Лбов и его команда. Глава 26. Последние месяцы Лбо

               Владимир Голдин

      Глава 26. Последние месяцы Лбова на свободе.

К началу 1908 года многие соратники Александра Лбова уже были повешены, сосланы в Сибирь и погибли при перестрелке с полицией. Ещё большее количество сподвижников атамана ожидало суда в различных тюрьмах Пермской губернии.
Но сам Лбов был неуловим.

Имя Лбова гремело по всей стране. Полиция «сбилась с ног» в поисках неуловимого разбойника. Как в насмешку над действиями полиции то там, то тут стали появляться лже Лбовы. Жажда присвоить авторитет Лбова, хоть на день, хоть неделю побыть в лучах славы неуловимого разбойника кружила головы людей преступного мира.

В Новониколаевске (Новосибирске) был арестован преступник, который объявил себя – Лбовым. Полиция оперативно реагирует на это сообщение. Представители пермской полиции выезжают в этот сибирский город, чтобы срочно доставить арестованного в Пермь.

 Но почему-то его везут окружным путем через Челябинск. Государство несет дополнительные расходы, местная пресса публикует всевозможные слухи касаемые личности Лбова, раздувает ажиотаж. Задержанное в Новониколаевске лицо, под именем Лбова созналось в том, что организовало крупное ограбление парохода «Екатеринодар» на Черном море и ряде эксов в Мотовилихинском заводе.

27 сентября 1907 года уголовник Михаил Янков, задержанный в кладовой купца Давида Ушеренко в Сарапуле выдал себя за Лбова.

Полиция мечется, ищет прославленного разбойника и впадает при этом в смешные истории. В Вятке в сентябре 1907 года сняли с поезда офицера, прибывшего поездом из Челябинска. Офицер и его спутник хорошо выпили и в разговорах коснулись Лбова и его похождений. Офицер оказался колченогим, как Лбов. Этого было достаточно, чтобы его арестовать, а попутчика, участника пьянки, признали за соучастника. Когда разобрались, то оказалось, что сообщник сын вятского архиерея епископа Филарета.

Все эти публикации в местной прессе лишь укрепляли авторитет Лбова, как не уловимого, ловкого атамана.

Где же в это время был Лбов? Попытаемся проследить его путь по данным прессы и жандармским рапортам.

Последний раз в пределах Верхотурского уезда Лбова видели 27 августа 1907 года, когда он, почувствовав реальную опасность своей жизни, покинул отряд под видом поездки за оружием.

На допросах сподвижники Лбова давали противоречивые показания. Один из них говорил, что Лбов через Тёплую гору пошел в Мотовилиху. Вслед за этим следует информация в газете «Уральская жизнь». «Полиция заинтересована в поимке Лбова. В Мотовилихе обыскивались целые кварталы, оцеплены войсками. В окрестностях установлены разъезды отрядов уездной стражи, тут же летучки воинских охотничьих команд.
Во все полиции губернии разосланы фотографии Лбова с описанием его натуральных и отличительных примет. Полиция склонна думать, что его в пределах губернии нет».

 Другой, Дмитрий Тихомиров, что Лбов из Надеждинского завода направился в Екатеринбург.

Газета «Сегодня» в Екатеринбурге 6 сентября с сарказмом писала: «Как оказывается, знаменитый атаман нескольких отрядов экспроприаторов, на Урале – Лбов, последнее время находился в городе Екатеринбурге, занимая, по слухам, квартиру на Мельковке. Передают, что Лбов показывался «в обществе» и жил довольно открыто – гулял по улицам, завтракал и обедал в городском саду. Когда до полиции дошли агентурные сведения, она грянула на квартиру, где, по предположению проживал – Лбов. Но знаменитого разбойника не удалось задержать.

О Лбове сообщают ещё, что его видели у одной из застав города в форме интендантского офицера, а его свиту в различных костюмах стражников, крестьян, городских молодых людей и даже в одежде духовного лица. Все они шли в некотором отдалении от атамана. Говорят, что в скором времени администрация  выпустит объявление, предполагающее тому, кто выдаст Лбова живым или мертвым, награду в пять тысяч рублей».

Такая корреспонденция взбудоражила умы высших полицейских чиновников столицы.
 
