Армия. часть 3

Больше всего удивляло в армии, когда привык и освоился, что не тянуло домой. Хотелось увидеть близких, друзей, но жизнь гражданская казалась уже далекой и не понятной. Постоянные вопросы, чем заниматься, где работать или учиться, место ответов, ставили новые и новые вопросы. О смысле жизни как до армии, мысли не доходили, солдатская лень брала своё, но мысли, что и как делать дома не оставляли. Хотелось армейской ясности и стабильности. Сейчас трудно в это поверить. Ясность и стабильность там была мягко говоря специфическая...

В автороте заправщиком на складе ГСМ у нас служил хороший парень, не помню от куда. Мы с ним дружили. Как то в курилке я с ним разговорился о жизни о судьбе, говорили долго. Когда речь зашла о счастье, он поделился, что сердце у него повернуто вправо и поэтому он будет счастливый, ему кто-то из врачей так сказал. Он с такой гордостью и уверенностью это говорил, что я ему поверил.
А через два - три дня после разговора, в автопарке на складе ГСМ случился пожар. Он сам добежал до санчасти как факел и упал. У него обгорело девяносто процентов кожи, через два дня он умер. Провожали его как героя, полное построение части, генерал из Ташкента прилетел, правительственные телеграммы, салют в его честь. Очень жалко было парня. Хотя для объективности скажу, пожар произошёл по его вине, он зажег спичку на складе посмотреть сколько бензина осталось в бочке...

Объект нашего взвода был один из самых лучших в роте. Он находился за городом, в отдалении от проверок и суеты, в небольшем посёлке, рядом цвели сады, везде рос виноград. Почти сразу, как начал служить там, прошёлся по гражданским соседям узнать, что нам солдатам можно, а что нет. Рядом с КПП был дом медсестры из Навои, она разрешила собирать на участке все, что мы можем съесть. По правой стороне нашёл узбека разрешившего собирать помидоры сколько влезет, хотя что удивительного, если ведро помидоров в старом городе стоило восемь копеек.
Так и жили, овощи и фрукты у соседей, на остальное зеки помогали.
Как то с одним азерханом сержантом из караула пошли за помидорами, набрали ведро и он увидел персики... Они были спелые и огромные, и мы не удержались сорвали по одному. Только эти персики оказались у нас в руках из дома выскочил Бабай с ружьем, он что-то крикнул (видимо руки вверх), стрельнул в воздух и прицелился в кого то из нас. Первый опомнился я... я начал вешать персик назад, как елочную игрушку, а сержант наконец заговорил на своём языке. Долго говорил, проникновенно, я даже заслушался, хоть ничего и не понял. Бабай его понял, ружьё опустил, махнул рукой, повернулся и пошёл в дом. Отойдя метров сто от его дома мы хором заржали, до истерики, до коликов в животе.
Что говорил он Бабаю мне не сказал, но всем в роте заливал, что спас меня от смерти, так как стрелять Бабай хотел в русского...

В автопарке у нас было порядка ста машин, из них половина никогда из парка не выезжало. Путевки я выписывал на все, спидометры иногда крутили, иногда нет, как скажет начальство. После пожара в парке выяснилось, что половина машин сами, по пожарной тревоге, автопарк покинуть не смогли. У двух машин даже не было двигателей, ещё до нас механики их сняли, а поставить забыли. Полковник наш орал как резаный, в случае проверки, выговором он бы не отделался. Вся наша рота на неделю из автороты превратилась в мех.роту, кто то ремонтировал, кто то чистил, кто руководил и советовал. После таких трудов на ходу оказалось уже машин восемьдесят. Зам по тех принял волевое для себя решение - на хлам который так и не поехал, путевки не выписывать, бензин на них не списывать...

