Второй дом по улице Виноградная

Никто не верил, что на Виноградной улице во втором доме живет ведьма. Но ради предосторожности с бабой Шурой никто не общался, а мы обходили ее стороной, не ленясь сделать длинный крюк в несколько улиц.
Да и не удивительно это!
Взрослые часто говорили о ней не в лучшем свете. А узор на ее доме в виде перевернутого креста над дверьми, на стенах и даже над чердачным окном лишь усиливал нашу веру.
Падет у кого-то скот, баба Шура виновата. Заболеет ребенок – ведьма виновата. Перестанет корова молоко давать, все туда же. Найдут перед воротами, детскую игрушку, пару ржавых гвоздей, наперсток или связку ключей, то обязательно припишут эти дела бабе Шуре, которая пыталась порчу навести, сглаз сделать и всю живность домашнюю истребить.
Но жители знали свои личные рецепты, которыми и пользовались. Обсыпят солью ржавые гвозди перед воротами и радуются, что скот не передох.
А мы смотрели на все это и верили.
Так еще и баба Шура своим видом лишь укрепляла нашу веру. Зимой и летом она куталась в сальную болоньевую куртку вдоль и поперек штопанную толстыми капроновыми нитками. Ходила сгорбленная от прожитых лет (хотя никто не знал, сколько ей на самом деле) еще и холщевый мешок навсегда прирос к ее горбу. Кстати говоря, нас не раз пугали, что баба Шура заберет нас в мешок и унесет к себе в дом. Опиралась она на такую же старую как сама клюку из грубого дерева. Голова ее была замотана в платок, который менялся несколько раз в год. Один был бардовым, а второй темно-зеленым.
Дом ее казался брошенным. Забор прохудился и собаки давно протоптали тропинки через ее участок. Скрипучая калитка, сорванная с нижней петли, едва держалась за верхушку столба и накренившись, напоминала изрядно выпившего человека. Дом ее давно пора было покрасить, а крыльцо и вовсе заменить, ибо сгнившие ступеньки того и гляди проваляться.
Мы часто наблюдали за ее домом, но надолго нас не хватало. Баба Шура никуда днем не высовывалась. Даже плотно завешанные окна не колыхались, словно в доме совсем никого не было. Пожалуй, единственный, кто нас развлекал в минуты скучного наблюдения, была небольшая собака в будке возле колодца. Волоча не по размеру большой ошейник, она добиралась до миски с водой, громко хлебала и снова пряталась в тени. Иногда на прохудившемся крыльце умывался лоснящийся кот.
Нам порой, казалось, что в доме происходят какие-то движения. И лишь мы замечали, как вздрогнет штора, то тут же, с криками бросались в рассыпную.
Спустя время, мы собирались на безопасном расстоянии и начинали бурно обсуждать то, как едва избежали смерти и, как буквально над самой головой чувствовали невидимую руку бабы Шуры.
Говорили, что она может на расстоянии прикоснуться к человеку и одно ее касания сулит мучительную смерть. А кот ее, который часто лазает по чужим дворам, есть не кто иной, как сообщник бабы Шуры, который не только помогает ей переносить сглаз и порчу, но и через него, баба Шура видит все, что видит он. Псу, под гнетом непомерно большого и увесистого ошейника с цепью, повезло больше. Он не имеет никаких сверхспособностей и является всего лишь верным псом ведьмы, на которого мы не обращали никакого внимания. В какой-то мере, мы даже сочувствовали ему, что он вынужден служить этим двум существами нечистой силой.
Но стоило нам увидеть черного лоснящегося кота с характерной белой отметиной на лбу, как мы тут же бросали в него камни и прогоняли издалека, боясь что он притронется к нам или подойдёт ближе.
На самом деле мы боялись еще и того, что баба Шура через его глаза заметит кто кинул в него камень и тогда нам не избежать сглаза. Вон, Лешка с Молодежной улицы тогда кинул в кота камень, а через три дня утонул в озере. И нашли его лишь на четвертый день, синего и с глазами открытыми.