Последовало распоряжение найти источники этой информации и быстрейшего исполнения по аресту разбойника. Но в ответ грозного приказа из столицы 11 октября последовал ответ опровержение уездного полицмейстера Хлебодарова.
Вслед за полицмейстером «Уральская жизнь» стремится высказать своё мнение и показать свое знание объекта преследования: «По поводу слухов, что Лбов жил в Екатеринбурге, обедал в Харитоновском саду и прочее. В этих сообщениях нет ни доли правды. Лбов имеет крайне заметный физический недостаток, так называемую «косолапость», при которой появление его в общественных местах без риска быть узнанным каждым городовым невозможно».

Но слухи о пребывании Лбова в окрестностях Екатеринбурга продолжали «гулять» по городу и в полицейских документах.

 Сообщение помощника начальника Пермского жандармского управления в Верхотурском уезде 24 октября 1907 года № 1872: «По полученным агентурным сведениям известно, что в конце августа или начале сентября известный Лбов некоторое время, недели 2-3, проживал в Екатеринбурге на какой-то улице у торговца Субанова (?), сын которого в настоящее время содержится в Николаевском отделении. За сим, Лбов переехал на жительство в Сысертский завод, но у кого проживал неизвестно. Лбов в Екатеринбурге настраивался ограбить Тихвинский женский монастырь. В Черноскутове хотел напасть на контору Злоказовых».

Сообщение из Томска 1 ноября 1907 года, № 6269: «Находящийся в Томском тюремном замке пересыльный арестант Сальников сообщил мне адрес главаря экспроприаторов на реке Каме Лбова, а именно: Кыштымский железоделательный завод Челябинского уезда, где он в настоящее время служит рабочим.
Приметы Лбова: высокого роста, блондин, лет 27-28, около правого уха маленький шрам, бороду бреет».

В Екатеринбурге отреагировали: «Предписано немедленно, при личном вашем участии совершить нелегально и осторожно проверить изложенные сведения и если подтвердится тотчас арестовать Лбова. Присовокупляю, что Лбов брюнет. По поступающим с разных сторон сведениям установлено, что он выкрасился в рыжеватый цвет».

9 февраля 1908 года полиция получила известие от некого Василия Сабанчина о том, что после Петрова дня в окрестных копях появился неизвестный человек и стал агитировать в шайку Лбова – назвался Павлом. В октябре он поступил работать на прииск Малявинского, где застал Лбова, который считался подрядчиком, где у него сейчас находится 14 человек в качестве рабочих. Лбов живет в общей казарме с рабочими, носит большую накладную бороду и усы, на голове рыжий парик. Оружие хранит в селе Белоярском, у крестьянина Ивана, по кличке «Тузик», что после 15 апреля будет грабить казну Ревдинского завода.

Слухи накатывались один на другой.

18 февраля прошел слух, что Лбов обитает на хуторе Алешковой в близи Мотовилихи. Отряд полиции окружил дом Алешковой, но через закрытую дверь прогремел выстрел, который наповал сразил стражника. Из дома выскочили три неизвестных человека. В одном из них околоточный надзиратель Баратынский узнал Лбова.

7 марта в полицию пришло сообщение, что Лбов скрывается в избушке своего отца, которая находится в Екатеринбурге на окраине, там, где начинается болото и трясина. Будто бы под избушкой имеется потайной ход. Однажды, когда избушку обложила полиция, Лбов ушел по этим потайным ходом.

Слухи, слухи они всегда рождаются вокруг известных людей, особенно популярных разбойников. Кто-то будоражил полицию сознательно с целью получить обещанный гонорар за голову Лбова.

Все эти слухи и факты наводят на мысль о том, что полиция пребывала в полном неведении и растерянности. Последних три сообщения подтверждают это. Лбова ищут то в окрестностях Мотовилихи, то Екатеринбурга, а он в это время, как известно уже читателю жил по подложным паспортам с 5 ноября 1907 по 10 февраля 1908 года в городе Вятка.

Но поиски продолжаются.

26 января 1908 года екатеринбургский ротмистр Ральцевич получил шифрованную телеграмму: «Вчера выехал из Самары известный Лбов. Прошу установить наблюдение на железной дороге для ареста его».

Всё-таки, где находился Лбов между 27 августа и 5 ноября 1907 года?

Полиция на этот вопрос конкретного ответа не дала.
 
