Лидочка

       Ну вот, учёба закончена, дипломная работа, защита, экзамены, - всё  уже позади! Теперь я, как принято говорить, молодой специалист и профессия у меня – учитель, одна из уважаемых и очень древних. Мне кажется, что учителя были всегда, буквально с начала нашего мира, вот только назывались, может быть, по-другому. Перед распределением я приехала к отцу, повидаться и отдохнуть. Мамы уже не было в живых, отец женился вторично, и в доме появилась другая хозяйка. Если говорить начистоту, то я в родном доме чувствовала себя гостьей. Нет, обиды на отца у меня не было, а также не было претензий к его новой жене: разумом я понимала, что маму не вернуть, а отцу нужна пара, чтобы дожить оставшиеся годы. И всё же, некоторый дискомфорт я испытывала: в доме больше не пахло, как при маме, - это был чужой дух! Чтобы не думать об этом, я занялась  рутинной работой: стала перебирать свои  школьные учебники, тетради, другие записи, - авось, что-то да пригодится мне в будущей  работе. Отец бережно хранил всё это имущество. Чего тут только не было! Общие тетради по предметам, песенники, дневники, контурные карты: каждая вещь здесь, как маяк, свет которого ведёт меня в моё детство! Я беру в руки тонкую школьную тетрадь, а из неё выпадает, сложенный вдвое листок. На первый взгляд, ничего в нём необычного, просто листок в линейку, немного примятый. Любопытство берёт верх,  я разворачиваю его и не верю своим глазам! Острым, мальчишеским почерком там написаны всего три слова: «Я ТЕБЯ НАЙДУ». Память срабатывает почти мгновенно, посылает особый сигнал сердцу.
     Где-то, на самом донышке сердца, шевельнулся тёплый комочек, шевельнулся и заговорил, возвращая меня в ту прекрасную пору, которую уже никогда не вернуть: "Прости меня, девочка, что я читаю твой дневник и смотрю на тебя, как бы со стороны, иначе мне в моей повести никогда не быть объективной".
« Лидочка!» - слышу я такой любящий и такой любимый голос мамы.
Я мгновенно отвечаю: «Иду, мамочка!» - и делаю несмелый шаг в приоткрытую для меня дверь…
    Декабрь месяц. Холодно и неуютно. За окном, под ногами редких прохожих поскрипывает снег. Ходики на стене мерно отбивают минуту за минутой, сейчас только без пяти минут пять, а за окном уже сильно посерело. Лидочка сидит у окна перед нею, на подоконнике, лежит раскрытая книга, вернее, учебник по истории. Лидочка пытается читать, но буквы сливаются одна с другой, образуя тёмные пятна. Можно зажечь свет, но тогда не будет видно людей, спешащих мимо её окна. Судя по тому, как часто отрывает она взгляд от книги и смотрит на дорогу, не трудно догадаться, что она кого-то поджидает. Кого же? Об этом Лидочка не скажет никому, даже маме, это её тайна!
-Доченька, - слышит она голос матери, - не сиди около окна - продует! Да зажги свет, зачем глаза портить? Ты и так книгу весь день из рук не выпускаешь! Хочешь очки заработать?
-Сейчас, мам, - не оборачиваясь, отвечает Лидочка, - ещё немного посижу, ладно?
Туго заплетённая коса за спиной Лидочки шевельнулась, это послужило для кошки Мушки сигналом к игре. Она встаёт на задние лапки, пытаясь завладеть кончиком хозяйской косы, но зацепившись коготками, увязает в волосе. Мушка, стараясь освободиться, дёргает Лидочку за косу, мешает ей следить за дорогой. Лидочка освободила подружку из плена и слегка оттолкнула её от себя: «Не мешай, Мушка, сейчас не до тебя!» - означает её жест. Кошка, обиженно дёрнув хвостом, отходит. А Лидочка вновь оборачивается к окну.  Она едва успевает заметить удаляющуюся мальчишескую фигуру:
-Ну вот, - с досадой выговаривает она, - а всё из-за тебя: чуть не пропустила! Ну, ладно, ладно! Не дуйся, мир, подруга? – смеясь, обращается она к кошке.