И в руках он держал все тот же камень, которым запустил в кота. Так, по крайней мере, говорили взрослые. А еще они говорили, что баба Шура на этом не остановится. Есть ведьмы добрые, похожие на змей, как однажды сказала дядя Юра – не трогай ее и она тебя не тронет. А есть те, как баба Шура, которые пока не изведут все село, не подчинят себе всех, то ни за что не успокоятся.
Мы боялись ее.
Но детское любопытство не давало нам спокойно жить по соседству с ведьмой.
В средние века их хоть на кострах жгли. Чистили мир от нечисти, а теперь и этого не делают.
Дядя Юра говорил, что раньше такого не было. Если кто узнавал, что в доме живет ведьма, то всем селом собирались и ночью выгоняли ее восвояси. Или дом сжигали и ведьма сама уходила. Главное чтоб у нее не осталось ничего из ее инструментов, а то она перед уходом может на все село порчу навести. Тогда совсем плохо будет. Правда она в таком случае должна быть очень сильной и могущественной ведьмой, но баба Шура скорее всего такой и является.
А еще дядя Юра рассказывал, что когда он был маленький, то в их деревне поселилась одна бабка цыганских кровей, которая своими проклятиями весь скот повалила на ферме. Рождались двухголовые телята и из водоема даже рыба выпрыгивала на берег. Так они собрались детворой и нагрянули к бабке. Ночью пришли, чтоб она подлая, не видела, кого проклинать. Пришли и выгнали ее.
- …а теперь, - вздыхал дядя Юра, - теперь она пойдет в милицию и пиши пропало. Приходится жить и терпеть такое соседство.
Мы с интересом слушали дядю Юру и с таким же интересом продолжали наблюдать за домом под номером два на улице Виноградная.
Баба Шура выходила, лишь когда солнце скроется за горизонт или хотя бы приблизится к небосводу. Первым делом она кормила своего кота. Потом кормила собаку. И спустя некоторое время она подходила к колодцу во дворе и медленно, словно это какая-то традиция, с которой не стоит спешить, поднимала воду.
По-старчески, она опиралась на бревна, хваталась сухими руками за ручку и начинала ее крутить. Пустое ведро медленно опускалось в черную дыру колодца. Ручка скрипела и мы, наблюдая за всем этим процессом чувствовали как от каждого скрипа, толпы мурашек бегают по спинам. А волосы на затылке вставали как у кошек перед дракой. 
Опустив ведро в колодец, баба Шура отпускала гладкую ручку и, облокотившись на трухлявые бревна, почти свисала над краем, пытаясь что-то высмотреть на дне. После этой процедуры, она так же медленно бралась за ручку и начинала ее крутить. Каждое движение давалось ей с трудом. Мы видели, как она всем телом упирается чтобы ручка не сорвалась и ведро не рухнуло обратно в яму.
После того как процедура набирания воды, которая занимала не меньше десяти минут, заканчивалась, баба Шура возвращалась в дом и могла не выходить до самой ночи. А что она делала ночью, мы, к сожалению не знали. Так поздно нам нельзя было находиться на улице.
Славка рассказывал, что когда он возвращался с мамой от тети Любы, то видел, что она ходит по двору с мешком и что-то бормочет, посыпая песком свой путь.
На днях тетя Катя, жаловалась соседке, что баба Шура ни за что ни про что, накликала порчу на ее младшего сынишку Димку, которому уже пятый год идет, а он еще и слова не проронил. Все дети болтают, смеются, кричат, а он ходит, улыбается, агукает и иногда стонет. Она говорила, что водила его к врачу, но там ответили, якобы они бессильны.
А еще, тетя Катя сказала, что когда она была беременна, то перешла дорогу бабе Шуре. То ли кусты обрезала, которые заступали в ее огород, то ли дерево обстригла. Баба Шура недолго думая, взяла и прокляла ее.
- …век молчать будет, - испуганно рассказывала тетя Катя соседке.
А мы слушали. Слушали и понимали, что дальше так продолжаться не может.
