло и никогда не вернётся? Нет, пока я помню, счастье есть, попробовало бы оно не быть...
   Ивин пристально посмотрел на окно, потом вокруг себя (никому не было дела до одинокого невзрачного человека средних лет), снова на окно, вздохнул, насупился, поднялся со стула и вылетел наружу, не расплатившись за невкусный чай из пакетика и недожёванный сырник.

Музыка в нас

   Музыка их связала, она же их и разъединила. Под меланхоличные напевы Ника Кейва они сидели и думали о том, что всё кончено.
   Потом он сказал: «Ну, я пошёл», и она его не остановила, потому что... Некого было останавливать. Он больше не был её мелодией.

Мысль

   Бегемотов сидел в кресле задумавшись. Это было его обычное состояние. Он мог думать в любом положении – и стоя, и сидя, и лёжа, и на ходу. Иногда ему казалось, что даже смерть не помешает этому занятию и вытянется в одну бесконечно длинную монотонную мыслььььььььььььььььььь

Душа

   Пиронову сказали, что у него душа в пятках. Он внимательно рассмотрел свои пятки и понял, что души в них нет.
   Но где же она? Уж точно не внутри. Он огляделся по сторонам, но ни в ком из окружающих своей души не обнаружил.
   Он запрокинул голову. Может быть, она на крыше? Но и на крыше её не оказалось.
   Пиронов сидел на крыше и не мог решить, что ему делать дальше. Всё-таки без души – как-то неуютно.
   Где она может ещё быть? Душа лёгкая, её должно тянуть вверх. В горы?
   Пиронов убил несколько месяцев на сборы. И вот он оказался в Гималаях. Горы стояли тесно, плечо к плечу, одна выше другой. Пиронов выбрал самую высокую и полез на неё.
   Восхождение было трудным, несколько раз он чуть не сорвался в пропасть, но чудом уцелел.
   На вершине было очень красиво. Пиронова охватил восторг, и на мгновение ему даже показалось, что его душа – здесь.
   Но это было не так. Её не было.
   Ещё выше? В небе? Пиронов взмахнул руками и полетел. Он поднялся высоко, к самым звёздам, и всё искал, искал.
   Звёзды были холодны, пусты и ниоткуда не раздавалось тихого голоса: «Я здесь».
   Пиронов остановился и почувствовал, как его распирает от пустоты. Ему стало страшно. Но он рос, разгорался, и страх уходил со светом, пока совсем не покинул эту маленькую красную звезду.

Будущее

   Июнь. Полдень. Чёрные тени фонарей расплываются кляксами на асфальте.
   Я еду вперёд, не оглядываясь на то, что осталось позади. Прошлого нет, есть только будущее. Только оно придаёт значение мелкой бессмысленной жизни. «У него есть прошлое» – как жалко это звучит; «У него есть будущее» – как много в этом силы и радости.
   Я еду вперёд, оставляя за собой раздавленные тени фонарей.

Видение сна

   Я – парк. С деревьями и кустами, с лужайками, тропинками и дорожками, с прудами, с чистым синим небом и свежим ветром, с шорохом листьев и пением птиц. И множеством людей, разных, очень разных, мужчин и женщин, белых, чёрных, жёлтых, любых, соединённых теплом дружбы и любви, сливающихся здесь и там, во мне, счастливых, радостных, тихих и громких. Я сон, я мечта, я надежда. Я – парк.

Человек без сонца

   Вынули из человека сонце и сказали: «Иди и живи как-нибудь».
   И он идёт и как-нибудь живёт. Смотрит на дерево – видит дерево. Смотрит на стол – видит стол. Без сонца он видит всё таким, какое оно есть.
   Смотрит на человека... Страшно. Вы когда-нибудь видели человека?

Ночной разговор

   Южный город у моря. Ночь. Приезжий бандит разговаривает с торговцем вином:
   – Я хочу, чтобы меня уважали. Кого я должен наказать? Кто здесь создаёт для всех проблемы? Я помогу людям и стану для них своим. Они меня полюбят.
   Торговец вином, седой растрёпанный человек, отвечает так:
   – Ерунда! Сила – в иррациональности. Всемогущий бог хорош тем, что он может помочь, но не помогает. Его дела непредсказуемы, они не зависят от того, кто ты такой и чего ты просишь. Помогать всем – это показывать свою слабость. Иногда встречаются такие люди, к ним никто не относится всерьёз, их обходят стороной и считают безумцами. Ты хочешь быть богом или сумасшедшим?
   – Дурак! – кричит бандит, и на этом они расстаются.
   Никто ни о чём больше не думает. Город спит.

ИванОв и ИвАнов

   ИванОв подошёл к ИвАнову и спросил:
   – Как тебя зовут?
   – ИванОв.
   – А я думал – ИвАнов.
   – Нет, это ошибка.
   – Но какая правильная ошибка.
   И ИванОв с ИвАновым отправились искать третьего.