Мушка не может противиться ласке хозяйки: она трётся о руки Лидочки и довольно муркает. Вошла с подойником мать и, процеживая молоко, спросила:
-Уроки все сделала? –  получив утвердительный ответ дочери, добавила, -  задёрни, наконец, окошко, на улице уже темень, хоть глаз выколи.
-Почему глаз? – удивлённо спросила Лидочка, задёргивая окно шторкой.
-Да потому, что в темноте можно легко на что-нибудь наткнуться и выколоть глаз.
-Понятно, - односложно ответила Лидочка.
   Отец Лидочки работал на заводе, посменно, эту неделю ему выпало работать во вторую смену, значит, домой он вернётся только за полночь: «Сегодня можно будет почитать», - обрадовано подумала Лидочка. Обычно ей запрещали читать вечером: через филёнчатые двери свет попадал в комнату родителей и не давал им выспаться. Была  ещё причина – это школа. Утром не хотелось вставать.  А нынче мать всё равно не уснёт, пока не дождётся отца с работы: будет что-то вязать или штопать. А ей, Лидочке, разрешит почитать, а затем, когда потушат свет - помечтать. О чём? Ну, об этом чуть позже!
  Ужинали они, чем Бог послал, так всегда говорила мать: яичница с салом да чай с молоком. Лидочке есть не хотелось, но мать, подвинув сковороду ближе к дочери, строго приказала:
-Ешь, давай! Скоро уже одни глаза останутся! И о чём ты всё думаешь? Чем занята твоя головушка?
Она ласково погладила дочь по плечу и вздохнула. Наверно подумала, что за суетой и заботами не заметила, как выросла дочь, вон и в окошко, не зря ведь поглядывает? Лидочка была в том опасном возрасте, когда девочка с куклами и лоскутками безнадёжно отстала, а девушка, ещё только показалась где-то вдалеке. Это было тревожное и ответственное время превращения куколки в прекрасную бабочку. Какой она будет?
После ужина, когда была убрана посуда, мать села вязать носок, а Лидочка достала увесистый, потрёпанный том, от изношенности книга казалась неимоверно толстой: «Интересно, -подумала она, - сколько людей её прочитали до меня? А сколько ещё прочитают? – И сама себе ответила, - конечно, много. Хорошо, что папа принёс мне именно её».
Отец брал книги в заводской библиотеке, не потому, что испытывал любовь к чтению. Дело было в другом: заводское начальство пеклось о повышении культурного уровня каждого рабочего и обязывало всех, без исключения, брать книги из заводской библиотеки. Так в их доме появились книги Майн Рида, Купера, и вот сейчас, в руках Лидочки, был том самого Дюма! А точнее - его «Три мушкетёра». Лидочка читала бегло, что называется «глотала» страницу за страницей, иногда она останавливалась и долго смотрела куда-то мимо книги. В такие минуты её мысли уносились туда, где раздавался звон шпаг, где жил храбрейший д,Артаньян и его возлюбленная Констанция.  Констанцией была, конечно же, она, Лидочка, а д,Артаньян ей представлялся в образе возмужавшего Димы. Ну вот, кажется, тайна юного сердца и приоткрыта!
   Этот мальчик появился на их улице неожиданно. Да и всё, что касалось этого семейства, было покрыто тайной и молчанием: молча купили дом, тихо заселились в него и так же незаметно стали жить. Отец семейства - лысеющий мужчина, лет пятидесяти, несколько грузноватый для своего возраста, звали его Андрей. Он ни с кем не обмолвился ни единым словом, кроме: «здравствуйте» - ничего! Не выпивал с мужиками, никого не звал к себе в гости, и сам не ходил ни к кому. Его жена, бледная и худосочная женщина звалась Татьяной. Их сын Дмитрий, ученик восьмого класса, лицом  походил на мать. Судя по всему, мать Дмитрия была когда-то привлекательной женщиной, но болезнь, кого она красит?