Как я писал мы охраняли две зоны, общего и строгого режима. Наш первый батальон - общего. Воров в законе у нас не было, были - смотрящие и мужики. В строгом был один вор, если что случалось типа побега или волнений, администрация зоны сразу к нему на приём. Побеги или укрытия случались, но не часто. Если зека недосчитались на объекте или на зоне, у нас тревога и усиление. Караул на объекте не снимают круглосуточно, зеков на работы не выводят, объект или зону шмонают и ищут труп или укрытие. Сразу выставляются посты, усиления, прочесывают местность в округе. Кстати, "джентльмены удачи" снимали в Навои на цементном заводе (офицеры рассказывали), наш объект. Побег это смена привычного размеренного ритма, можно две, три ночи не спать, но жизнь становится веселее, получаешь долю адреналина и новых впечатлений...

Чаще зеков убегали солдаты, в месяц хоть один, но сбегал. Здесь все так же, усиление, посты. Были и чемпионы по побегам, один москвич из нашей роты, только при мне уходил в бега раз пять. Один раз добрался до Ташкента, только там его сняли с поезда на Москву, в гражданке, грязного и голодного. Его по моему потом комиссовали, начал мочиться под себя. Он так и не смог жить по армейским законам, был слишком слаб и труслив. Его было жалко, но армия это своя жизнь, свои законы и порядки, не нами придуманные и имеющие для этих порядков свои причины...

Отслужил в автороте месяца три, заходит ко мне прапорщик один и говорит: - "На тебе бутылку водки, отдашь тому, кто за ней придёт." Конспиратор тот ещё оказался. Ждал я этого, кто придёт, дня два, никого нету. Рассказал этот случай другу своему, водиле с длинномера, длинному и долговязому, как его машина. Подумали мы с ним и решили выпить её, под хороший закусончик, а там что будет то и будет. Хорошо тогда посидели, выпили на двоих, поговорили, а наследующий день приходит ко мне один сержант: "Мне должны были бутылку передать, где она?" "Выпил я её вчера, не удержался, прости не хотел."
Доставал он меня недели две, все деньги или бутылку требовал, а откуда у бедного солдата деньги? Так и кормил я его завтраками, завтра отдам, после завтра точно будет. Тут пришёл в роту ночевать, только уснул, будит меня сержант и зовёт за собой в конец роты, там у нас красный уголок был. Захожу, а там их человек пять сержантов, мой сержант, раз мне в грудь, ещё раз. Понимаю, надо драться или слушать и кивать. Решил драться, говорю: "пойдём на улицу выйдем поговорим", он пошёл со мной. Вышли за роту, бью его, он падает и слышу топот, сержант курд из окна выпрыгнул и на меня, здоровый оказался, свалил меня и приложил не слабо.
Получил я с этой водки ещё кайфа, дня два ходил как пьяный, в голове шумело. Про водку все как то сразу забыли, только друг водила с длинномера, вспоминал и надеялся на продолжение банкета...

Уже во второй половине службы, пришёл к нам в роту зам по тылу, долго ходил по роте с нашими офицерами и вынес вердикт - ремонт в роте необходим. Когда зам по тылу ушёл, ротный собрал старослужащих, сержантов и говорит: "Ребята, нам надо за три месяца сделать ремонт в роте. Часть ни чем помогать нам не будет, все должны найти и сделать сами."
Все с объектов теперь что-то волокли, кто краску, кто доски. Плитку мы с парнем таскали у стройбатовцев с объекта рядом, по ночам. Сейчас думаешь, зачем так рисковали, что кто-то заставлял, платил за это? Нет, но мы каждый день сами испытывали себя, доказывали свою крутость и смелость. Это была какая-то смесь юношеской уверенности, что пронесёт и полного смещения понятий что хорошо, а что плохо.
Ремонт в роте мы сделали. Пришёл зам по тылу с тетрадкой, долго писал и считал. Теперь он закажет, а потом спишет материал и будет всем хорошо. Ротного отправят учиться в академию (видимо полкан пообещал помочь за ремонт), зам по тылу заработает деньжат, а мы продолжим службу в чистой отремонтированной роте...