Случаи

   Пошёл я как-то в лес по грибы, а нашёл комаров.
   Полез я как-то на дерево за мёдом, а достал медведя.
   Отправился я как-то на рыбалку, а поймал рыбака.
   Поехал я как-то в пустыню, а встретил там друга детства.
   Полетел я как-то на луну, а упал на землю.

Неизбежность

   Гефсиманский сад. Учитель и ученики молятся. Кто-то молится, а кто-то устал, спит.
   ИУДА. Может быть, не пойдём?
   УЧИТЕЛЬ. Можно и не пойти. Только эти писатели (кивает в сторону Ивана и Марка) всё равно меня распнут.

Змея

   У меня есть змея.
   Обычно она лежит тихо и никого не трогает. Но иногда очнётся, вытянется в струнку, распустит капюшон и качает головой из стороны в сторону.
   Тут уж добра не жди, не останется на месте, ринется в нору, узкую и тёмную – она их обожает.
   А ещё она брызжет ядом, белым и жгучим. Кто попробовал этого яда, никогда не будет прежним.
   У меня есть змея, и я её люблю.

Упрямец

   – Легче убить две тысячи женщин, стариков и детей, чем заставить его говорить.
   – Пробовали?
   – Да. Это кладбище – всё жертвы его упрямства.
   – А может, проще попросить?
   – Нет, лучше убить ещё две тысячи женщин, стариков и детей.

Бессмертие

   ИВАНОВ. Я придумал эликсир бессмертия, надо его на ком-нибудь испытать... Привет, Петров!
   ПЕТРОВ. Привет, Иванов!
   ИВАНОВ. Хочешь воды?
   ПЕТРОВ. Да, у меня как раз жажда.
   ИВАНОВ. Минуточку.
   Иванов незаметно подмешивает в воду белый порошок и даёт стакан Петрову. Петров пьёт.
   ПЕТРОВ. Ох, мне что-то плохо...
   Петров падает на землю. Иванов склоняется к нему, щупает пульс.
   ИВАНОВ. Умер. Значит, бессмертие возможно только после смерти.

Человек

   Мы называемся людьми, это так легко – называться человеком. Достаточно иметь две руки, две ноги и голову на плечах, или что-то около того.
   Но разве внешнее сходство – это всё что нужно? Я смотрю по сторонам и вижу бездарных, бесполезных и злых тварей. И это люди? Нет. Это недочеловеки.
   Человек велик и светел, он счастлив сам и несёт счастье другим. Недочеловек ироничен, он ни во что не верит и своей кривой ухмылкой разбивает даже то, что могло бы стать для него началом света.
   Но разве нет надежды? Это так просто. Тебе кажется, что ты стоишь у края пропасти. Сними с глаз чёрную повязку, сделай шаг. Это будет твой первый шаг на пути к себе, человек.

Правда

   ГОЛОС. Скажи, в чём правда?
   ПОЛКОВОДЕЦ. Правда в славе.
   ГОЛОС. Скажи, в чём правда?
   ПИСАТЕЛЬ. Правда в слове.
   ГОЛОС. Скажи, в чём правда?
   ОГОРОДНИК. Правда в сливе.
   ГОЛОС. Итак, мы установили, что правда всегда одна. Правда, Иван Иваныч?
   ДРУГОЙ ГОЛОС. Неправда.

Техасская байка

   Только в Техасе водятся гремучие члены.
   Раньше они были гораздо шире распространены, но деятельность человека поставила их на грань вымирания. Но в Техасе они пока есть. В тихую безлунную ночь ещё можно услышать их характерное трещание. Женщины тайком от мужей выбираются из домов и идут на этот треск.
   Почуяв готовую к спариванию женщину, гремучий член перестаёт трещать и заползает к ней в лоно... От этих союзов рождаются настоящие техасцы – с головками вместо голов. И пока есть гремучие члены, есть и Америка – великая и могучая.
   ...А некоторые одинокие женщины приносят гремучих членов домой и пользуются ими по своему усмотрению. Да и не только одинокие. Но это уже другая история.

Тупик

   – Она мне не нравится, – сказал Ромео и вышел на улицу.
   Была ночь. Сияли звёзды. Оранжевая луна висела над горизонтом.
   – Она мне не нравится, – сказал Ромео и закрыл глаза.
   За глазами плыли круги.
   «Что же мне нравится? – думал Ромео. – Жизнь?»
   – Она мне не нравится.
   Ромео открыл глаза и вернулся домой. Хотелось сделать что-то необычное.
   И он закричал:
   – ОНА! МНЕ! НЕЕ! НРААВИИИТСЯААА!