Досужая Рассказиха, прилагая всё своё старание, только и смогла узнать, что они приехали из России, что муж у Татьяны строгий, прямо нелюдим, она сама мается с печёнкой, оттого и кожа у неё такая желтая. Старший сын остался там, где проживали они раньше, работает, строит  корабли, кажись. А этот, что сейчас с ними, их последыш. Димой зовут.
Не густо, но хоть какая-то информация! Фамилия у новенького мальчика была смешная - Быкин. И, стало быть, на улице его тут же окрестили «Бычком». Играть с уличной детворой Дмитрий почему-то не выходил, скорее всего, его просто не отпускали родители. Может быть, боялись, что сын, забывшись, скажет что-то лишнее? Иногда он появлялся в сельском клубе, но после сеанса всегда спешил домой, нигде не задерживаясь. Такое поведение новичка давало простор всяческим домыслам и предположениям. Все девчонки улицы «им. Жданова» были заинтригованы, поэтому все секретные разговоры велись вокруг личности новичка. Оказалось, что Дима нравится всем девочкам - до единой! Лидочка не была исключением, к тому же она знала, что привлекательнее многих своих соперниц, это в разы увеличивало её шансы. Было только одно «но» - мальчик Дима оказался крепким орешком, и не реагировал ни на какие девичьи хитрости.
Так прошёл год. Лидочка и её подруги перешли  в седьмой класс, а предмет их воздыханий Дима, соответственно, в девятый. Учились они в разных школах: все обитатели улицы «Ждановой» во второй школе, а Диму родители почему-то определили в первую. Казалось, что кто-то специально отделял его от ребячьего коллектива.

Однажды осенью, Лидочка возвращалась домой раньше обычного, был сентябрь, начало нового учебного года. В школе всё приводилось в соответствие: расписание уроков, наличие учителей и многое другое. Учеников мало заботили подобные проблемы, зато их весьма радовало, если какого-либо урока не проводилось, и класс отпускали домой  раньше. У Лидочки сейчас был именно такой случай. Поворачивая к своему дому, Лидочка заметила знакомую фигуру Димы, который тоже возвращался из школы, он только показался в начале переулка. Через несколько минут, он пройдёт мимо Лидочкиного дома. План действий возник в её голове мгновенно. Она быстро, пока её не заметил Дима, вошла во двор, поставила портфель на крыльцо, а сама, спрятавшись за выступ калитки, стала ждать. Вот шаги уже совсем близко: «Пора!» - решает Лидочка. Она, буквально вжалась в стену дома и крикнула:
-Димон – охламон!
Шаги затихли, и до Лидочки донёсся приглушённый голос Димы:
-Ты что, дурочка?
Молчание,  шаги стали быстро удаляться.
«Напросилась! - Лидочка от боли и унижения готова была расплакаться, - и зачем я это сделала?»
И, чтобы терзающая её боль отступила, Лидочка интуитивно сделала то, к чему прибегают многие: она пошла в атаку, тем самым оправдывая свой поступок в своих же глазах: «Так ему и надо! Подумаешь, цаца! Ходит нос задрал, а нос-то курносый точно, как у бычка!»
Но Диму с той поры избегала. Окно стало единственным местом их встречи.
   «Бедный мой маленький первоцвет, - подумала я, отрываясь от дневниковых записей, - сколько нешуточных страстей бушевало в этом маленьком сердечке! Ей ведь тогда казалось, что любая игрушка, которую она желала иметь, должна безоговорочно принадлежать только ей. Даже, если эта игрушка живая. Теперь, спустя многие годы, я знаю, что это не так. Знаю, что в жизни всё, что касается любви, оплачивается страданием и болью! Особенно дорого ценятся любовь и преданность. Но моей героине, тогда это было неведомо. Её маленькое сердечко старалось удержать в тайне то, что уже было на поверхности, само рвалось наружу.  Нельзя удержать первый подснежник, пригретый весенним солнышком, которому пришло время расцвести. Читая, я уже знала, как закончится эта история самой первой любви, но мне так хотелось ещё раз пережить те прекрасные мгновения, которых больше не было в моей жизни. Хотелось, возвращаясь в прошлое, лучше понять и оценить своё настоящее, а, может, и заглянуть в будущее.