Собравшись на очередной совет, мы поняли, что пора нам брать дела в свои руки. Взрослые не могут справиться с проблемой, поэтому вся ответственность лежит на нас.
Естественно для того чтобы избавиться от ведьмы во-первых нам надо избавиться от ее правой руки – от кота.
День был выбран удачно. 
Солнце взобралось на вершину небосвода, откуда изливало на землю весь свой жар.
Собака спряталась в будке, а кот сидел на крыльце, словно охранял владения.
Мы подобрались к дому настолько близко, насколько еще ни разу не подбирались.
Я стоял в густых кустах перед самым забором. Метрах в пяти от меня сорванная с нижней петли калитка, которая то и дело скрипит и нагоняет жути.
Не лучшее конечно соседство, но выбирать мне не приходится.
Игорь достал кусок смоченного подсолнечным маслом хлеба. По его рукам стекали жирные капли.
- От такого он точно не откажется, - приговаривает Игорь и втыкает внутрь иголку.
Взмах руки и кусок хлеба, который должен был угодить в лапы коту, отскакивает и падает перед крыльцом.
Кот лениво смотрит на съестной кусок и не бросается с головой, как мы рассчитывали. Он вперевалку подбирается к хлебу, хорошенько его обнюхивает, затем берет в зубы и куда-то несет.
Неторопливо перебирая лапами он подбирается к колодцу, но в этот момент в будке просыпается пес, который звеня цепью и волоча огромный ошейник, вырывается из будки и мчится за котом. Тот в свою очередь роняет хлеб и ловким движением оказывается на колодце. Вздыбив шерсть и шипя на собаку он отступает. Но пес не обращает на него никакого внимания. Вместо кота ему больше интересен смоченный в подсолнечном масле хлеб. Не разжевывая и даже не обнюхивая, он сходу глотает кусок и убегает в будку.
Спустя два дня мы узнаем, что собака умерла.
Теперь будка пустая, а огромный тяжелый ошейник валяется во дворе.
- Вы видели как кот отдал хлеб собаке?! – говорит Игорь.
Конечно же мы видели.
Мы сами были в пяти метрах от них и сквозь густые кусты нам было очень хорошо видно как кот не стал есть приманку, а отдал ее псу, который и погиб из-за хитрости кота.
Наше упорство не знало границ. И вместо иголки и куска хлеба у нас завелись таблетки крысиного яда и пара кусков колбасы. Мы вновь соорудили приманку и Игорь снова замахнулся и бросил под крыльцо, где сидел кот.
В этот раз Игорь был более точен, а кот более неразборчив, потому как кинулся к колбасе и съел ее точно так же, как в прошлый раз собака съела кусок хлеба.
Привороженные мы смотрели, как кот с жадностью заглатывает последний кусок колбасы и совсем забыли поглядывать по сторонам.
Штора в окне дернулась, но мы этого не заметили.
Лишь когда на крыльце показалась баба Шура с клюкой и мешком, мы поняли что прокололись.
- Собаку извели, теперь и кота сгубить хотите!? – орала с крыльца она. – Вы мне за все ответите. Паразиты мелкие. – она махала рукой, а мы стояли как вкопанные боясь даже с места двинуться. Она ведь нас видит! Она смотрит на нас! – Прокляну! – крикнула напоследок бабка и услышав это, мы буквально сорвались с места.
Ломая хрупкий кустарник мы разбежались в разные стороны.
- Как вы думаете, видела она нас? – говорил разгоряченный Игорь.
- Видела, - сказал Слава. – она за нами в окно наблюдала. Крышка нам. – пессимистически закончил он.
- Все хорошо. Ее кота теперь нет, а без него она не так сильна, - утешал Игорь.
- Кота нет? А ты видел чтобы он сдох? Она его сейчас быстро откачает и тогда нам точно крышка, - не унимался Слава.
Я помалкивал.
- Не паникуйте, все будет хорошо, - попытался успокоить нас Саня, а самого трясло. То ли от недавнего бега, то ли от страха.