Уехал за границу? И такое предположение имеет под собой основание.

В 1909 году, после разоблачения шпионской деятельности популярного террориста Азефа в российской прессе развернулась широкая «азифиада», где в многочисленных статьях освещалась скрытая деятельность этого эсеровского предателя. В этом ряду статей обращает на себя внимание публикация в газете «Русское слово» под названием «Азеф и Лбов», которая затем была перепечатана в уральской периодической печати.

Автор этой статьи довольно осведомлен не только о деятельности Азефа, но и уральских экспроприаторов.
 
Всегда было не до конца понятно как это молодой парень с Урала Савельев «Сибиряк», явившись в столицу, сразу стал во главе организованной группы террористов-экспроприаторов?

Оказывается «Сибиряк» был просто подставным лицом, за которым маячила фигура «Толстяка» Азефа.
 
И тут опять возникает вопрос, а кто мог рекомендовать маститому организатору террора кандидатуру Савельева? Ответ гипотезу отложим на некоторое время.

Шайку Савельева «Сибиряка» в Питере выдал сам Азеф, и он же вместе с другими боевиками отстреливался от полиции по улице Суворова, дом № 3. Конечно, полиция не собиралась арестовывать, а тем более убивать такого ценного для неё осведомителя. Азеф бежал. Но из окружения вырвались и другие боевики, в том числе «Сибиряк», «Демон» и «Ястреб», которые по совету того же Азефа переметнулись на Урал.

Когда полиция, используя армию и информацию многочисленных осведомителей, разгромила отряды экспроприаторов на Урале, Азев посоветовал Лбову «стушеваться на некоторое время», уехать за границу. Что, по-видимому, Лбов так и сделал.

Но и здесь полиция сбилась с ног, а найти атамана не могла. Для поимки Лбова вновь потребовался Азеф. На деньги полиции Азеф совершил вояж за границу.
Путем лести, что освободить арестованных товарищей из пермской тюрьмы кроме Лбова некому, Азеф убедил Лбова вернуться в Россию, и посоветовал ему ехать в Нолинск, поскольку там его никто не знает.

Многие исследователи биографии Лбова утверждают, что Лбов не мог встречаться с Азефом в Вятке.

Правильно утверждают. Ему и не надо было встречаться со своей жертвой второй раз. Для этого есть другие люди – исполнители.

Всем известен факт, что в Вятке с Лбовым встречался ближайший сподвижник Азефа – Чернавский.

Чернавский даже оставил свои впечатления в письменном виде от встречи в Вятке с Лбовы: «В Вятке было интересное свидание с Лбовым. Лбов был революционер самородок (кажется, малограмотный, если не совсем безграмотный), нуждавшийся в обработке, отличался безграничной смелостью, непререкаемой силой воли и умением подчинять ей простых людей. Возник самобытно выдвинутый самою жизнью, самобытно действовал и самобытно погиб. Знакомств и связей в революционных организациях Урала у него не было, но, ни одна из них не могла овладать этой сырой силой, и ввести ее в партийные рамки.
По всей вероятности, с «Уральским союзом рабочих» он был связан теснее, чем с революционными партиями».

Вот этот человек от Азефа и мог посоветовать Лбову поехать в Нолинск, предварительно снабдив его деньгами.

И ещё в этой цитате от Чернавского открывается путь к пониманию возникшего вопроса, кто мог рекомендовать Савельева из Екатеринбурга Азефу на должность руководителя группы террористов-экспроприаторов в Питере.

«Уральский союз рабочих», как уже известно, читателю, был организован Иосифом Ивановичем Годлевским. Его сын Владимир Иосифович Годлевский состоял в одной группе эсеровской молодежи в Екатеринбурге с Савельевым «Сибиряком».

Побег младшему Годлевскому организовывали в Перми лбовцы. После побега Владимир Годлевский направился в Петербург, где, с его слов, входил в правящую группу эсеров террористов, здесь он нашел поддержку благодаря революционным связям отца.

Итак, жизненный путь Александра Лбова подошел к естественной черте – состоялся скорый, без глубокого анализа его поступков суд.

22 апреля 1908 года в казармах Котельнического резервного батальона открылось заседание выездной сессии Казанского окружного суда. Суд рассматривал дело об именующем себя «не помнящим родства» «Семеном Лещом», обвиняемом в предумышленном убийстве в городе Нолинске 17 февраля 1907 года стражника Селюнина.