И я, с большой охотой, вновь погрузилась в то далёкое, и такое прекрасное время"…
   Так прошла зима. Никаких перемен в отношениях с Димой у Лидочки не было. Она считала, что своей детской выходкой, отрезала всякий путь к сердцу своего избранника, и молча, страдала от этого. Но жизнь, не останавливаясь, шла своим чередом, увлекая в свой водоворот и Лидочку. Вокруг было столько дел и событий, которые требовали внимания и времени, что для страданий оставались только ночные часы, пока сон не брал верх над явью. Сама Лидочка, не имея никакой надежды на взаимность со стороны Димы, уже примирилась с таким положением дел, как вдруг одно событие всё развернуло в нужное русло. Но, не будем торопиться и опережать события, не станем забегать нетерпеливо вперёд.
    Май, тепло, весело! После скучной зимы не хотелось сидеть по домам. Родители, понимая это, позволяли подольше оставаться на улице, иногда, даже до темноты. Можно сколько угодно смеяться, шутить, и, конечно же, сплетничать. Школа позади, а впереди целых три месяца долгожданных каникул! Три месяца свободы! Правда, старшеклассников обязывали работать на пришкольном участке: это, почему-то называлось практикой. И, хотя дома такой «практики» было предостаточно, приходилось ходить и в школу. А так как Лидочка была уже старшеклассницей, то ей так же приходилось отбывать эту повинность. Седьмой класс Лидочка окончила с отличием, чем втайне очень гордилась, ей хотелось, чтобы об этом узнал Дима: может быть, тогда он изменит своё мнение о ней? Мама купила ей на день рождения весёленькое крепдешиновое платьице, которое было Лидочке к лицу и «взрослые» туфли-лодочки, правда, пока на низком каблучке. Не хватало только того, кто бы оценил всю эту красоту! В глубине души Лидочка надеялась на чудо.
  Отец Лидочки любил порядок во всём, будь то: огород, виноградник, дом, двор или его мастерская. В обязанность Лидочки входило следить за состоянием двора, и она подметала его ежедневно, не дожидаясь напоминания. Хорошо, что летом не было сухой листвы, как осенью, и уборка не занимала много времени. Каждую субботу, которая считалась банным днём, было особенно много работы. Вот и нынешняя суббота не была исключением. Чтобы вечером отпустили к подружкам на заветную лавочку, надо было постараться заранее. Лидочке не терпелось показать подругам свои обновки, насладиться впечатлением, произведённым на них: «Вот у них глазки-то забегают, как увидят такую красоту!»
Улыбаясь своим мыслям, Лидочка  расплетала  длинную косу, чтобы дать волосам отдохнуть перед мытьём. Большая коса - ещё один предмет её гордости. Волосы, получив свободу, рыжеватой волной рассыпались по плечам девушки. Ухаживать за такой красотой, как известно, очень хлопотно, но красота того стоит! Лидочка, привычным жестом, собрала волосы в пучок и заколола на затылке. Маленькая заколка, не справляясь с обилием волос, едва защёлкнулась: «Ничего, - решила Лидочка, - до бани продержатся, а там высушу и заплету». 