- Вы слышали, что она крикнула? – наконец-то подал я голос и осмотрел всех.
- Ну да, про кота кричала, - сказал Игорь.
- …и про собаку, - добавил Саня.
- Нет, не это. – я видел что все понимают о чем я хочу сказать, но боятся произнести это слово, будто оно возымеет над нами силу только после того как покинет наши уста. – она прокричала это и тогда мы побежали. Она прокричала – прокляну, - прошептал я и снова почувствовал как волосы шевелятся на затылке.
- Я тоже это слышал.
- И я.
- И я.
- Надо что-то делать, - предложил я. – спросим у дяди Юры, что в таком случае делают.
На том и порешили.
Дабы не раскрыть секретность операции, мы невзначай вновь вывели дядю Юру на разговор о нечистой силе, о которой, кстати говоря, он мог бы говорить часами.
- Проклятье это сильное заклинание, - со знанием дела говорил он, пыхтя вонючей папиросой. – Смотря кто наложит. Лучший конечно способ это в церковь сходить или к другой бабке обратиться, но и там гарантий нет. Тут как повезет. Дам я вам пару советов на будущее, - мы притихли и, затаив дыхание слушали.
На следующий день, мы встретились на рассвете. Не было лишь Игоря. Он не пришел, потому что сказал, что не верит во все эти детские страхи.
Конечно, нам бы хотелось, чтобы он был с нами, но не принуждать же его силой.
Нехитрый обряд с солью, игрушкой, красной ниткой и иголками мы провели без него.
Пока вставало солнце мы обсыпали игрушку солью по кругу, обвязали ее нитками и иглами проткнули ватное тельце на которое и перевели все наше проклятье.
Испуганные, но довольные мы вернулись по домам, а уже на следующий день Игорь слег в больницу. Мы пытались узнать у его матери, какой недуг сразил нашего друга, но нам отвечали, что он просто болен и скоро вернется.
Он не вернулся через день, два. И даже через неделю не вернулся.
Вернулся он лишь спустя две с половиной недели.
Точнее не вернулся, а вернули. Спустя еще три дня, его похоронили.
Нам так и не сказали, отчего он умер, но честно сказать нам и не надо было говорить. Мы и сами знали, что умер он от проклятия. Мы очистились, но заклятие видать было намного сильнее, чем наш обряд очищения.
Снова среди взрослых пошли некоторые слухи, которые мы со шпионским усердием слушали и собирали.
Слава предложил радикальный метод, который у всех уже вертелся на языках.
- Как в старые времена. Как говорил дядя Юра. Сжечь ее. Подпалить ей дом и подпереть дверь, чтоб не выбралась.
- Страшно,- сознался я.
- Тогда она нас всех как Игоря.
Но и умирать было страшно.
Солнце догорало зависнув над горизонтом.
Недалеко от дома номер два по улице Виноградная, мы припрятали бутылку бензина и пару тряпок. Там же стояло и полено, которое должно было послужить чем-то вроде задвижки для двери.
Когда на небе вместо солнца повисла полная луна, мы вновь встретились на улице.
Никто кроме нас троих не знал о том, что должно произойти сегодня ночью. Да мы и сами плохо себе представляли как все будет происходить.
Я выбрался через окно, оставив его открытым, дабы можно было без проблем заскочить обратно.
- Делаем так, - сказала Слава. – Пробираемся тихонько к ней во двор, подпираем дверь поленом, бросаем тряпки, обливаем, поджигаем и бежим по домам. Главное чтобы никто не залез в бензин руками, потому что будет сильно вонять и нас могут найти.
Мы с Саней согласились, что надо быть крайне осторожными чтобы не вляпаться не только в бензин, но и в неприятности которые могли потом последовать.
Было три или четыре часа ночи. Луна на несколько минут выглядывала из облаков и вновь скрывалась.
Забрав наш тайник и приготовив спички, мы выдвинулись к дому номер два по улице Виноградная.
Мне было страшно. Я даже так и сказал:
- Мне страшно.
- Не трусь, - сказал Слава и тут же добавил. – Хотя мне тоже страшно.