Заседание суда проходило при необычной охране. Вокруг здания и прилегающих к нему улицам наблюдались передвижения отрядов конной полиции и драгун. В помещении, на лестничных площадках стоял военный караул.

Подсудимый, высокого роста черный брюнет, с черными, глубоко сидящими глазами, с бородой, одет в арестантский костюм. Он скован по рукам и ногам. При каждом движении подсудимого по залу раздается неприятный звон кандалов. «Семен Лещ» держится уверенно, часто усмехается. По наружности и поведению подсудимый производит впечатление мало образованного человека, настроенного протестующее, скользит взглядом по публике совершенно равнодушным, как будто он не на суде, как будто ему не угрожает смертная казнь".

Другой корреспондент увидел Лбова совершенно другим: «Здоровый малый, роста выше среднего. На короткой толстой и грубой шее голова, покрытая черными, коротко стрижеными волосами. Широкое и полное лицо с большими и не особенно выдающимися скулами, обрамлено окладистой бородой средних размеров. По внешнему виду Лбов, скорее, всего, напоминает нелюдимого малыша, который жил в глуши, пользуясь не доброй славой среди окружающего населения.
Трудно представить себе. Чтобы этот неинтеллигентный с виду. Мрачным, с грубым неуклюжим голосом, бессвязной и неуклюжей речью человек, мог быть организатором тех разбойничьих набегов, о которых знают теперь повсюду».

На первом заседании суда Лбов не признает себя виновным. Да, он стрелял в Селюнина, но пуля могла принадлежать и другому стрелку.
Места жительства своего он не знает, так как всегда жил по подложным документам, свое настоящее имя и фамилию назвать не желает.

На следующем заседании суда ему предъявили восемь свидетелей, с которыми он по жизни был близко знаком. Даже человека, с которым Лбов ехал в одном вагоне на военную службу, и затем долгое время поддерживал с ним дружеские отношения, Лбов отверг, заявив: «если бы он был мой товарищ, то был бы здесь вместе со мной. У меня нет таких товарищей».

На вопрос судьи: «Где же вы жили?» Лбов ответил? «Во многих местах. Был в Финляндии, Франции». Но конкретно уточнить, где же он был во Франции, Лбов впал в замешательство и только мог промолвить: «Не знаю, не знаю, уж так получилось».

Естественно, что он мог вынести из-за границы без знания языков и при таком мрачном виде, который мог вызвать у любого полицейского подозрение. Но признание Лбова в том, что он был за границей, косвенно доказывает его связь с Азефом, и как-то оправдывает полицию, которая не могла в течение нескольких месяцев определить его место пребывания.

Казнили Лбова в тюремной ограде, куда доставили под усиленным конвоем.
Увидев в камере солдат Лбов, побледнел и глухо произнес: «Значит, уже... готово? Значит, конец?..»

Когда Лбова подвели к роковому месту, Лбов отказался перед смертью исповедаться и накинуть саван на голову. Лбов резко пробурчал: «Уж если давить, - так хотя бы так просто и давили!..»

Когда на шею накинули петлю, Лбов ещё пытался вскинуть свое тело, но попытка не удалась.

Однако бороться за жизнь он начал раньше. Сразу после объявления приговора он рассказал своему следователю свою автобиографию и признался, что он не «Семен Лещ», а Александр Михайлович Лбов из Мотовилихи.
 
И тут же обратился к администрации тюрьмы с просьбой послать от его имени на имя Государыни Императрицы Александры Федоровны следующую телеграмму: «По поводу дня Вашего Тезоименитства прошу даровать мне жизнь. Известный разбойник Александр Лбов».

Прошение осталось без ответа.

Многие сотоварищи Лбова погибали, не пожелав назвать свое настоящее имя, и в тюрьме, как «Сибиряк», сняв каким-то образом, кандалы оказал сопротивление тюремщикам, но это были другие люди. А это поступок Лбова.

По существующему закону вещи казненного должны были возвратить семье погибшего.

 Оставшиеся вещи Лбова были привезены в Мотовилиху жене и брошены на порог, со словами: «Это всё, что от твоего разбойника Лбова осталось! Повесили его в Вятке!»