Изо всех дел у неё  оставалось последнее - подмести двор, и она свободна. Лидочка, закончив подметать основной двор, решила убрать сор и около дома, вплоть до дороги. Выметая возле лавочки семечную кожуру, она нечаянно зацепилась за что-то, и, туго застёгнутая заколка с треском расстегнулась, отскочила куда-то в сторону. Лидочка, придерживая волосы, поискала заколку глазами, и не найдя её, успокоила сама себя: «Ничего страшного,  тут мести-то два метра осталось». Кто-то остановился рядом. Лидочка повернулась и оторопела: прямо перед ней стоял Дима. Сколько раз представляла себе Лидочка вот эту встречу, а, когда она произошла, совсем растерялась. А Дима, указывая на её волосы, восхищённо произнёс:
-Вот эти … Они твои такие!?
Лицо Лидочки заалело от смущения, но уже через минуту, она, справившись с волнением, дерзко ответила:
-А ты, что же не знал? Именно у дурочек они вот такие и бывают!
В серых глазах Димы сверкнул озорной огонёк:
-Где же нам, охламонам, до такого додуматься?
Смеялись оба, стена, разделявшая их, рушилась прямо на глазах. Дима, поставив тяжёлый портфель на землю, не скрывая, любовался Лидочкой:
-Я про тебя думал, что ты фифа, ещё та! Не подойти и не подъехать!
-А я про тебя, - парировала Лидочка, - что ты ещё та цаца, цены себе сложить не можешь!
И снова смех, и такие говорящие взгляды! Казалось, они оба были рады тому, что это ледяное противостояние, наконец, закончилось, а то, что последует за ним, будет соткано сплошь из света, тепла и радости.
-Ты чем занимаешься в свободное время? – Дима уже поднял портфель, собираясь идти дальше.
-Читаю, убираю дом, хожу к девчонкам на лавочку.
Лидочке хотелось спросить Диму, почему он не выходит по вечерам, но она сдержалась.
-Хочешь, я тебе книгу дам почитать? – неожиданно предложил Дима, - «Отважную охотницу» Майн Рида. Читала такую?
- Нет, у Майн Рида я читала только «Всадник без головы», - ответила Лидочка.
- Это что! Мою почитаешь – поймёшь разницу, - и, не удержавшись, добавил, - мне эту книгу отец из Москвы привёз, с иллюстрациями.
-Из Москвы? – переспросила удивлённая Лидочка.
-Да, мы ведь рядом с Москвой жили, - Дима осёкся, будто сказал что-то недозволенное.- Ладно, я пошёл, книги в библиотеку нужно сдать, да и кроме этого, дела в школе имеются. Ты вечерком, часов в семь, выйди, я тебе книгу принесу. Лидочка кивнула, соглашаясь.
   Она долго смотрела ему вслед, пока Дима не скрылся за поворотом. Присела на лавочку, ноги отчего-то стали  ватными: «В пору ущипнуть себя – не сон ли это? Мои волосы, Дима, книга, - всё поменялось в один миг. А тут ещё и предстоящее свидание».
   Вечером, в назначенное время, Лидочка ожидала прихода Димы. Всё в ней говорило, что к этой встрече тщательно готовились: наглаженное платьице, свежевымытые волосы, красиво заплетённая коса, спускавшаяся по груди девушки.  Лидочка знала, что сейчас она просто неотразима:
«Вот, сейчас, - мечтала она, - он подойдёт и предложит ей погулять, так делают все девчонки, кто уже дружит с парнями. А затем, они найдут укромную лавочку и сядут отдохнуть».
Что будет потом, Лидочка так и не успела придумать: к ней быстрым шагом подходил Дима. Улыбаясь, он протянул ей обещанную книгу. Лидочка поблагодарила.
-У тебя брови, как живые, когда ты говоришь, они взмахивают, будто крылья! – сказав это, Дима смущённо улыбнулся, - видно у меня сегодня день открытий!
«А я тебя толком и рассмотреть не успела», - про себя отметила Лидочка. Она собралась предложить Диме сесть с нею рядом, но не успела, он стал торопливо прощаться:
-Ладно, я побежал. Родители  ужинать ждут: у нас с этим строго.