Я аккуратно нес бутылку, обернув ее в сухую тряпку. Саня нес полено, а Слава нес ворох тряпок и спички. Спички были только у него.
Подойдя к калитке мы последний раз проверили снаряжение и спрятались в кустах.
Я не знаю что мы ждали, но вот так, особо ничего не делая и не двигаясь мы просидели примерно полчаса.
Наконец-то Слава дал отмашку.
Ноги затекли и мне довольно сложно было двигаться. Но в скором времени, адреналин вновь разогнал кровь по телу, придав бодрости и силы.
Аккуратно, чтобы не зацепить ни одной ветки, мы просунули бутылку и полено в дыру в заборе, а сами пошли на другую сторону, где и залезли во двор.
Было до жути страшно. Еще эта полная луна, которая казалось, наблюдает за нами. Выглянет из-за туч, посмотрит и обратно скроется.
Не было ни ветерка. Даже собаки притихли по всему селу. Все спали. Кроме нас.
Слава показал нам что-то жестами, но я ничего не понял.
Я посмотрел на Саню, который с глупым выражением смотрел на меня.
- Идите и возьмите полено с бутылкой, - нервно прошептал Слава.
Я вернулся с бутылкой, а Саша обнимал полено.
Мы залегли за колодцем и снова чего-то ждали.
- Пора, - сказал Слава. – не испачкайтесь в бензине. Ты, - ткнул он на Саню. – подопри дверь, а ты, облей крыльцо и проведи ручеек сюда.
Крыльцо предательски скрипело и в ночной тишине, этот противный звук казался особенно громким.
Я видел, как Саня возится с бревном пытаясь примостырить его так, чтобы дверь не открылась. Я в это время положил возле двери тряпки и открыл крышку, стараясь аккуратно пролить каждую складку.
Саня уже все сделал и вернулся к колодцу, а у меня еще оставалась половина бутылки которая никак не хотела заканчиваться. Мне казалось, что дверь вот-вот откроется и оттуда, из темноты, выйдет бабка и схватит меня своей сухой рукой. Схватит за шиворот и втащит в дом, закрыв на замок.
Я чувствовал, как бутылка скользит в руках и старается выпрыгнуть из запотевших рук.
Мне надоело стоять на коленях возле крыльца и я начал отходить назад, оставляя за собой бензиновый след.
- Есть, - сказал я, присаживаясь возле колодца.
Слава достал коробок и, чиркнув несколько раз выбил искру. Спичка загорелась оранжевым пламенем. И стоило ей прикоснуться к пролитому мною бензину, как дорожка тут же вспыхнула и быстро побежала к двери, где огонь в один миг охватил крыльцо и дверь.
Несколько минут мы стояли завороженные пламенем, пока не сообразили, что пора бы нам уносить ноги из этого проклятого места.
Не щадя себя, мы перемахнули через забор и понеслись по домам, даже не успев попрощаться.
Улица Виноградная лишилась дома под номером два.
На следующий день, слухи быстро распространились по селу.
Все жалели бабу Шуру. Даже дядя Юра скорбел и напился с горя.
Встретился он с тетей Катей и долго обсуждал покойницу. Рассказывали забавные случаи. Смеялись над прошлым и твердили лишь о том, какой она была тихой и доброй. Пальцем никого не тронула. Что жила, что не жила – почти отшельник.
А мы-то думали что совершили благой поступок. Думали, что очистили мир от порчи и избавили село от зла.
Мы уже жалели о содеянном, когда по селу разошелся слух, что тело бабы Шуры так и не нашли.
И для нас это были две очень плохие новости.
Во-первых, она все-таки ведьма.
Во-вторых, она жива, а мы скоро жить не будем.
Благо потом выяснилось, что сожгли мы пустой дом. А бабу Шуру нашли спустя день в колодце. Столкнул ее кто туда или она сама упала, осталось неизвестным.
Правда позже, среди обуглившихся головешек и черного пепелища мы нашли кучу наперстков и связки с ключами.