Лидочка занесла книгу в дом и пошла к Райке, дочери той самой вездесущей Рассказихи, которая знала всё и обо всех. Больше всего, Лидочке не хотелось, чтобы подружки узнали о  встрече с Димой. Не трудно представить, что тогда начнётся! Терпеть порицание от подруг не хотелось, да и было ли за что?
-Это в честь чего ты так расфуфырилась? – Райка подозрительно глянула на подругу, - а платьице у нас никак шелковое?  - она двумя пальцами потрогала ткань платья, и, не скрывая зависти, обронила, - шёлковое.
И, чтобы не ударить перед подругой «в грязь лицом», она, как бы между прочим, обмолвилась:
-А мне мамка свою помаду отдала, а там ещё краски -  завались!
Лидочка кивнула, хотя хорошо знала, что у Райкиной мамки никакой помады, отродясь, не бывало. Вскоре к лавочке стали подходить другие девчонки, - всё наполнилось их щебетом и смехом.
-Чисто сороки разгалделись! И чего  вы сюда слетаетесь? Потише, у меня, а то нагоню вас отсюда. Вот наказание с вами, мёдом вас тут потчуют? - осадил «птичий базар» хозяин облюбованной лавочки, дед Коля. 
На какое-то время всё стихло. Но, как только дед убрался восвояси, всё пошло своим чередом.
   Дома Лидочку ждал сюрприз. Отец, не желая оставить старание дочери незамеченным, достал путёвку в пионерский лагерь, на первый поток. Путёвки рассчитывались на детей до четырнадцати лет: и для Лидочки это была последняя возможность побывать  в лагере. Затем такой возможности уже не будет. Хотя, если быть честной, большого желания ехать в лагерь у неё и не было: заедала муштра, доведённая там до абсурда,- линейки, речёвки, сборы. Было предусмотрено всё,чтобы дети "не бездельничали", но когда же, собственно, отдыхать?  И дома целых три месяца слоняться из угла в угол, так же не хотелось. Решение было принято в пользу поездки. Время до отъезда прошло в хлопотах: справка от врача, купальник, халатик, танкетки.
   Вспоминать о времени проведённом в лагере ей не хотелось: всё было точно так, как и предполагала Лидочка. Она тосковала по дому, по привычному для неё распорядку дня, даже по своей любимой кошке!  Ну, а про Диму, тут и говорить не  приходилось. Ведь после того, как они подружились, всё между ними обещало быть другим, более радужным. В том, что она нравится Диме, Лидочка не сомневалась, а в том, что она любит его - была уверена.
   Из лагеря их привезли уже вечером. Пойти к подружкам не было возможности. Зато на следующий день, она заявилась к Райке, когда та ещё досматривала последний сон.
-Ты что это ни свет, ни заря явилась? По подружке соскучилась, поди? – встретила Лидочку мать Райки, тётя Маруся, - спит ещё Раиска, приходи позже.
   Лидочке ничего не оставалось, как только ждать Райкиного пробуждения. Когда они встретились, вначале, разговор между ней и Райкой шёл о вещах малозначащих, а Лидочке не терпелось задать подруге вопрос о Диме. Наконец, она решилась, и, придав своему голосу больше безразличия, спросила:
-Как тут Бычок поживает? Жив, здоров?
-Это ты о женишке своём спрашиваешь? – Райка злорадно ухмыльнулась, - так нету его, уехал, насовсем уехал!
-Это как, насовсем? - С головой выдавая себя, растерянно спросила Лидочка, покраснев при этом, так некстати.
-А вот так  насовсем! Нету - и всё! – отмахнулась Райка, и для убедительности добавила, разведя руки в стороны, - тю-тю!
Но, немного поостыв, все же объяснила:
-Его мать моей мамке говорила, что вроде бы к брату Димку отправили. Будет там десять классов кончать и жить. Больше я ничего не знаю. 
Лидочка, оставив подругу, заторопилась домой. Ей показалось, что её жизнь, минуту назад ещё цветущая,- кончилась! И что придётся ей, бедняге, до самой старости коротать свои годы одной. Нет, она окончит школу, поступит в институт, выучится и эдакая красавица, с образованием, однажды повстречает его - Диму. Он бросится к ней, чтобы всё объяснить, но она, красивая и гордая, пройдёт мимо, не удостоив его даже взглядом.
 Дома Лидочка предположила, что Райка может  наврать и дорого за своё враньё не попросить.  Нужно об этом узнать ей самой и, хорошо бы, от Димкиных родителей. Может он просто погостить к брату поехал, как  прошлым летом? Препятствие было в том, как она заявится к родителям Димы с таким вопросом? Нужно что-нибудь придумать, найти какую-то причину. И вдруг, Лидочку осенило: "Димкина книга, которую он дал ей почитать! Вот и причина – лучше и не бывает! Сейчас она возьмёт книгу и понесёт отдавать, и всё узнает из первых, так сказать, рук".
Сказано – сделано! Уже через пять минут Лидочка стучалась в ворота дома Быкиных. На её счастье, на стук вышла мать Димы, тётя Таня. Она с удивлением посмотрела на Лидочку, и, пропуская мимо ушей её приветствие, спросила:
-Тебе чего?
-Дима дома? - пролепетала Лидочка, крепче прижимая к себе книгу.
-А тебе он зачем? – немного помолчав, добавила,- нет его, уехал!
-Насовсем уехал? - вырвалось у Лидочки   
-Насовсем, - усмехнулась тётя Таня, -  к брату поехал там жить и учиться будет.
Голос женщины заметно подобрел, может, вспомнилась своя молодость?
-Я книгу ему хотела отдать, Дима мне её почитать давал. Вот, возьмите. – Рука, держащая книгу, слегка дрожала
-Молодец, хорошо, что вернула! – похвалила тётя Таня, - мы как раз вещи пакуем, заодно и её увезём.
-Так и вы уезжаете? – упавшим голосом спросила Лидочка.
-Уезжаем, - односложно ответила мать Димы.
   Лидочка медленно шла по улице, солнце уже  садилось за горы. Наступал вечер, а на сердце девушки в предсмертной агонии умирала надежда. Лидочка села на лавочку, чтобы прийти в себя: мама ведь сразу поймёт, что с нею что-то произошло, начнутся допросы и вопросы, а этого ей совсем не хотелось. Взгляд Лидочки скользнул по штакетнику. Что-то там было непривычное глазу, но вот что? Лидочка сразу не смогла определить: штакетник, как штакетник и что в нём необычного? Вон, ветку кто-то вплёл, а зачем? Она поднялась и подошла к тому месту, где была вплетена ветка. Ветка с тополя, лист зелёный, хотя уже сухой, значит, давно она здесь.  На ветке, аккуратно вплетённой в штакетник, была накручена бумага. А это что? Лидочка осторожно, чтобы не повредить бумагу, извлекла ветку из реек штакетника, развернула   и  расправила смятый листок, вырванный из ученической тетради, на котором острым мальчишеским почерком была написана одна короткая фраза: «Я ТЕБЯ НАЙДУ».  Лидочка ни минуты не сомневалась, что это от Димы, она знала его почерк. Такими же острыми буквами была сделана надпись на его книге. Это была весточка от него: « Но почему он не написал ничего о своих чувствах? Любит ли он меня?» К сожалению, на этот вопрос Лидочка никогда так и не получила ответа.
     Я бережно разгладила  мятый листок из ученической тетради,  и снова вложила его в тетрадку, на которой аккуратным девичьим почерком было написано: "Личный дневник ученицы седьмого класса". И  просьба: не открывать, не читать и не вырывать страниц.  Прости, Лидочка и открыла, и прочитала. И вот, до сих пор думаю, что тогда было? Любовь? Предчувствие любви? Кто знает? Могу точно сказать только одно: такой чистоты и искренности в моей жизни больше не было. Как, впрочем, и такой боли.